До горизонта и обратно

АЖЛ
Антология Живой Литературы

АЖЛ
Антология Живой Литературы
ДО ГОРИЗОНТА  
И ОБРАТНО
«СКИФИЯ» 
Санкт-Петербург
2017

ББК 84 (2Рос=Рус) 6
УДК 82.32
Д55
Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ)
Серия основана в 2013 году
Том 9
Редактор-составитель НАРИ АДИ-КАРАНА
Д55
До горизонта и обратно: антология. / Ред.-сост. Нари Ади-Карана. — СПб.: ИТД «Скифия», 2017. — 456 с. — (Антология живой литературы. АЖЛ).
ISBN: 978-5-00025-106-5	
Мы путешествуем на лазерной снежинке души, без билета, на 
ощупь. Туда, где небо сходится с морем, где море сходится с небом. 
Через мосты и тоннели, другие города, иную речь, гостиницы грез, 
полустанки любви… — до самого горизонта. И обратно. К счастливым окнам. Домой.
«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) — книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира. Публикация происходит 
на конкурсной основе.
Издательство приглашает авторов к участию в конкурсе на публикацию в серии АЖЛ. Заявки на конкурс принимаются по адресу электронной почты: skifiabook@mail.ru.
Подробности условий конкурса можно прочитать на издательском 
сайте: www.skifiabook.ru.
ББК 84 (2Рос=Рус) 6
УДК 82.32
При оформления обложки использованы фрагменты графики О. Ершовой
ISBN: 978-5-00025-106-5
© Оформление, составление.
ИТД «Скифия», 2017
Все тексты печатаются в авторской редакции.
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена без 
письменного разрешения владельца авторских прав.

Иная речь — другие города 

Содержание цикла: 
София Март 7
Нина Матвеева-Пучкова 32
Виктор Пучков 55 

София Март
г. Москва
Журналист и писатель. Дебютный сборник рассказов «Ослепительный 
штиль» вышел в 2012 году; новая повесть автора «Острая кромка» опубликована отдельной книгой в издательстве «Беркхаус» и мультимедийном издательстве И. Стрельбицкого в 2016 году.
Из интервью с автором:
Верю в то, что жизнь — это путь.  
Смотрю по сторонам во все глаза, люблю долгие  
разговоры с попутчиками, коллекционирую впечатления 
и истории незнакомцев. Лучшие из них записываю. 
© Март С., 2017

Иная речь — другие города
Москва — Париж
Я проснулась в Париже. На соседней подушке — Саша, моя 
университетская подруга, с которой мы дружим уже 8 лет. Должны же в жизни быть хоть какие-нибудь константы.
Когда люди говорят о городах, испестованных мировой любовью — как Париж, Венеция, Нью-Йорк, Петербург, да тот же Львов, — 
мне всегда обидно за нелюбимые города. Как Москва или Бобруйск — 
которые вечно то ругают, то обшучивают. И вот такие города я всегда 
с особым рвением стремлюсь полюбить. Хочется их увидеть, почувствовать, просто дать им выговориться.
Так что в Париж я приехала с предубеждением, вооружившись 
большой графой, в которой давно пора было поставить галку.
Мы приехали в 6 вечера 8 марта. Это было вполне нормально: в России никто не расстроился, что мы не дали ему шанса поздравить нас хорошенько. В Париже нас встретили теплый ветер, 
полнолуние и целующиеся люди на всех улицах.
Совсем недавно по радио услышала, что во Франции до сих 
пор не отменен закон, запрещающий целоваться на перронах. Он 
был введен еще в XIX веке, потому что поезда постоянно опаздывали из-за долгих прощаний влюбленных, и до сих пор на большинстве вокзалов можно найти таблички, где написано, что целоваться запрещено, — более того, почти на всех вокзалах были 
предусмотрены специальные места для прощания. Однако закон 
не предписывал никаких санкций за его нарушение, поэтому его 
никто и никогда не соблюдал.
Мы сняли крошечную квартиру на рю Люлли, в доме напротив Национальной библиотеки Ришелье. Открыв дверь своего вре

София Март
менного дома на мансарде, мы улыбнулись: как только мы зашли, 
квартира сразу кончилась. Должно быть, примерно в таком месте 
жил герой «Шагреневой кожи» Бальзака перед тем, как разбогатеть.
В 6 утра по местному времени нас разбудили яркое солнце в 
окно и сумасшедшие птицы. Чем они занимались на подоконнике, 
только им самим ведомо, — как только я легла поперек кровати и 
протянула руки к окну, чтобы открыть его, голуби тут же разлетелись.
В маленькой светлой квартирке было очень уютно утром, но 
нас мучили фантазии о свежем кофе с теплым круассаном. Умывшись и наспех одевшись, мы вышли на улицу.
В сквере под нашими окнами журчал фонтан, вокруг него на 
аккуратных скамейках сидели французы с газетами в руках. Все 
такие из себя «бонжур», в небрежно повязанных шарфиках. Улыбались, как будто с удовольствием встречая утро.
В первые же минуты в Париже бросается в глаза обилие красивых людей. Это делает особенно приятной привычку французов 
совершенно беспардонно провожать взглядом молодых девушек, 
которые ходят по улицам.
В Париже цвели нарциссы, бал правила весна. Почти каждую 
минуту в радиусе трех метров от нас француз целовал француженку, и туристы старались от них не отставать. Это придавало солоноватый оттенок вкусу нашего путешествия. Люди целовались везде: 
в скверах, парках, на скамейках и под скамейками, на набережных, 
на мостах и под мостами, в музеях и костелах. Они целовались, 
стоя в очереди, сидя в кафе, идя по улице, просто так, почти ежеминутно. Сначала это умиляло, потом смешило, потом надоело, 
потом уже вызывало вопрос, почему мы здесь с подругой вдвоем.
В конце концов это перестало бросаться в глаза и стало чем-то 
неотъемлемым от образа города.
В самом деле, я не знаю, как можно в Париже не хотеть курить, 
постоянно пробовать новую еду, пить вино, любить, петь и рисовать. Парижане, кажется, только этим и занимаются. Еще бегают 
и катаются на велосипедах. Мы даже видели мадам лет 50 от роду, 

Иная речь — другие города
в босоножках и полушубке, в шикарных солнечных очках, в юбке 
и жемчугах — она ехала на велосипеде мимо нас, когда мы стояли 
на светофоре.
Улицы Парижа полны звуков. У Люксембургского сада мы видели шарманщика, у Нотр-Дам-де-Пари вечером играл аккордеон — впрочем, он много где играл. На проплывающих мимо или 
пришвартованных у берега лодках играли трубачи. У музея Орсе 
парень играл на пианино, прямо на улице. У Королевского моста 
чернокожие ребята стучали в барабаны. На острове Сите нам попадались гитаристы,  рядом играла и пела целая группа — контрабас, 
барабаны, гитара, скрипка, певица. Рядом какой-то дядька выдувал огромные мыльные пузыри, а дети, проходя мимо, громко сообщали об этом мамам и папам.
Вечером мы обнаружили, что Лувр находится в 15 минутах 
ходьбы от нашей квартиры. В двух шагах от него — знаменитый 
театр «Комеди Франсе» и первый в мире памятник Мольеру. У театра красивый фонтан, подсвечиваемый ночью. Я шла по его бортику, Саша пыталась меня фотографировать, отмахиваясь от компании клошаров, которые звали ее пить вместе вино.
На мосту Искусств сидели в кругу студенты: в центре подсвечник со свечой, вино, бокалы, огромные тарелки с едой — студенты 
что-то громко пели и смеялись. Мы обратили внимание на тысячи 
замочков, которые оставили влюбленные на стенках моста: «Анна 
и Марчелло», «Киса и Володя», «Софи и Ролан». На одном замке 
значилось Forever alone.
Последнее было мне непонятно. В Париже нельзя остаться без 
порции любви.
Во второй день мы сидели с Сашей на берегу Сены в кафе, за 
соседний столик присела пожилая дама. Спросила, как называется 
мост перед нами. Сен-Мишель. Скоро мы узнали, что старушка родилась в Праге, живет в Лондоне, работает экономистом, приехала 
на конференцию. Смешная, сморщенная, с переломанными ногтями и волосатой бородавкой на подбородке. Но в аккуратном синем 
костюме, с шарфиком и красивыми сережками, носит чудесный 
парфюм, который ей сын подарил. Мы менялись впечатлениями о