Дракула

®
Основана в 1890 году
Ф. Павленковым
и продолжена в 1933 году
М. Горьким
ВЫПУСК
1974
(1774)

МОСКВА
МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ
2020

УДК 94(100-87)
ББК 8.63.3
 
Э 79
знак информационной
продукции
16+
© Эрлихман В. В., 2020
© Издательство АО «Молодая гвардия»,
     художественное оформление, 2020
ISBN 978-5-235-04245-2
4

ПРЕДИСЛОВИЕ
Стылой лондонской зимой 1890 года директору театра «Лицеум» Брэму Стокеру приснился кошмар. Во сне 
он очутился в темном мрачном подвале, перед открытым 
гробом, в котором лежал бледный как смерть старик с открытыми остекленевшими глазами. Внезапно мертвец начал подниматься, обнажив в усмешке зубы, неестественно 
белые и острые, и Стокер в страхе проснулся. Ругая себя — 
нечего было читать столько историй о привидениях, — он 
тщетно пытался заснуть: странный сон не отпускал его ни 
в этот день, ни в последующие. В городе еще не улеглись 
страхи, вызванные кровавыми делами Джека-потрошителя, и в буйном ирландском воображении Стокера сон 
упорно связывался с каким-то загадочным преступлением. 
В конце концов он по давней привычке уселся за письменный стол, чтобы выплеснуть тревожившие его фантазии на 
бумагу.
Старик в подвале был вампиром — Стокер знал это 
твердо. Он читал рассказы об этих бессмертных кровопийцах, в которых верили темные крестьяне Центральной 
Европы. Но что если их вера была истиной и современный 
мир, беспечно забывший о вампирах, подвергается страшной опасности? Вампир в викторианской Англии, среди не верящих в него мужчин и охотно поддающихся его 
гибельным чарам женщин — эта тема давала невиданный 
простор воображению. Сначала Стокер назвал своего героя просто «граф Вампир», поселив его в Штирии — в этой 
австрийской области происходило действие модной «вампирской» повести Шеридана Ле Фаню «Кармилла». Вскоре 
он перенес замок кровожадного графа в Трансильванию, в 
то время тоже австрийскую — само ее название («залесье») 
звучало загадочно и мрачно, к тому же в местных поверьях 
5

вампирам уделялось едва ли не главное место. А потом 
ему попалась книга по истории Румынии, где говорилось 
о чудовищно жестоком средневековом князе, пролившем 
реки крови. Его звали Дракула, что по-румынски значило 
«дьявол». Так герой будущего романа получил имя, ставшее 
впоследствии знаменитым. Литературная алхимия вновь 
показала свою таинственную силу: второстепенный романист и забытый исторический персонаж, вступив во взаимодействие, создали легенду, которая потрясла мир.
В романе граф Дракула говорит о себе и своих предках: 
«Мы, секлеры, по праву гордимся своим родом — в наших 
жилах течет кровь многих храбрых поколений, которые 
дрались за власть как львы… Кто отважнее нас бросался в 
бой с численно превосходящим противником или по боевому зову быстрее собирался под знамена короля? Когда 
был искуплен наш великий позор, позор Косова, где знамена валахов и мадьяр склонились перед мусульманским полумесяцем, кто, как не один из моих предков — воевода — 
переправился через Дунай и разбил турок на их земле? Это 
был истинный Дракула!.. И опять же, когда после Мохачской битвы было сброшено венгерское иго, вожаками были 
мы — Дракулы, наш дух не мог смириться с несвободой»*. 
На протяжении ХХ века это было всё, что читатели, не 
считая немногих ученых, могли узнать о реальном Дракуле. Только к концу столетия появились книги, рисующие 
подлинный портрет валашского князя — и он во многом, 
если не во всем, оказался непохож на героя романа. Он не 
был графом, не принадлежал к народности секлеров, не дожил до старости — погиб в 45 лет, а воеводой Валахии стал 
в 25, что отчасти объясняло его горячий нрав. А главное, не 
был вампиром: до Стокера его обвиняли во всех возможных 
преступлениях, но только не в питье человеческой крови. 
Исторические документы и народная память сохранили и донесли до нас образ настоящего Дракулы, господаря 
Влада Цепеша — неукротимого властолюбца, твердого государственника, вся жизнь которого прошла в бесконечной 
и безжалостной борьбе с внешними и внутренними врагами. Эта борьба, где друзья в любую минуту могли оказаться 
противниками, а победа тут же оборачивалась поражением, 
приучила его к жестокости — и если оправдать его нельзя, 
* Здесь и далее цитаты из романа Брэма Стокера «Дракула» 
приведены в переводе Т. Н. Красавченко (Стокер Б. Дракула. М., 
2005). — Прим. авт. 
6

то понять, наверное, можно. Труднее понять другое — почему именно Дракула, ничем особенным не выделявшийся 
среди правителей своего времени, на века стал воплощением злодея, дьявола в человеческом обличье, а потом и 
чудовища-вампира. Что это — фатальное невезение, «черный пиар» врагов или справедливое наказание для тирана, 
убившего, по мнению некоторых авторов, до ста тысяч невинных людей?
Ответить на этот вопрос необходимо, чтобы понять, как 
на протяжении не то что столетий, а нескольких лет герой 
может превратиться в злодея, а отважный рыцарь — в мерзкого кровососа. Дракула — самый яркий пример подобной 
метаморфозы, помогающий отделить подлинную историю 
от легенд, а заодно и от пропаганды, которая и в наши дни 
успешно острит колы против мнимых вампиров.
7

Глава первая 
ЖЕСТОКИЙ ВЕК
XV век, когда жил Влад Дракула, был временем перехода от средневековья к новому времени. От замкнутости — к бескрайней широте горизонтов, от нерассуждающей 
веры — к сомнению, от стремления к неизменности — к 
культу прогресса. Такие перемены никогда не происходят 
безболезненно, и кровь в это столетие Возрождения лилась 
куда обильнее, чем в миновавшие «темные века». И в дальних странах, куда европейцы явились с крестом, мечом и 
неутолимой жаждой золота. И в самой Европе, где короли 
и феодальные магнаты сражались за власть, попутно подавляя крестьянские восстания и истребляя еретиков. И на 
рубежах Азии, где молодая Османская (или Оттоманская) 
империя по очереди сокрушала слабые и разъединенные 
балканские государства, угрожая сделать то, что когда-то 
не удалось арабам — водрузить над Европой зеленое знамя 
ислама.
В течение предыдущего столетия потомки Османа Гази, 
хана маленького тюркского племени, сумели подчинить 
многие области Европы и Азии. В 1356 году они впервые 
переправились через Босфор в Европу, а в 1389-м разбили на 
Косовом поле сербское войско, что отдало в их руки большую часть Балкан. Продвижение турок за Дунай сдерживала сильная венгерская армия, и они занялись добиванием 
остатков Византийской империи, которая давно утратила 
как свое могущество, так и волю к выживанию. В 1453 году 
пал «второй Рим», Константинополь, что вызвало в христианском мире настоящую панику. 
Турки, которых до этого на Западе считали отсталыми дикарями и не принимали всерьез, внезапно предстали сплоченной силой, которая обладала лучшей в Европе 
армией и мощным флотом. Их победы достигались благо8

даря строгой дисциплине и новым формам организации 
наподобие янычарского корпуса. Янычары, число которых в XV веке доходило до 50 тысяч, комплектовались из 
христианского населения — сербов, болгар, албанцев. Их 
отбирали у родителей вначале при набегах, потом — путем 
принудительного набора в покоренных областях империи. 
Мальчиков 12—15 лет содержали в закрытых лагерях, помимо воинских навыков прививая им фанатичную преданность султану и исламу. Слово «янычары» происходит от 
турецкого «йени чери» (новое войско), и оно действительно было новым, свободным от родственных и вассальных 
связей. Именно благодаря янычарам — нерассуждающим, 
хорошо отлаженным орудиям войны, — Османская империя одержала большинство своих побед.
После завоевания Константинополя турки взяли под 
контроль весь Балканский полуостров до Дуная и хозяйничали на Средиземном море, непосредственно угрожая 
Вене, Неаполю и Риму. На Востоке они захватили один 
за другим тюркские эмираты Малой Азии, после чего обрушились на Иран и Закавказье. Рушились торговые империи венецианцев и генуэзцев, основанные на торговле 
с Левантом через Византию. В дерзких письмах европейским правителям турецкий султан требовал от них подчинения. Римский папа и германский император, еще 
недавно враждовавшие, увидели, что им грозит реальная 
опасность, и попытались объединить усилия в организации нового крестового похода. 
Внезапно в центре международной политики оказалась 
прозябавшая прежде в безвестности восточная окраина Европы, ставшая теперь барьером на пути победоносных турок. 
Польша, Венгрия, Сербия — во все эти страны устремились 
эмиссары папы, убеждавшие их правителей примкнуть к 
походу против «неверных». Не была исключением и Румыния, разделенная в ту эпоху (и позже, вплоть до XIX века) на 
три части. Северо-запад ее, называемый на латыни Трансильвания, по-венгерски Эрдей, а по-румынски Ардял, 
еще в Х веке оказался присоединен к только что созданному Венгерскому королевству. Эту область еще называли 
«страной трех наций»: кроме венгров, здесь обосновались 
родственные им воинственные секлеры (секеи) и немецкие 
переселенцы, прозванные «саксами». Немцы были купцами, ремесленниками, строителями процветающих городов, 
от которых Трансильвания получила еще одно название — 
Семиградье (по-немецки Siebenburgen). Жили здесь и ру9

мыны — крестьяне и пастухи, подчиненные венгерским 
феодалам и богатым немецким патрициям.
Хребты Карпат и леса на их склонах отделяли Трансильванию от двух других частей будущей Румынии — Валахии 
и Молдовы. Первая находилась к северу от Дуная, на лесистых холмах, меж которых текли быстрые реки Арджеш, 
Олт и Жиу. Вторая раскинулась на плодородной равнине 
между Днестром (Нистру) и Сиретом. Валахия, а иногда и 
обе области вместе назывались Цара Ромыняска — «земля 
румын», то есть римлян. То же слово «римлянин» на старогерманском языке (Walha) дало название Валахии. Другого 
мнения был папа Пий II, писавший в своих «Комментариях»: «Когда римляне завоевали страну даков, здесь возникла их колония во главе с неким Флакком, по имени которого страну назвали Флаккия. По прошествии длительного 
времени, как часто бывает, имя изменилось, и страну стали 
называть Валахией, а ее жителей валахами. Люди там говорят на романском языке, но настолько измененном, что 
уроженцу Италии очень трудно их понять»*.
Местное население в самом деле вело происхождение от 
древних даков, родичей фракийцев, чье царство в 106 году н. э. было завоевано Римом. Вслед за римскими легионами сюда пришли новые завоеватели — гунны, авары, 
а затем славяне. Старославянский язык долгое время (до 
XVII столетия) был в румынских землях официальным, на 
нем написаны летописи и княжеские грамоты. В первые 
века самостоятельности славяне-болгары были правящей 
элитой, а румынами называли только крепостных крестьян. 
Еще в 1470 году жители одной из валашских областей обращались к господарю от имени «бояр, кнезов и румын». 
Брэм Стокер в своем романе написал о Трансильвании 
то, что справедливо для всех румынских областей: «Несколько веков в этом краю шла борьба между валахами, 
саксонцами и турками. Каждая пядь земли полита здесь 
человеческой кровью». Писатель не упомянул венгров, 
подчинивших себе Румынию в XII веке. Тогда же страна 
подвергалась набегам печенегов и половцев, а позже на нее 
обрушились новые кочевники — татаро-монголы, жестоко разорившие ее. Нападения татар на равнинные области 
продолжались еще целое столетие. На опустевших землях 
поселились пришельцы с Востока — цыгане; в Румынии их 
и сегодня больше, чем в любой другой европейской стране. 
* Pius II. The Commentaries. V. 3. Northampton (MA), 1957. Р. 544.
10