Пионеры Русской Америки

®
Основана в 1890 году
Ф. Павленковым
и продолжена в 1933 году
М. Горьким
ВЫПУСК
2093
(1893)

МОСКВА
МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ
2021

УДК	 94(47:7)“18”
ББК	 63.3(2)521-27
	
П 30
знак информационной 
продукции
16+
©	 Петрова Н. Г., 2021
©	 Издательство АО «Молодая гвардия»,
	
художественное оформление, 2021
ISBN 978-5-235-04480-7

Предисловие
В 2021 году исполняется 280 лет с той поры, когда русская 
экспедиция под руководством Витуса Беринга и Алексея 
Чирикова достигла северо-западного побережья Америки 
и положила начало освоению Аляски, островов Алеутской 
гряды и Калифорнии. Исследование «незнаемых» земель в 
северной части Тихого, или, как его называли тогда, Великого океана стоило жизни многим первооткрывателям, однако стремление превратить Россию из континентальной в 
океанскую державу побуждало одних наших соотечественников снаряжать экспедиции, а других, несмотря на все 
опасности и лишения, участвовать в них.
Осваивали далекую Америку промышленники и купцы, моряки и ученые, миссионеры Русской православной 
церкви. В этой книге представлено шесть биографических 
очерков первопроходцев, оставивших значительный след в 
истории Русской Америки: «Росского Колумба» Григория 
Шелихова, первого правителя русских колоний Александра Баранова, основателя селения Росс в Калифорнии Ивана Кускова, участника кругосветной экспедиции и автора 
проекта присоединения Калифорнии к России Дмитрия 
Завалишина, «апостола Аляски и Сибири» святителя Иннокентия (Вениаминова), исследователя и путешественника 
Лаврентия Загоскина. Разные причины и обстоятельства 
привели их на край света, судьбы и вклад в освоение новых 
территорий тоже не были похожи. Но всех можно смело называть пионерами освоения Русской Америки.

ГРИГОРИЙ ШЕЛИХОВ
«Колумб Российский»
Из Рыльска в Сибирь
Взгляды современников на Григория Ивановича Шелихова редко совпадали, как и оценка его деятельности 
историками. Неизменным оставалось одно — о нем всегда 
говорили либо с восторгом, либо с презрением. Так, Гаврила Державин именовал его «Колумбом Росским», Александр Радищев  — «царьком»; долго живший в Русской 
Америке Кирилл Хлебников* называл труд Шелихова «великим делом» во славу Отечества, а мореплаватель Василий Головнин заклеймил его «проныром». Американский 
историк XIX века Генри Бэнкрофт видел в нем «отца и основателя» русских колоний в Америке, а другой исследователь Ричард Пирс считал «русским Кортесом», результаты деятельности которого неоправданно преувеличены. 
Каких только похвал и проклятий не заслужил Шелихов 
при жизни и после смерти! Однако крайность оценок не 
смогла заслонить того главного, что сделал этот незаурядный человек: он стал первым, кто на деле задал государственный тон и придал государственный размах освоению 
новых земель в Америке, не потеряв при этом собственной 
выгоды.
На рубеже 1990-х годов, когда Советский Союз еще не 
стал достоянием истории, а новое издание капитализма не 
вышло в свет, о Шелихове писали по инерции как о беспринципном авантюристе, идущем напролом ради личного 
* Кирилл Тимофеевич Хлебников (1784—1838) — ученый, путешественник, писатель. Родился в Кунгуре, с 1801 года служил в Российско-американской компании, с 1835 года был одним из ее директоров. 
Автор первых научных работ о Русской Америке и неопубликованных 
мемуарных «Записок», член-корреспондент Императорской Академии наук. 
6

обогащения. Но прошло три десятка лет, наступила иная 
эпоха, и сегодня Шелихова можно смело назвать образцом 
успешного предпринимателя, с коего можно и нужно брать 
пример начинающим бизнесменам — а начинающие бизнесвумен вполне могли бы подражать супруге Шелихова 
Наталье Алексеевне.
О жизни Шелихова до его приезда в Сибирь известно 
мало, в начальном этапе его биографии больше загадок, 
чем ответов на них. Взять хотя бы его рождение: до сих пор 
неизвестны ни число, ни месяц, ни год; биографы называют и 1747-й, и 1748-й, и 1749-й, а иногда даже 1730-й. Согласно надписи на памятнике, поставленном его родней в 
Знаменском монастыре Иркутска, родился он в 1748 году. 
Приходился внуком мещанину города Рыльска Афанасию 
Тимофеевичу Шелихову, торговавшему краской, скипидаром, клеем и другим, как говорили в те годы, москательным 
товаром. Мелочная торговля обогатить не могла, потому 
«города Рыльска гостиной сотни Афонасий Тимофеев сын 
Шелихов» держал еще и пасеку на паях с родственниками, 
а также мельницу и скотный двор в деревне; словом, дед 
Григория был человек предприимчивый.
Жил он в приходе храма Вознесения, до наших дней 
не сохранившегося. Ныне существующая церковь во имя 
праздника Вознесения Господня появилась гораздо позже, 
в XIX веке, но к семье Шелиховых имеет непосредственное 
отношение — как записано в церковных ведомостях, она 
была воздвигнута не только на средства местных купцов 
и пожертвования благотворителей, но также «на проценты со вклада коммерции советника Григория Ивановича 
Шелихова». Интересно, что один из храмовых престолов, 
располагавшийся в отдельном теплом здании, был освящен 
во имя вселенских святителей Василия Великого, Григория 
Богослова и Иоанна Златоуста, что, конечно же, не случайно: судно, на котором Григорий Шелихов совершил плавание к берегам Америки, называлось «Три святителя», а 
Григорий Богослов был его небесным покровителем.
Торговля была делом семейным и наследственным, занимались ею и сыновья Афанасия. Старший, Иван (отец 
нашего героя), даже записался в «торговое сословие» — по 
тогдашним законам для этого требовался капитал не менее 
500 рублей. Однако купечество в России, в отличие от Западной Европы, не было замкнутой корпорацией со строгими правилами и запретами, принадлежность к нему не 
передавалась по наследству и даже не была пожизненной. 
7

Если купец разорялся, то был вынужден выписаться из 
«торгового сословия» и вновь называться мещанином или 
крестьянином, что, видимо, и произошло с Иваном Шелиховым.
Михаил Матвеевич Булдаков, будущий зять и компаньон Григория Шелихова, рассказывал, что Иван Афанасьевич женился на дворянке, рыльской помещице Агриппине 
(Аграфене) Ивановне Бырдиной. Брак купца и дворянки 
по меркам XVIII века был хотя и мезальянсом, но всё же 
явлением далеко не исключительным. Случалось, мелкопоместные или разорившиеся представители благородного 
сословия поправляли свои денежные дела путем заключения союза, выгодного для обеих сторон. Если принять 
версию Булдакова, то Григорий, сын купца и дворянки, 
должен был чувствовать себя в купеческой среде на голову выше остальных. Позже и сам он выдаст свою старшую 
дочь Анну за дворянина Николая Петровича Резанова*. 
А после кончины Шелихова Екатерина II дарует его жене и 
детям права потомственного дворянства.
Как гласит надпись на надгробном памятнике Шелихову в Иркутске, с 1773 года он жил в Сибири. Причина его 
переезда — еще одна загадка. Что заставило Григория Ивановича покинуть родные места и отправиться на край света? Один из первых его биографов К. Т. Хлебников ничего 
не говорит об этом, а другие исследователи высказывают 
самые разные предположения: разорение отца; боязнь быть 
отданным в солдаты и связанное с ней желание скрыться из 
города; эпидемия чумы, унесшая жизни его матери и брата. Все эти факторы вполне могли подтолкнуть Григория к 
отъезду, но ни один из них не объясняет, почему он уехал 
именно в далекую Сибирь.
Конечно, продажа москательного товара  — дело спокойное и вполне предсказуемое: день за днем жизнь течет 
в рутине мелких сделок. Иное дело торговля за морем: там 
и преодоление расстояний, и риск, и борьба с конкурентами. Здесь нужен характер особый, авантюрный. Недаром в 
* Николай Петрович Резанов (1764—1807) — путешественник и 
дипломат. Сын бедного чиновника, служил при дворе Екатерины II, 
вместе со своим тестем Шелиховым стоял у истоков Российско-американской компании. Участвовал в первом русском кругосветном путешествии Крузенштерна и Лисянского, в 1805 году отправлен с инспекцией на Аляску, откуда отбыл в Калифорнию с суднами «Юнона» 
и «Авось». Возвращаясь с отчетом в Петербург, умер в Красноярске 
от горячки. 
8

Европе и Северной Америке людей, ведущих крупную торговлю по всему миру, вполне официально называли «купцы-авантюристы».
Иркутский генерал-губернатор писал в 1794 году, что 
Шелихов уже 22 года занимается «морскими купеческими 
делами». Значит, отсчет его сибирской жизни действительно нужно начинать с 1772 или 1773 года.
Морской пушной промысел
Огромные, сказочные прибыли приносила в те годы 
заморская и заокеанская торговля. Французская ВестИндская компания, перевозившая табак из Америки во 
Францию, имели барыш от 150 до 500 процентов. Но, как 
говорится, за морем телушка — полушка, да рубль перевоз. 
Чтобы доставить меха, сандаловое дерево или табак из колоний, нужно было зафрахтовать корабли, нанять людей, 
закупить продовольствие и товары для обмена с туземцами. 
Вездесущие голландские, английские и французские купцы 
уже при открытии Нового Света подсчитали: морская торговля только тогда возвращала вложенные в нее средства, 
когда начальная стоимость товара возрастала не менее чем 
впятеро. Как писал из Гоа один голландский путешественник и «немного шпион», «я весьма был склонен совершить 
путешествие в Китай или Японию, каковые отстоят отсюда 
на то же расстояние, что и Португалия, т. е. тот, кто туда 
отправится, пребывает в пути три года. Ежели бы только у 
меня было две-три сотни дукатов, их легко было бы превратить в 600 или 700. Но затевать такое дело с пустыми руками почитаю я за безумие. Следует начать сносным образом, 
дабы иметь прибыль».
Шелихов в разговорах со своим будущим зятем Н. П. Резановым вспоминал времена, когда морской пушной промысел только начинал притягивать взоры купцов. «Возвращение 
судов сих (участвовавших в экспедиции Беринга—Чирикова в 1740—1741 годах. — Н. П.) с верными известиями об 
обилии звериных промыслов в местах, ими отысканных, 
родило в сибирских звероловах охоту к мореплаванию», — 
писал Резанов, «чрезвычайный посланник ко двору японскому». Купцы нанимали мастеровых, которые сооружали 
небольшие одномачтовые плоскодонные суда, крепили — 
«шили» — их китовым усом (отсюда, возможно, и название 
«шитик»), наращивали досками борта, мастерили палубу. 
9

Управляли шитиками сначала казаки, побывавшие в экспедициях с флотскими офицерами, потом и сами промысловики, кто посмелее. Компас да хорошая память — 
вот и всё, на что полагались мореходы-самоучки. Когда 
голландцы и англичане увидели эти наспех сколоченные 
посудины, они были потрясены смелостью русских, рисковавших выходить на них в океан. Но те и в океан выходили, и необходимый опыт приобретали, и новые земли 
открывали.
«Приобретение корысти привлекло наконец в Сибирь 
множество людей и из середины России,  — вспоминал 
Резанов свои разговоры с Шелиховым.  — Города Якутск 
и Охотск наполнялись предприимчивым купечеством, и 
слух чрез возвратившихся промышленников... возбудил 
в поселянах северных губерний охоту вступать в морские 
промыслы, невзирая на трудности и опасности...» «Промышленниками» или «промышленными» называли тогда 
охотников, вольных крестьян или уходивших на заработки 
крепостных-отходников — тех, кто промышлял охотой на 
пушного зверя. Их-то и нанимали предприимчивые купцы 
для дальних плаваний.
Известия о баснословных барышах, которые приносил 
«морской пушной промысел» в Америке, влекли купцов из 
Вологды, Тотьмы, Каргополя, Устюга, городов Черноземья 
и Центральной России в Сибирь и далее, в «земли незнаемые». Самой прибыльной была торговля шкурками калана или, как называли его тогда, морского бобра.
Калан — животное необычное. Впервые его внешний 
вид и повадки описал немецкий натуралист Георг Вильгельм Стеллер, участник камчатской экспедиции Беринга. 
Само слово «калан», вероятно, пришло в русский язык из 
корякского  — местные охотники именовали зверя «калагой». Англичане называли его «sea otter» — «морская выдра», русские промысловики  — «морской бобр», различая 
новорожденных «медведок» и годовалых «кошлаков». Самки калана вынашивают детенышей около семи месяцев, рожают одного, редко двух, очень долго их кормят и опекают. 
Большую часть времени животные проводят в воде — они 
быстро плавают и глубоко ныряют за рыбой, креветками, 
кальмарами и морскими ежами. На ходу есть не любят — 
собирают свою добычу в особые карманы под ластами, а 
затем ложатся на спину в спокойном месте, на мелководье, 
достают из кармана добытое и поедают. Ночью и во время штормов они стараются оказаться близ берега. Поймать 
10