Страна ББС

Екатерина Каликинская
Страна ББС
1

Предисловие
У каждого, кто любит Беломорскую биологическую станцию  МГУ
, свое представление о 
ней. Для одних это уникальные по красоте и притягательности пейзажи, для других точка 
на карте, где были сделаны важные научные открытия, для кого-то – моменты незабываемой 
студенческой практики. А также – образ жизни, стиль общения, место, где формировался 
характер, завязывались важные для дальнейшего развития личности отношения. 
Меня главным образом привлекала Беломорская биостанция как точка пересечения разных 
судеб, ее преломление в характерах, мыслях и чувствах тех нескольких тысяч человек, 
которые посетили ее и навсегда отвели ей место в своем сердце. Поэтому я включила в книгу 
воспоминания большого числа людей,  побывавших на биостанции в разные годы ее развития. 
Их впечатления, записанные на диктофон, расшифрованные на бумаге и «разложенные по 
полочкам» разных тем и глав, вместе с документами той эпохи, цитатами из статей и книг 
и составили содержание «Страны ББС». Мне хотелось отразить в своей книге не этапы 
строительства, не научные открытия, не появление тех или иных ярких личностей, а то 
неуловимое в настроениях, отдельных фразах и ситуациях, что исчезает в первую очередь, когда 
та или иная история заканчивается. С этой целью я стремилась сохранить и даже подчеркнуть 
индивидуальные особенности речи рассказчиков, что сделало текст менее гладким, но более 
живым. Надеюсь, что читатели простят возникшие в связи с этим неточности и субъективные 
оценки. Однако хотелось бы думать, что  из этих компонентов возникло нечто, позволяющее 
почувствовать неповторимое, многогранное, необычайное явление, которое называют 
«духом ББС». В его формировании, безусловно, уникальную роль сыграла личность Николая 
Андреевича Перцова. В годы его директорства возникло определение: «граница между ББС 
и СССР проходит по пятидесятому столбу трассы». Так обозначились контуры страны ББС, 
имеющей свои особенные законы.
Ее влияние на свою жизнь многие из нас ощущают и поныне. Есть серьезное доказательство 
того, что это не фикция: даже если я звонила очень занятым и высокопоставленным людям 
с просьбой рассказать о своем опыте общения с Беломорской биостанцией, они немедленно 
откликались на мою просьбу. Видимо, потому, что ББС все-таки – одна, иначе как бы она могла 
объединить нас всех? Надеюсь, что это замечательное чувство испытают и те, чья история 
взаимоотношений с Беломорской биостанцией только начинается – новые поколения студентов 
МГУ
.
К сожалению, книга охватывает воспоминания далеко не всех, кого автору хотелось бы привлечь 
к ее созданию. Время, стирающее подробности, как следы волн на песке, разъединившее многих 
из нас пространство, определенные рамки печатного издания, силы и возможности отдельных 
людей – все это накладывает свои ограничения. 
Поэтому я определила временные рамки своей книги полувеком: 1938-1987 годами. То, что 
было позже, еще не отстоялось в памяти людей, не остыло, не приобрело четких форм, и, мне 
кажется, писать об этом еще рано. В эти годы было много тяжелого, хотя всегда находились 
люди, предпринимавшие героические усилия, чтобы сохранить станцию от разрушения. Сегодня 
появилась твердая надежда, что такая угроза миновала, и будущее Беломорской биостанции – 
не менее яркое и необычное, чем ее прошлое. 
Автор выражает особую благодарность за помощь в работе директору ББС А.Б. Цетлину, 
заведующему кафедрой зоологии беспозвоночных В.В. Малахову, Н.М. Перцовой, Н.Л. 
Семеновой, П.В. Матекину, К.Н. Кособоковой, Т.Л.Беэр, Н. А. Заренкову, Н.А. Ляпуновой, Н.М. 
Калякиной, Д.О. Головину, а также всем тем, чьи воспоминания легли в основу книги.  Отдельная 
благодарность В.В. Чепыжову – без него эта книга вряд ли могла бы быть написана.
Кто хочет высказать свое мнение о книге, пожелания, уточнения, а также найти друзей и 
знакомых по ББС (при наличии у автора контактов), можно обратиться на сайт vkontakte.ru в 
группу СТРАНА ББС.
2

30-40-е годы
3

БЫЛО ТРУДНО 
ВРЕМЯ НАШЕ 
ПЕРВОЕ...
1
Н
епознанные берега Белого моря, его суровые 
и таинственные воды издавна влекли  к себе 
естествоиспытателей. Первая экспедиция на Белое 
море с научными целями была осуществлена 
еще в 1762-1767 гг. под руководством ученика 
М.В. Ломоносова, адъюнкта Императорской академии наук 
И.И. Лепехина. Систематические же  исследования начались 
век спустя, когда в 1868 г. в Санкт-Петербурге было создано 
Общество естествоиспытателей. Под его эгидой в 1869 году 
состоялась первая научная экспедиция на берега Белого моря, в 
состав которой входили зоолог Ф.Ф. Яржинский, орнитолог В.Э. 
Иверсен, ботаник А. Соколов и геолог А.А. Иноземцев.
Поездки на Белое море студентов, занимающихся естественными 
науками, были организованы значительно позже. Известно о 
двух поездках студентов Физико-математического факультета 
Юрьевского (Тартусского) университета в 1907-1908 гг. Каждая 
группа состояла из 10 человек. Они путешествовали и изучали 
морскую фауну  под руководством профессора Константина 
Карловича Сент-Илера, зоолога широчайшей эрудиции, бывшего 
редактором всех выходивших на русском языке изданий «Жизни 
животных» Брэма. Он первый указал на возможность создания 
в этом районе зоологической станции и выбрал для этой цели 
СУДЬБА КНИГИ
В одной из экспедиций  
Санкт-Петербургского 
Общества 
естествоиспытателей 
принимал активное 
участие профессор Н.П. 
Вагнер, выпустивший в 
1885 г. великолепный труд 
«Беспозвоночные Белого 
моря» на немецком языке. 
Один из экземпляров 
Лейпцигского издания 
был подарен Н.В. 
Тимофеевым-Ресовским 
академику Зенкевичу 
и поступил в дар от 
Льва Александровича в 
библиотеку ББС.
4

CТУДЕНТЫПЕРВОПРОХОДЦЫ
Студенты профессора 
Сент-Илера побывали и 
на мысе Киндо, измерили 
глубину, описали состав 
донных отложений – 
песок и мелкие камни, 
обнаружили офиур, 
креветок, губок, актиний 
и других морских 
беспозвоночных. На 
две экспедиции было 
израсходовано 600 рублей. 
Участники экспедиции 
израсходовали чаю на 
12 рублей, сахару на 26 
рублей, масла – на 33 
рубля, сыра – на 7 рублей, 
ветчины – на 9 рублей.  
Ковду, обосновав выбор места разнообразием найденных там 
морских видов и удобством организации экскурсий в Кандалакшу, 
Княжую губу, Черную губу, Умбу, на остров Шишигин.
Московский университет также нуждался в биологической 
станции в этом районе. Как писал академик Л.А. Зенкевич в 
первом томе  «Трудов Беломорской биологической станции МГУ», 
с давних пор одной из основных научных задач кафедры зоологии 
и сравнительной анатомии беспозвоночных было изучение фауны 
северных морей. Еще в 1914 году профессора Г.А. Кожевников 
и И.И. Месяцев организовали поездку студентов на практику 
на Мурманскую биологическую станцию. В 1920 году силами 
кафедры был основан Плавучий морской научный институт. В 
1921 году состоялась его первая экспедиция в Баренцево и Карское 
моря на ледокольном пароходе «Малыгин». Затем было построено 
экспедиционное судно «Персей», работавшее в северных морях 
до начала Великой Отечественной войны.
Однако без стационарной биологической базы работа не могла 
развернуться по-настоящему.
Научное студенческое общество биологического факультета МГУ 
– Бюро  научных  исследований  студенческих кружков биофака 
МГУ – в конце тридцатых годов выдвинуло идею организации 
собственной биостанции на Белом море. Инициатива была 
поддержана ректоратом, и в июне 1938 года Лев Александрович 
Зенкевич, заведующий кафедрой зоологии и сравнительной 
анатомии беспозвоночных, отправил группу своих студентов 
на Белое море. Это были четыре студентки и четверо студентов 
второго и третьего курса – зоологи и двое студентов-физиологов 
четвертого курса. Ребята должны были пройти практику в Ковдагубе под руководством профессора К.К. Сент-Илера, привезти 
материал для студенческого практикума на кафедре зоологии 
беспозвоночных, посетить научные и промысловые морские 
учреждения в Мурманске, Кандалакше, Ленинграде, а также 
попытаться найти место для стационарной биологической 
станции МГУ на Белом море. Руководил этой практикой аспирант 
кафедры Кирилл Александрович Воскресенский. 
Группа  сначала  прибыла   в  Ленинград,  посетила   Зоологический 
музей, пополнила свое оснащение. В Петергофском отделении 
Ленинградского университета ребята встретились с известным 
исследователем Белого моря, профессором кафедры зоологии 
и сравнительной анатомии К.П. Дерюгиным. Он рассказал, как 
организовать маршрут, какие места стоит посмотреть на Белом 
море, посоветовал, в каком направлении следует искать место для 
будущей биостанции. 
По замыслу Л.А. Зенкевича, место для биостанции должно было 
отвечать нескольким существенным условиям:  расположение в 
относительной близости от железной дороги, наличие источника 
пресной воды, и, конечно, — как можно более разнообразный 
состав фауны. К.М. Дерюгин снабдил путешественников своими 
книгами, картами той части Белого моря, куда направлялся 
ВКЛАД ДЕРЮГИНА
К.П. Дерюгин 
возглавил работы по 
изучению фауны Белого 
моря с 1922 года, 
совершая экспедиции 
на судне «Андрей 
Первозванный» – первом 
российском судне для 
гидробиологических 
исследований. В 1928 
году вышла монография 
Дерюгина «Фауна 
Белого моря и условия ее 
существования», ставшая 
настольной книгой 
многих исследователей. 
По его инициативе  в 
губе Малая Пирью 
открылась Методическая 
станция Государственного 
гидрологического 
института. 
5

Студент юридического 
факультета Московского 
университета Лев Зенкевич 
в 1916 году. Все впереди – 
и увлечение биологией, и 
знаменитые океанические 
экспедиции, и создание 
ББС…
отряд, рассказал все, что знал об этих местах, дал 
массу полезных советов. (В том же 1938 году он 
скоропостижно скончался, и помощь экспедиции по 
поиску места для ББС была, вероятно, его последним 
крупным вкладом в отечественную науку).
Ребята отправились проходить практику – это 
было их главной задачей в тот момент. Сначала 
они 
побывали 
на 
Мурманской 
биостанции, 
потом двинулись на юг –  в Ковду,  посетили там 
биостанцию Сент-Илера, находившуюся на острове 
Березовый.
Участник этих событий Е.М. Лебедев вспоминает, 
как группа студентов прибыла на станцию Ковда, 
расположенную в 11 км от моря. Большую 
часть имущества сложили на конную волокушу, 
единственное средство перемещения в тех краях, 
а все самое ценное – микроскопы, термометры, 
батометр – взяли в руки. Затем группа во главе с 
К.А. Воскресенским двинулась по болотам с кое-где 
проложенными жердями, по каменным «бараньим 
лбам» в деревню Запань, откуда по морю можно было добраться 
до биостанции на острове Березовый. Славуцкий, Дамрин и 
Лебедев остались с грузом, который из-за поломки волокуши 
пришлось отправить в Кандалакшу, и потом морем доставлять 
в Ковду.
Студенты повстречались с К.К. Сент-Илером, познакомились с 
работой станции, исследовали часть побережья Ковдинской губы 
за мысом Поповка в сторону Кандалакши. Жизнь была простая 
и суровая – жили в палатках, готовили на костре, каждый день 
выходили в море на карбасе, если позволяла погода, собирали 
материал, проводили наблюдения. Е.М. Лебедев вспоминает, 
что однажды у острова Кивреиха их карбас сел на мель, начался 
штормовой ветер, и их отнесло в открытое море. Только укрывшись 
в «ветровой тени» острова Микков, ребята смогли высадиться на 
берег и несколько дней пережидали непогоду, а потом на канате 
обвели карбас вокруг скал и вернулись на биостанцию. Были и 
другие трудности, например, пожар на причале. Но все это только 
еще больше сплотило участников экспедиции.
Закончив практику,  большинство студентов отправились попутным 
мотоботом в Кандалакшу, а три человека двинулись в Пояконду: 
К.А. Воскресенский, Я.Л. Словуцкий, Е.М. Лебедев. В Пояконде они 
арендовали лодку и прошли вдоль всей Ругозерской губы, вышли 
в залив Великая Салма, прошли его почти до конца, вернулись 
назад и еще раз двинулись вдоль берега, присматривая подходящее 
место. Наконец остановились на берегу залива там, где потом 
начала строиться ББС. 10 августа они установили на этом месте 
заявочный столб, и дата официально стала считаться днем рождения 
биостанции. Место удовлетворяло намеченным условиям, и ребята, 
вернувшись, доложили об этом Льву Александровичу. 
СТАНЦИЯ В КОВДЕ
Станция Тартуского 
университета в Ковде 
располагалась в здании 
таможни и состояла из 
трех больших комнат 
и трех маленьких. Там 
ежегодно проходили 
практику 15 студентов, 
которые занимались в 
основном картированием 
обитателей морского дна. 
За время работы станции 
на ней побывало более 
100 человек, внесших 
немалый вклад в науку 
того времени.
6

октября 1938 г. Л.А. 
Зенкевич (справа) и 
Л.Л. Россолимо(слева) у 
заявочного столба.
В том же году состоялось символическое 
основание станции: 5 октября, с целью 
уточнения выбора места и выяснения 
возможности организации базы для 
летней практики студентов МГУ
, в 
Пояконду выехали Л.А. Зенкевич, Л.Л. 
Россолимо 
и 
К.А. 
Воскресенский. 
К месту предполагаемой постройки 
станции, находящемуся в 15 км  от 
станции Пояконда, они добрались на 
весельной лодке и провели там два дня. 
На фотографии, сохранившейся у Н.М. 
Перцовой и датированной 9 октября 
1938 г., Зенкевич и Россолимо стоят у 
заявочного столба. 
Затем они, видимо, отправились на 
станцию  Чупа  для переговоров 
с 
дирекцией 
Леспромхоза. 
Нужно 
было договориться об отводе участка 
для строительства и предоставления 
станции лесоматериалов. В отчете о 
командировке, который хранится в личном архиве Н.М. Перцовой, 
были перечислены все преимущества места, выбранного для 
организации биостанции: удаленность от мест впадения рек, так 
что соленость в этом районе близка к открытым частям Белого 
моря, редкая чистота воды, сильная изрезанность береговой 
линии и обилие заливов, островов, проливов и приливо-отливных 
зон, богатых морскими организмами.  Привлекало также 
разнообразие грунтов и глубин, малая населенность прилежащей 
к берегам тайги, существование рыбного промысла в этом 
районе. Биологов в первую очередь интересовали разнообразные 
заросли водяных растений (зостеры, ламинарии, багрянки), 
богатая беломорская литоральная и сублиторальная фауна. Кроме 
того, в лесах водились лось, олень, медведь, заяц, лисица, белка, 
глухарь, куропатка, тетерев, рябчик, в заливе – множество видов 
водоплавающей птицы, тюлень, нерпа, белуха. 
Согласие Чупинского леспромхоза на отвод  участка под застройку 
было получено. В леспромхозе  решили закупить строевой 
лес, а столярная  мастерская  Поякондской  лесобиржи взялась 
изготовить всю необходимую для базы мебель. Плавсредства 
(шлюпки, карбасы) предполагалось изготовить на месте с 
помощью местных умельцев.
Л.А.Зенкевич предложил руководству биофака примерный план 
развития станции на несколько лет:
«1. B апреле 1939 г. приступить к строительству и 
оборудованию 
одного 
большого 
дома 
(12-14 
комнат) 
и 
второго 
малого (4 комнаты) для административно-хозяйственного 
персонала, с тем, чтобы эти дома были сданы в эксплуатацию 
ИДЕЯ БИОСТАНЦИИ
« Я бы представлял себе 
эту станцию (на Белом 
море) не по тому типу, 
какие существуют у нас, т.е. 
имеющие более научное 
значение. По-моему, было 
бы желательно устроить 
станцию учебную, 
главная задача которой 
была бы педагогическая. 
Сюда могли бы 
приезжать учащиеся для 
ознакомления с морской 
фауной…, а также для 
прохождения морских 
курсов по зоологии на 
живом материале», – 
предвосхищая принцип 
организации ББС, писал 
профессор К.К. СентИлер. С его трудами, 
конечно, был знаком 
профессор Зенкевич, 
планировавший 
создание на Белом море 
биологической станции 
МГУ. 
7

в начале летнего сезона 1939 года.
2. Обеспечить начало учебно-научной работы в летний 
сезон 1939 г. путем организации хозяйственно-бытового 
обслуживания приезжающих.
3. В 1940 г. построить второй большой дом, лесоматериал 
для которого может быть заготовлен зимой 1938-39 
гг. и приобрести моторный бот для выходов в море, в 
соответствии с чем необходимо расширение штата. В порядке 
дальнейшего усовершенствования базы предусмотреть в 1941 
г. снабжение электроэнергией и проточной морской водой 
для аквариумов.
Л.А.Зенкевич, Л.Л.Россолимо,  19 октября 1938 г».    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Далее 
перечисляются 
срочные 
неотложные 
меры 
для 
осуществления задуманного плана из восьми пунктов. В 
последнем пункте предлагается обеспечить станцию на 1939 г. 
следующим персоналом: заведующий базой, кладовщик, сторож 
и временным персоналом на летний период: уборщица, кухарка, 
рыбак.
14 ноября 1938 г. от имени директора МГУ профессора А.С. 
Бутягина, деканата и ученого совета биологического факультета 
было отправлено письмо народному комиссару просвещения 
РСФСР. Письмо было подготовлено Л.А. Зенкевичем и подписано 
деканом биофака С.Д. Юдинцевым. В нем указывалось, что 
Ленинградский, Воронежский, Ростовский, Киевский, Одесский 
университеты имеют свои морские биологические станции, а 
Московский университет до сих пор не имеет, в то время как 
она совершенно необходима для изучения морской фауны и 
флоры, без этого не может быть обеспечено нормальное развитие 
зоологических и ботанических специальностей биофака. На 
строительство станции в 1938 году было запрошено 25000 рублей 
(чтобы приобрести  лесоматериалы в Чупинском леспромхозе) и 
15000 руб. за счет получившейся у биофака экономии от сумм, 
отпущенных на производственную практику.
На место заведующего станцией Дирекция рекомендовала 
профессора Л.Л. Россолимо, который в то время заведовал 
Косинской биологической станцией. Он и был назначен в 1938 
году первым директором (тогда его называли  заведующим) 
станции. 
В 1939 году МГУ закупил для постройки станции 1200 
кубометров строевого леса,  тогда  же  по ходатайству 
биологического факультета Беломорской биостанции была 
передана водолазная станция – видимо, при участии аспиранта 
А.Н. Савилова, занимавшегося водолазным спортом. Кроме того, 
Беломорской биостанции перешла часть имущества кафедры 
зоологии беспозвоночных.  На строительство биостанции и завоз 
оборудования было тогда потрачено 40 000 рублей.
В 1939 г. построили   избу для проживания сторожа, два тесовых 
сарая, временную лабораторию и примитивный деревянный 
Л.Л. РОССОЛИМО
Известный гидробиолог, 
доктор биологических 
наук Л.Л. Россолимо 
был участником 
экспедиции 1924 года 
на судне «Персей» в 
Баренцево море. В 1931 
году по предложению 
Государственного 
гидрометеорологического 
комитета СССР 
участвовал в 
лимнологической съемке 
Советского Союза. С 
1923 года заведовал 
Косинской биостанцией, 
занимаясь исследованиями 
кислородного и 
термального режима озер.
8

Первый директор 
беломорской биостанции 
Л.Л. Россолимо на охоте в 
Подмосковье, конец 30-х 
годов.
причал. Таким образом, минимальные 
условия были созданы, и уже летом 1939 года 
на биостанцию приехали преподаватели, 
сотрудники, студенты и аспиранты – всего 
27 человек. Среди них Г.Г. Абрикосов, А.Н. 
Савилов, К.А. Воскресенский. Приехавшие 
жили в палатках, часть из них оставалась 
на станции до конца сентября.
Однако 
вскоре 
финансирование 
и 
строительство 
на 
станции 
почти 
прекратилось, и само ее существование 
оказалось под угрозой. 
В феврале 1940 г. уволился серьезно 
заболевший 
завхоз 
С.М. 
Дьяконов, 
который все  имущество  передал  сторожу 
Афанасьеву,  подписывавшемуся корявыми 
буквами «АНС». В это же время был 
освобожден от работы профессор Л.Л. 
Россолимо, и станция фактически осталась 
без директора. За директора биостанции 
в январе 1940 г. подписывался Л.А. 
Зенкевич.
Положение было настолько безвыходное, 
что в феврале 1940 года речь шла даже о ликвидации станции. 
Л.А.Зенкевич пишет записку ректору МГУ и просит решить вопрос 
принципиально – нужна ли Московскому университету морская 
биостанция, может ли он по своим материальным возможностям 
позволить себе такую «роскошь»? Если вопрос будет решен 
отрицательно, пишет Л.А.Зенкевич, надо срочно командировать 
кого-то на Белое море принять имущество, ликвидировать 
часть его на месте, привезти остальное в Москву и на всем деле 
поставить крест. Он также предлагал те меры, которые могли бы 
спасти станцию и наладить хотя бы минимальную работу на ней. 
Сначала дело было решено лишь таким образом, что профессору 
Зенкевичу разрешили ликвидировать часть задолженности 
двум сотрудникам станции из своих личных средств. Однако 
Лев Александрович не сдается: в октябре 1940 года по его 
инициативе пишется письмо профессоров Биологического 
факультета Московского университета народному  комиссару 
просвещения  РСФСР В.П. Потемкину с просьбой принять их 
по вопросу существования станции. Письмо было подписано 
и.о. декана биофака проф. А.К. Кизелем (орденоносцем), проф. 
Б.С. Матвеевым (орденоносцем), проф. Л.И. Курсановым 
(орденоносцем), проф. Л.А. Зенкевичем, проф. Г.И. Роскиным, 
проф. Д.А. Сабининым. В результате в ноябре 1940 г. было 
обещано отпустить на строительство станции в первом и втором 
квартале 1941 года 50 тыс. рублей.
В ноябре 1940 г. был решен вопрос и с заведующим биостанции: 
им становится аспирант кафедры зоологии беспозвоночных Г.М. 
9

Г.М. БЕЛЯЕВ
Крупнейший специалист 
по изучению донной фауны 
глубин Мирового океана, 
доктор наук, главный 
научный сотрудник 
Института океанологии 
им.П.П. Ширшова РАН, 
Георгий Михайлович 
Беляев совместно с 
коллегами разработал 
систему вертикальной 
биологической 
зональности океана, создал 
схему зоогеографического 
районирования 
максимальных 
океанических глубин. 
Беляев. 18 января 1941 г. он подает докладную записку декану 
биофака, в которой просит командировать его на биостанцию 
сроком на 2-3 недели и выделить на нужды станции 3000 руб. В 
записке говорится о катастрофическом положении дел на станции: 
никакие строительные и другие работы не проводятся, потому 
что МГУ не заплатил колхозу «Буря» за лес, последний сотрудник 
сторож И.С. Афанасьев просит об увольнении. Декан разрешил 
перевести колхозу «Буря» 1280 руб. и Афанасьеву 220 руб. 
10 марта 1941 г. от и.о. завхоза Беломорской биостанции было 
получено письмо, в котором снова говорилось о бедственном 
положении на биостанции. Затопило водой  домик сторожа, 
который нужно было перенести, оставался не утепленным 
второй домик, в котором должны были жить строители станции, 
не покрыты крышами два барака... Заведующему станцией Г.М. 
Беляеву, чтобы провести эти самые необходимые и срочные 
работы, необходим был аванс в размере 3000 руб. для выдачи 
плотникам. Кроме того, нужно было съездить в  Петрозаводск и в 
Мурманск для урегулирования вопроса с Наркомторгом КарелоФинской ССР о снабжении станции продуктами питания.
Однако, несмотря на все трудности, дело продвигалось, хотя и с 
огромным трудом. 
21 марта 1941 г. по ходатайству декана биофака ректор МГУ 
А.С. Бутягин обращается в Управление Р.К. милиции г. 
Москвы с просьбой выдать разрешение на изготовление одного 
каучукового углового штампа и одной каучуковой круглой печати 
по прилагаемым образцам для Беломорской биологической 
станции МГУ
. Необходимость иметь печать и штамп вызвана 
предполагавшимся расширением станции в текущем году. 
24 апреля 1941 г. декан биофака С.Д. Юдинцев и зав. биостанцией 
Г.М. Беляев в письме ректору МГУ А. С.Бутягину представляют 
отчет о том, что было выполнено за истекшее время. Дом 
сторожа перенесен  плотниками  на  незатопляемое место, 
Так выглядела 
биостанция в 1939 
году. Узнаваемы только 
очертания побережья. 
Изба для проживания 
сторожа и пара сараев 
– вот с чего начиналось  
все...
10