Русская словесность, 2023, № 6

            «РУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ» ОБНОВЛЯЕТСЯ!


  Во все времена, когда процветала русская словесность, процветало и российское общество. Наш журнал гордится своей заглавной омонимией, своим именным родством с главным явлением русской культуры.
  Последние 8 лет журнал занимался преимущественно духовной географией России. Это было важно. Но теперь наша главная задача — воспитание личности российского гражданина. И нет никакой альтернативы гражданина и поэта. Важно понять, что только человек, приобщившийся к классической русской поэзии и великой русской прозе, может стать настоящим гражданином; без русского языка, впитанного вместе с этим литературным базисом, невозможно быть россиянином.
  Не просто слово, а человек и его слово, общество, объединенное речевыми отношениями, — вот предмет словесности, и этот предмет всегда был близок и дорог учителям.
  Все это означает, что ключевой фигурой российского образования и культуры сегодня остается Учитель словесности!
  Мы обещаем нашим читателям:
    /откликаться практическими материалами на насущные проблемы современного филологического образования: не только ЕГЭ, «декабрьское» сочинение, устное собеседование в 9-м классе, но и реализация задач обновленного ФГОС, прежде всего — нравственно-патриотическое воспитание средствами учебного предмета, развитие читательской и коммуникативной грамотности, неформальное овладение проектными и исследовательскими умениями при освоении предметов словесности;
    /сохранять высокий научный уровень журнала, отражать на его страницах новейшие достижения филологии и возможности их ретрансляции в школьное образование;
    /предоставлять пространство для диалога, профессиональных дискуссий, откровенных бесед; создавать условия для того, чтобы журнал стал своеобразным клубом для школьных учителей, преподавателей вузов, исследователей словесности.

Главный редактор Елена Ленвладовна Ерохина

Кто в детстве рассуждал, тот в старости мечтает.

Издательство
«Школьная Пресса»
НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
Издается c января 1993 года
Выходит 6 раз в год

Редакционная коллегия
    5.8.2. Теория и методика обучения и воспитания
         Ерохина Елена Ленвладовна, главный редактор, доктор педагогических наук, зав. кафедрой риторики и культуры речи МПГУ Щербинина Юлия Владимировна, доктор педагогических наук, профессор МПГУ Новикова Лариса Ивановна, доктор педагогических наук, зав. кафедрой русского языка и культуры речи РГУП Лазебникова Анна Юрьевна, член-корреспондент РАО, доктор педагогических наук, зав. лабораторией социальногуманитарного общего образования ИСРО Добротина Ирина Нургаиновна, кандидат педагогических наук, зав. лабораторией филологического общего образования ИСРО
     Александрова Ольга Макаровна, кандидат педагогических наук, старший научный сотрудник ИСРО

5.8.7. Методология и технология профессионального образования Владимирова Татьяна Николаевна, доктор педагогических наук, проректор МПГУ
Осипова Ольга Петровна, доктор педагогических наук, зав. кафедрой управления образовательными системами МПГУ Лазуткина Лариса Николаевна, доктор педагогических наук, проректор РГУ им. С.А. Есенина

5.9.1. Русская литература и литературы народов Российской Федерации Корниенко Наталья Васильевна, член-корреспондент РАН, доктор филологических наук, зав. отделом новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ Лепахин Валерий Владимирович, доктор филологических наук, профессор Сегедского университета (Венгрия)

М.Ю. Лермонтов


НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ
ЖУРНАЛ



усекая словесность

6/2023


               МЕТОДИКА СЛОВЕСНОСТИ
Школа литературы
   Д.А. Молчанова
   Романтический герой и кризис взросления .......... 3
Русский язык: учим и учимся
   Л.Н. Абрамовская, Р.А. Дощинский
   Анализ логико-смысловых отношений в тексте как один из аспектов современного школьного курса русского языка .................................. 11
   Е.Л. Ерохина, О.В. Гордиенко, Л.Ю. Комиссарова,
   А.Ю. Устинов, О.А. Сальникова
   Научные основы разработки концепции единого учебника по русскому языку ............................... 19
               Нетленные страницы методики
   А.М. Антипова, Э.С. Калинина
   Проблема чтения в методической системе В.В. Голубкова
    К 85-летию первого издания «Методики преподавания литературы»
    (Часть первая) ................................. 28

   «РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ»
Педсовет
   Ж.К. Гапонова, Е.В. Никкарева
   «...Но вот когда начинается про деньги, я напрягаюсь»:

   формирование функциональной грамотности
   без напряжения
    Урок литературы по рассказу Аси Петровой «Деньги» . 38
   Г.В. Александрова
   Вечный календарь ................................... 50
   С.А. Лидская
   Как описать «картинку» нескучно? Готовимся к устному собеседованию в 9 классе ....... 56

                        В методическую копилку
      Занимательно и познавательно........................58

                       ТЕОРИЯ СЛОВЕСНОСТИ
                        Современная русистика
      В.Г. Андреева
      Этапы взросления героя и усадебный топос
      в романе М.М. Пришвина «Кащеева цепь» Творческое освоение наследияЛ.Н. Толстого...........62

               Художественный текст: постигаем, анализируя
      Ю.В. Доманский
      О «странных» ремарках в «Жестоких играх» Алексея Арбузова....................................72

                   Риторика. Традиции и современность
      Н.Ф. Кошанский
      ОБЩАЯ РЕТОРИКА
      (оглавление и отрывок из учебника)
      Отделение IV. Расположение рассуждений............. 80

                       Хроника научных событий
      К.А. Жулькова, Т.Г. Юрченко
      Классика старая и новая
       Обзор международной конференции
       «Традиция в литературе и искусстве ХХ-ХХ1 вв.»

        (6-7 июня 2023 г., ИНИОН РАН, Москва)................. 84

          Указатель статей, опубликованных в журнале «Русская словесность» в 2023 г............ 94


Редколлегия журнала может не разделять точку зрения авторов публикаций. Ответственность за содержание статей и качество перевода аннотаций несут авторы публикаций.

        Адрес издательства и редакции
        127254, г. Москва, а/я 62
        Тел.: 8 (495) 619-52-87, 619-83-80

Магомедова Дина Махмудовна, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИМЛИ, профессор РГГУ Сурат Ирина Захаровна, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИМЛИ Урюпин Игорь Сергеевич, доктор филологических наук, заместитель директора Института филологии МПГУ Щербакова Марина Ивановна, доктор филологических наук, зав. отделом русской классической литературы ИМЛИ

        5.9.3. Теория литературы, текстология
Тюпа Валерий Игоревич, доктор филологических наук, профессор РГГУ Клинг Олег Алексеевич, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой теории литературы МГУ Пешков Игорь Валентинович, заместитель главного редактора, доктор филологических наук

5.9.5. Русский язык.
Языки народов России
Баранов Анатолий Николаевич, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИРЯ им. В.В. Виноградова
     Галинская Елена Аркадьевна, доктор филологических наук, профессор МГУ
Григорьев Андрей Владимирович, доктор филологических наук, профессор МПГУ

     Корректор Ю.К. Котельникова Компьютерная верстка Н.В. Запорожец


        E-mail: russkaya_slovesnost@mail.ru
         Журнал зарегистрирован МПТР России, свид. о рег. ПИ № ФС 77-33042 от 04.09.08 г.
        Формат 84x108/16. Усл.-печ. л. 6
        Изд. № 3823. Заказ
         Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия», 428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, д. 13
        © ООО «Школьная Пресса», 2023
        © «Русская словесность», 2023


Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК) Министерства образования и науки РФ
в перечне ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы
основные научные результаты диссертаций
на соискание ученой степени доктора и кандидата наук.
Журнал зарегистрирован в базе данных Российского индекса научного цитирования.

Издание охраняется Гражданским кодексом РФ (часть 4).
          Любое воспроизведение материалов, размещенных в журнале, как на бумажном носителе, так и в виде ксерокопирования, сканирования, записи в память ЭВМ, и размещение в Интернете без письменного согласия правообладателя запрещается.

Методика словесности










    Школа литературы



  На очередной, ноябрьско-декабрьский номер журнала приходится день рождения великого русского психолога Льва Семеновича Выготского (5 [17] ноября 1896 — 11 июня 1934), и это первая дата к статье «Вечный календарь». И конечно, мы не могли не открыть наш номер цитатой из трудов этого ученого-педагога, большую часть своей недолгой, но исключительно плодотворной жизни посвятившего исследованиям детской речи, путей превращения детского мышления в мышление взрослого. Одним из переломных моментов становящегося мышления бывает кризис романтизма, отраженный в художественной литературе.



ДА. Молчанова


  Романтический герой и кризис взросления



   Аннотация. В статье рассматриваются два художественных текста — романтическая поэма «Кавказский пленник» А.С. Пушкина и роман «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова — с точки зрения запечатленного в них перехода между двумя смежными культурно-психологическими стадиями. В поэме «Кавказский пленник» пародируется фабула «Бедной Лизы» Н.М. Карамзина, однако гибель героини имеет иные сюжетные мотивировки. Самопожертвование черкешенки становится для героя трансформирующим опытом, в результате которого он обретает способность сострадать и приближается к искомой духовной свободе. В романе «Герой нашего времени» представлены духовные искания героя с романтическим типом самосознания. Местом развертывания действия в обоих текстах является Кавказ, который в русской литературе систематически выступает как пространство экспликации внутреннего конфликта. Обращение к «кавказскому тексту» русской литературы продуктивно при изучении проблемы становления личности и установления ее экзистенциальных границ.
       Ключевые слова: «Кавказский пленник», «Герой нашего времени», кавказский текст, романтизм, взросление.
       Для цитирования: Молчанова Д.А. Романтический герой и кризис взросления // Русская словесность. 2023. № 6. С. 3-10.
       Научная статья
       УДК: 82.0, 821.161.1.0
       DOI: 10.47639/0868-9539_2023_6_3
       Диана Анатольевна Молчанова, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия.




© Молчанова Д.А., 2023.

Методика словесности

Русская словесность • 6/2023

   Л.С. Выготский в своих трудах, явившихся результатом титанической работы и моцартианского вдохновения, неоднократно подчеркивал, что высшие психические функции человека, являясь продуктом «исторического развития поведения, возникают и оформляются в переходном возрасте в прямой зависимости от среды, слагаясь в процессе социальнокультурного развития подростка», то есть формируются под влиянием «коллективных социальных форм поведения», а культурное развитие человека, таким образом, «тесно связано с историческим, или социальным, развитием человечества» [Выготский, 1984, с. 112, 222, 221]. Наконец, историческое развитие человеческого поведения в целом и психическое развитие подростка в частности опираются, по мысли ученого, на речь как систему знаков [Выготский, 1984, с. 221].
   Всё это обусловливает и обосновывает повышенный интерес к литературе как силе, в значительной мере определяющей личность человека. Если развитие личности предполагает интериоризацию психических операций, то для формирования гармоничной личности образцы психической деятельности должны быть на определенном этапе даны ребенку (подростку) извне. Художественная литература обладает, несомненно, богатым потенциалом, предоставляя читателю возможность «присвоить» опыт социального взаимодействия, овладеть культурными средствами поведения, развить «эмоциональный интеллект».
   По мере накопления культурного (в том числе социального и эмоционального) опыта у индивида рано или поздно возникает потребность перехода на новую стадию развития. Такая потребность неизбежно сопровождается кризисом, поскольку ощущается как нехватка некоторого навыка, неспособность совершить психическую операцию должным образом.

Преодоление кризиса требует качественного скачка и существенной перестройки в структуре личности.
   Имея в виду параллелизм онтогенеза и филогенеза, правомерно заключить, что в литературном (и шире — культурном) процессе переход от стадии к стадии также обусловливается кризисным состоянием, при котором обнажается несоответствие личности и среды¹. В школьной практике особая роль этому конфликту отводится на этапе изучения литературы романтизма, поскольку именно при переходе от стадии рефлективного традиционализма к стадии индивидуального творчества (этот переход хронологически совпадает с нарастанием «романтических» тенденций в литературе) запускаются процессы самоактуализации и самоопределения, контрастирующие с предыдущим состоянием почти безоговорочного следования канону и авторитетным образцам.
   Беседы о конфликте личности и среды на уроках литературы требуют большого внимания и тонкого умения видеть за поступками героя руководящие им импульсы. Педагог на данном этапе призван научить своих подопечных распознавать кризисные явления и осознавать их причины, а также познакомить с возможными путями их преодоления постольку, поскольку художественное произведение представляет собой модель существования «я-в-мире».
   В качестве материала, на котором мы далее проиллюстрируем методику проведения такого «антикризисного» анализа, нами были выбраны два произведения — поэма

¹ «Перестройка потребностей и побуждений, переоценка ценностей есть основной момент при переходе от возраста к возрасту. При этом меняется и среда, т. е. отношение ребенка к среде. Иное начинает интересовать ребенка, иная деятельность возникает у него, и перестраивается сознание ребенка, если сознание понимать как отношение ребенка к среде» [Выготский, 1984, с. 385].

® Любое распространение материалов журнала, в т. ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Школа литературы

Романтический герой и кризис взросления

5

«Кавказский пленник» А.С. Пушкина и роман «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова. Выбор материала обоснован, с одной стороны, его очевидной отнесенностью к «переходному периоду»: поэма Пушкина считается текстом, сформировавшим внутреннюю меру жанра романтической поэмы²; кроме того, в ней пародируется и тем самым преодолевается «сентименталист-ский» тип художественности³; роман же «Герой нашего времени» на уроках в школе анализируется с опорой на столь различные жанры, как романтическая поэма, романтическая повесть и психологический роман (мы взяли в качестве примера учебник для 9 класса под ред. В.Я. Коровиной), при этом нельзя не заметить преобладание реалистических тенденций, поскольку автор в романе смотрит на своего героя тем проницательным взглядом, который позволяет в единичном увидеть многое, по частному судить об общем и видеть это общее не только в себе самом.
   С другой стороны, эти произведения имеют пограничную, конфликтогенную семантику уже в своем хронотопе, поскольку Кавказ как место действия в них влияет на героев и определяет некоторым образом происходящие с ними события. Превращение конкретно-исторического Кавказа в культурный топос пришлось на первую половину XIX века — «расцвет» в русской литературе поэтики романтизма. Эта закономерность объясняется тем, что востребован оказался такой хроно² Ю.В. Манн в своем труде «Русская литература XIX века. Эпоха романтизма» указывает на то, что именно в южных поэмах Пушкина сложилась устойчивая структура конфликта, унаследованная затем самим жанром романтической поэмы [Манн, 2007, с. 48].

³ Гибель черкешенки отсылает читателя к повести Н.М. Карамзина «Бедная Лиза». В целом Пушкин, как убедительно показал О. А. Проскурин, воспользовался сюжетной схемой «Бедной Лизы», чтобы сообщить поэме необходимый эпический каркас [Проскурин, 2001, с. 120-121].

Беседы о конфликте личности и среды на уроках литературы требуют большого внимания и тонкого умения видеть за поступками героя руководящие им импульсы.
Педагог на данном этапе призван научить своих подопечных распознавать кризисные явления и осознавать их причины, а также познакомить с возможными путями их преодоления постольку, поскольку художественное произведение представляет собой модель существования «я-в-мире».



топ, в котором имелась бы возможность для уточнения границ — как в смысле самоидентификации личности, так и в плане самоопределения нации. Герой художественного произведения естественно помещался в «кавказский» хронотоп — в принципиально чуждое и вместе с тем пограничное пространство, где ему предоставлялась возможность осмыслить себя и свои границы на фоне совершенно иных, чуждых ему природных и культурных обстоятельств, на контрасте. Вместе с тем мифопоэтический потенциал Кавказа как пограничного региона с вертикальной архитектоникой ландшафта как нельзя лучше удовлетворял потребностям поэтики романтизма, поскольку «романтики отводили большую роль знаково-символическим и метафорическим формам реализации бесконечного» [Поэтика, 2008, с. 220]. Иными словами, Кавказ — регион, организованный фигурами гор, — лучше всего подходил для испытания новой философии, постулировавшей личную свободу и условность границ всякой внешней заданности.

® Любое распространение материалов журнала, в т. ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Методика словесности

Русская словесность • 6/2023

   Итак, обратимся к своего рода хрестоматийному «кавказскому» тексту — поэме «Кавказский пленник». Начнем с установления исходной ситуации. Сюжет поэмы можно схематично представить как «<бегство> — плен — жизнь в плену — побег из плена — свобода». Герой бежит из родной страны в чужую, и тем самым эксплицируется искомый кризис — внутреннее отчуждение от среды. Побегу предшествует ретроспективно представляемая ситуация, связанная с конкретным локусом — Россией:

     В Россию дальний путь ведет,
     В страну, где пламенную младость Он гордо начал без забот;
     Где первую познал он радость,
     Где много милого любил,
     Где обнял грозное страданье, Где бурной жизнью погубил Надежду, радость и желанье, И лучших дней воспоминанье
     В увядшем сердце заключил... [90—92]⁴

   Устремления же пушкинского героя направлены к некоему ценностному центру, расположенному не только вне поля зрения самого героя, но и вне действия поэмы: «...Покинул он родной предел / И в край далекий полетел / С веселым призраком свободы» [92]. Кавказ в силу имеющихся у него коннотаций (дикий и свободный Юг в противовес цивилизованному и бездушному Северу) видится романтическому герою как место, где возможна новая, не связанная с прежними разочарованиями жизнь.
   «Трагедия» пленника аккумулирована в образе увядшего сердца, не способного, как выяснится из исповеди во второй части поэмы, отвечать на горячие чувства юной черкешенки. Выражаясь языком психоло

⁴ Цит. по: Пушкин А.С. Кавказский пленник / Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. М.: ГИХЛ, 1959-1962. Т. 3: Поэмы, Сказки. С. 87-120. Далее цитаты из произведения приводятся по данному изданию с указанием страницы в скобках.

гии, мы имеем дело с кризисом чувств и эмоций, дефицитом эмпатии. Хотя герой помещен в идиллический мир⁵, хотя он встречает здесь любящее сердце, тем не менее он остается холоден и безразличен.
   В исповеди Пленника, отчетливо звучащей во второй части поэмы, «воспоминанья, грусть и слезы», «уединенные мечты» стоят в одном ряду с железами (оковами), что дает основание утверждать: плен лишь дублирует, овнешняет внутреннее состояние героя. В целом перед нами герой-мертвец, «охолодевший», как он сам выражается, «к мечтам и к лире». Распадение оков в таком случае эксплицирует «воскресение» героя: «К черкешенке простер он руки, / Воскресшим сердцем к ней летел» [112].
   Заметим, что еще в начальных эпизодах поэмы именно черкешенка возвращает русского к жизни, пробуждая его от смертного сна. Пленник «.ловит жадною душой / Приятной речи звук волшебный», который оказывает на него поистине живительное действие:

     Он чуждых слов не понимает;
     Но взор умильный, жар ланит, Но голос нежный говорит: Живи! и пленник оживает [94].
   Женская любовь в поэме Пушкина может быть интерпретирована как акция, способная возродить умирающего и даже воскресить его; христианские коннотации к тому же усилены мотивом евхаристии (черкешенка угощает пленника кумысом и лепешками, словно причащая его)

⁵ Напомним, что пленник проводит дни в роли пастуха, скрывается от зноя во влажной пещере, питается, благодаря Черкешенке, кумысом и медом, пшеничными лепешками; его взору открываются «великолепные картины». Есть даже шанс избавиться от оков — пренебречь свободой и родиной и отдаться на волю чувств, полюбить Черкешенку. Будь на месте Пленника герой иного типа (сентиментального), пожалуй, он чувствовал бы себя в таких обстоятельствах вполне комфортно.

® Любое распространение материалов журнала, в т. ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Школа литературы

Романтический герой и кризис взросления 7

[Andrew, 1993, p. 28-29, Проскурин, 2001, с. 117]. Однако воскрешение пленника случилось не тогда, когда его полюбила черкешенка, и даже не тогда, когда девушка открыла ему свою душу.
   В «Кавказском пленнике» событие духовной трансформации героя мотивировано и подготовлено событием недоступной ему ранее эмоциональной рефлексии. В сущности, проявление способности сострадать, сопереживать переживанию черкешенки является и трансформирующим опытом, и доказательством вступления русского на новый уровень душевной организации.
   «Реликтовое излучение» сентимента-листской «Бедной Лизы» Н.М. Карамзина задают пафос поэмы в не меньшей степени, чем «ужасы, красы природы» (Державин), пробуждающие у читателя, вслед за героем, чувство прекрасного и настраивающие на эмоциональный лад (а не на рациональный). Сентименталистский претекст актуализирует эмоциональночувственный опыт, заостряющийся под впечатлением от горных пейзажей; зрелища «черкесской вольности» обнажают чувственную сферу, устраняя «налет» цивилизации.
   На протяжении поэмы читатель становится свидетелем того, как герой раз за разом оказывается не способен со-страдать (или со-радоваться — например, разделяя событие праздника Баирана) — выражаясь современным языком, не проявляет эмпатии. Отталкиваясь от проступающего сквозь текст поэмы «сентименталистско-го» претекста (и преодолевая его), автор сподвигает своего героя не только к сопереживанию, но и к осознанию своей индивидуальности на фоне эмоционального взаимодействия с другим мыслящим сознанием. Напомним, что русский не принимает предложения черкешенки остаться и «свободу, родину» забыть, однако и черкешенка зеркально отказыва        В «Кавказском пленнике» событие

       духовной трансформации героя мотивировано и подготовлено событием недоступной ему ранее эмоциональной рефлексии. В сущности, проявление способности сострадать, сопереживать переживанию черкешенки является и трансформирующим опытом, и доказательством вступления русского на новый уровень душевной организации.

ется покинуть с русским «ужасный край». Каждый остается верен своим желаниям и побуждениям, и тем самым акцентируется граница между героями как двумя самостоятельными индивидами. Однако русский, будучи героем поистине романтической поэмы, обретает в финале способность присваивать себе духовный опыт другого (черкешенки), что и приближает его в конечном счете к духовной свободе («Взошла заря. Тропой далекой / Освобожденный пленник шел» [114]).
  Главное событие в романтической поэме — «испытание героя и в результате — преодоление границ его кругозора: с одной стороны, — узнавание чужого мира (и как чуждого, и как утраченного своего), а с другой — новое видение мира привычного» [Поэтика, 2008, с. 180]. Применительно к нашему частному случаю: русскому на Кавказе предоставляется возможность узнать чужой мир — пресловутый край вольности, с одной стороны, и мир чувств другого индивида, с другой; герою также удается переосмыслить подтолкнувшую его к побегу из России потребность («Свобода! он одной тебя / Еще искал в пустынном мире...» [92]) и мир собственных эгоцентрических чувств.
  Пребывание на Кавказе, таким образом, создает необходимую обстановку для

® Любое распространение материалов журнала, в т. ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Методика словесности

Русская словесность • 6/2023

После того как человеку открывается ценность собственного внутреннего мира, его развитие не должно остановиться или направиться сугубо внутрь — должен совершиться переход на следующую стадию, где личность открывает для себя ценность другого «я» и важность «другого» для дальнейшей самоактуализации.



испытаний героя, ищущего свою идентичность в меняющемся мире. Конфликтогенная среда, привносимая Кавказом в художественный мир произведения, позволяет ставить героя в пограничные ситуации выбора, «сталкивать» его с иной культурой, иными ценностями и, что немаловажно, иными личностями. Таким образом в художественных текстах той поры предпринимаются попытки решить сложнейшую художественную задачу установления экзистенциальных границ личности.
  Проблематика, связанная с экзистенциальными границами, еще не столь актуальная для романтической поэмы «Кавказский пленник», в романе «Герой нашего времени» манифестирована наиболее полно в виде не только исканий, но и рефлексий Печорина.
  Соотнесенность романа с «кавказским текстом» русской литературы позволяет Лермонтову поместить своего героя в различные ситуации, гарантировавшие счастье на том или ином этапе развития литературы.
  Так, в главе «Бэла» мы вновь имеем дело с «сентименталистским» претекстом, поскольку «кавказский текст» буквально пропитан отголосками сюжетов о «благородных дикарях». Цивилизованный (и испорченный губящей душу цивилизаци

ей) молодой человек встречает на Кавказе юную дикарку, способную на сильное и страстное чувство, однако «несчастный характер» Печорина, душа которого «испорчена светом», сердце «пусто» [27, 28]⁶, не позволяет ему обрести счастье в духе сентиментализма. Как мы понимаем, дело здесь еще и в том, что герой романа «вырос» из такого непритязательного, сугубо чувственного счастья.
   В главе «Княжна Мери» в образе Веры по принципу палимпсеста «просвечивают» черты пушкинской черкешенки. В прощальном письме Вера пишет Печорину: «Но ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь мою глубокую нежность, не зависящую ни от каких условий» [104]. И хотя Печорин испытывает душевный порыв — в точности такой же, как испытал в свое время пушкинский «освобожденный пленник» («При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете — дороже жизни, чести, счастья!» [106]), эта возможность счастья также упущена им. Однако если попытка обретения счастья с Бэлой была обречена на неуспех из-за иного (не-сентиментального) душевного склада Печорина, то в ситуации с Верой, как нам известно, Печорин сам обрек себя на несчастье (в пору первого знакомства Вера еще не была замужем). Мы можем объяснить поведение лермонтовского героя тем, что он, по старой «романтической» привычке, упорно отстраняется от любого другого «я», воздвигая личные границы вместо того, чтобы открыться другому «я».
   Печорин, так и не нашедший для себя своего «другого», выходит на дуэль со

⁶ Цит. по: Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1962. С. 5-118. Далее цитаты из произведения приводятся по данному изданию с указанием страницы в скобках.

® Любое распространение материалов журнала, в т. ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Школа литературы

Романтический герой и кризис взросления

9

своим альтер-эго Грушницким, однако неспособность увидеть себя в другом не позволяет событию дуэли стать трансформирующим. В пользу того, что с Печориным так и не случилось личностной трансформации, говорит то, что с точки зрения фабулы герой далее попадает на Кавказ (в пограничный регион, где развертываются драматические события главы «Бэла»), с точки зрения сюжета — в лиминальный (пороговый, переходный) хронотоп главы «Фаталист». Здесь ему предоставляется еще одна возможность совершить «обряд перехода» — на протяжении всей главы Печорин играет со смертью. Однако, как известно, фабульным исходом жизни героя становится смерть по пути в Персию, в чем находит свое завершение «драма уединенного сознания, внутренне отстраняющегося от любого иного «я» и тем самым обреченного на одиночество среди «других», не обнаруживающего при этом для себя никакого сверхличного предназначения, никакой ролевой границы своего присутствия в мире» [Тюпа, 2009, с. 48].
   Рассмотрение двух текстов, знаменующих собой расцвет и закат русского романтизма, позволяет сделать следующие выводы. На определенном этапе своего

развития человек достигает стадии самоактуализации и определяет собственные границы, соприкасаясь с другими индивидами и отталкиваясь от них. После того как человеку открывается ценность собственного внутреннего мира, его развитие не должно остановиться или направиться сугубо внутрь — должен совершиться переход на следующую стадию, где личность открывает для себя ценность другого «я» и важность «другого» для дальнейшей самоактуализации. Из представленных здесь художественных произведений видно, что другое «я» является неиссякаемым источником знаний о себе самом, и пренебрежение этим приводит к неразрешимому личностному кризису. Изучая данные произведения на уроках в школе, следует обращать внимание учащихся на то, как «личное «я», осваивая жизненное пространство, граничит, вступает в «пограничные конфликты»... с инаколичными «я» других людей в непредсказуемом жиз-несложении, в межличностном со-бытии» [Тюпа, 2009, с. 43]. «Кавказский текст» русской литературы, в свою очередь, может служить источником весьма рельефных образцов такого рода пограничных конфликтов.

Литература

   Архиреев М.В. Кавказская война в русской литературе 1820-1830-х годов: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Тверь, 2004. 18 с.
   Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 томах. М.: Педагогика, 1984. Т. 4. Детская психология. 432 с.
   Манн Ю.В. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма. М.: РГГУ, 2007. 518 с.
   Проскурин О.А. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 462 с.

   Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М.: Intrada, 2008. 358 с.
   Тюпа В.И. Анализ художественного текста. Учебное пособие для студентов филологических факультетов высших учебных заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2009. 336 с.
   Andrew J. Narrative and Desire in Russian Literature, 1822—49: The Feminine and the Masculine. NY: St. Martin’s Press, 1993. 257 p.

                                                      Молчанова Диана Анатольевна, выпускница аспирантуры РГГУ https://orcid.org/0000-0002-2482-2653

® Любое распространение материалов журнала, в т. ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.