«Отечеству он был щитом…» Александр Семенович Шишков — главный ритор войны 1812 г.

МинистеРство науки  
и высшего образования 
Российской федерации
РОССИЙСКОЕ  
ИСТОРИЧЕСКОЕ  
ОБЩЕСТВО

А. Е.  Гребенщиков
«Отечеству  
он был щитом…»
Александр Семенович  
Шишков – главный ритор  
войны 1812 г.
Новосибирск
Наука
2024

УДК 94(47)+323
ББК 63.3(2)51+63.3(2)52+66.3
        Г79
Рецензенты
доктор исторических наук А.Ю. Минаков
доктор исторических наук А.А. Иванов
Гребенщиков А.Е. «Отечеству он  был щитом…» Александр Семенович 
Шишков — главный ритор войны 1812 г. — Новосибирск: Наука, 2024. 
 — 232 с. 
ISBN 978-5-02-041535-5
Монография представляет собой первое комплексное научное исследование биографии адмирала Александра Семеновича Шишкова (1754–1841) — государственного 
деятеля, автора правительственных манифестов периода Отечественной войны 1812 г., 
литератора пушкинской поры, языковеда, мемуариста. Анализ широкого круга источников, в том числе ранее не использовавшихся, позволил автору книги по-новому взглянуть на мировоззренческие установки А.С. Шишкова, отойти от прежних стереотипов 
и  историографических мифов. В  исследовании максимально подробно рассмотрен 
генезис общественно-политических взглядов адмирала. Показана его ведущая роль 
в патриотических кругах первой четверти XIX в. Обстоятельно отражены основные направления его деятельности в центральных органах власти — Государственном совете 
и Министерстве народного просвещения.
Книга рассчитана на исследователей русской истории и отечественной общественно-политической мысли, а также на широкий круг читателей, интересующихся личностью одного из главных представителей раннего русского консерватизма, первого славянофила А.С. Шишкова.
	
© 
Гребенщиков А.Е., 2024
	
© 
Издательство 
«Наука», 
редакционно- 
издательское оформление, 2024
ISBN 978-5-02-041535-5

Памяти
Полянской Тамары Ивановны
ВВЕДЕНИЕ
Адмирал Александр Семенович Шишков (1754–1841) был 
видным государственным деятелем Российской империи. О  его 
политическом влиянии свидетельствуют занимаемые им должности: государственный секретарь Александра I (1812–1814), член 
Государственного совета (1814–1841), министр народного просвещения и главноуправляющий духовными делами иностранных 
исповеданий (1824–1828), президент Российской императорской 
академии (1813–1841).
Велика историческая роль А.С. Шишкова. В  начале XIX в. 
он  с небольшой группой писателей бросил вызов идеологическому влиянию революционной Франции в  России. Критикой 
французской словесности как источника революционных идей, 
обличением преклонения русского дворянства перед французами и защитой русского языка от иностранных заимствований 
адмирал заслужил себе славу выдающегося русского патриота. 
Накануне «грозы двенадцатого года» он консолидировал значительную часть отечественной элиты вокруг созданного им литературного общества «Беседа любителей русского слова». Манифесты, указы, другие документы, составленные государственным 
секретарем А.С. Шишковым для Александра I в период наполеоновского нашествия, в немалой степени поспособствовали росту 
патриотических настроений и укреплению сословного единства. 
Впоследствии его мнение являлось определяющим в вопросах законотворчества, образования, цензуры печати. В условиях религиозного плюрализма царствования Александра I, распростране

Введение
ния сект и масонства адмирал первым встал на защиту русского 
православия.
Историография. Несмотря на  все заслуги А.С.  Шишкова, 
представители либеральной и советской историографии превратили его в  символ обскурантизма и  культурного регресса. Они 
не могли простить ему враждебность к идеям свободы и равенства, восхваление отечественных традиций, критику некоторых 
тенденций в западной культуре эпохи Просвещения. Зато стремление адмирала оградить страну от  потрясений положительно 
восприняли последующие поколения консерваторов, патриотов, 
славянофилов. Актуальностью его идейного наследия во многом 
определяется и данное исследование.
Первые работы о  Шишкове начали появляться в  50-е  годы 
 
XIX столетия. В  центре внимания авторов была его критика лингвистических заимствований, вводимых в  русскую речь 
 
сторонниками творчества Н.М. Карамзина (в рамках дискуссии 
о языке). В 1851 г., на десятую годовщину со дня смерти адмирала- 
литератора, беллетрист П.П. Сухонин от  лица Министерства 
народного просвещения высказал в его адрес слова признательности: «Полные истинного сочувствия к своей народной славе, 
мы  от души благодарим того, кто до  последней минуты своей 
долголетней жизни, со всем увлечением, со всем жаром юности 
стоял за Русскую народность в Русском слове»1.
Приверженность Шишкова литературным традициям старины отрицательно воспринималась некоторыми дореволюционными интеллектуалами. По  мнению В.Г.  Белинского, произведения адмирала 
лишены всякой новизны, а сам он «оставался одним и тем же, как 
египетская пирамида, безмолвным и  бездушным свидетелем тысячелетий, пролетевших мимо него»2. А.Д. Галахов приписывал 
Шишкову непонимание сути писательского новаторства Н.М. Карамзина: «…Шишков совершенно упустил из  виду сущность реформы. <…> Литературная речь Карамзина отличалась не примесью 
к  ней иностранных слов и  фраз, а  особым строем, сравнительно 
с господствовавшим до нее слогом»3. Литературовед Я.К. Грот вменял адмиралу-литератору «ограниченность, безвкусие, недостаток 
основательной учености и добросовестной критики»4. Н.Н. Булич 
увязывал позицию Шишкова-писателя с  политической реакци

Введение
ей и  называл его представителем «отсталой партии», «педантом- 
славянофилом», «гасильником просвещения», «инквизитором», 
«ненавистником новых явлений жизни»5. В  то же  время филолог 
И.В. Ягич отмечал правоту адмирала в «бичевании современников 
за подражание внешнему лоску западной культуры»6.
В рамках дореволюционной историографии стоит отдельно от- 
метить работы литературоведа, этнографа, академика А.Н.  Пыпина7, двоюродного брата революционера Н.Г. Чернышевского. В них 
ученый, пожалуй, впервые причислил Шишкова к консервативному 
лагерю отечественной элиты. Тем самым он положил начало доктринальному размежеванию общественно-политических течений в России первой четверти XIX в. Пыпин добротно, хотя и односторонне, 
осветил роль Шишкова как ревнителя православия, выступавшего 
против экуменической деятельности Библейского общества в  середине 1820-х гг. Обвинение адмиралом директора этого общества 
 
И.Е. Госснера в революционности исследователь считал беспочвенным, а религиозные противоречия того времени — лишь фактором 
борьбы за власть между обскурантистскими группами бюрократии.
Как проявление вражды к просвещению, к свободе слова, мысли 
и совести рассматривал деятельность адмирала на посту министра 
народного просвещения П.К.  Щебальский. Согласно его статье, 
помещенной в «Русском вестнике», Шишков-министр являл собой 
креатуру «мракобеса» М.Л. Магницкого8.
Первая биография адмирала была создана в  1870-е гг. публицистом В.Я.  Стоюниным9, который обобщил имевшиеся на  тот 
момент неполные сведения о  Шишкове. При всей значимости 
 
этого труда в своих оценках автор не выходил за рамки навязанных 
либеральной историографией клише. Положительным моментом 
можно назвать указание В.Я. Стоюнина на роль адмирала в зарождении националистической идеологии в России: «Как бы удивил- 
ся Шишков, если бы ему кто-нибудь сказал, что он сам поддается духу времени, увлекаясь новейшей идеей, которая явилась уже 
позже революции и стала бродить в европейских умах — это идея 
национальности, о  которой прежде никто не  рассуждал. Нападая 
на  всякое новомыслие и  проповедуя о  необходимости образованным классам обратиться к национальной жизни, Шишков и не подозревал, что он заодно с теми, которых он со злобою называл револю

Введение
ционерами, возмутителями, развратниками, злодеями», — отмечал 
биограф10.
Впоследствии разные аспекты биографии адмирала уточнялись, 
рассматривались в  тематических исследованиях, накапливался 
фактический материал. Его деятельность на посту президента Российской императорской академии, взгляды на систему образования 
освещал русский филолог и  литературовед М.И. Сухомлинов11. 
В  отличие от  большинства дореволюционных исследователей, 
он  высоко оценивал лингвистические познания адмирала: «Зная 
несколько иностранных языков, перечитав много старинных русских книг, будучи знаком с языком народа и с произведениями устной словесности, Шишков имел в своем распоряжении такой запас 
сведений, которым могли похвастаться немногие из тогдашних писателей», — полагал ученый12. Этимологические ошибки адмирала 
он объяснял невысоким уровнем развития языкознания в то время.
По мнению же русского филолога-слависта, профессора А.А. Кочубинского, научная деятельность Шишкова «тормозила» развитие 
славистики, а Российская академия под его руководством отстаивала 
ложные теории XVIII в., «эпохи забавного этимологического сравнения языков целого мира»13. Среди лингвистических заблуждений 
адмирала он отмечал следующие: «Для Шишкова церковнославянский язык — то только высший слог русского языка, с некоторою долею старины, то “коренной язык наш”, то источник всех других»14. 
По словам исследователя, вся его этимология представляла собой 
произвольное вычленение корней слов в духе «широко из ширь око, 
ночь из нет очи»15.
Член-сотрудник Русского географического общества П.О. Бобровский связывал с деятельностью Шишкова-министра постепенный переход малороссийского и  белорусского греко-католического населения в православие: «Он был первым из государственных 
людей в России, который на греко-униатов взглянул как на людей 
русских, на исповедуемую ими веру — как на веру греко-восточную», — отмечал ученый16.
Противодействие А.С.  Шишкова западным религиозным веяниям положительно освещалось церковными историками П.В. Знаменским17, И.А. Чистовичем18. При этом они негативно оценивали 
неприязнь адмирала к переводу Священного Писания с церковно- 

Введение
славянского на русский язык. На его кратковременную принадлежность к масонству впервые указала Т.О. Соколовская19.
Деятельность  Шишкова в  сфере просвещения затрагивалась 
в  монументальных тематических исследованиях20. Она рассматривалась в контексте укрепления сословных, профессиональных, 
государственных и  национально-православных начал в  образовании. С.А. Князьков и Н.И. Сербов обозначили политику Шишкова- 
министра как начало «эпохи национально-православной реакции»21. 
П.Ф.  Каптерев отнес ее  к «государственному периоду» развития 
 
педагогического дела в России, который был начат преобразованиями Петра I и завершен отменой крепостного права Александром II22.
Консерватизм адмирала в крестьянском вопросе осуждал крупный исследователь крепостного права В.И. Семевский23. Политику 
Шишкова в сфере цензуры печати критиковал А.М. Скабичевский24. 
Согласно его мнению, она продолжала традиции XVIII в., когда 
острие цензуры было нацелено на борьбу с энциклопедистами, преследование новых естественно-научных открытий и  теорий. «Чугунный» цензурный устав А.С.  Шишкова был объектом жестких 
обвинений Н.А. Энгельгардта25. Столетний юбилей Отечественной 
войны 1812 г. пробудил исследовательский интерес к патриотической риторике манифестов адмирала26.
События, последовавшие за Октябрьским переворотом 1917 г., 
сделали невозможным развитие консервативной идеологии в России: работы Шишкова не переиздавались, его роль в российской 
истории была сведена к защите привилегий феодального класса. 
Адмиралу предъявлялись счета за  укрепление дворянской империи, самодержавия и  крепостничества27. Вслед за либералами 
марксисты обвиняли его в ненависти к свободе, новизне, прогрессу, 
а  также в  защите «феодальной и  церковной идеологии»28. Исследователь общественно-политической жизни в царствование Александра I А.В. Предтеченский рассматривал Шишкова как наиболее 
реакционного деятеля того времени29.
Тем не менее советские литературоведы не обошли вниманием 
влияние адмирала на  его современников. Сходство литературной 
программы Шишкова с творчеством «младших архаистов» П.А. Катенина, В.К. Кюхельбекера, А.С. Грибоедова и зрелого А.С. Пушкина рассмотрел Ю.Н. Тынянов30. Н.И. Мордовченко выделил общие 

Введение
черты теории «архаистов»: преодоление «сентиментальной манерности и чувствительности» карамзинистов, установление близкого 
родства между семантическим строем старославянского и простонародного языков, утверждение в литературе «славянизмов» и высоких жанров31.
Пушкинист Б.С. Мейлах утверждал, что взгляды  Шишкова 
и  Н.М.  Карамзина были «классово ограниченными», не  соответствовали задачам «создания для различных слоев общества единого 
языка на широкой национальной основе»32. Патриоты шишковского 
круга, по  эмоциональным оценкам филолога-марксиста, являлись 
«губителями русского слова». Адмирал объявлялся противником 
«передовой культуры Запада», «идеологом варварства», демагогом 
и лицемером33.
Накануне и в годы перестройки А.С. Шишков уже воспринимался как противник устройства страны по западным лекалам. В исследованиях Ю.З. Янковского34 и Н.И. Цимбаева35 его идеи освещались 
в контексте зарождения и развития славянофильского течения общественной мысли. Консерватизм адмирала в  вопросах крепостного права и народного представительства во власти не позволял 
советским ученым рассматривать его как прямого предшественника московских славянофилов середины XIX в. — А.С. Хомякова, 
И.С. и К.С. Аксаковых, И.В. и П.В. Киреевских, Ю.Ф. Самарина, 
А.И. Кошелева.
Немаловажную роль в  популяризации идей Шишкова сыграли представители тартуской семиотической школы Ю.М.  Лотман 
и Б.А. Успенский36. Адмирал представал в их исследованиях деятелем, который пытался на основе утопических представлений о старине строить будущее России. Его обращенность к идеализируемому прошлому, по Лотману и Успенскому, проистекала из ошибочных 
представлений о происхождении русского языка: «Шишков видел 
в русском языке результат деградации языка церковнославянского. 
Соответственно, он  заключал, что их  отличие отражает разницу 
между идеальным — по его мнению, коренным, исконным — состоянием российского народа и его нынешним — искаженным и испорченным», — отмечали исследователи37.
Новшеством семиотической школы стала попытка рассмотреть 
творчество адмирала-литератора в  широком контексте развития