Художники, шедевры, судьбы

Ирина Опимах
ХУДОЖНИКИ,  
ШЕДЕВРЫ,  
СУДЬБЫ
Москва  Наука  2024

УДК	94(47)
ББК	63.3
        О61
В оформлении обложки использованы  
фрагменты картин Караваджо «Поцелуй Иуды»  
и Веласкеса «Менины»
И. 
В. Опимах
Художники, шедевры, судьбы. – М. : Наука, 2024. – 367 с. – 
 
Серия «Наука. Популярно». – ISBN 978-5-02-041069-5
Эта книга – сборник историй о выдающихся художниках, об 
их судьбах и судьбах их полотен, о времени, в котором они жили 
 
и создавали свои шедевры. О тех, кто их вдохновлял и кто помогал 
им жить и творить.
Среди героев книги – мастера разных эпох и разных стран, 
гении эпохи Возрождения (ван Эйк, Уччелло, Рафаэль, Леонардо, Микеланджело, Тициан), живописцы более позднего времени 
(Рембрандт, Гольбейн, Караваджо, Вермеер, ван Дейк, Веласкес, 
Хогарт, Делакруа, Гоген, Тулуз-Лотрек, Мунк, Мане, Уистлер, 
Шиле), российские художники Врубель, Серов, Фальк и другие.
ISBN 978-5-02-041069-5	
©	 Опимах И. 
В., 2024
	
© 
ФГБУ Издательство «Наука», 
серия «Наука. Популярно» 
(разработка, оформление), 
2024
	
© 
ФГБУ Издательство «Наука», 
	редакционно-издательское
	
	
оформление, 2024

ПРЕДИСЛОВИЕ
3
Обычно об искусстве пишут солидные искусствоведы – они объясняют сложные теории, вскрывают механизмы тех или иных явлений, повествуют об особен- 
ностях манеры того или иного художника, о  композиции его картин, светотени, о стилях, манере письма и подобных непростых вещах. В этой книге все не 
так. В ней собраны истории о шедеврах и их творцах, 
о времени, в котором они жили и работали, о судьбах 
картин и о моделях, вдохновлявших художников. Тут 
порой – и авантюрный сюжет, и увлекательный детектив, и любовный роман, и истории о вечном конфликте 
между художником и властью.
У каждого шедевра – своя жизнь, и продолжается она многие годы спустя после его создания. В этой 
жизни – не только взлеты человеческого духа и талант 
-
мастера, но очень часто и слезы, страсть, алчность, воровство и предательство.
Эта книга не только о картинах, она о людях, о времени, о любви – к искусству и к жизни.

ХУДОЖНИК-ЕВАНГЕЛИСТ
(Рогир ван дер Вейден. 
«Святой Лука, рисующий Богоматерь»)
В истории мировой живописи не так уж много шедевров, посвященных творчеству художника, тем удивительным минутам вдохновения, благодаря которым рождаются 
великие произведения искусства. Одним из первых попал 
в этот ряд «Святой Лука, рисующий Богоматерь» Рогира 
ван дер Вейдена, хранящийся в Эрмитаже.
––––––––––––
4
Мы мало знаем о жизни этого выдающегося нидерландского мастера, да и скудные сведения, дошедшие 
до наших дней, не отличаются точностью. Трудно даже 
определенно сказать, когда он родился, – одни документы говорят, что это произошло во франкоязычном 
городе Турне (современная Бельгия) в 1399 году, другие – в 1400-м. Известно, что его отец Анри де ла Пастюр был не чужд искусствам – он занимался резьбой 
по дереву и скульптурой, а потому, скорее всего, юный 
Рогир (Роже по-французски) начал свою творческую 
жизнь тоже со скульптуры и, видно, слыл неплохим мастером – в одном из документов 1426 года говорится, 
что «мэтр Роже де ла Пастюр получил вино от города Турне в качестве вознаграждения за работу». А вот 
его первым учителем живописи был художник из Турне Робер Кампен – Рогир поступил учеником в его мастерскую в 1427 году. И уже в 1432 году он стал членом 
гильдии художников Турне. Жизнь его складывалась 
таким образом, что основные свои работы он выполнил в Брюсселе, куда переехал, женившись на Елизавете Гофферт, дочери зажиточного сапожника. Оказавшись в Брабанте, он перевел свое французское имя на 
фламандский язык (де ла Пастюр и ван дер Вейден означают Луговой). Тут он и прославился, став признанным главой местной школы живописи, а в 1436 году – 

Художник-евангелист
5
получив должность городского живописца Брюсселя. 
Его талант был признан всеми, в  том числе и  брюссельской властью  – двором герцога Бургундского; 
недостатка в заказах, а потому и в деньгах он не испытывал. С успехом пришло материальное благополучие. В Брюсселе у художника была большая мастерская, много учеников. (Среди них – подросшие сыновья 
Ян и  Питер, после смерти отца унаследовавшие его 
 
мастерскую, а также блистательный Ганс Мемлинг, продолживший в своем искусстве традиции учителя).
В 1450 году, будучи уже зрелым мастером, ван дер 
Вейден посетил Рим, Феррару и Флоренцию и конечно же познакомился с работами итальянских коллег. 
В Италии, на родине Возрождения, где ценители искусства отличались особенной взыскательностью, работы брюссельца произвели большое впечатление, 
а миланский герцог Франческо Сфорца даже отправил своего придворного живописца Дзанетто Бугатто 
поучиться живописи в мастерской Рогира. (Правда, говорят, живописцы не сошлись характерами и вскоре 
поссорились, а мирил их принц Людовик Французский, 
будущий король Людовик XI, в те годы – один из придворных герцога Бургундского.) Рогира хорошо знали в Европе, он получал крупные заказы из разных нидерландских городов, а также от ценителей искусства 
Испании, Франции и Германии. Его картины украшали 
церкви и дворцы скандинавских и прибалтийских государств. В общем, жизнь его, как сказали бы сегодня, 
удалась. А когда он покинул сей бренный мир 18 июня 
1464 года, его похоронили в одном из самых важных 
храмов Брюсселя – церкви Святой Гудулы (ныне это 
кафедральный собор), и одновременно в его родном 
Турне прошла поминальная служба.
Великий Рогир, как называл его король Хуан II Кастильский, оставил потомкам великолепные шедевры. 
Среди них – «Святой Лука, рисующий Богоматерь».

И. Опимах. Художники, шедевры, судьбы
6
Сюжет картины связан с апокрифической легендой 
об одном из учеников Христа святом Луке. Согласно 
евангелиям, Лука был образованным человеком, хорошо знал науки, занимался врачеванием, почитал 
искусство. Как-то он решил написать портрет Богоматери с Младенцем, но светлый образ Девы Марии 
никак ему не удавался. И вот, когда он уже решил, 
что у него ничего не получится, перед глазами вдруг 
предстала сама Мария. Она позировала Луке до тех 
пор, пока он не закончил работу. Эта легенда, возникшая в Х веке, была очень популярна в Западной 
Европе. Луке приписывались многие изображения 
Христа и Девы Марии, хранившиеся в монастырях Византии и Италии и нередко считавшиеся чудотворными. Когда же в XIV–XV веках в западно-европейских 
городах появились цеха, гильдии художников, они 
получили название гильдий Святого Луки – художники 
стали считать Луку своим покровителем. Была такая 
гильдия и в Брюсселе. Ее члены регулярно собирались в капелле городского собора для решения каких-то важных вопросов, на богослужения, по праздникам. И однажды, придя в очередной раз в собор, 
брюссельские художники увидели картину, созданную 
главой их гильдии Рогиром ван дер Вейденом. Неудивительно, что художник изобразил на картине покровителя всех живописцев Луку, занятого своим любимым делом – рисованием, и конечно же, его моделью 
была Богоматерь.
Перед нами  – молодая, красивая, богато одетая 
женщина. Наверное, подобных дам можно было встретить в аристократических домах Брюсселя XIV века. Высокий чистый лоб, глаза, как два полумесяца, длинные 
волосы, нежный румянец, покой и даже некое лукавство в лице – дева Мария на картине Рогира не оченьто похожа на святую. И  только резной деревянный 
трон (причем подлокотник украшают фигурки Адама 
и Евы) в согласии со средневековой символикой ука

Художник-евангелист
7
зывает на ее божественную сущность. Для художника гораздо важнее показать очарование юной матери, 
глубину ее материнской любви, стремление защитить, 
накормить, обогреть свое дитя. Об этом говорит и наклон ее головы, и взгляд, устремленный на маленького улыбающегося Иисуса, и положение рук. Да и сам 
младенец совершенно не похож на Бога – это просто 
лежащий на коленях матери ребенок, с  пухленьким 
животиком, редкими волосиками на голове, довольно 
крупными ушками, с рефлекторно шевелящимися, как 
бывает у совсем маленьких детишек, пальчиками на ногах и руках – тонко подмеченная художником деталь.
Рядом с Марией – святой Лука. Коленопреклоненный, полный благоговения, он рисует на листе бумаги 
ее портрет. Рогир запечател для нас манеру работы 
средневекового художника, профессиональный прием 
работы с серебряным карандашом. Такой карандаш, 
совсем не похожий на нынешние карандаши, представлял собой серебряный стержень. Его держали большим и указательным пальцами, почти перпендикулярно 
поверхности бумаги, дабы не повредить рукой легко 
стирающиеся линии. Лука, как и Мария, одет в костюм, 
типичный для фламандца, современника Рогира. При 
этом на Луке длинный розоватый плащ и маленькая шапочка, атрибуты средневекового врача (ведь Лука был 
не только художником, но и врачевателем). На поясе 
висит прибор для письма с чернильницей. Видно, что 
образ Луки очень важен для художника. Некоторые искусствоведы полагают, что это – автопортрет, уж очень 
выразительны линии носа и рта, седины, выбивающиеся из-под шапочки, и небольшая щетина на подбородке… Но главное – выражение чувств Луки, его восторг, 
вдохновение, высочайший момент творчества. Да, 
 
перед ним Богоматерь, но ведь сейчас она просто его 
натурщица. С  благоговением, но глазами художника смотрит он на Деву Марию, перенося ее черты на 
 
полотно.

И. Опимах. Художники, шедевры, судьбы
8
Поразительна конкретность, с которой изображает мир своего времени Рогир. Вот мы видим за спиной 
Луки его скромную келью – там, на столе, раскрытая 
книга в тяжелом переплете, приоткрытое окно. В комнате, где сидит Мария, все гораздо параднее – мраморные колонны, двухцветные плиты, покрывающие пол. 
Роскошная коричневая парча накинута на трон Марии, 
украшенный изящной резьбой. Светятся драгоценные 
камни на ее одежде. За колоннами мы видим висячий 
сад – там растут разные растения, каждое имело свой 
смысл, тут все довольно символично, но при этом Рогир изображает совершенно конкретные цветы и травы. (Один бельгийский ботаник посвятил специальное 
исследование растениям на картине Рогира и  определил среди них лесную землянику, плевел, лютики, 
-
фиалку, маргаритки и другие цветы!)
За висячим садом – крепостная стена, у  которой 
стоят мужчина и женщина в одеждах современников 
Рогира. Некоторые исследователи полагают, что это 
Иоаким и Анна, родители Марии. Но, похоже, для художника да, впрочем, и для нас это не так уж важно – 
яркие фигурки оживляют задний план картины, привлекая внимание к прекрасному виду средневекового 
города: уходящая вдаль полоса реки, башни романского замка, типичные фламандские домики с черепичными крышами, лавки, полные товаров, прохожие на улице, всадники. Мы видим даже белье, которое сушится 
на веревках у окон одного из домов, и человека, который, повернувшись к нам спиной, отправляет естественную нужду…
Как же попала эта удивительная картина выдающегося нидерландского мастера в Эрмитаж? А дело 
 
было так.
В  1884  году в  Петербурге появился некий Антуан 
Бер, известный в Париже торговец картинами. Зная, что 
в России богатые аристократы весьма почитают искусство, он привез в северную столицу картину на дереве 

Художник-евангелист
9
с изображением Богоматери с Младенцем. Картина считалась творением Рогира ван дер Вейдена, ранее она 
принадлежала барону Бернонвиллю (в 1881 году коллекция барона была распродана), а до него – испанской 
королеве Изабелле. Изабелла приобрела ее при посредничестве дона Хосе Гуаль-и-Ренте, представителя 
Кубы в сенате Испании и супруга испанской инфанты Хосефы Фернанды. Картиной заинтересовались в Эрмитаже. Бер запросил довольно большую сумму – 60 тысяч 
франков! – а потому для принятия решения о покупке 
картины был собран совет экспертов, куда вошли крупнейшие специалисты по средневековой живописи: известный коллекционер граф П. 
С. Строганов, географ 
и  путешественник П. П. Семенов-Тянь-Шанский, писатель Д. 
В. Григорович, художник М. 
П. Боткин. Проведя 
тщательную оценку картины, члены совета пришли к выводу, что перед ними настоящий шедевр, безусловно, 
заслуживающий права войти в собрание Эрмитажа. Кроме того, они заметили, что в музее уже хранится близкое 
по манере произведение того же мастера, Рогира ван 
дер Вейдена, которое называется «Святой Лука» и которое было приобретено в 1850 году в Гааге при распродаже коллекции короля Нидерландов Виллема II. 
К Виллему картина эта попала из одного испанского монастыря, разграбленного во время войны 1813 года. Более никаких сведений о картине не было. Не был известен и монастырь, который когда-то она украшала.
Итак, эксперты решили – «Богоматерь с  Младенцем» покупается. А когда обе картины – «Святого Луку» 
и «Богоматерь» – поставили рядом, стало понятно: они 
составляют единое целое! Видно, монахи во время 
захвата монастыря распилили картину на две части, 
и с тех пор каждая жила своей отдельной жизнью, переходя из одних рук в другие, из одного собрания в другое, пока судьба не свела их в Петербурге.
Две половинки картины были перенесены с дерева на холст замечательным реставратором А. Сидоро

И. Опимах. Художники, шедевры, судьбы
10
вым и в 1884 году соединены в одну картину. Конечно, 
творение Рогира более чем за пять столетий претерпело множество реставраций, что-то было утеряно, но 
все же оно сохранило очарование и несомненные художественные достоинства. Так, благодаря счастливой 
случайности, замечательное творение Рогира ван дер 
Вейдена вновь обрело утраченную ранее целостность, 
а эрмитажное собрание старой живописи украсилось 
истинным шедевром Северного Возрождения.
Но на этом история картины не закончилась. Очень 
скоро среди искусствоведов возникли споры по поводу ее авторства. Дело в том, что она пользовалась 
большим успехом у современников художника, а потому ее не раз просили повторить. Сохранились даже 
ковры, на которых выткана композиция картины. В результате до нашего времени дошли несколько почти 
одинаковых вариантов картины. Лучшие из них находятся в бостонском Музее изящных искусств, в Эрмитаже, в мюнхенской Старой Пинакотеке и в Музее Гронинг в  Брюгге. На этих картинах нет ни подписи, ни 
дат, ничего не известно и об их заказчиках. Какая же 
из них – оригинал? Какая из них была создана Рогиром 
для брюссельской гильдии Святого Луки?
Первой из этих картин стала известна та, что хранится в  Мюнхене. Поначалу ее автором считали Яна 
ван Эйка, создателя Гентского алтаря. (А эрмитажного 
«Луку» приписывали Гансу Мемлингу.) Лишь в середине 
XIX века искусствоведы решили, что автор и эрмитажной картины, и мюнхенской – Рогир ван де Вейден. Только вот мнения разделились по поводу того, что есть 
оригинал, а что – копия. Бостонский вариант был тогда 
еще мало известен, картина была в ужасном состоянии 
и отчаянно нуждалась в реставрации. Когда же ее отреставрировали (в Берлине, в 1933 году), выяснилось, что 
она обладает высочайшими художественными достоинствами, и специалисты даже заговорили, что она лучше 
мюнхенского и эрмитажного вариантов.