Заключительные мысли

Ю.В. Чайковский






                Заключительные мысли















Товарищество научных изданий КМК Москва ♦♦♦ 2016

УДК [167/168:0011(091)
ББК 87.25+72.3
415

Ю.В. Чайковский. Заключительные мысли. М.: Т-во научных изданий КМК. 2016.175 с., 9 илл., предметный указатель.
Автор, эволюционист и историк науки, подводит итог своей деятельности в различных дисциплинах, естественных и социальных. Главная его мысль - неразрывное единство научного знания и общность стоящих перед обществом проблем. В частности, показано наличие лжи, подчас грубой, в самых разных областях науки, преподавания и пропаганды, включая церковную. Проводится мысль, что для спасения России из нынешней беды нужно не только возрождение хозяйства и культуры, но и освобождение от лжи в науке и обучении.

На передней обложке (к стр. 15}

Единственная митохондрия одноклеточной зеленой водоросли
Chlorella fusca

Рисунок объясняет одно из многочисленных заблуждений, на которых основана гипотеза симбиогенеза. Такая митохондрия (как и множество других) явно произошла не из бактерии.

а: на срезе митохондрия выглядит набором телец, подобных бактериям;
б: трехмерная реконструкция показала, что все «тельца» принадлежат одной огромной митохондрии;
1 - ядро клетки водоросли; 3 - митохондрия

На задней обложке (к стр. 141}

вверху: вид на город Благовещенск из города Хэйхэ внизу: вид на город Хэйхэ из города Благовещенска

    Большое спасибо супругам Яне Олеговне и Сергею Михайловичу Злочевским за многолетнюю всестороннюю помощь


ISBN 978-5-9907838-8-1

© Ю.В. Чайковский, 2016

ОГЛАВЛЕНИЕ

  1. Взаимосвязи бытия                                                5
  2. Пять главных тем и выявление общих изъянов                       7
  3. Идейная пустота рождает новую религию                            8
  4. Наука без истории - ремесло убогое                               12
        Почему наука не знает своей истории                           14
  5. Сведения о методе                                                17
        5-1. Об использованной математике. Зачем модели и какие      18
        5-2. Основания теории эволюции                               28
        5-3. О преподавании                                          30
        5-4. О диатропике и эдвантах                                 31
        5-5. О познавательных моделях. Многослойная регуляция        33
        5-6. Обратные эвристики                                      35
        5-7. Методическая наивность                                  35
  6. К пониманию биологической эволюции                               38
        6-0. Исходная позиция                                         38
        6-1. С дарвинизмом и без, или Нет истины посередине           40
        6-2. Отбор и его эдвант                                       45
        6-3. О душевных типах основателей эволюционных теорий         48
        6-4. Мусор? Да, но не в ДНК, а в высказываниях о ней          53
        6-5. Принцип эволюции и формы эволюции                        54
        6-6. Параллели, актиреф и эдванты, или Наглядная эволюция     59
        6-7. О синтезе эволюционных учений                            65
        6-8. Происхождение человека и иммунитет                       68
        6-9. Что же в эволюции научно? Разумный аспект спора          72
  7. К пониманию алеатики                                             76
        7-1. К обоснованию ТВ                                        77
        7-2. Симметрия случайности и ее нарушения                    79
        7-3. Алеатика и диатропика                                   82
        7-4. Нестохастичность и спонтанность. Фракталы и прогресс    85
        7-5. Алеатика и эволюция                                     90
  8. Склеено из черепков                                             95
        8-1. О рождении античной науки в античном обществе           96
        8-2. Рождение науки о хозяйстве                             101
  9. На каких языках? И насколько наука национальна?                  110
        Национальный дух науки                                        113
  10. Развилки истории                                                117
        10-1. Диатропический прогноз. Работа едва начата              121
        10-2. Всякий путь ведет дальше цели. Два фанатизма            123
  11. Об истории России с позиции историка науки                      125
        11-1. Ряды и рефрены. Стадии истории и место бюрократии     127
        11-2. Как нет героев? - Вот они!                            134
        11-3. Казаки-разбойники                                     139
  12. Самоустроение                                                   142
        12-1. В организме                                           143
        12-2. В мире и в стране                                     145
        12-3. Можно ли спастись?                                    151
        12-4. Что нужно и что можно                                 158
        12-5. Итоги                                                 163
  Литература                                                          166
        Список упомянутых работ автора                                171
  Предметный указатель и обозначения                                  173

3

    Завершив все, какие удалось, исследования, естественно подвести итог. Работа моя в целом вызвала очень слабый отклик в обществе, но счесть ее бесполезной не решусь, поскольку все мои близкие отзываются о ней как о полезной, и то тут, то там вижу, что некоторые люди (ученые и учителя) моими результатами пользуются. Разве нужно большее?
    Хотелось бы. Хотелось бы помочь в улучшении общества, но здесь вышел полный провал: несмотря на огромный прорыв в науке прошлого полувека и в школьном деле 90-х гг., ныне школа вновь мертвеет, ибо общество вернулось к тому видению (точнее, невидению) эволюции природы и общества, какое царило до прорыва. И не вижу, в чем участвовать.
    Кто не верит, пусть прочтет хотя бы упоённую хвалу рецензентов школьным идеалам 1970 года (см. разд. 4, 6 и 9). В «эпоху гласности» никто из них (кого я знаю) не подставился бы так нелепо, стыдно было бы.
    Тогда все мы ловили в журналах новшества об «умных генах» и т.п., и всем казалось, что мир движется к свету и разуму. Теперь мои работы отчасти не ко времени, отчасти касаются проблем, какие во все века интересны и важны немногим. И то и другое досадно, но не должно удивлять.
    Словом, надо оставить после себя текст, какой может служить связным рассказом о моих работах и быть, по возможности, легким для чтения, кому интересно. А об остальном при этом не думать.
    Поначалу кажется, что единый итог моих работ невозможен ввиду отсутствия связи между затронутыми темами, но это не вполне так. Всю жизнь хотелось понять, как устроен мир в той его части, какая в тот момент была в поле зрения, и как он изменяется. Теперь, в конце пути, стало ясно, что вторую часть задачи следует уточнить: важно узнать, как идет самоустроение в природе и в обществе. Именно это уточнение побуждает к пересмотру основных положений во многих темах - в тех, где самоустроение всерьез не изучалось. Они-то и привлекали меня.
    Темы, где пересмотра не нужно, тоже бывали мне полезны, но только для использования, а не для добавления в них чего-то нового. Большинство же любит наоборот: работать в развитых темах, добавляя детали и подтверждая принятые воззрения. Самые откровенные даже придумали данной линии поведения имя: принцип соответствия. Бог им в помощь, но наука строится не так. Соответствие может как быть, так и не быть.
    При помощи этого принципа она лишь достраивается, а он со временем обращает свою дисциплину отчасти в набор правил, полезных прак

4

тически, но мешающих новому, а отчасти в набор любопытных задач (вместе это составляет нормальную науку по Томасу Куну) и даже (как увидим) анекдотов. Достройку надо вовремя прекратить (иначе здание рухнет под тяжестью кирпичей-анекдотов) и строить нечто новое.


            1. Взаимосвязи бытия


    Кратчайшее и лучшее определение философии, какое мне известно, -исследование взаимосвязей бытия (Erforschung des Zusammenhangs des Seins [Meyers..., 1922, Sp. 1115]). Прочтя его лет 20 назад, я понял, пусть и не сразу, что занимаюсь философией (хоть и не пишу философских трактатов), поскольку всюду мне интересны именно взаимосвязи -явлений, событий, размышлений. У большинства авторов принят совсем иной прием, стародавний: «каждое явление нужно исследовать в его специфике». На деле он порождает ситуационную логику (термин Карла Поппера), в которой правила рассуждения в каждой ситуации свои.
    Она удобна для включения новых фактов в общепризнанную систему, но негодна для поиска глубоких истин, ибо они - во взаимосвязях. Она -логика мифа, а не науки. По ней, каждый довод призван работать здесь и сейчас, а затем о нем можно и нужно забыть. Она давно выявлена мифологами (см. [Ч-94.а] и статьи «Мифы» в энциклопедиях) как чуждая всему, что нужно для движения вперед. Но ее, увы, мы видим то и дело.
    Если, однако, в жизни всё со всем действительно связано, то существуют ли вообще независимые друг от друга события? Перечитав об этом много всего, могу привести всего одно серьезное суждение:

        «Мы на самом деле не знаем, что такое независимость...» -

признали двое методологов математики [Кац, Улам, 1971, с. 72]. Притом речь шла у них о самом простом, о событиях, многократно повторяющихся, когда зависимость можно выразить численно. А что можно сказать о связи тех событий, что произошли всего один раз?
    Математик Андрей Колмогоров, один из создателей нынешней теории вероятностей (ТВ), в 1933 г. заметил, что это глубочайшая проблема, - зависимы исследуемые события или нет¹. Принято полагать самое про

  ¹ Вот цитата: «Одной из важнейших задач философии естественных наук, после разъяснения пресловутого вопроса о сущности самого понятия вероятности, является выяснение и уточнение тех предпосылок, при которых можно какие-либо данные действительные явления рассматривать как независимые. Этот вопрос выходит, однако, за рамки данной книги» [Колмогоров, 1933, с. 12]. В методич. работе он ничего не прояснил; дав обычное определение: события a и b независимы,

5

стое: если не видно ни связей между событиями, ни оснований их искать, то связей якобы нет и в действительности. Это - так называемое статистическое мировоззрение, оно поначалу бывает полезно, но затем чаще всего заводит в тупик. Возможны, однако, и иные взгляды на мир (см. п. 5-5). Чаще всего нельзя сказать определенно, связаны данные события или нет, но для понимания сути событий надо обязательно понимать то, какие события взаимосвязаны.
   Можно ли выяснить, что с чем связано на самом деле? Чтобы вопрос имел смысл, сперва следует уяснить, что в науке значат слова «на самом деле». Дело в том, что в науке есть сторона познавательная и сторона общественная . Сам исследователь, если он познаёт мир (а не ищет доводы в свою пользу), признаёт истиной то, что согласовано само с собой и с окружающим миром. Но легко видеть, что в вопросах, затрагивающих убеждения (веру), комфорт (в том числе почет и безопасность) и выгоду, научное сообщество предлагает считать истиной то, что признано подавляющим большинством специалистов. Тут сторонники познавательной части науки бывают в меньшинстве, но лишь для них ответ на поставленный вопрос видится мне положительным. Состоит он в следующем.
     Мой опыт работы показал, что полезно бывает сопоставить загадки - пытаться понять все непонятности, хоть как-то касающиеся данной темы, вместе, т.е. допустить наличие связей там, где их поначалу не видно. Такой способ исследования связей есть частный прием более общего метода чтения поперёк - умения при чтении любой литературы видеть параллели читаемого со всем, что читающему известно. Такое умение ведет к возможности отказаться от своего убеждения, как только оно будет аттестовано самим мыслящим в качестве догмы. Фактически этот метод предложил Александр Александрович² Любищев, биолог и философ, единственный, кто в 1960-х годах открыто противопоставлял себя дарвинистам. Подробнее см. [Ч-08], пункт «Связавший несвязанное».
     Тот факт, что «чтение поперёк» помогает понимать суть дела, наводит на мысль о некоем весьма общем свойстве мира, в котором мы живем. Данное свойство мой покойный друг Сергей Викторович Мейен называл типологической упорядоченностью мира. Подробнее см. начало разд. 8.

если p (a & b) = p (a )Xp (b), признал его пригодным «в причинном смысле» потому лишь, что оно «ни в какой мере не противоречит принципу всеобщей связи всех явлений» [Колмогоров, 1956, с. 272]. Более он ничего об этом не публиковал.

 ² С отчеством даны имена тех, с кем у меня был личный деловой контакт.

6

            2. Пять главных тем и выявление общих изъянов


   Мне пришлось исследовать пять больших тем, и всюду нашлись общие феномены (чаще - изъяны состояния) науки. Не делая выводов о науке в целом, надо всё же признать, что эта общность заслуживает рассмотрения. Перечислю данные темы в том порядке, в каком начал ими заниматься.
   Это 1) биологическая эволюция (с 1964 г., дипломная работа); 2) природа случайности (с 1976 г.); 3) статистика объектов природы и общества, включая вопросы ранней статистики физики, астрономии и политэкономии (с 1980 г.); 4) рождение греческой науки и смежные вопросы общественного устройства древней Греции (с 1989 г.); 5) освоение Российской Арктики в свете истории России (первая публикация: 1991 г.).
   Первый общий феномен (изъян), такой: наука не знает своих истоков. Точнее, те идеи, что в каждой отрасли известны как самые ранние, выглядят как взявшиеся ниоткуда и сразу в довольно развитой форме, словно Афродита из пены морской. Этот синдром Афродиты часто вредит самой науке, маскируя развилки исторических путей (о них будет речь в разд 10).
   Ему близок второй феномен (тоже изъян): избегание предтеч: классики не хотят раскрывать важные источники своих идей, хотя охотно разбирают мелкие. Яркие примеры - «Философия зоологии» Ламарка (основана на идеях Эразма Дарвина) и «Происхождение видов» Чарлза Дарвина (внук Эразма), взявшего идеи у многих. Подробнее см. п. 6-3. Это позволяет невнимательным историкам говорить о независимых открытиях.
   Третий: незнание методологии. Те немногие, кто любит «рассуждать о методе», редко знают, что на сей счет имеется наука; основная же масса ученых даже не отличает свидетельства от факта. Подробнее см. п. 5-7. Часто приходится видеть попытки строить теорию прямо на удобных свидетельствах, что лучше всего видно в истории Арктики [Ч-015].
   Четвертый феномен: отставание истории и философии науки от самой науки. Самый странный пример дает биоэволюция: излагая историю ее изучения, почти все (а в сообществе все), изучают лишь дарвинизм³ с его вариантами, иногда упоминая (но никогда не исследуя) ранний ламаркизм . Пятьсот лет развития науки [Ч-09.а] обойдены вниманием, а по

  ³ Этот старый термин удобен для общего названия всех идей, видящих ведущий фактор эволюции в отборе ненаправленных наследственных изменений признаков организмов. (Сами приверженцы таких идей именуют себя различно.) Дарвинизм, хоть и упоминает целостность, фактически рассматривает организм как набор признаков, чем противопоставляет себя остальным пониманиям эволюции.

7

следние двести открыто игнорированы, что ведет к внешне забавному (а по сути плачевному) итогу: каждый, кто выйти за безнадежно устаревшие рамки, уверен, что делает это первый. Поэтому и уходит недалеко.
    А в качестве «рождения современной физики» историки и философы науки дотошно изучают столетнюю давность - появление релятивизма и квантов. (Это, как если бы в годы Эйнштейна и Бора в качестве современных авторов изучались Кулон и Ом, а не Максвелл и Больцман.) Но не изучают физику степенных распределений или фракталов. Конечно, изучать стоит всё, но не надо обманывать себя и общество, именуя проблематику столетней давности нынешней. Скорее верно такое мнение:
     «В каких исторических данных нуждается новое обоснование науки? Прежняя философия науки использовала данные из классической истории науки... Однако вера в непреложность научных знаний нуждается в современных результатах, в том, что происходит в науке “здесь и сейчас”» (Тутубалин В.Н. // ИМИ, 2014, вып. 15 (50), с. 244).
    Поясню: до тех пор, пока историки и философы науки чураются малопонятной им нынешней науки, у остальных ученых невольно создается убеждение, что прежде была некая иная наука, более простая, что законы развития науки теперь иные и что прежний опыт им бесполезен.
    Пятый (последний) феномен: в разных областях науки веками царят мнения, не только не обоснованные ничем, кроме веры, но и опровергнутые фактами. Таков, например, естественный отбор (ЕО) - см. п. 6-2. С опровержениями никто не спорит по сути, иногда их эмоционально отвергают как противные мнению «всех серьезных ученых», а чаще о них молчат. Такие заявления тормозят, а иногда и прекращают исследования.
    Обычно такое заявление лежит в основе своей отрасли, и потому она не исследует своих основных положений, а использует верования. Отмечу и веру Дарвина в свое учение (confidence in the general truth of the doctrine) и расчет его на уверование обществом этой доктрины [Darwin, 1887, p. 354].
    Спорить с этим ходом дел нет смысла, ибо таково устройство нашего общества, но обрисовать положение полезно - чтобы тот, кто столкнулся с этим в своей области, знал, что в других наблюдается то же самое, а значит, налицо общезначимый феномен культуры. Им и займемся.


            3. Идейная пустота рождает новую религию


    Согласно историку Арнольду Тойнби (Toynbee, Англия), всякая цивилизация связана со своей религией. Европейскую тройку цивилизаций он связал, как и все в его время, с христианством, однако требуется

8

уточнение: с середины 19-го века христианство отступает, тогда как европейская (в широком смысле) цивилизация наступала вплоть до конца века 20-го. В его родной Англии это стало заметно раньше всего, и именно здесь возникли и кризис христианства, и дарвинизм [Appleman, 1959; 4-84]. Возможно, потому, что здесь же родилось господствующее поныне направление политэкономии, символизированное именем Адама Смита; а из нее черпал идеи 4арлз Дарвин [Schweber, 1980]. Возникла нехватка в мировоззрении, в понимании устройства и самоустроения мира, каковую, на мой взгляд, и возместил дарвинизм.
    Дарвинизм обладает всеми атрибутами религии - в нем есть непогрешимое божество (ЕО), причем сомнение в его реальности, как и желание его узреть⁴, греховно (вспомним «Великого инквизитора» у Достоевского); акт веры стоит выше наблюдаемых фактов⁵; есть священный текст и пророк, коим приписывают желаемые в данную эпоху черты. Толкование их порождает враждующие секты, в том числе отвергающие обновление. Как обычно с чужими религиями, иные взгляды на эволюцию никогда не излагаются приверженцами дарвинизма, а лишь изредка упоминаются, притом искаженно. Тех, кто верит иначе, как бы не существует - то ли ментально (когда их труды не упоминают), то ли даже физически (когда говорят: «общепризнано, что...», и далее излагают свое мнение⁶).
    Нет в нем понятия о загробной жизни, но его нет и в некоторых иных религиях, давних (древнекитайская, коммунизм) и новых, таких, как ветви нынешней политэкономии или «демократические ценности».

 ⁴ Поставить опыт с контролем и повторностью, с численными данными. Замечу, что сто лет назад их ставили, но безуспешно (см. сноску 15). Наоборот, отсутствие ЕО неоднократно показано аккуратно [4-06; 4-07; Стегний, 2015].

 ⁵ Ни одно доказательство отсутствия ЕО не было рассмотрено по существу, но все были грубо отвергнуты (как Церковь отвергает ересь) и более не поминаются.

 ⁶ Вот пример прямого отказа признать учеными тех, кто несогласен с начальством: «из работающих серьезных биологов никто не сомневается в том, что именно идеи Дарвина описывают самый важный, самый главный механизм биологического развития» [Марков, 2015, с. 74]. Тут весьма известный популяризатор отрицает само наличие неугодных. Даже когда это классики, в серьезности чьих работ никто, кроме него, не сомневается. Если он в самом деле думает то, что написал (в чем сомневаюсь), пусть прочтет хотя бы последний сборник акад. Г.А. Заварзина [2011]. До этого А.В. Марков [2009] даже аттестовал несогласных недоумками. На самом деле у Дарвина (не в укор ему) не только не описан, но даже не упомянут никакой «механизм биологического развития»; не задан вопрос о том, какие механизмы порождают описанную им изменчивость; нет ни слова о том, можно ли приписать ей эволюцию выше вида, или для этого требуется иной механизм.

9

   Последнее нуждается в пояснении. Нынешние западные (попавшие и к нам) взгляды на экономическую и этико-правовую политику всё чаще аттестуют как религиозные, ибо их популярность по мере выяснения их непригодности лишь возрастает. Об этом пойдет речь в п. 10-2 и разделе 12.
   Хотя храмов дарвинизма мало (напр., Дарвиновский музей в Москве), но поклонение божеству успешно ведется вне их (во множестве учреждений: ученые общества, кафедры дарвинизма и, главное, уроки биологии), как поклонялись богам в гомеровской Греции.
   Более того, дарвинизм надо отнести к мировым религиям (см. пп. 6-1, 12-4). У Любищева есть статья «О сходстве селекционистов и богословов», и в сходстве этом легко убедится всякий, кто читал их тексты.
   С данной позиции многое проясняется. 1) Понятно, почему для многих, особенно англоязычных (АЯ) авторов теория биоэволюции есть теория отбора полезных свойств; заложенная Дарвином в 1859 г., а отрицание роли ЕО есть отрицание эволюции: точно так же и множество православных отождествляет православие с христианством. 2) Естественно, что единицей биоэволюции обявлен вид (ведь так это сделано у основателя, Дарвина), а основой процесса эволюции - приспособление вида к среде обитания, что редко возможно⁷. 3) Понятна и недвижность дарвинизма в потоке научных открытий: религию движут не открытия, а общественные сдвиги. 4) В частности, ясно, почему нет продвижения в тех проблемах биологии, где бессмысленно рассмотрение улучшения (и даже появления) отдельных свойств, где необходимо исходить из цельности развивающегося объекта как первичного явления: это иная вера.
   Последнее утверждение надо пояснить. Рассматривая эволюцию как улучшение свойств, авторы волей-неволей понимают организм как набор свойств (Любищев называл это постулатом аддитивности). Для них наследственность сама собой предстает как набор генов, кодирующих свойства (или еще проще: признаков). Если так, то формирование трехмерных структур (органов) из одномерных (генов) неизбежно трактуют как работу «умных генов», которые якобы включаются в нужные моменты развития. Однако где и как записана гигантская информация, потребная для осуществления этого? (Ведь генов очень мало.) Ответа не ищут.
   Тем самым, проблема осуществления (термин ввел Любищев [1925]) за 90 лет не только не разрешена или хотя бы поставлена, но и не

 ⁷ Экосистемная концепция эволюции (ЭКЭ) утверждает иное: среда изменяется быстрее самого вида, так что возможно лишь быстрое взаимоприспособление.

10