«Пока горит свеча…» Очерки по истории кафедры зоологии беспозвоночных Московского государственного университета

Посвящается 250-летию
Московского университета
В.В. Малахов
«ПОКА ГОРИТ СВЕЧА...»
Очерки по истории
кафедры зоологии беспозвоночных
Московского государственного университета
Издание 2-е, дополненное
Товарищество научных изданий КМК
Москва  2006

В.В. Малахов «ПОКА ГОРИТ СВЕЧА…» Очерки по истории кафедры зоологии беспозвоночных Московского государственного университета. Издание 2-е, дополненное. М.:
Товарищество научных изданий КМК. 2006. 153 с.
Книга написана в связи с 250-летием Московского университета и
рассказывает об истории одной из его кафедр — кафедры зоологии беспозвоночных. В живой и увлекательной форме рассказано о становлении кафедры, важнейших этапах ее развития, научных достижениях,
трудностях и проблемах, которых было немало на протяжении полутора веков жизни кафедры. В жизни маленькой кафедры своеобразно
отразилась сложная и противоречивая история великой страны. Читатель узнает о деятельности выдающихся ученых и педагогов, подвижников российской науки и образования, таких как К.Ф. Рулье, А.П. Богданов,
А.А. Тихомиров, Н.Ю. Зограф, Г.А. Кожевников, Л.А. Зенкевич, В.Н. Беклемишев, Г.Ф. Гаузе, Н.А. Перцов, Я.А. Бирштейн, Г.Г. Абрикосов, В.А. Броцкая, М.С. Гиляров, В.А. Свешников, К.В. Беклемишев, Г.Б. Зевина и многие другие. Книга богато иллюстрирована, в том числе, редкими фотографиями. Второе издание дополнено новым фактическим материалом
и новыми фотографиями.
Книга предназначена для зоологов, историков науки, москвоведов,
для выпускников Московского универс‘итета. Создатели книги надеются, что она окажет помощь молодежи, выбирающей свой путь в науке.
В оформлении обложки использована картина
В.М. Корнева «Апрель» (2004 г.)
© В.В. Малахов, 2006, текст,
иллюстрации
© Товарищество научных изданий
КМК, 2006,  издание
ISBN 5-87317-317-6
2

Предисловие
Дорогой читатель!
Перед Вами — книга, в которой сделана попытка рассказать историю одной из кафедр Московского университета. Кафедра зоологии беспозвоночных — отнюдь не самая старая в Московском университете и,
наверное, есть кафедры с более интересной и драматичной историей. Но
что поделаешь, каждый пишет о том, что дорого его сердцу. Этой кафедре, ее студентам и сотрудникам были отданы прожитые мной годы. В
нашей стране и в мире есть много научных учреждений, в которых можно работать спокойнее, комфортабельнее и, вероятно, эффективнее (в
смысле научных результатов), но если бы мне пришлось начинать жизнь
сначала, я все равно выбрал бы беспокойную жизнь на кафедре Московского университета.
Я пришел на кафедру более трех десятков лет назад, и мое личное
отношение к событиям нашло отражение в рукописи. «Sine ira et studio» —
написал Тацит о занятиях историей. Я осознаю, что не в силах следовать
завету великого римлянина. Я пишу с позиций человека своего времени,
поэтому на страницах книги есть и любовь, и гнев, и пристрастие. Мне
очень хотелось написать обо всех упомянутых людях только хорошее, но
это не всегда получалось. Написать только хорошее, представить все в розовом свете — это ведь даже хуже, чем пристрастие, это — своего рода
сознательный обман. Наши ошибки творят историю так же, как и правильные, хорошие поступки.
Жизнь кафедры протекала в обществе, которое в разные периоды
по-разному относилось к образованию и науке. История маленькой кафедры неразрывно связана с историей большой страны. Вот почему я не
мог избежать длинных отступлений, в которых пытался связать события
на кафедре с жизнью нашей страны. Я прошу у читателя прощения за
наивность моих рассуждений на общеисторические темы.
Во время работы над этой книгой я использовал работы Л.А. Зенкевича, книг и статьи Aндрея Белого, Я.М. Галла, Н.И. Калабухова,
Б.Н. Кузина и другими опубликованными источниками, а также — устными рассказами старших сотрудников кафедры. Я благодарен Э.И. Извековой, А.А. Львовой, Т.Л. Муромцевой, Н.М. Перцовой, Н.М. Шалаевой и многим другим сотрудникам кафедры, которые помогли разыскать
иллюстративные и печатные материалы по истории кафедры. Я глубоко
признателен В.Н. Иваненко, оказавшему неоценимую помощь при подготовке первого издания этой книги.
 После выхода в свет первого издания этой книжки я получил много советов, замечаний и дополнений. Особую благодарность я приношу
А.М. Гилярову (он много рассказывал мне о своем отце М.С. Гилярове, о
Г.Г. Винберге и других выдающихся биологах), Г.Д. Лебедевой (которая
3

любезно снабдила меня материалами о студентах и сотрудниках кафедры — участниках Великой Отечественной войны и рассказала о Карской
экспедиции), Н.Н. Смирнову (рассказавшему мне о жизни В.В. Алпатова), Л.В. Чесновой. Первое и второе издание книги было подготовлено к
печати И.А. Жирковым. Публикация этой книги — заслуга К.Г. Михайлова, который много лет поддерживает и реализует мои издательские
проекты. Российская наука еще отдаст дань К.Г. Михайлову, своей издательской деятельностью возрождающему традиции российских просветителей и меценатов.
С благодарностью ко всем, кто удостоит эту книгу вниманием,
В.В. Малахов,
заведующий кафедрой зоологии беспозвоночных
Московского государственного университета,
член-корреспондент Российской академии наук.
4

«Изучи во всех подробностях
животных своей родины»
Преподавание биологических знаний в Московском университете
началось еще в XVIII веке, хотя самого слова «биология» тогда еще не
было ни в русском, ни в каком другом языке. Как известно, термин «биология» появился только в 1802 г. Его придумали (причем, кажется, независимо друг от друга) французский естествоиспытатель Ж-Б. Ламарк и
немецкий ученый Г. Тревиранус. В XVIII веке вместо термина «биология» обычно использовали словосочетание «естественная (или натуральная) история». Первые профессора Московского университета получили
свое образование за рубежом у известных европейских натуралистов. Так,
первый профессор естественной истории в Московском университете
Матвей Иванович Афонин был учеником знаменитого шведского натуралиста Карла Линнея. М.И. Афонин написал несколько научных трудов
на латинском и русском языке, например, «De usu Historia Naturalis in vita
communis (О пользе естественной истории в обычной жизни)» и «Слово
о пользе, знании, собирании и расположении чернозема особенно в хлебопашестве». Другой профессор Антон Антонович Антонский издавал
журнал с длинным названием «Магазин натуральной истории, физики,
химии, или новое собрание материй, принадлежащих к сим трем наукам,
заключающее в себе важные и любопытные предметы оных, равно как и
употребление немногих из них во врачебной практике, экономии, земледелии и художествах». Правда, профессора в то время практически не
вели собственных исследований, поэтому статьи в этом и других изданиях представляли собой, по преимуществу, компиляции и переводы с иностранных языков.
Жизнь и нравы в Московском университете того времени мало напоминали современные. Получившие свое образование в просвещенной
Европе профессора, оказавшись на родине, с трудом приспосабливались
к суровым и диким российским порядкам и нередко находили утешение
в крепких напитках, которыми издавна славилось наше отечество. «Учились мы весьма беспорядочно: с одной стороны причиной тому была
ребяческая леность, а с другой, — нерадение и пьянство наших учителей. Учитель латинского языка был пример злонравия, пьянства и подлых пороков, но голову имел преострую…» — так вспоминал о годах
обучения воспитанник Московского университета знаменитый писатель
Д.И. Фонвизин.
В 1804 г. был принят новый устав Московского университета, образцом которого были уставы известных немецких университетов. По
этому уставу вся жизнь университета строилась на коллегиальных началах, а сам университет обретал значительную независимость. Совет уни5

верситета имел право избирать не только профессоров и деканов, но и
самого ректора. Профессорам университета вменялось в обязанность
устраивать ежемесячные собрания, на которых они должны были вести
«рассуждения о сочинениях, новых открытиях, опытах и наблюдениях
исследований».Профессора Московского университета стали вести самостоятельную научную работу в области естествознания и привлекать
к ней некоторых студентов. В уставе 1804 г. было, в частности, записано,
что при Отделении физических и математических наук учреждается Демидовская кафедра натуральной истории вместе с Кабинетом натуральной истории. Кафедра была названа в честь выдающегося русского мецената П.Г. Демидова, который принадлежал к прославленной династии
уральских горнозаводчиков. Демидовские заводы сыграли выдающуюся
роль в техническом подъеме страны в годы правления Петра I и последующие десятилетия XVIII века. В свое время представители этой династии построили десятки металлургических заводов, которые давали около половины всего железа России (напомним, что во второй половине
XVIII века Россия вышла на первое место в мире по производству железа, и русское железо вывозилось даже в Англию), стали богатейшими
людьми страны, и перейдя разряд придворной знати, сыграли заметную
роль в политике и дипломатии. П.Г. Демидов объехал всю Европу, был
выдающимся знатоком искусства и науки. Он переписывался с К. Линнеем, собрал огромную коллекцию «натуралий» и библиотеку, которые были
переданы в дар Московскому университету. В 1802 г. П.Г. Демидов передал в «сохранную казну» Московского университета 100 тыс. рублей. На
проценты от этой суммы должен был содержаться кабинет натуральной
истории, в котором хранились демидовские коллекции. Первым заведующим кафедрой и кабинетом стал приглашенный на работу в Россию
выпускник Геттингенского университета Г.И. Фишер фон Вальдгейм.
Демидовская кафедра и кабинет натуральной истории стали колыбелью многих естественных наук в Московском университете. Зоология
беспозвоночных тоже выросла из этого кабинета.
Первый курс зоологии беспозвоночных в Московском университете начал читать выдающийся российский зоолог Карл Францевич Рулье.
Это был широко эрудированный натуралист, оригинальный мыслитель,
который одинаково хорошо знал и биологию, и геологию, и астрономию.
Целостное мировоззрение, свойственное К.Ф. Рулье, позволяет рассматривать его как одного из первых представителей так называемого «русского космизма» — направления естественнонаучной и философской мысли,
расцветшего в России в начале следующего века.
К.Ф. Рулье родился в 1814 г.  в г. Нижнем Новгороде. Его отец Франц
Рулье (по происхождению француз) был сапожных дел мастер, а мать —
повивальная бабка. Звание повивальной бабки в Российской империи начала XIX века давалось только тому, кто выдержал серьезный экзамен в
6

Карл Францевич Рулье
(1814–1858)
Московской медико-хирургической академии. Мать К.Ф. Рулье — Анна
Яковлевна — этот экзамен выдержала, стала известной акушеркой и впоследствии продолжала принимать пациентов, даже когда ее сын стал профессором.
В 1829 г. К.Ф. Рулье поступил в ту же самую Московскую медикохирургическую академию, в которой его мать 14-ю годами ранее получила звание повивальной бабки. Московская медико-хирургическая академия была тесно связана с Московским университетом, хотя в академии учились люди попроще, и многие — «на казенном коште». Профессора Московского университета преподавали и в медико-хирургической
академии, в том числе, например, «русский Кювье» — знаменитый натуралист и палеонтолог Г.И. Фишер фон Вальдгейм, минералог А.Л. Ловецкий, медик и биолог И.Е. Дядьковский и др. Студенты медико-хирургической академии пробирались на лекции популярнейших профессоров Московского университета, среди которых блистали ботаник М.А.
Максимович и зоолог И.А. Двигубский — выдающиеся натуралисты,
знатоки флоры и фауны России. «Primo nosce patriam, postea viator eris
(Сначала познай родину, а потом становись путешественником)», — эту
строку из сочинений римского поэта Овидия часто приводил своим слушателям профессор И.А. Двигубский и ею же он закончил свой замечательный труд «Описание и изображения животных Российской империи».
К.Ф. Рулье всю свою жизнь считал себя учеником И.А. Двигубского, а
своей манерой чтения лекций, по мнению некоторых студентов, сильно
напоминал М.А. Максимовича. В общем, один из ближайших учеников
К.Ф. Рулье, его преемник по кафедре зоологии Московского университе7

та профессор А.П. Богданов имел все основания сказать: «Рулье был воспитанником Московского университета, вырос под его преданиями».
Медико-хирургическая академия готовила военных врачей и,
окончив ее в 1834 г., К.Ф. Рулье стал младшим лекарем Рижского драгунского полка. Через 2 года ему удалось устроиться к уже упоминавшемуся Г.И. Фишеру фон Вальдгейму на должность «репетитора по
кафедре зоологии и минералогии». В 1837 г. К.Ф. Рулье защитил  диссертацию по проблемам кровотечения и стал доктором медицины. 28
февраля 1840 г. К.Ф. Рулье был назначен заведующим освободившимися по смерти профессора А.Л. Ловецкого кафедрой и кабинетом
естественной истории Московского университета.
К.Ф. Рулье хорошо знал геологию и минералогию (его вклад в четвертичную геологию и в разработку стратиграфического деления юрского периода не потерял своего значения до сих пор), много занимался
палеонтологией. Накопление знаний по сравнительной анатомии и эмбриологии животных, а также бурное развитие палеонтологии сделало
идею эволюции в первой половине XIX века буквально носящейся в воздухе. К.Ф. Рулье беззаветно верил в эволюцию органического мира. То,
что он не знал реальных механизмов эволюции (К.Ф. Рулье не дожил всего одного года до появления книги Ч. Дарвина «Происхождение видов…»),
только прибавляло ему веры. Он был эволюционист до мозга костей и
страстно хотел убедить других в справедливости эволюционной идеи.
Глубокая эрудиция в сочетании с большой эмоциональностью делали К.Ф. Рулье блестящим лектором. На его лекции собиралась вся Москва,
университетская аудитория не могла вместить всех желающих послушать
образные рассказы о развитии органического мира. На лекциях он излагал
теорию Канта и Лапласа о происхождении солнечной системы, рассказывал о развитии растений и животных из «первоначальной клеточки», о
последовательном появлении различных групп организмов в истории Земли, и делал это так образно, как будто сам при этом присутствовал.
Разумеется, говорить о происхождении животных и растений путем естественной эволюции в середине ХIХ века в России было небезопасно. Министр просвещения Российской империи граф ШиринскийШихматов, озабоченный несоответствием лекций каноническому тексту
священного писания, направил секретное представление попечителю
Московского учебного округа генералу Назимову и председателю секретного цензурного комитета генералу Анненкову, в котором потребовал
учредить строгий надзор за лекциями и статьями К.Ф. Рулье. Против лекций К.Ф. Рулье выступил крупный религиозный и государственный деятель той эпохи митрополит Филарет. В своем письме к священному Синоду митрополит писал, что Рулье «смущает умы и поучает даже мещан
и простых крестьян находить в книге Бытия мифологию». Удалось ли
К.Ф. Рулье смутить умы крестьян и мещан, не известно, но дворянские
8

умы были смущены в полной мере. Так, например, происходившие из
почтенной графской семьи братья Кропоткины (Александр и Петр) были
глубоко религиозными юношами, но, прослушав курс лекций К.Ф. Рулье, стали ярыми материалистами. Впоследствии один из братьев — Петр
Алексеевич Кропоткин стал выдающимся геологом, географом и историком, и одновременно яростным революционером — всемирно известным теоретиком и практиком анархизма. В общем, недаром император
Николай Павлович называл Московский университет «волчьим гнездом»
и, бывая в Москве, не желал даже проезжать мимо зданий университета.
К.Ф. Рулье попал под надзор полиции, на распространение его книг
был наложен запрет. Особенно осложнилось положение после того, как
газета «Московские ведомости» опубликовала отрывок из подготовленной К.Ф. Рулье книги «Жизнь животных по отношению к внешним условиям». Отрывок, появившийся на страницах газеты 8 января 1852 г., назывался «О первом появлении растений и животных на Земле» и вызвал,
по словам современников, «целую административную бурю» и тяжелые
последствия для К.Ф. Рулье. Отныне К.Ф. Рулье было категорически запрещено выступать с публичными лекциями. Обстановку, сложившуюся вокруг К.Ф. Рулье, сравнивали с тем, что было после публикации знаменитых
философских писем П.Я. Чаадаева, которого, как известно, объявили сумасшедшим и взяли под домашний арест. Попечитель Московского учебного округа граф С.Г. Строганов искал, что предпринять «для уменьшения
удара». Пытаясь смягчить положение, К.Ф. Рулье вынужден был написать
«Послесловие» к опубликованному курсу своих лекций, в котором писал,
что «научная гипотеза заслуживает уважения только в той степени, в которой представляется согласованной с непреложным свидетельством слова
Божия». Что поделаешь, но характерное для нашего времени понимание
того, что наука и религия представляют собой две не противоречащие
друг другу стороны духовной жизни общества, еще не было распространено в ту эпоху.
Несмотря на формальную прогрессивность университетского устава, порядки в Московском университете в годы царствования Николая
I вовсе не были либеральными. Студенты университета находились, по
существу, на казарменном положении. Они обязаны были ходить в мундире, придерживаться строгих правил поведения, носить установленную
прическу, а за нарушения могли быть посажены в карцер. Граф В.Н. Панин, попечитель университета, кричал, обращаясь к студентам: «Если вы
у меня в другой раз осмелитесь только подумать отпускать себе бороду,
усы и длинные волосы на голове, то я прикажу вас стричь и брить на
барабане, в карцер сажать, а затем в солдаты отдавать!» Эти слова не
были пустой угрозой. Студенты тех лет вспоминают такую картинку: два
студента сидят на табуретках, а два солдата университетской роты (была
и такая!) насильно стригут их под крики попечителя: «Вот так! Стриги
9

их еще короче, под гребешок, слышишь! А ты, чище брей, не жалей мыла!»
(из воспоминаний студента Вистенгофа).
В этих условиях свободомыслящий, остроумный и демократичный
профессор, каким был К.Ф. Рулье, стал кумиром учащихся. Студенты
боготворили молодого профессора (ведь в расцвете карьеры К.Ф. Рулье
немногим более 30 лет), у него всегда было много учеников. Выдающиеся деятели российской науки профессора А.П. Богданов, Я.А. Борзенков, Н.П. Вагнер, Н.А. Северцов, С.А. Усов были непосредственными
учениками К.Ф. Рулье.
 К.Ф. Рулье не был оторванным от жизни теоретиком. Как ученый
и как преподаватель он был далек от понимания зоологии как чисто описательной дисциплины. В своих лекциях К.Ф. Рулье не только давал студентам знания о различных группах животных, но и пропагандировал
изучение фауны России. Он любил Россию искренней, может быть, несколько экзальтированной любовью россиянина в первом поколении (ведь
его отец был француз): «Широко легла наша Россия, богатырем пораскинулась… меж шести морей, разнообразны нужды твои, да и разнообразны и источники естественных довольств». Подобно своему учителю
И.А. Двигубскому он призывал: «Не гонись за диковинками тропических стран: изучи во всех подробностях животных своей родины», а от
своих учеников требовал «исследовать три вершка ближайшего к исследователю болота, относительно растений и животных и исследовать их в
постепенном взаимном развитии … посреди определенных условий».
К.Ф. Рулье уделял большое внимание взаимосвязи строения и образа жизни организмов с окружающей их средой. «Животное существует под непрерывным участием внешних условий и изменяется с изменением последних». Он пропагандировал идеи акклиматизации новых видов животных с целью использования их в хозяйстве. По инициативе
К.Ф. Рулье был основан Комитет по акклиматизации, первое заседание
которого состоялось 30 января 1857 г. Председателем комитета был выбран К.Ф. Рулье. Идея акклиматизации животных пустила глубокие корни
и на целое столетие стала одним из направлений деятельности зоологов
Московского университета.
К.Ф. Рулье был настоящим просветителем и выдающимся популяризатором науки. В его наследии, пожалуй, больше таких статей, которые мы скорее назвали бы научно-популярными, чем чисто научными.
К.Ф. Рулье писал обо всем — о пчелах, о рыбах, о вредителях сельского
хозяйства, о зверях и птицах Подмосковья, об экзотических животных
жарких стран, о метеорологии и астрономии, о расположении пятен в
окраске лошадей и коров, о полезных видах растений, о необычных окаменелостях и минералах и т.д. Много сил отдавал он редактированию
созданного им журнала «Вестник естественных наук». Ученик К.Ф. Рулье профессор А.П. Богданов писал в 1885 г.: «Вестник естественных
10