Центр тяжести : роман

центр
тяжести

Алексей Поляринов
центр
тяжести
роман
Третье издание
Издательство
«Альпина нон-фикшн»
Москва, 

УДК 821.161.1-311.1 
ББК 84(2=411.2)6-444
 
П54
Редактор Татьяна Королёва
П54
Поляринов А.
Центр тяжести : [роман] / Алексей Поляринов. — 3-е изд. — 
М. : Альпина нон-фикшн, 2023. — 526 с.
ISBN 978-5-00139-841-7
«Центр тяжести» — дебютный роман Алексея Поляринова, писателя, переводчика Д. Ф. Уоллеса, специалиста по американскому постмодернизму. Это роман об актуальном — о развитии IT-технологий 
и непредсказуемых последствиях этого, о современном искусстве 
и противостоянии человека и системы.
Его герои выросли в 90-е. Книга открывается повестью, написанной от лица мальчика Петро: первая дружба и симпатия, проблемы 
в школе, детективная история с поисками таинственного озера, — 
органичной частью повествования становятся волшебные сказки его 
матери. Однако затем вступают новые рассказчики — его брат Егор, 
их сводная сестра Марина, друг Грек — каждый из которых обладает 
собственной, отличной точкой зрения на события. В текст вторгаются 
фрагменты рукописей и интервью. История стремительно превращается из семейной саги в антиутопию с элементами киберпанка.
Экспериментируя с формой и структурой, создавая роман в романе, в финале автор сводит все линии воедино, и мозаичное полотно становится цельной картиной.
Настоящее издание дополнено предисловием автора.
УДК 821.161.1-311.1 
ББК 84(2=411.2)6-444
Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть 
воспроизведена в  какой  бы то  ни  было форме и  какими  бы 
то ни было средствами, включая размещение в сети интернет 
и  в  корпоративных сетях, а  также запись в  память ЭВМ 
для частного или публичного использования, без письменного разрешения владельца авторских прав. По вопросу организации доступа к электронной библиотеке издательства обращайтесь 
по адресу mylib@alpina.ru
© А. Поляринов, 2018
© ООО «Альпина нон-фикшн», 2023
ISBN 978-5-00139-841-7

Предисловие
Первый черновик «Центра тяжести» я закончил в самом 
конце  года. Это была книга о молодых людях, которые пытаются, по выражению одного из героев, «[выстроить] вокруг родных капсулу разумного, безопасного 
мира», но ничего не выходит — стенки капсулы истончаются, а в конце — спойлер! — герои терпят крах и бегут 
из страны.
Прошло пять лет с момента выхода книги, и вот я пишу 
предисловие к переизданию, Россия в изоляции, я за границей и не знаю, смогу ли когда-то вернуться, и, хотя сам 
я в безопасности, мне тем не менее приходится тщательно 
подбирать слова, чтобы не навредить оставшимся на родине 
моим редакторам, агенту и издателю.
Когда в -м я заканчивал первый черновик романа, 
я не чувствовал радости, скорее неловкость — всякий дебютант знает, о чем я. Все — или многие — дебютные романы 
похожи: ты пишешь их с ощущением, что второй попытки 
не будет, что это — твой последний шанс сказать хоть что-то, 
поэтому ты запихиваешь в одну книжку все, что есть у тебя 
за душой. Но тебе нет и тридцати, и за душой не так уж 
много всего. Поэтому первый роман чаще всего выглядит 
как набор сюжетов, неловко скрепленных страхом автора, 
что он неинтересный писатель.
5

Так было и у меня: я писал вслепую, обо всем, что болело 
и беспокоило. Отсюда в романе травля в школе, развод родителей, увлечение акционизмом, технофобия и, конечно, 
политика. А еще вставные сказочные новеллы. На новеллах 
я хотел бы остановиться поподробнее. Потому что не все 
они дожили до печати. Черновик «Центра тяжести» был довольно большой, на финальном этапе он трещал по швам от 
несвязанных между собой сюжетов, и я боялся, что редактор 
не сможет дочитать эту хреновину до конца и меня попросту 
никогда не напечатают. Так — чтобы облегчить текст — я решил вырезать несколько самых безумных вставных историй. 
В итоге я оставил только самые сказочные, детские — о чем 
сейчас немного жалею.
Одна из вырезанных новелл называлась «Товарищ Дубов, 
наладчик трубопроводов». Рассказ начинался как стилизация 
под советский соцреализм: главный герой работает на распределительной станции некоего трубопровода, и сначала 
все выглядит так, словно по трубам качается обыкновенная 
нефть, но затем в текст проникают разного рода странные 
детали, и постепенно становится ясно, что действие происходит в техническом отделе подземного мира, а товарищ 
Дубов — одно из воплощений смерти. Дубов замечает на 
одном из счетчиков отклонение от нормы. В трубопроводе, 
идущем через город Оградогорск, резко упало давление — 
обычно это говорит об утечке. Дубов берет свой чемоданчик с инструментами и отправляется в Оградогорск, чтобы 
найти и залатать пробоину. На месте он обнаруживает, что 
утечка вызвана вовсе не аварией, жители близлежащего города наткнулись на трубу и по старой русской привычке решили просверлить в ней дыру, проверить, что внутри. Из 
трубы потекла черная жижа, вещество смерти, а мужики решили, что это мазут, и подключили трубу к местной котельной. С тех пор дома в Оградогорске отапливают смертью. Но 
это не все: дым, идущий из труб, отравляет воздух и влияет 
на людей весьма своеобразно — на коже горожан, как 
6 
АЛЕКСЕЙ ПОЛЯРИНОВ

татуировки, проявляются надписи, которые обычно пишут 
на могильных плитах — эпитафии, годы жизни или даже 
портреты умерших 
*. У некоторых из груди, из спины или 
из шеи, разламывая кости и разрывая мышцы, прорастают 
фрагменты ржавых кладбищенских оградок и пластиковых 
венков. В конце новеллы товарищ Дубов обнаруживает, что 
все оградогорцы превратились в ходячие могилы. Поскольку 
Дубов — бюрократ, он не может просто так развоплотить их 
обратно; вернуть человеческий облик можно только в том 
случае, если люди попросят его об этом, и здесь герой сталкивается с главной проблемой — люди-оградки не желают 
ничего исправлять, ведь тогда им придется сознаться, что 
они подворовывали из трубопровода, а это для них — слишком: ведь признавать свои ошибки — это для лохов. Так они 
думают. Им проще приспособиться к новой жизни ходячих 
оград и надгробий.
Тогда, еще в -м, я помню, решил не включать этот 
текст в роман. Он казался мне слишком чернушным и нелепым, я попросту стеснялся этой своей завороженности могилами. Я думал, что это какой-то мой личный бзик, который 
не стоит вываливать на читателя, в романе и так достаточно 
других моих бзиков. А теперь, в  году, читаю новости 
из России и думаю: ой.
Вторая удаленная новелла называлась «Золотая антилопа». Это была история о чудовище, живущем в пещере 
рядом с деревней, — местные жители называют его «золотой антилопой», хотя оно не особо похоже на антилопу: тело 
у него антилопье, ножки худые и тонкие, как у газели, но 
голова огромная, безволосая и безглазая; его голова — один 
большой рот, и чудовище не может держать ее прямо, поэтому волочит свой череп с раззявленным ртом по земле 
* 
Эта идея, кстати, позже все же дала небольшой росток: в моем втором романе «Риф» есть история о зэке, который превратил свое тело 
в мемориал, набил на нем имена погибших при расстреле.
ЦЕНТР ТЯЖЕСТИ 
7

на длинной тонкой шее. Антилопа никогда не выходит из 
пещеры, поэтому, в общем, если к ней не заходить, то никакой опасности и нет. Но при этом человек может сам прийти 
к чудовищу и дать ему съесть часть своего лица, а в обмен 
получить небольшой золотой самородок. Идея была в том, 
что люди ходят к антилопе сами, точнее — они вынуждены, 
потому что дела в деревне идут очень плохо, и, если кто-то 
влез в долги или взял кредит, который не в силах отдать, 
у него чаще всего остается только один вариант: отправиться 
в пещеру и обменять глаз или нос на золотой самородок.
Заканчивался рассказ описанием деревни, в которой по 
улицам ходят исключительно люди с обглоданными лицами, 
и, когда становится очевидно, что лиц больше нет, а золота 
все еще хочется, местные мужики придумывают план: они 
снаряжают отряд, и идут в соседнюю деревню, и начинают 
похищать из нее людей, и скармливают их золотой антилопе — фактически обменивают похищенных на золотые 
самородки.
Я помню, как написал первый черновик этой кроненберговской сказки и даже придумал, куда мог бы вставить 
ее в романе, но в итоге решил, что лучше не надо: история 
казалась слишком жестокой, грубой и топорной метафорой 
потери лица и очень омрачала и без того довольно безрадостную вторую часть романа.
Теперь я вспоминаю эту историю о потерявших свои 
лица деревенских мужиках, которые снаряжают отряд, 
чтобы напасть на соседей, и думаю: ой.
Теперь сказки о золотой антилопе и товарище Дубове 
для меня — примеры того, что бывает, когда молодой автор не доверяет себе и боится собственной фантазии. Вырезая новеллы из романа, я полагал, что поступаю правильно, 
ведь они не соответствуют тону книги, думал я, и плохо сочетаются со всеми остальными — довольно наивными — 
сказками. Нина Ходжарова не стала бы писать подобного, 
ведь ее сказки — добрые. Теперь мне кажется, что я ошибся. 
8 
АЛЕКСЕЙ ПОЛЯРИНОВ

И разумеется, когда мне сообщили, что «Центр тяжести» 
ждет переиздание, я тут же подумал: вот оно, я смогу вернуть эти мрачные хорроры в текст. Но тут же одернул 
себя — все же роман уже существует, и у него есть своя интонация, и добавлять в него чернушные новеллы о смерти 
и увечьях — значит полностью эту интонацию поменять. 
А значит, в измененном виде это будет уже совсем другая 
книга. Эту, другую, книгу я тоже когда- 
нибудь напишу — потом. А сейчас мне кажется, что было бы нечестно запихивать в роман то, что сам же забраковал пять лет назад. А еще 
это было бы иронично: за последние годы я так много писал 
о переписывании истории (роман «Риф» полностью посвящен этой идее), а теперь — что? — пытаюсь переписать собственную историю?
Но — ничто ведь не мешает мне пересказать эти новеллы 
тут, в предисловии, так я смогу сохранить их, сделать их частью романа, при этом не сломав ничего внутри.
И все же новое издание «Центра тяжести» отличается от 
первого — редактор Татьяна Королёва прошлась по тексту 
и помогла сделать книгу лучше, тоньше. А еще убрала из 
романа кучу анахронизмов и фактических ошибок.
Теперь, глядя на «Центр тяжести» спустя пять лет после его завершения, спустя десяток исторических событий, 
последствия которых нам всем теперь придется разгребать, я думаю, что могу дать молодым авторам один совет: 
больше доверять интуиции и не бояться идей, которые кажутся вам безумными или чернушными. Мой опыт показывает, что в России именно безумные идеи имеют свойство воплощаться в жизнь — как правило, только они, увы, 
и воплощаются.