Эволюция как идея

Ю.В. Чайковский 
 
 
 
 
 
 
Эволюция  
как идея 
 
 
 
 
 
 
 
Эволюционисту Владимиру Степановичу Жданову 
(Оренбург) 
и 
палеоботанику Игорю Анатольевичу Игнатьеву, 
побудившим меня написать эту работу 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Товарищество  научных  изданий  КМК 
 
Москва
 2017 

© Ю.В. Чайковский, текст, подбор иллюстраций, 2017
© Товарищество научных изданий КМК, издание, 2017
На задней обложке: 
УДК 575.8
ББК 28.02
       Ч-15
 
 
 
Ю.В. Чайковский. Эволюция  как  идея. М., Товарищество
, 2017. 159 с. 
научных изданий КМК
ISBN  978-5-9500591-3-1

1. ЭВОЛЮЦИОНИЗМ И ЭВОЛЮЦИЯ                                                6 
В тени дарвинизма 
8 
Функциональный эволюционизм 
11 
Эволюция 
13 
3. ПРОГРЕСС, «НЕСОКРАТИМАЯ СЛОЖНОСТЬ» И ТЕНДЕНЦИИ 
Живая вода, или Об энергетике биопоэза 
45 
Сопряженность и усложнение 
48 
Антропный принцип 
51 
Проблема прогресса 
53 
Эразмовы и бэровы учения 
57 
Актиреф и прогресс 
60 
Как появились эвкариоты 
62 
Прогресс внешне заметного строения 
66 
Перенос идеи 
67 
Проблема осуществления 
69 
Прогресс, регресс и тенденции 
70 
ОГЛАВЛЕНИЕ 
Предисловие 
5 
2. АКТИРЕФ, ЭДВАНТ И НОВАЯ КАРТИНА МИРА                       16 
Зомби-паразитизм 
18 
Неясности надо разъяснять вместе 
19 
Актиреф 
23 
Эффект группы 
24 
Эдвант 
25 
Новые эдванты и скрытая дюжина 
28 
Познавательные модели 
32 
Будущая ПМ и активность всей природы 
35 
Детерминизм контактный и дистанционный 
37 
О диатропической картине мира 
38 
О новой картине мира 
39 
4. ЭВОЛЮЦИОННОЕ БРАТСТВО                                                    75 
Догма пресекает исследования 
75 
Основатель 
78 
Рождение эволюционного братства 
82 
Эволюционная тематика на Чтениях 
86 
Конфуз «с материалистических позиций» 
91 
Масштабная инвариантность 
95 
Идеализм обыденного 
99 

5. УСПЕХИ ЭВОЛЮЦИОННОГО ИДЕАЛИЗМА
                        102 
Мышление и эволюция
 
4
0
1
 
Новый фактор эволюции
 
7
0
1
 
Без новой картины мира ничего не понять
 
2
1
1
 
Двойной мир – привыкайте
 
3
1
1
 
Появление новых видов
 
4
1
1
 
Об универсальной эволюции и роли эдвантов
 
7
1
1
 
Самоорганизация вместо конкуренции
 
9
1
1
 
Вклад теории биоэволюции в историческую науку 
121 
Актуальность параллелей
 
7
2
1
 
Drang nach Osten, затем
 
2
3
1
 
n
e
t
s
e
W
 
h
c
a
n
 
g
n
a
r
D
 
Заключение
 
4
3
1
 
Приложение. До чего ж Античность злободневна                              136 
Литература                                                                                               144 
Список упомянутых работ автора                                                          152 
Таблицы                                                                                                    153 
 
 
Сокращения 
 
АТФ – аденозинтрифосфат  
АФК – активные формы кислорода 
ЛЧ – Любищевские чтения. Ежегодный сб. докладов, 1998-2016. Ульяновск, 
УлГПУ (1992-1997 – сб. тезисов). Нумерация Чтений была начата с тома 12 
(2000 г.) На сборнике 2003 года номер тома (15-й) не указан, а заново нумерация начата с номера 18 (2004 г.). Томов (и Чтений) с номерами 16 и 17 не 
существует. Том 30 (2016 г.) разослан докладчикам несостоявшихся Чтений и 
мной не использован. Тираж 160-200 экз. 
МОИП – Московское общество испытателей природы 
ПМ – познавательная модель 
СТЭ – синтетическая теория эволюции (самоназвание неодарвинизма 1940х годов и позже) 
Ч-76; Ч-77 и т.д. – см. 1976, 1977 и т.д. в Списке работ автора 
ЭКЭ – экосистемная концепция эволюции 
LR – Lethaea rossica. Российский палеоботанический журнал (Москва) 
 

Предисловие 
Биолог Н.Г. Холодный*, давний друг А.А. Любищева и его противник в спорах, полагал себя дарвинистом (в чем Любищев сомневался), а 
потому и материалистом (иначе тогда не сделать было карьеры, да и выжить сомнительно). В письме 1947 года он бросил Любищеву вызов: 
«Очень уж мы, дарвинисты (по-Вашему, лже-дарвинисты) и материалисты, туги на ухо, когда с нами начинают говорить о возможности сочетания дарвинизма с платонизмом и о тому подобных 
мудреных вещах. Покажите на примере, как это делается? Скажем 
Вам спасибо» [К дискуссии…, 2009, с. 93]. 
Насчет «спасибо» он явно преувеличил (единственное, что он мог бы 
сделать в благодарность, это умолчать о таких достижениях друга). Но 
благодарность не потребовалась, ибо Любищев вызова не принял. В подробном ответном письме он, как обычно, продолжал указывать на изъяны дарвинизма и заблуждения адресата, а платонизма даже не помянул. 
И лишь теперь, через 70 лет, когда давно умерли и они сами, и их ученики, появился материал, необходимый для хотя бы эскизного ответа. 
По написании «Заключительных мыслей» (Ч-16)** никаких планов 
писать об эволюции у меня не было, однако двое совсем различных читателей дали мне понять, каждый по-своему, что эволюция у меня невнятна и скомканна. Скажу больше: ответ на вызов Холодного весь остался у меня в подтексте. Чтобы хоть немного исправить данный изъян, 
пришлось не только заново описать феномен самоорганизации***, но и 
приискать нужную параллель. А именно, коснуться темы, прежде мне 
незнакомой – одной из главных проблем сознания: почему и как получение и обработка человеком информации приводит к появлению у него 
                                            
* Николай Григорьевич Холодный (1882-1953), физиолог и эколог растений и 
микроорганизмов, академик АН Украины. Его именем в 1971 г. назван Институт 
ботаники в Киеве. 
** Все сокращения см. после Оглавления. 
*** Не знаю, насколько это удалось. Проблема поставлена философом немецкой культуры [Jantsch, 1979] и, хотя книга сразу издана по-английски [Jantsch, 
1980], а идея самоорганизации обоснована американским биоматематиком [Кауфман, 1991], она остается в небрежении почти у всех биоэволюционистов. Поскольку они постоянно смешивают самоорганизацию с естественным отбором.  

своего «я»? Легко видеть, что она, как и онтогенез, ставит проблему осуществления (см. начало главы 2). У психологов она названа трудной задачей, тогда как биологи в основной своей массе проблемы просто не 
видят. Однако решены они, на мой взгляд, могут быть только вместе. 
Далее приведена авторская версия серии статей для «Российского 
палеоботанического журнала» (том 12 и последующие). Главной является статья (здесь глава) об эволюционном идеализме, о котором всю 
жизнь размышлял, но который так и не реализовал Любищев.  
Заглавие книжки можно понимать и как попытку включения идеализма в эволюционизм, и просто как торжество идеи эволюции. 
1. Эволюционизм и эволюция* 
Эволюционизм, 1) познавательная установка (эпистема) европейской культуры, согласно которой познание сложного объекта должно идти через уяснение его развития; эволюционизм продолжил традицию 
космогонических мифов, но они в иных культурах привели не к эволюционизму, а к идее постоянного мира, созданного навсегда или (в индуизме) надолго; 2) совокупность взглядов на эволюцию.  
В XVII в. эволюционизм вызвал к жизни исторический метод в науке как целом: «Experientia rem ostendit, historia rei contextum» («Опыт указывает факты, история их увязывает»), – писал в 1662 г. один из основателей статистики Герман Конринг (Conring). В том же веке метод породил идеи: космогонии (Ренэ Декарт), эволюции организмов и языков 
(Мэттью Хэйл), исторической последовательности земных слоев (Николаус Стенон) и происхождения Земли и жизни (Томас Бёрнет).  
В начале XVIII в. астроном Вильям Гершель ввел в эволюционизм 
сравнительный метод – понимание развития одного объекта через знание о различных нынешних объектах. (Этим подразумевался униформизм – уверение, что причины явлений едины всегда и всюду.) Гершель 
имел в виду развитие звезд, но метод стал общим: например, «дикие» 
(безгосударственные) народы трактуют как первобытных людей, хранящих некую первичную культуру.  
В середине XIX в. Герберт Спенсер увидел в эволюционизме высший 
закон познания. Ему возражали: это не познание, а имитация, ибо не касается механизма явлений, противостоя структурному и функциональному методам. Эволюционизм, по мнению философа Э.Л. Радлова,  
                                            
* Из LR, 2016, т. 12, с. 100-112. Отрывки, заново отредактированные. 

«вместо доказательств прибегает к постулатам, не замечает проблем 
там, где таковые действительно имеются. ... Тем не менее, за ним 
нужно признать некоторое достоинство: он удовлетворяет разум, 
стремящийся к объединению разнообразного, и дает наглядную 
картину развития мира» [Радлов, 1904, с. 216].  
Признавая ряд преимуществ материализма, он был убежден, что в 
чисто материальных понятиях познать суть эволюции не удастся.  
Основные вехи эволюционизма показаны в табл. 1. Впервые эволюционизм стал темой особой книги у Мэттью Хэйла [Hale, 1677], о чьих 
деяниях см. Ч-94 (с. 201-204), а также LR, т. 14 (с. 128). Многие из его 
идей впоследствии усвоил Чарлз Дарвин. Он не знал работ Хэйла, но знал 
их суть, поскольку в колледже изучал и до конца жизни высоко ценил естественное богословие, а одним из его основателей был Хэйл.  
В 1794 г. Эразм Дарвин, врач и натурфилософ, в книге «Zoonomia» 
ввел в оборот идею активности особей как движущего фактора эволюции. Вскоре Жан-Батист Ламарк (узнав от Жана Кабаниса суть «Зоономии», но не упомянув ее) добавил понятие «градация» (т.е. прогресс), 
дав этим начало ламаркизму. Оба сравнивали ископаемых и ныне живущих. Тем самым, был дан первый эволюционный синтез, и из голой 
идеи эволюционизм начал становиться наукой («Зоономия» вскоре переведена на другие языки), но лишь для узкого круга теоретиков. 
Иные источники идей имел молодой Ч. Дарвин (внук давно умершего Э. Дарвина), вернувшийся в 1836 году из кругосветного плавания. 
Книга деда его увлекла лишь сперва, а надолго увлекли научные публикации 1830-х годов – Чарлза Лайеля (читал еще на корабле), Томаса 
Мальтуса и Этьена Жоффруа Сент-Илера; а также учебник «Естественного богословия» Уильяма Пэйли. Из них он воспринял свой первоначальный эволюционизм: накопление мелких изменений и замена в природе одних животных другими, чуть лучшими, в ходе долгой борьбы за 
существование. В ранних его очерках замену вело «Высшее Существо», 
то есть отбор мыслился искусственным, но затем Дарвин стал писать 
«естественный отбор» (что этот термин значит, спорят поныне, см. [Лима-де-Фариа, 1991, с. 11; Johnson, Lam, 2010]), чем и породил дарвинизм 
(термин ввел младший друг Дарвина Томас Гексли в январе 1860 г.). 
Конкретного хода эволюции Дарвин не описывал (зная о нем из книг 
Германа Бронна и др.), новых идей почти не приводил (его не раз упрекали в плагиате), многократно повторяя уже сказанное, подробно описал 
нынешнюю изменчивость, но не привел ни одного реального примера 

отбора как фактора эволюции (привел два вымышленных), равно как и 
ни одного появления нового вида. 
Великая его роль была в другом. Если до «Происхождения видов» 
(1859 г.) эволюционизм слыл ложным учением, то Дарвин сделал эволюцию предметом доверия и обучения, чем навеки вошел в историю. Произошла научная революция по Куну, и эволюционизм стал основой понимания многих дисциплин, даже языкознания. В терминах науковедения, эволюционизм был до Дарвина лишь предметом когнитивного (познавательного) аспекта науки, а с ним обрел еще социальный аспект. Однако наряду со скачком вперед, произошла и досадная утрата знания – 
был отброшен опыт франко-германского эволюционизма с его вниманием к активности особи, плану строения, развитию зародышей и прогрессу (Дарвин их упоминал, но в реальных построениях не использовал). 
Понимание биологического эволюционизма как составной части глобального, шедшее из Античности и развитое российским направлением 
«Мир как целое» (Н.Н. Страхов и другие), выпало из науки тоже. 
Став лицом к чисто адаптивному эволюционизму, легкому для усвоения и внушения массам, ученый мир на сто лет отвернулся от более 
сложных идей Карла Бэра, Анри Бергсона и многих других. 
В тени дарвинизма 
Еще при жизни Дарвина палеонтолог Эдвард Коп (Cope) и философ 
Джордж Луэс (Lewes), не споря с ним в вопросе «происхождения видов», 
указали на отсутствие анализа остальной эволюции – родов, семейств и 
т.д. Она идет иначе и требует иных методов анализа. В частности, Коп 
выстроил ископаемые роды в параллельные ряды (основу будущего номогенеза), а Луэс ввел понятие «эмерджент». 
Эмерджентный эволюционизм утверждает, что в ходе эволюции 
иногда возникает нечто принципиально новое (эмерджент), не имевшее в 
прошлом аналога. Безупречным примером служит синтез антитела к искусственному антигену. В 1970-х частную теорию эмерджента дала термодинамика: за счет рассеяния (диссипации) части усвоенной энергии 
остальная ее часть может идти на создание структур. В 1990 году выяснилось еще большее: общим свойством больших систем и их эволюции 
является самоорганизация, каковую наивные дарвинисты и принимают 
обычно за итог отбора [Кауфман, 1991; Johnson, Lam, 2010].  
К эмердженту близка преадаптация – приспособление к будущим 
условиям (оба нарушают принцип причинности). Об их причинах преж

ние теории (ламаркизм, дарвинизм, номогенез и др.) ничего по сути сказать не смогли. Сказалось небрежение к философии науки. 
Новый номогенез. От раннего номогенеза, ассоциируемого с именем Л.С. Берга, к нынешнему номогенезу лежал долгий путь. Палеонтолог Отто Шиндевольф (1950) вернул в ряд факторов эволюции отвергнутое Лейбницем (а за ним Дарвином) понятие скачков. Они всем известны, и в их ходе крупные новации происходят без «миллионов веков». 
Причины их бывают как внешние (катастрофы космические, геологические и экологические), так и внутренние (старение родов и др. по Брокки). Катастрофа ведет к быстрому вымиранию одних (отбор) и появлению других, несущих новые типы организации (тут отбор ни при чем). 
Это эмердженты, они появляются при изменении хода развития зародышей (по Жоффруа). Затем идут медленные преобразования (номогенез по 
Бергу), а под конец следует распад организации; в частности, возникают 
уродливые гигантские формы, вроде ирландского оленя. В 1963 году 
Шиндевольф взялся описать, как биосфера, разрушенная катастрофой, 
возрождается на новом уровне сложности. Этим он предварял на 20–30 
лет идею самоорганизации в эволюции и успеха не имел.  
Более новые авторы хотели изменить понимание биологического 
пространства-времени и причинности по аналогии с физикой. Так, системолог Эпих Янч писал: «Биологическая эволюция совершает эксперимент с целым филумом, начиная с образования первых биомолекул, эффективный теперь» [Jantsch, 1980, c. 16]. Он видел в адаптации как бы 
задачу вариационного исчисления, решение которой – траектория в системном пространстве. Ее начальную часть мы видим как преадаптацию.  
Пунктуализм. В 1970-х два ведущих палеонтолога – Стивен Гулд 
(США) и С.В. Мейен (СССР) – вновь признали особую роль геологически мгновенных скачков. Обоих объединяло ясное понимание необходимости истории науки и ее философии для понимания самой науки, но 
пласты изученного ими знания различны, как и их симпатии, так что различны оказались и выводы. 
Группа Гулда сочла обычным быстрое (сотни и тысячи лет) образование новых видов и их сообществ, после чего следует долгий (миллионы 
лет) почти полный покой (прерывистое равновесие, или пунктуализм). 
Мейен указал изменения, возможные лишь сразу, за одно поколение – 
сальтационизм (главный пример: развитие органа в онтогенезе на новом 
месте – гетеротопия). Оба ученых как возможный механизм назвали мутации, менявшие онтогенез. Позже такие мутации были найдены. 

В отличие от иных течений эволюционизма, пунктуализм был быстро принят обществом и вошел в некоторые учебники как расширение 
дарвинизма. Вторым расширением стал горизонтальный перенос генов 
между организмами (через вирусы и т.п.). Много раз открытый в опыте, 
начиная с Фредерика Гриффитса (1928), он в 1970-х был понят как фактор эволюции вообще, а затем – как ведущий фактор в экосистемах 
[Проворов, Тихонович, 2014], что оттеснило филогению на задний план 
науки и сделало ее «игрой в бисер». Многие видят здесь снятие трудностей дарвинизма, однако горизонтальный перенос только радикально 
расширил понимание объема изменчивости (ее резервуаром стала вся 
биосфера), но ничего не предложил в качестве источника новизны. 
Из табл. 1 видно, как много за полвека (1928–1977) стало известно о 
формировании генов, но учебники эволюционизма еще учили про их 
случайные мутации и только. Даже открыв целенаправленную сборку 
гена антитела из блоков, Судзумо Тонегава писал, что процесс ненаправлен, что он идет «по Дарвину», и имел в 1988-м нобелевский успех.  
Но еще в 1978 г. нашумела статья Уолтера Гилберта в «Nature»: «Почему гены кусками?». То, что казалось особым свойством иммунитета 
теплокровных, оказалось общим свойством: ген не просто считывается с 
РНК, но идет его самосборка из блоков. Синтез антител дал общую модель эволюции, в том числе эмерджентной. Наличие одинаковых блоков 
у разных организмов весьма обычно и не всегда объяснимо родством или 
независимым приспособлением (например, хитин в грибах и насекомых; 
сходство огромного кита и крохотной китовидки). Там, где сходства образуют ряды, нужен метод их исследования, и он появился. 
Ряды и рефрены. Основы метода заложил Мейен, которого можно 
считать основателем нового номогенеза. Этот метод – диатропика (LR, 
т. 14, с. 96-98). Ее исходный тезис (разнообразие мира задано обилием не 
элементов, а их комбинаций) высказали еще Хэйл и, аккуратнее, Мопертюи. Ее исходный материал – ряды фактов (а в остальной науке это сами 
факты), ее первичный результат – параллелизм рядов.  
Обобщив прежнее (Копа – Вавилова) понятие ряда, Мейен ввел понятие рефрена. Рефрен – это «упорядоченная повторность изменчивости», или, проще, ряд направленных рядов. Пример: всем известный ряд 
превращений «плавник – ласт – лапа – планер – крыло». Он развивался 
параллельно у рыб, амфибий, рептилий, птиц и зверей (лишь немногие 
позиции выпали) и далек от адаптивности (многие позиции просто вредны обладателям).