Золотой день

Яна Темиз
Золотой день
Москва “КМК”
2016

УДК 882
ББК 84 (2Рос-Рус)
Т 32
Разработка серии и иллюстрация на обложке:
Дмитрий Чайка
Темиз Я.
Золотой день. – М.: КМК, 2016. – 361  с.
По давно сложившейся традиции десять подруг разного возраста, социального статуса и достатка раз в месяц собираются на своеобразный «девичник», который в Турции называют «золотой день».
После очередной встречи начинается череда загадочных смертей,
которые, казалось бы, никак не связаны друг с другом: несчастные
случаи, странные стечения обстоятельств... Однако сыщик Кемаль и
его жена Айше, волею случая оказавшаяся вовлечённой в трагические события, понимают, что все нити тянутся к злополучному «золотому дню», и приступают к расследованию серии преступлений.
ISBN 978-5-9908840-1-4
© Темиз Яна, текст, 2016.
© ООО “КМК”, издание, 2016.
© Чайка Дмитрий, обложка, 2016.

Моим турецким подругам –
таким разным и замечательным! –
с любовью и благодарностью
«…О вы, несчастные, следующие на Восток
и глядящие с тихого корабля на Запад!»
Орхан Памук «Чёрная книга»
Вместо предисловия
Я, как, скорее всего, и вы, не люблю предисловий: книга говорит
сама за себя, зачем читателю мнение редакции или оправдания автора? Но если роман издан через много лет после написания, каких-то
объяснений не избежать.
Я начала сочинять эту историю, когда прожила в Измире «уже»
(давным-давно превратившееся даже не в «ещё», а в снисходительное «всего-навсего»!) года три-четыре, присмотрелась, вписалась в
здешнюю жизнь, обрела круг общения, стала ходить в гости и получать приглашения на так называемые «золотые дни». Нет-нет, я не
скажу вам, что такое «золотой день»: вы узнаете это из книги, которую держите в руках и которую я задумала, едва узнав об этой местной традиции. Пожалуй, это самый «турецкий» из моих романов:
отчаявшись заинтересовать российских издателей не курортной и не
восточно-орнаментальной Турцией, я решила обойтись без русских
персонажей: их тогда действительно не было в моей жизни. Мне хотелось, чтобы этот роман был во всех отношениях «женским» и при
этом не соответствовал расхожим представлениям о написанной дамами и для дам беллетристике. О женщинах, но не о молодых и красивых, без непременной любовной интриги, без идеальной и непобедимой главной героини… я смотрела на своих турецких приятельниц и писала – о них. И обо всех нас: разве в мире есть «они» и
«мы»? Разве это не придуманные нами самими группы, наделённые
нами же выдуманными смыслами? Жизнь в турецком Измире избавила меня от множества предубеждений и стереотипов и научила
писать не о «турках» и «русских», не о «турецких домохозяйках», не
о женщинах и мужчинах – а просто о разных людях, не приписывая

им никаких мнимых, общих для неких мнимых групп свойств . А
Турция для меня – не просто место действия моих романов, не декорация и пейзаж, а полноправное действующее лицо и даже в какойто степени мой постоянный и верный соавтор.
Этот роман был закончен очень давно, он входит в серию из пяти
детективов, продолжая «Голубую розу» и предшествуя «Призракам
балета» и «Саду камней». С тех пор я выросла и повзрослела, Турция сильно изменилась, мои героини сейчас тоже были бы не такими, как двадцать лет назад, но я всё равно их люблю и надеюсь, что
вы отнесётесь к ним снисходительно.
Спасибо всем, кто поддерживал меня, и тем, благодаря кому мои
фантазии обрели обложки и превратились в настоящие книги.
С надеждой, что книга понравится.
Яна Темиз
4

Все персонажи вымышлены, все события придуманы, все совпадения случайны, ничего этого никогда не было… разве что Измир и
его прекрасные обитательницы действительно существуют.
…Они все ненавидели друг друга.
Ненавидели той изящной женской ненавистью, которая выражается в улыбках, любезностях, похвалах угощению, комплиментах по
поводу новой прически или удачно купленной блузки. Они не забывали поздравлять друг друга с праздниками, помнили сначала дни
рождения, а потом и дни свадеб детей, никогда не оставляли без внимания любые события в жизни подруг, будь то болезнь или новоселье, приобретение новой машины или сложности на службе у мужа,
поездка на курорт или поступление сына в университет. Они не забывали, какие духи и какие конфеты предпочитают другие; никогда
не приходили друг к другу без милых никчемных подарков; знали
наизусть номера квартир и телефонов, имена и капризы свекровей и
матерей каждой из девяти остальных.
Они не могли бы забыть друг о друге, даже если бы очень захотели. Эти десять женщин слишком давно знали друг друга, чтобы хоть
о чем-нибудь забыть. И ненависть их возникла так давно, что ни одна
из них не смогла бы назвать ее первопричину. Настоящую причину.
Не ту, которую каждая лелеяла и берегла в своем воображении, искренне принимая за подлинную.
Десять женщин. Десять встреч в году. Им не было необходимости встречаться чаще, и они этого не делали. А готовясь к очередной,
неизбежной встрече, отказаться от которой их не заставила бы даже
болезнь, они старательно собирались с духом, и заранее продумывали наряды, и покупали или одалживали новые украшения или туфли, и шли к парикмахеру, и делали маникюр, словно юные девушки,
отправляющиеся на первое в своей жизни свидание.
Десять женщин. Десять встреч в году. Сколько лет они собирались на эти встречи? Пятнадцать? Двадцать? Они затруднились бы
сказать точно: им казалось, что так было всегда.
И всегда была эта ненависть. Которую каждая из них умело и
заботливо скрывала. И не подозревала о том, что вызывает у осталь5

ных  такое же чувство. Нет, это ни одной из них не приходило в голову. И, раз в месяц особенно тщательно приводя себя в порядок, каждая думала о своей ненависти как о единственной и неповторимой.
Десять раз в году, кроме двух самых жарких летних месяцев, времени отпусков, каникул и поездок, девять уже немолодых, но ухоженных, модно и продуманно одетых женщин бросали последний
контрольный взгляд в зеркало и выходили из дома. А десятая очередной раз проверяла, нет ли пыли на столиках, пятнышек на вымытых до блеска стеклах, незамеченных соринок на вычищенных коврах. И ждала звонков в дверь.
Все готово: костюмы, грим, декорации.
Десять непрофессиональных, но умелых и опытных актрис смотрят на часы и выходят на сцену. Они не ждут аплодисментов. Они
совершенно бескорыстно, не рассчитывая на иную награду, кроме
радости от того, что этот день позади, исполняют свои роли в никем
не отрежиссированном спектакле.
Спектакле под названием «Золотой день».
6

Глава 1. Предыстория
1
– Айше!
Нет ответа… господи, где она?!
– Айше! Ты дома? – Кемаль поспешно захлопнул входную дверь и
прошел в квартиру. На кухне и в комнате, которую они называли кабинетом, горел свет, пахло чем-то вкусным, и ему, много лет проработавшему в полиции, этих признаков должно было бы быть вполне достаточно, чтобы понять: жена дома – и не задавать глупых вопросов.
Но он всегда их задавал. Он был женат уже почти год, но до сих
пор не мог и боялся поверить этому факту. Собственному счастью,
как принято выражаться в романах. Ему казалось, что однажды все
это кончится: он придет домой, а ее, единственной женщины, на которой ему захотелось жениться и которой почему-то вздумалось согласиться на это, – ее не окажется ни в одной из комнат его жизни.
Коллеги с удивлением замечали, что, женившись, Кемаль вовсе
не изменил своей привычки допоздна засиживаться на работе и не
спешил домой, как все семейные люди – особенно молодожены. А
он не хотел и не мог себя заставить приходить в пустую квартиру.
Его жена не была домохозяйкой, преподавала в университете и обычно возвращалась в то же время, что и муж. И Кемаль всегда старался
подгадать так, чтобы, подходя к дому, видеть горящий в окнах свет, а
прямо в прихожей улыбку и глаза жены.
Сегодня тоже горел свет, но…
– Айше! Где ты?! – он стремительно шагнул в коридор.
– О господи! Как ты меня напугал! Что ты кричишь? Что-нибудь
случилось? – теперь, когда она была рядом, Кемаль мог снова стать
самим собой и спокойно воспользоваться опытом  детектива: в руках жены стопка чистого белья, значит, она была на балконе, поэтому и звонка в дверь не слышала. Она здесь.
– Ты здесь. Тогда все в порядке и ничего не случилось, – обняв ее
вместе с ворохом полотенец, простынь и собственных рубашек, он с
облегчением удивлялся своей глупости.
– Конечно, я здесь. Я же сегодня рано заканчиваю, забыл? Или
ты, как обычно боишься, что я от тебя сбежала? – засмеялась Айше,
знавшая тайные страхи мужа, как и все его остальные мысли. – Или
7

у вас завелся маньяк, и ты предполагал, что обнаружишь мой хладный труп? Тебе вредно столько работать. Пусти, я белье отнесу.
Вот, пожалуйста. Откуда ей, спрашивается, знать, что маньяк вполне возможно… нет, второй случай – это еще не повод, чтобы говорить о серии, и по первому эпизоду у него был прекрасный подозреваемый, которого, кажется, придется выпускать, ведь столько деталей совпало. Но Айше-то этого знать не могла! И не надо ей знать, не
будет он ее пугать маньяком, в которого еще и сам не поверил.
– Я, между прочим, не с работы, а от издателя, забыла? – повторил он ее интонацию.
– Конечно, забыла, это ты у нас все помнишь. И что они сказали?
– голос Айше слышался откуда-то из спальни.
– То, что я и предполагал, – моя руки и чуть повысив голос, чтобы
перекричать шум воды, ответил Кемаль. – Придется тебе все-таки
заняться любовью. Не понимаю, почему ты не хочешь? Разве так
трудно?..
Смех Айше прервал его возмущенные вопросы:
– Ты сам-то слышишь, что говоришь? Хорошо, я знаю, о чем речь,
а то можно бог знает что подумать! Не буду я заниматься твоей любовью – во всяком случае, в этом смысле.
– Да уж, сказал я удачно, – тоже засмеялся Кемаль. – Но ты меня
простишь. А издатель сказал, что если берешь женский псевдоним,
то надо бы побольше любви. А у меня на это таланта не хватает. Да и
неохота мне про любовь… Надо же, случайно написал детектив, так
теперь с меня требуют, как с настоящего писателя. Кстати, мне и редактор их посоветовал с тобой поговорить. Пусть, мол, госпожа Айше
напишет, она сумеет, все равно у вас псевдоним…
– «Она сумеет»! Лучше бы он мою собственную повесть издал, а
не советы давал. Зачем ты связался с женским псевдонимом, не понимаю. Отдал бы под своим именем – и все. Иди лучше ужинать.
– Ты же знаешь, как это получилось. Из-за тебя. И никакое имя,
кроме твоего, мне тогда в голову не приходило, – выходя на кухню,
сказал Кемаль.
Айше знала, как это получилось. Цепочка случайностей, не более того. То, о чем обычно говорят: «Так не бывает».
Чуть больше года назад она, тридцатилетняя, разведенная и привлекательная преподавательница английской и французской литературы, доктор филологии и тайная поклонница Агаты Кристи, оказа8

лась впутанной в историю, каких, как считается, не бывает. Она до
сих пор была убеждена, что все это случилось с ней потому, что однажды ей привиделся детективный роман. Приснился наяву. Совершенно готовый – от первого до последнего слова. Нужно было только сесть и записать.
Что Айше и сделала.
Но этого, как утверждала она потом с мистицизмом профессионального литературоведа, нельзя делать безнаказанно. Она написала
всего две или три главы, когда буквально в соседнем доме произошло убийство. Тогда же она познакомилась с Кемалем, хотя ее, как раз
в то время размышлявшую, не выйти ли ей замуж за ее тогдашнего
возлюбленного, это знакомство заинтересовало только в связи с расследованием.
Почему, спрашивается, раньше нигде поблизости не совершались
убийства? Почему раньше она от силы два раза в жизни беседовала с
полицейскими? Почему не была свидетельницей, лжесвидетельницей, подозреваемой, подозревающей, знакомой убийцы? Почему? Да
все потому же: не надо сочинять детективы! Но и это соображение ее
тогда не остановило, потому что ни рациональными, ни мистическими соображениями невозможно остановить ни графомана, ни настоящего писателя. Айше не задумывалась, к какому из этих двух разрядов она принадлежала. Вероятно, потому, что ни графоману, ни настоящему писателю не свойственно об этом задумываться. Они просто пишут. И Айше писала.
Потом обстоятельства сложились так, что неожиданно предложенная ей поездка в Англию пришлась как нельзя кстати. В тот момент ей казалось, что это не просто лестное приглашение солидного
университета, не очередной шаг в ее и без того удачно складывающейся карьере, а возможность уехать от всего, связанного с тем убийством. И от всех в нем замешанных.
Она уехала. Договорилась с симпатичным и откровенно симпатизирующим ей полицейским, что он снимет освобождаемую ею
квартиру, в которой позволит оставить некоторые вещи, принадлежащие Айше. В основном многочисленные и тяжелые книги, которые непросто перевозить с места на место и нельзя хранить на даче у
брата из-за влажности приморского воздуха.
Она уехала, поняв, кто совершил убийство. Уехала, не поговорив
с Кемалем, а лишь оставив ему кое-что объясняющую записку с
9

просьбой ничего не предпринимать и если не простить убийцу, то
хотя бы предоставить ей – ее бывшей подруге, господи! – возможность жить по-прежнему. Только ради ее детей.
Наверно, это было неправильно, и Айше, говоря теоретически, осознавала, что зло должно быть наказано. Но это зло было обнаружено
ею, и никем другим, и она побоялась выступать орудием возмездия.
На душе было смутно, понятия путались, с женихом она рассталась,
подруга оказалась убийцей – словом, уехать, уехать от них всех, уехать
подальше! Это казалось наилучшим выходом, и он был ей предоставлен благосклонной судьбой.
А озадаченный Кемаль, чтобы разобраться-таки в этом убийстве,
на расследование которого начальство смотрело сквозь пальцы, стал
записывать все мелочи и подробности происшедшего. Это было даже
приятно: сидеть в бывшем кабинете Айше, видеть перед собой ее
книги, смотреть на случайно забытую ею фотографию и заниматься
тем же, чем любила она. Писать – он тогда не думал, что это будет:
просто ли несколько страниц текста, связный отчет о расследовании,
статья, книга?
Коллега, которого он, изменив все имена, попросил прочитать то,
что получилось, предложил показать «это» знакомому журналисту,
и вскоре Кемаль, к своему немалому удивлению, оказался втянутым
в какие-то неожиданные отношения и переговоры. Он постоянно
слышал и произносил прежде далекие от его жизни и работы слова:
корректор, макет, тираж, гонорар. Тогда-то он, у которого, как он и
сказал Айше, в голове не было иного имени, кроме ее, решил использовать его в качестве псевдонима. Потому что редактор уверял,
что повесть под названием «Голубая роза» просто неприлично подписывать мужским именем, что бы там эта аллегория ни означала.
– Есть законы рынка и читательские ожидания. Ими нельзя пренебрегать. Если вы, конечно, хотите, чтобы вашу книгу прочитал ктонибудь, кроме редактора и корректора. И любовную линию надо бы
усилить… а то как-то у вас одни сухие факты.
– Ты же знаешь, я про любовь говорить-то не очень умею, да и не
люблю я этого, – морщился Кемаль, все еще надеявшийся, что ему
удастся уговорить жену что-либо написать за него.
– Да знаю, знаю. Стоит только вспомнить, как ты мне предложение делал. Другая на моем месте и слушать бы не стала.
– Поэтому никакая другая и не была на твоем месте.
10