Золотой день

Яна Темиз





                Золотой день













Москва “КМ К” 2016

УДК 882
ББК 84 (2Рос-Рус)
Т 32



Разработка серии и иллюстрация на обложке: Дмитрий Чайка






Темиз Я.
   Золотой день. - М.: КМК, 2016. - 361 с.

   По давно сложившейся традиции десять подруг разного возраста, социального статуса и достатка раз в месяц собираются на своеобразный «девичник», который в Турции называют «золотой день». После очередной встречи начинается череда загадочных смертей, которые, казалось бы, никак не связаны друг с другом: несчастные случаи, странные стечения обстоятельств... Однако сыщик Кемаль и его жена Айше, волею случая оказавшаяся вовлечённой в трагические события, понимают, что все нити тянутся к злополучному «золотому дню», и приступают к расследованию серии преступлений.













ISBN 978-5-9908840-1-4

© Темиз Яна, текст, 2016.
© ООО “КМК”, издание, 2016.
© Чайка Дмитрий, обложка, 2016.

                            Моим турецким подругам — таким разным и замечательным! — с любовью и благодарностью



                       «...О вы, несчастные, следующие на Восток и глядящие с тихого корабля на Запад!» Орхан Памук «Чёрная книга»


            Вместо предисловия


   Я, как, скорее всего, и вы, не люблю предисловий: книга говорит сама за себя, зачем читателю мнение редакции или оправдания автора? Но если роман издан через много лет после написания, каких-то объяснений не избежать.
   Я начала сочинять эту историю, когда прожила в Измире «уже» (давным-давно превратившееся даже не в «ещё», а в снисходительное «всего-навсего»!) года три-четыре, присмотрелась, вписалась в здешнюю жизнь, обрела круг общения, стала ходить в гости и получать приглашения на так называемые «золотые дни». Нет-нет, я не скажу вам, что такое «золотой день»: вы узнаете это из книги, которую держите в руках и которую я задумала, едва узнав об этой местной традиции. Пожалуй, это самый «турецкий» из моих романов: отчаявшись заинтересовать российских издателей не курортной и не восточно-орнаментальной Турцией, я решила обойтись без русских персонажей: их тогда действительно не было в моей жизни. Мне хотелось, чтобы этот роман был во всех отношениях «женским» и при этом не соответствовал расхожим представлениям о написанной дамами и для дам беллетристике. О женщинах, но не о молодых и красивых, без непременной любовной интриги, без идеальной и непобедимой главной героини... я смотрела на своих турецких приятельниц и писала - о них. И обо всех нас: разве в мире есть «они» и «мы»? Разве это не придуманные нами самими группы, наделённые нами же выдуманными смыслами? Жизнь в турецком Измире избавила меня от множества предубеждений и стереотипов и научила писать не о «турках» и «русских», не о «турецких домохозяйках», не о женщинах и мужчинах - а просто о разных людях, не приписывая

им никаких мнимых, общих для неких мнимых групп свойств . А Турция для меня - не просто место действия моих романов, не декорация и пейзаж, а полноправное действующее лицо и даже в какой-то степени мой постоянный и верный соавтор.
   Этот роман был закончен очень давно, он входит в серию из пяти детективов, продолжая «Голубую розу» и предшествуя «Призракам балета» и «Саду камней». С тех пор я выросла и повзрослела, Турция сильно изменилась, мои героини сейчас тоже были бы не такими, как двадцать лет назад, но я всё равно их люблю и надеюсь, что вы отнесётесь к ним снисходительно.
   Спасибо всем, кто поддерживал меня, и тем, благодаря кому мои фантазии обрели обложки и превратились в настоящие книги.
   С надеждой, что книга понравится.
Яна Темиз

4

   Все персонажи вымышлены, все события придуманы, все совпадения случайны, ничего этого никогда не было... разве что Измир и его прекрасные обитательницы действительно существуют.





   .. .Они все ненавидели друг друга.
   Ненавидели той изящной женской ненавистью, которая выражается в улыбках, любезностях, похвалах угощению, комплиментах по поводу новой прически или удачно купленной блузки. Они не забывали поздравлять друг друга с праздниками, помнили сначала дни рождения, а потом и дни свадеб детей, никогда не оставляли без внимания любые события в жизни подруг, будь то болезнь или новоселье, приобретение новой машины или сложности на службе у мужа, поездка на курорт или поступление сына в университет. Они не забывали, какие духи и какие конфеты предпочитают другие; никогда не приходили друг к другу без милых никчемных подарков; знали наизусть номера квартир и телефонов, имена и капризы свекровей и матерей каждой из девяти остальных.
   Они не могли бы забыть друг о друге, даже если бы очень захотели. Эти десять женщин слишком давно знали друг друга, чтобы хоть о чем-нибудь забыть. И ненависть их возникла так давно, что ни одна из них не смогла бы назвать ее первопричину. Настоящую причину. Не ту, которую каждая лелеяла и берегла в своем воображении, искренне принимая за подлинную.
   Десять женщин. Десять встреч в году. Им не было необходимости встречаться чаще, и они этого не делали. А готовясь к очередной, неизбежной встрече, отказаться от которой их не заставила бы даже болезнь, они старательно собирались с духом, и заранее продумывали наряды, и покупали или одалживали новые украшения или туфли, и шли к парикмахеру, и делали маникюр, словно юные девушки, отправляющиеся на первое в своей жизни свидание.
   Десять женщин. Десять встреч в году. Сколько лет они собирались на эти встречи? Пятнадцать? Двадцать? Они затруднились бы сказать точно: им казалось, что так было всегда.
   И всегда была эта ненависть. Которую каждая из них умело и заботливо скрывала. И не подозревала о том, что вызывает у осталь

5

ных такое же чувство. Нет, это ни одной из них не приходило в голову. И, раз в месяц особенно тщательно приводя себя в порядок, каждая думала о своей ненависти как о единственной и неповторимой.
   Десять раз в году, кроме двух самых жарких летних месяцев, времени отпусков, каникул и поездок, девять уже немолодых, но ухоженных, модно и продуманно одетых женщин бросали последний контрольный взгляд в зеркало и выходили из дома. А десятая очередной раз проверяла, нет ли пыли на столиках, пятнышек на вымытых до блеска стеклах, незамеченных соринок на вычищенных коврах. И ждала звонков в дверь.
   Все готово: костюмы, грим, декорации.
   Десять непрофессиональных, но умелых и опытных актрис смотрят на часы и выходят на сцену. Они не ждут аплодисментов. Они совершенно бескорыстно, не рассчитывая на иную награду, кроме радости от того, что этот день позади, исполняют свои роли в никем не отрежиссированном спектакле.
   Спектакле под названием «Золотой день».

6

            Глава 1. Предыстория



        1

   - Айше!
   Нет ответа... господи, где она?!
   - Айше! Ты дома? - Кемаль поспешно захлопнул входную дверь и прошел в квартиру. На кухне и в комнате, которую они называли кабинетом, горел свет, пахло чем-то вкусным, и ему, много лет проработавшему в полиции, этих признаков должно было бы быть вполне достаточно, чтобы понять: жена дома - и не задавать глупых вопросов.
   Но он всегда их задавал. Он был женат уже почти год, но до сих пор не мог и боялся поверить этому факту. Собственному счастью, как принято выражаться в романах. Ему казалось, что однажды все это кончится: он придет домой, а ее, единственной женщины, на которой ему захотелось жениться и которой почему-то вздумалось согласиться на это, - ее не окажется ни в одной из комнат его жизни.
   Коллеги с удивлением замечали, что, женившись, Кемаль вовсе не изменил своей привычки допоздна засиживаться на работе и не спешил домой, как все семейные люди - особенно молодожены. А он не хотел и не мог себя заставить приходить в пустую квартиру. Его жена не была домохозяйкой, преподавала в университете и обычно возвращалась в то же время, что и муж. И Кемаль всегда старался подгадать так, чтобы, подходя к дому, видеть горящий в окнах свет, а прямо в прихожей улыбку и глаза жены.
   Сегодня тоже горел свет, но.
   - Айше! Где ты?! - он стремительно шагнул в коридор.
   - О господи! Как ты меня напугал! Что ты кричишь? Что-нибудь случилось? - теперь, когда она была рядом, Кемаль мог снова стать самим собой и спокойно воспользоваться опытом детектива: в руках жены стопка чистого белья, значит, она была на балконе, поэтому и звонка в дверь не слышала. Она здесь.
   - Ты здесь. Тогда все в порядке и ничего не случилось, - обняв ее вместе с ворохом полотенец, простынь и собственных рубашек, он с облегчением удивлялся своей глупости.
   - Конечно, я здесь. Я же сегодня рано заканчиваю, забыл? Или ты, как обычно боишься, что я от тебя сбежала? - засмеялась Айше, знавшая тайные страхи мужа, как и все его остальные мысли. - Или

7

у вас завелся маньяк, и ты предполагал, что обнаружишь мой хладный труп? Тебе вредно столько работать. Пусти, я белье отнесу.
   Вот, пожалуйста. Откуда ей, спрашивается, знать, что маньяк вполне возможно... нет, второй случай - это еще не повод, чтобы говорить о серии, и по первому эпизоду у него был прекрасный подозреваемый, которого, кажется, придется выпускать, ведь столько деталей совпало. Но Айше-то этого знать не могла! И не надо ей знать, не будет он ее пугать маньяком, в которого еще и сам не поверил.
   - Я, между прочим, не с работы, а от издателя, забыла? - повторил он ее интонацию.
   - Конечно, забыла, это ты у нас все помнишь. И что они сказали? - голос Айше слышался откуда-то из спальни.
   - То, что я и предполагал, - моя руки и чуть повысив голос, чтобы перекричать шум воды, ответил Кемаль. - Придется тебе все-таки заняться любовью. Не понимаю, почему ты не хочешь? Разве так трудно?..
   Смех Айше прервал его возмущенные вопросы:
   - Ты сам-то слышишь, что говоришь? Хорошо, я знаю, о чем речь, а то можно бог знает что подумать! Не буду я заниматься твоей любовью - во всяком случае, в этом смысле.
   - Да уж, сказал я удачно, - тоже засмеялся Кемаль. - Но ты меня простишь. А издатель сказал, что если берешь женский псевдоним, то надо бы побольше любви. А у меня на это таланта не хватает. Да и неохота мне про любовь. Надо же, случайно написал детектив, так теперь с меня требуют, как с настоящего писателя. Кстати, мне и редактор их посоветовал с тобой поговорить. Пусть, мол, госпожа Айше напишет, она сумеет, все равно у вас псевдоним.
   - «Она сумеет»! Лучше бы он мою собственную повесть издал, а не советы давал. Зачем ты связался с женским псевдонимом, не понимаю. Отдал бы под своим именем - и все. Иди лучше ужинать.
   - Ты же знаешь, как это получилось. Из-за тебя. И никакое имя, кроме твоего, мне тогда в голову не приходило, - выходя на кухню, сказал Кемаль.
   Айше знала, как это получилось. Цепочка случайностей, не более того. То, о чем обычно говорят: «Так не бывает».
   Чуть больше года назад она, тридцатилетняя, разведенная и привлекательная преподавательница английской и французской литературы, доктор филологии и тайная поклонница Агаты Кристи, оказа

8

лась впутанной в историю, каких, как считается, не бывает. Она до сих пор была убеждена, что все это случилось с ней потому, что однажды ей привиделся детективный роман. Приснился наяву. Совершенно готовый - от первого до последнего слова. Нужно было только сесть и записать.
   Что Айше и сделала.
   Но этого, как утверждала она потом с мистицизмом профессионального литературоведа, нельзя делать безнаказанно. Она написала всего две или три главы, когда буквально в соседнем доме произошло убийство. Тогда же она познакомилась с Кемалем, хотя ее, как раз в то время размышлявшую, не выйти ли ей замуж за ее тогдашнего возлюбленного, это знакомство заинтересовало только в связи с расследованием.
   Почему, спрашивается, раньше нигде поблизости не совершались убийства? Почему раньше она от силы два раза в жизни беседовала с полицейскими? Почему не была свидетельницей, лжесвидетельницей, подозреваемой, подозревающей, знакомой убийцы? Почему? Да все потому же: не надо сочинять детективы! Но и это соображение ее тогда не остановило, потому что ни рациональными, ни мистическими соображениями невозможно остановить ни графомана, ни настоящего писателя. Айше не задумывалась, к какому из этих двух разрядов она принадлежала. Вероятно, потому, что ни графоману, ни настоящему писателю не свойственно об этом задумываться. Они просто пишут. И Айше писала.
   Потом обстоятельства сложились так, что неожиданно предложенная ей поездка в Англию пришлась как нельзя кстати. В тот момент ей казалось, что это не просто лестное приглашение солидного университета, не очередной шаг в ее и без того удачно складывающейся карьере, а возможность уехать от всего, связанного с тем убийством. И от всех в нем замешанных.
   Она уехала. Договорилась с симпатичным и откровенно симпатизирующим ей полицейским, что он снимет освобождаемую ею квартиру, в которой позволит оставить некоторые вещи, принадлежащие Айше. В основном многочисленные и тяжелые книги, которые непросто перевозить с места на место и нельзя хранить на даче у брата из-за влажности приморского воздуха.
   Она уехала, поняв, кто совершил убийство. Уехала, не поговорив с Кемалем, а лишь оставив ему кое-что объясняющую записку с

9

просьбой ничего не предпринимать и если не простить убийцу, то хотя бы предоставить ей - ее бывшей подруге, господи! - возможность жить по-прежнему. Только ради ее детей.
   Наверно, это было неправильно, и Айше, говоря теоретически, осознавала, что зло должно быть наказано. Но это зло было обнаружено ею, и никем другим, и она побоялась выступать орудием возмездия. На душе было смутно, понятия путались, с женихом она рассталась, подруга оказалась убийцей - словом, уехать, уехать от них всех, уехать подальше! Это казалось наилучшим выходом, и он был ей предоставлен благосклонной судьбой.
   А озадаченный Кемаль, чтобы разобраться-таки в этом убийстве, на расследование которого начальство смотрело сквозь пальцы, стал записывать все мелочи и подробности происшедшего. Это было даже приятно: сидеть в бывшем кабинете Айше, видеть перед собой ее книги, смотреть на случайно забытую ею фотографию и заниматься тем же, чем любила она. Писать - он тогда не думал, что это будет: просто ли несколько страниц текста, связный отчет о расследовании, статья, книга?
   Коллега, которого он, изменив все имена, попросил прочитать то, что получилось, предложил показать «это» знакомому журналисту, и вскоре Кемаль, к своему немалому удивлению, оказался втянутым в какие-то неожиданные отношения и переговоры. Он постоянно слышал и произносил прежде далекие от его жизни и работы слова: корректор, макет, тираж, гонорар. Тогда-то он, у которого, как он и сказал Айше, в голове не было иного имени, кроме ее, решил использовать его в качестве псевдонима. Потому что редактор уверял, что повесть под названием «Голубая роза» просто неприлично подписывать мужским именем, что бы там эта аллегория ни означала.
   - Есть законы рынка и читательские ожидания. Ими нельзя пренебрегать. Если вы, конечно, хотите, чтобы вашу книгу прочитал кто-нибудь, кроме редактора и корректора. И любовную линию надо бы усилить... а то как-то у вас одни сухие факты.
   - Ты же знаешь, я про любовь говорить-то не очень умею, да и не люблю я этого, - морщился Кемаль, все еще надеявшийся, что ему удастся уговорить жену что-либо написать за него.
   - Да знаю, знаю. Стоит только вспомнить, как ты мне предложение делал. Другая на моем месте и слушать бы не стала.
   - Поэтому никакая другая и не была на твоем месте.

10