Общественная география после 2030 года: контуры новых направлений

ОБЩЕСТВЕННАЯ ГЕОГРАФИЯ 
ПОСЛЕ 2030 ГОДА

КОНТУРЫ НОВЫХ НАПРАВЛЕНИЙ

В.И. БЛАНУЦА

Москва
ИНФРА-М
2024

МОНОГРАФИЯ

УДК 911.3(075.4)
ББК 65.04:26.8
 
Б68

Блануца В.И.
Б68  
Общественная география после 2030 года: контуры новых направлений : монография / В.И. Блануца. — Москва : ИНФРА-М, 2024. — 
251 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/2137881.

ISBN 978-5-16-019802-6 (print)
ISBN 978-5-16-112329-4 (online)
Монография посвящена перспективам развития общественной географии. Примерно после 2030 г. начнут внедрять новые технологии, способные трансформировать территориальную организацию общества. Это 
беспроводная связь шестого поколения, повсеместный искусственный 
интеллект, Интернет всего и тактильный Интернет. Для познания последствий развертывания этих технологий предстоит сформировать новые 
научные направления. В качестве первой попытки предложено около сорока направлений, связанных с изучением линейно-узловой структуры, 
критической инфраструктуры, беспроводной связи, цифровых платформ, 
межмашинных взаимодействий, «больших данных», пространственнораспределенного искусственного интеллекта, тактильной коммуникации 
и национальных целей развития.
Предназначена для специалистов и студентов.

УДК 911.3(075.4)
ББК 65.04:26.8

Р е ц е н з е н т ы:
Безруков Л.А., доктор географических наук, старший научный сотрудник, главный научный сотрудник Института географии имени 
В.Б. Сочавы Сибирского отделения Российской академии наук;
Шерин Е.А., кандидат географических наук, научный сотрудник 
Института географии имени В.Б. Сочавы Сибирского отделения Российской академии наук;
Яковчиц М.Н., кандидат экономических наук, доцент кафедры государственного и муниципального управления Института социальных 
наук Иркутского государственного университета

Монография обсуждена и рекомендована к изданию Ученым советом 
Института географии им. В.Б. Сочавы Сибирского отделения РАН

ISBN 978-5-16-019802-6 (print)
ISBN 978-5-16-112329-4 (online)
© Блануца В.И., 2024

Введение

Общественная география, нацеленная на познание территориальной организации общества, постоянно развивается, что проявляется в расширении существующих и появлении новых научных 
направлений [Блануца, 2022в; Общественная география…, 2022; 
Ira, Matlovic, 2020; Lees, Demeritt, 2023; Yeung, 2023]. Если учитывать «эффект колеи» («зависимость от пути»), изучаемый в разных 
науках [Заостровцев, 2023; Мальцев, Ковалёв, 2020; David, 2007; 
De Munk, 2022; Goldstein et al., 2023; Peacock, 2009; Pierson, 2000; 
Sarigil, 2015; Shinagawa, 2019; Vergne, Durand, 2010], включая общественную географию [Allen, Donaldson, 2022; Corradini, Vanino, 
2022; MacKinnon, 2008; Martin, Sunley, 2006; Oosterlynck, 2012; 
Sotarauta, Grillitsch, 2023], то в будущем продолжатся исследования в рамках существующих направлений.
Гораздо сложнее предвидеть появление новых направлений, которые в настоящее время еще не зародились или их сложно идентифицировать по первым — пионерным — публикациям. Поэтому 
целью нашего исследования стало определение новых направлений 
общественно-географических исследований на основе осмысления пространственно-временной специфики развертывания 
перспективных информационно-коммуникационных технологий. 
При такой постановке цели за рамками нашего исследования оказались новые направления изучения других (не цифровых) трансформаций территориальной организации общества. Однако в связи 
с тем, что в ближайшие десятилетия продолжится и расширится 
цифровизация всех сфер человеческой деятельности [Ash et al., 
2018; Bellis et al., 2022; Dufva, Dufva, 2018; Murugesan, Patrikakis, 
2020; Veit, Thatcher, 2023], можно предположить актуальность 
идентификации и последующего развития общественно-географических направлений изучения цифровой трансформации общества.
В современной общественной географии уже происходит изучение влияния информационно-коммуникационных технологий 
на общество в рамках географии связи [Блануца, 2023в, е], географии Интернета [Блануца, 2017в; Зиновьева, 2022; Перфильев, 
2003; Tranos, 2013; Warf, 2013, 2020; Yang, An, 2020; Zook, 2007], 
кибергеографии [Dodge, Kitchin, 2001; Lamanna, 2018; Robine, 
Salamatian, 2014], географии «умных городов» [Блануца, 2021в] 
и информационно-сетевой географии [Блануца, 2015а, 2019г], 
но в этих исследованиях не анализируются будущие технологии. 
Возможно, данные технологии будут рассмотрены при развитии 
таких зарождающихся направлений, как «облачная география» 
(изучение размещения и функционирования облачных центров об

работки данных) [Amoore, 2018; Atkins, 2021], «инфраструктурная 
география искусственного интеллекта» [Ferrari, 2023] и «геопространственный искусственный интеллект» [Liu, Biljecki, 2022; 
Roussel, Böhm, 2023; Song et al., 2023].
Не дожидаясь географических результатов от других исследователей, попробуем наметить контуры будущих направлений. В монографии представлены именно «контуры» (общее представление 
или краткая характеристика), так как еще не сформировались теоретические основы, понятийно-терминологический аппарат, методы исследования, а также способы верификации, визуализации 
и интерпретации результатов в новых направлениях. Эти направления называются «новыми» по причине их отсутствия в настоящее 
время. В связи с размытостью понятия «научное направление» 
целесообразно отметить, что в данной монографии под направлением понимается узкоспециализированная область общественной 
географии, имеющая уникальный объект (предмет) исследования 
в виде определенной информационно-коммуникационной технологии (части технологии), способной воздействовать на территориальную организацию общества.
Будущими информационно-коммуникационными технологиями принято считать Интернет вещей [Guo et al., 2021; Laghari 
et al., 2022; Wang et al., 2021], Интернет всего [Da Costa et al., 2021; 
Prateek et al., 2023], тактильный Интернет [Fanibhare et al., 2021; 
Fitzek et al., 2021; Guo et al., 2022; Ray, 2022], пространственно-распределенный искусственный интеллект [Ağca et al., 2022; Filho et al., 
2022; Janbi et al., 2023], построение цифровых платформ [Chen et al., 
2022; Madanaguli et al., 2023], рассредоточение «больших данных» 
и их обработки [Errami et al., 2023; Sun et al., 2023], туманные и периферийные вычисления [Islam et al., 2023; Lähderanta et al., 2021; 
Lima, Miranda, 2022], опирающиеся на беспроводную связь шестого 
поколения (6G) [Agarwal et al., 2021; Asghar et al., 2022; De Alwis et 
al., 2021; Hassan et al., 2021; Jiang et al., 2021; Ray, 2021]. По этим 
технологиям уже известны ключевые параметры, что позволяет 
начать их общественно-географическое осмысление. Технологии, 
по которым в настоящее время нет определенности с ключевыми 
параметрами (например, квантовая связь и телекоммуникационная 
сеть 7G), в нашем исследовании не рассматриваются.
Поскольку для реального развертывания перечисленных технологий необходима повсеместная, высоконадежная, сверхскоростная 
связь 6G с ультрамалой задержкой, которая начнет функционировать примерно после 2030 г. [Lu, Zheng, 2020], то первые эмпирические результаты общественно-географической оценки новых 
технологий появятся только в следующем десятилетии. До этого — 
в 2020-х гг. — необходимо будет разработать методологию будущих 

исследований в рамках каждого нового направления. Именно этими 
ориентировками, а также прогнозом Международного союза электросвязи1 определялось наше внимание к общественно-географическим исследованиям после 2030 г. При этом надо понимать, что 
указанный год является приблизительным: одни технологии могут 
начать внедряться раньше (например, связь 6G), а другие (к примеру, Интернет всего) — позже.
Наше исследование является продолжением монографии «Общественная география: цифровые приоритеты XXI века» [Блануца, 2022в], в которой была предпринята попытка обобщить существующий опыт изучения цифровой трансформации территориальной организации общества, используемые при этом методы 
исследования и способы визуализации, а также сферы применения 
полученных результатов. Опираясь на эту работу и частично дополняя ее, была предпринята попытка осмыслить будущее общественной географии в контексте цифровизации человеческой деятельности, заглянув за горизонт 2030 г. Конечно, с позиции 2022–
2023 гг. сложно предвидеть развитие всех событий в 2030-х гг. 
Поэтому в данной монографии представлены только контуры 
будущих научных направлений. Эти направления сгруппированы 
в девять параграфов, равномерно распределенных между тремя главами. Первая глава посвящена телекоммуникациям как физической 
основе продвижения цифровых технологий. Здесь представлены 
направления, связанные с общественно-географическим изучением 
сетевой структуры (§ 1.1), критической инфраструктуры (§ 1.2) 
и беспроводной связи шестого поколения (§ 1.3). Во второй главе, 
посвященной экономике, рассмотрены направления изучения цифровых платформ (§ 2.1), межмашинных взаимодействий (§ 2.2) 
и «больших данных» (§ 2.3). Контуры направлений, исследующих 
искусственный интеллект (§ 3.1), тактильную коммуникацию 
(§ 3.2) и национальные цели (§ 3.3), включены в третью главу («Социум»). Объемные таблицы и рисунки, дополненные необходимым 
описанием, из последнего параграфа вынесены в приложение.
Изначально планировалась четвертая глава («Политика»), 
но первые три главы заняли весь объем монографии. Поэтому политико-географические исследования вынесены за рамки данной 
монографии. Ограничение объема сказалось и на изложении полученных результатов. Во многих случаях пришлось сократить 
характеристику технологий и описание исследований, компенсируя это ссылками на соответствующую литературу. Так сфор
1 
Internet 2030: Towards a New Internet for the Year 2030 and Beyond (ITU-T, 
FG-NET-2030) [Электронный ресурс]. URL: https://itu.int/en/ITU-T/
studygroups/2017-2020/13/Documents/Internet_2030%20.pdf (дата обращения: 20.11.2023).

мировался большой список использованной литературы (включая 
статьи автора данной монографии), обратившись к которому читатель может значительно расширить свое представление об информационно-коммуникационных технологиях и их общественно-географическом изучении. Краткое описание будущих направлений 
по возможности дополнялось авторскими примерами исследования 
современной ситуации по темам, близким к рассматриваемым направлениям.
Все таблицы и рисунки, приведенные в монографии, составлены 
лично автором. В тех случаях, когда использовались чужие данные, 
приводились ссылки на источник данных. Планы исследований, их 
концептуальные модели и алгоритмы достижения поставленных 
целей разработаны автором без чьей-либо помощи. Все вычисления 
выполнены автором самостоятельно. Среди приведенных в монографии авторских примеров общественно-географических исследований в качестве полигона выступали территории Российской 
Федерации, Сибирского и Дальневосточного федеральных округов. 
По этим примерам нет ни одной публикации в соавторстве, что 
исключает правомерные или неправомерные заимствования из совместных работ.
Более полное представление об исследованиях автора по рассматриваемой тематике можно получить из публикаций по информационно-сетевой географии [Блануца, 2015а, 2019г; Blanutsa, 2012; 
Blanutsa, Cherepanov, 2019], географии связи [Блануца, 2023в, е, 
ж], развертыванию информационно-коммуникационной сети [Блануца, 2016; Blanutsa, 2012, 2015a, 2017], структуре Интернета [Блануца, 2017в, 2018а], телекоммуникационным услугам [Блануца, 
2017а, 2018в, г, 2019г], цифровой экономике [Блануца, 2019г, з, и, 
2020д, и, 2021г, 2022б; Блануца, Черепанов, 2019; Blanutsa, 2019], 
платформенной экономике [Блануца, 2019е, 2020ж; Blanutsa, 2022], 
информационно-коммуникационной связности городов [Блануца, 
2018д, е, 2019г, ж], «умным» городам и агломерациям [Блануца, 
2019г, 2021в; Blanutsa, 2019], цифровому неравенству [Блануца, 
2019в, г, д, к, 2022г], экономико-географическому положению [Блануца, 2016; Blanutsa, 2010, 2015b], пространственной диффузии инноваций [Блануца, 2012, 2015б, 2016, 2021е], географической экспертизе [Блануца, 1990, 2021а, б, 2022е], оптимизации сети [Блануца, 1989, 2018ж, 2019г, и], «большим данным» [2017б, 2018а], 
искусственному интеллекту [Блануца, 2019а, г, з, 2020б, в, г, д, е, 
2021д], новым видам Интернета [Блануца, 2018ж, 2019б, г, 2023г, 
д], национальным целям развития [Блануца, 2022а, д, ж, 2023а, б] 
и политико-географическому анализу [Блануца, 2015в, 2020а, б, в, 
з, 2022д].

Глава 1. 
ТЕЛЕКОММУНИКАЦИИ

1.1. СЕТЕВАЯ СТРУКТУРА

Изучением сетевой телекоммуникационной структуры занимается отдельная научная дисциплина в рамках общественной географии — география связи. Поскольку отсутствуют современные 
обобщения по данной дисциплине, то попробуем восполнить этот 
пробел. В целом можно констатировать, что география связи нацелена на познание пространственно-временного развертывания 
и функционирования систем (сетей) дистанционного обмена информацией. Отсюда следует, что телевидение и радио не относятся 
к системам связи, так как они генерируют однонаправленный 
поток информации (вещание), а эпизодическая обратная связь 
осуществляются через иные — не телерадиовещательные — каналы 
(исключение составляет интерактивное IP-телевидение, предоставляющее пользователю возможность переформатирования контента 
в режиме реального времени). Другим следствием из приведенного определения является вынесение за рамки географии связи 
изучения социальных сетей и виртуальных пространств. Исключением могут быть только работы, связывающие виртуальное пространство с реальной телекоммуникационной инфраструктурой.
Рассматриваемая научная дисциплина начала формироваться 
в 1960-х гг. [Подгородецкий, Слепян, 1963; Hoff, 1962; Vallega, 
1966]. Однако отдельные разработки, не претендующие на создание 
научной дисциплины, выполнялись и ранее. Например, в нашей 
стране в 1930-е гг. в некоторых специализированных учебных заведениях велось преподавание географии почтовой связи [Беляев, 
Кузнецов, 1936; Добров, 1936]. В 1960–1970-х гг. публикации по географии связи появлялись относительно редко, и только с начала 
1980-х гг. в научных журналах мира стало фиксироваться не менее 
одной статьи в год. В России новый импульс для развития географии связи был задан во второй половине 1990-х гг. в статьях 
Н.В. Алисова и Т.М. Вальковой [Алисов, 1996; Алисов, Валькова, 
1996]. В целом существенный рост публикационной активности 
произошел только в XXI в. При этом за шесть десятилетий опубликовано всего несколько обобщающих статей [Bakis, 1998; Berlage, 
1999; Kellerman, 1984; Sun, Wang, 2013], а научным перспективам 
развития данной дисциплины в третьем десятилетии нынешнего 
века не посвящена ни одна работа. Поэтому целью нашего иссле

дования стало обобщение мирового опыта исследований по географии связи для определения будущих векторов изучения пространственно-временного развертывания и функционирования телекоммуникационных сетей.
При идентификации перспектив развития научной дисциплины 
целесообразно исходить из того, что будущее познание может быть 
связано с достижениями предыдущих работ («эффект колеи»), нерешенными задачами и появлением новых объектов исследования. 
Применительно к географии связи это выражается в уяснении доминирующих тенденций (трендов), определении нерешенных метазадач (задач более высокого уровня, чем задачи конкретного исследования) и изучении новых видов телекоммуникационных сетей. 
Такое понимание перспектив задало структуру нашего исследования, в основе которого был анализ мирового опыта географического познания систем связи. Остальные составляющие развития 
(институциональные факторы, объем финансирования, кадровый 
потенциал и др.) остались за рамками нашего исследования.
Географическая проблематика развертывания и функционирования телекоммуникационной инфраструктуры частично рассматривалась в коммуникационной географии (трансформация 
пространства и времени в результате коммуникаций между территориально распределенными агентами [Hillis, 1998]), географии Интернета [Zook, 2007], Wi-Fi географии [Torrens, 2008] и информационно-сетевой географии [Блануца, 2019г], а также при изучении 
цифрового неравенства [Barroso, Martínez, 2004] и пространственной 
диффузии цифровых инноваций [Блануца, 2021е]. Однако размеры 
пересечения, дополнения и согласования (рассогласования) между 
этими научными направлениями и географией связи не анализировались. Из перечисленных направлений взяты только те публикации, 
в которых исследовалась телекоммуникационная инфраструктура.
Исходным материалом для нашего исследования стал мировой 
массив журнальных статей по географии связи. Выбор именно журналов обусловлен доступностью их текстов через международные 
библиографические базы данных, в то время как по другим видам 
публикаций — материалам конференций, сборникам статей и монографиям — не все тексты представлены в базах данных (особенно 
это относится к прошлому веку). При этом поиск в базах с помощью ключевых слов не позволяет выявить все искомые статьи 
из-за отсутствия общепринятого понятийно-терминологического 
аппарата (см. подробнее [Блануца, 2022в]), что предопределило необходимость обращения к семантическому поиску, в котором отбор 
необходимых публикаций осуществляется по контексту (смысловому соединению терминов). Для этого использовался авторский 
алгоритм поиска, представляющий систему машинного обучения 

с итерационным расширением семантического поля [Блануца, 
2020г]. В качестве ограничителей поиска выступали хронологические рамки в сорок лет (1981–2020 гг. как время с ненулевым 
ежегодным количеством публикаций по географии связи) и отбор 
статей только на кириллице и латинице. Соответственно, статьи, 
опубликованные в другие годы или с применением иных алфавитов, не анализировались в нашем исследовании.
Для определения трендов использовались метод скользящего 
среднего, позволяющий сглаживать ежегодные колебания количества статей и выявлять общую тенденцию, и бипропорциональные 
индексы, количественно оценивающие изменения каждого объекта 
(направления, вида) на фоне динамики всех объектов (особенности 
применения обоих способов для обнаружения трендов публикационной активности приведены в [Блануца, 2022в]). В основе первого 
метода лежит расчет среднего ежегодного количества публикаций 
для некоторого хронологического окна (не менее половины рассматриваемых лет плюс один год; в нашем случае окно равно 21 году), 
которое постепенно смещается от начала до конца исследуемого 
отрезка времени. В итоге получается кривая линия, по направленности которой можно судить о доминирующей тенденции (обычно 
выделяют восходящий, нисходящий или боковой тренды).
Второй метод связан с последовательным вычислением некоторых индексов на основе исходных данных о количестве статей 
в разные периоды времени (в нашем случае выбраны пятилетние 
периоды) для рассматриваемых объектов по следующей схеме: 
временной ряд значений (8 периодов) по каждому объекту пропорционально исходным данным преобразуется таким образом, чтобы 
сумма всех значений ряда равнялась 100m (m — количество периодов); далее ряд предыдущих значений по каждому периоду преобразуется в сумму 100n (n — количество объектов); затем опять 
трансформируются предыдущие значения для получения суммы 
100m; потом все повторяется для получения 100n, и так происходит 
до тех пор, пока одновременно не получится 100m и 100n. Полученные итоговые значения по каждому объекту в определенный 
период времени интерпретируются как опережающие (более 
100 единиц), отстающие (менее 100) и соответствующие (равно 
100) совместной динамике всех объектов. Получается не просто 
тренд отдельно взятого объекта (как в первом методе), а тренд рассматриваемого объекта с учетом динамики остальных объектов.
При определении основных направлений, метазадач и новых 
сетей использовался сравнительный метод. В первых двух случаях 
сопоставление между собой выявленных статей позволяло обнаружить сходство исследовательских подходов и объединить их 
с группы (направления, метазадачи), а в третьем случае сравнение 

имеющихся наработок по географии связи с перспективными видами связи, представленными в специализированной литературе 
по развитию систем дистанционной передачи информации, открывало возможность экстраполировать существующее географическое 
знание на новые телекоммуникационные сети. Таким образом 
определялись возможные векторы дальнейших исследований по географии связи, из которых далее представлены только основные, 
по мнению автора, векторы.
В результате семантического поиска в библиографических базах 
данных, представленных в Интернете, обнаружено 398 статей по географии связи, которые опубликованы в 1981–2020 гг. в 201 журнале 
(из них 58 являются географическими изданиями). Больше всего 
публикаций размещено в журналах «Telecommunications Policy» 
(51 статья), «География и природные ресурсы» (10), «Computer 
Networks» (8) и «Telematics and Informatics» (8). Если разделить 
анализируемое время на пятилетние периоды, то можно зафиксировать существенный рост количества статей по географии связи — 
с 7 публикаций в первый период до 128 в последний период (рис. 1).

Рис. 1. Изменение по пятилетним периодам количества статей по географии 
связи, опубликованных в географических (1) и других (2) научных журналах 
во всем мире в 1981–2020 гг.