Субъектность в современном обществе: социально-философский аспект

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ  

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 

Федеральное государственное автономное  

образовательное учреждение высшего образования 

«ПЕРМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» 

 
 
 
 

Д. В. Аверьянова, В. Д. Береснев, Н. И. Береснева, 

А. Ю. Внутских, С. Г. Зырянов, С. В. Комаров, Ю. В. Лоскутов, 

Л. А. Мусаелян, Н. К. Оконская, С. В. Поросёнков, С. В. Рязанова, 

Р. К. Стерледев, Т. Д. Стерледева 

 
 
 

СУБЪЕКТНОСТЬ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ: 

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ 

 
 

Монография 

 
 

Под общей редакцией Ю. В. Лоскутова 

 
 
 
 
 
 
 
 
 

 

Пермь 2022 
 

УДК 1:316 
ББК 87.6 

С89 

 
 
С89 

Субъектность в современном обществе: социально-философ
ский аспект : монография / Д. В. Аверьянова, В. Д. Береснев, 
Н. И. Береснева, А. Ю. Внутских, С. Г. Зырянов, С. В. Комаров, 
Ю. В. Лоскутов, Л. А. Мусаелян, Н. К. Оконская, С. В. Поросёнков, 
С. В. Рязанова, Р. К. Стерледев, Т. Д. Стерледева ; под общей редакцией Ю. В. Лоскутова ; Пермский государственный национальный 
исследовательский университет. – Пермь, 2022. – 128 с. 

ISBN 978-5-7944-3897-0 

 

Коллективная монография «Субъектность в современном обществе: соци
ально-философский аспект» создана рядом уральских философов с целью многостороннего исследования современного состояния субъектности с социальнофилософской точки зрения. Формирование человеческой субъектности, будучи 
неотъемлемой частью гражданского воспитания, является также и актуальной 
теоретической проблемой для социальной философии. 

В книге не только рассматривается общее содержание понятия «социальный 

субъект», но и анализируются некоторые особенные проявления социальной 
субъектности. Ставится проблема возможной субъектности искусственного интеллекта и требуемой реакции на последнюю со стороны социального субъекта, 
а также рассматривается роль последнего в процессе цифровизации. Представлено социально-философское, субъектное понимание интеллектуальной собственности. Анализируется политическая субъектность современных российских региональных элит. Выявляются субъекты праздничной деятельности, 
а также религиозного и атеистического дискурсов в современной России. 

Монография предназначена специалистам-философам и всем интересую
щимся социально-гуманитарной проблематикой. 

 

УДК 1:316 

ББК 87.6 

 

Печатается по решению кафедры философии 

Пермского государственного национального исследовательского университета 

 
Рецензенты: д-р филос. наук, профессор кафедры культурологии и философии 

Пермского государственного института культуры М. Г. Писманик; 

канд. филос. наук, зав. кафедрой философии и общественных наук 
Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета А. А. Краузе 

 
 
ISBN 978-5-7944-3897-0 

© ПГНИУ, 2022 
© Коллектив авторов, 2022 

Содержание 

Предисловие редактора 
(Ю.В. Лоскутов) ………………………………….………...………………
4

О понятиях социального и исторического субъекта 
(С.В. Комаров) ……………………………………………………………...
9

Человек и искусственный интеллект: конфликт или кооперация?
(Р.К. Стерледев, Т. Д. Стерледева) ………………………………………...
26

Цифровизация и риски становления социального субъекта 
(А.Ю. Внутских) ……………………………………………………………
45

Интеллектуальная собственность в информационном обществе 
и формирование профессионала 
(Н.К. Оконская) ……………………………………….…….………………
54

Особенности политической субъектности региональных элит 
в современной России 
(С.Г. Зырянов, Д.В. Аверьянова, Л.А. Мусаелян) ………………………..
72

Праздник к нам приходит (субъект в праздничной культуре) 
(Н.И. Береснева, В.Д. Береснев) ………………………………………….. 102

Субъекты религиозного дискурса в современном обществе 
(С.В. Рязанова) ……………………………………………………………... 107

Субъекты формирования атеистического дискурса 
в современном обществе 
(С.В. Поросёнков) …………………………………….……………………. 117

Сведения об авторах ……………………………………………………... 126

 

 
 

Предисловие редактора 

Проблема субъектности в современном обществе является остроактуаль
ной в силу того, что и педагогика, и менеджмент, и государственная политика 
сталкиваются сегодня с проблемой противостояния враждебным идеологическим манипуляциям. Успешно противостоять им может только активный субъект социального мышления и поведения, а вовсе не пассивный объект манипулятивного воздействия. Воспитание достойного гражданина – это воспитание самостоятельного, ответственного субъекта. По-настоящему суверенное 
государство выступает подлинным субъектом на международной арене. Совсем недавно термин «субъектность» прозвучал на весь мир тогда, когда президент России В.В. Путин отметил то, что «внутри самых разных стран и обществ уже развивается по своему характеру освободительное, антиколониальное движение против однополярной гегемонии. Его субъектность только будет 
нарастать»1. 

Но кто такой «социальный субъект»? В настоящей коллективной моно
графии не только рассматривается общее содержание соответствующего социально-философского понятия, но и анализируются некоторые особенные проявления социальной субъектности. 

Социальный субъект – это носитель (субстрат) целенаправленного дей
ствия2, и поэтому определение социального субъекта (отдельный индивид, социальная группа, государство, нация и т. д.) зависит в каждом конкретном случае от содержания данного действия. 

Постмодернизм провозгласил «смерть субъекта», но это оказались мни
мые похороны. Субъектность глубоко укоренена в повседневной жизни, 
обычный человек и не подозревает о том, что на его субъектности философыпостмодернисты поставили крест, он интуитивно ощущает себя тем, кто именуется «субъектом» в социальной философии и философской антропологии. 
Одним из особенных порождений постмодернистской философии является 
«плоская онтология», которая распространена в двух вариантах – как объектно-ориентированная онтология3 и как акторно-сетевая теория4. «Плоская 

                                                
1 Подписание договоров о принятии ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в состав 
России // http://kremlin.ru/events/president/news/69465 (дата обращения: 02.10.2022). 
2 Любутин К.Н. Проблема субъекта и объекта в немецкой классической и марксистско-ленинской философии. М.: Высшая школа, 1981. С. 124. 
3 Харман Г. Четвероякий объект: метафизика вещей после Хайдеггера. Пермь: Гиле Пресс. 
2015. 152 с.; Брайант Л. Демократия объектов. Пермь: Гиле Пресс. 2019. 320 с.; Деланда М. 
Новая философия общества: Теория ассамбляжей и социальная сложность. Пермь: Гиле Пресс. 
2018. 170 с. и др. 
4 Латур Б. Пересборка социального: введение в акторно-сетевую теорию. М.: Издательский 
дом Высшей школы экономики, 2014. 384 с.; Беннетт Дж. Пульсирующая материя: Политическая экология вещей. Пермь: Гиле Пресс. 2018. 220 с. и др. 

онтология» в своих теоретических построениях нивелирует специфику социального субъекта, рассматривает человека просто как вещь среди других вещей и тем самым разрушает гуманистический категорический императив 
Иммануила Канта, предписывающий относиться к людям как к цели, но не 
как к средству5. 

Проблема социальной субъектности заключается не столько в количестве 

социальных субъектов (хотя оно имеет тенденцию к росту постольку, поскольку всё новые социальные группы заявляют о себе как о субъектах общественной жизни), сколько в том, в какой мере в этих субъектах выражено само 
качество социальной субъектности. Если это качество выражено отнюдь не 
полностью (например, в результате отчуждения человека от самого себя), 
уместно говорить о «частичном субъекте»6. Дело в том, что каждый отдельный индивид, каждая социальная группа и т. д. одновременно выступают и 
как объект, и как субъект7. Весь вопрос в том, что именно преобладает у каждого конкретного индивида, социальной группы, государства и т. д. – качество субъекта преобразования социальных условий или качество объекта 
их воздействия? 

Люди под воздействием социальных условий становятся субъектами 

лишь в той мере, в какой сами активно изменяют эти условия8. При этом известная «формула» К. Маркса и Ф. Энгельса «обстоятельства в такой же мере 
творят людей, в какой люди творят обстоятельства»9 еще не выводит концепцию социального субъекта за рамки формальной логики и «дурной бесконечности» чередования воздействия обстоятельств и людей друг на друга. Если 
со стороны своего формального объема понятия «люди» и «обстоятельства» 
равны, ибо это не общее и частное (здесь как раз уместно выражение «в такой 
же мере»), то со стороны диалектически понимаемого содержания данных понятий «люди» (социальные субъекты) содержательнее, чем «обстоятельства», «условия» (объекты целенаправленного воздействия людей). Социальный субъект самовозрастает, включая в свое содержание объекты своей деятельности. Например, «философское обобщение, "диалектическая обработка" 
истории техники на фоне современной технической революции, показывает, 
как развивается субстратная сторона субъекта, ибо развитие техники есть превращение объекта в материальные органы субъекта. Преобразованный объект 

                                                
5 Лоскутов Ю.В. «Плоская онтология» в социальном контексте // Новые идеи в философии. 
2021. № 8(29). С. 89–98. 
6 Нодиа Г.О. Труд и гуманизм. Тбилиси: Мецниереба, 1986. С. 51. 
7 Абишев К.А. Предметная деятельность как отношение субъекта к объекту // Проблема субъекта и объекта в марксистской философии. Алма-Ата: Казахстан, 1975. С. 19. 
8 Там же. С. 26. 
9 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Госполитиздат, 1955. Т. 3. С. 37. 

становится с функциональной стороны частью субъекта»10. Поскольку деятельность воспроизводит свои условия в качестве своих результатов, постольку, 
«строго говоря, не условия создают людей, а люди создают самих себя посредством изменения условий»11. Важно, чтобы человек не уподоблялся вещи как 
социальному объекту, не забывал о том, что он сам производит вещи, не забывал о своем социально-практическом «первородстве». 

Разделы данной коллективной монографии отражают социально-фило
софскую проблематику субъектности в различных аспектах. Здесь рассматривается не только общий теоретический подход к социальным субъектам, но 
также их роль в функционировании информационного общества, в политике, 
в народной культуре, в становлении мировоззренческих дискурсов. 

С.В. Комаров в главе «О понятиях социального и исторического субъекта» 

проводит фундаментальный анализ философских понятий «субъект», «социальный субъект», «исторический субъект». Рассматривая историю становления 
философского понимания субъекта, автор отмечает то, что в классической философии субъектность – это осознание самого себя «в качестве действительной 
причины своего существования и своих действий». Такое понимание субъектности сохраняется и в неклассической философии, которая, однако, относится 
к нему негативно. В современной философской мысли особую важность приобрел вопрос о подлинном бытии в качестве субъекта, имеющем практический 
характер. Социальным субъектом может быть как отдельный человек, так и социальная группа, и даже общество в целом. Таким образом, социальный субъект всегда обладает автономностью и причинностью, но не всегда – самосознанием. Тем не менее, деятельность социального субъекта всегда имеет социальный смысл. Исторический субъект – это социальный субъект, который осознаёт 
историческую значимость и ответственность своих действий. 

В главе «Человек и искусственный интеллект: конфликт или коопера
ция?» Р.К. Стерледев и Т.Д. Стерледева поднимают интереснейшую проблему 
возможной субъектности искусственного интеллекта и требуемой реакции на 
последнюю со стороны социального субъекта. Создание техносферы авторы 
понимают как «создание человеком искусственной среды, в которой при определенных условиях может возникнуть новый тип мыслящего существа». Это 
событие может произойти спонтанно и стать неожиданностью для человека. 
Искусственный интеллект, вероятно, будет при этом уподобляться не только 
человеческому мышлению, но также желаниям, эмоциям, чувствам и т. д., то 
есть сознанию в целом, что создает опасность «духовной неразвитости» искусственного интеллекта и его агрессии по отношению к человечеству. Для 

                                                
10 Любутин К.Н., Пивоваров Д.В. Диалектика субъекта и объекта. Екатеринбург: Издательство 
Уральского университета, 1993. С. 116. 
11 Абишев К.А. Предметная деятельность … С. 26. 

того, чтобы предотвратить такой сценарий, людям следует действовать в техносфере «по всем правилам агентурной, армейской и технической разведки». 
В данном разделе авторы, по сути, не дают окончательного ответа на вопрос о 
том, чем именно является функционирование развитого искусственного интеллекта – мышлением или квазимышлением? Думается, что все-таки искусственный интеллект может обладать только квазимышлением, ибо функции 
предмета детерминированы его субстратом, а физический субстрат искусственного интеллекта на три ступени проще, чем наиболее сложный материальный субстрат, которым обладает человек. 

А.Ю. Внутских в главе «Цифровизация и риски становления социального 

субъекта» указывает на то, что в условиях цифровизации человек нередко перекладывает свои собственные функции на «вторую природу», что чревато десубъективацией человека. В процессе последней человек «утрачивает интерес 
к смысловому и ценностному поиску, к поиску обоснований и доказательств» 
и даже может впасть в состояние «цифрового слабоумия». Чтобы избежать десубъективации, общественные институты должны перенести «акцент своих 
управляющих воздействий» с технико-технологического фактора на подлинно 
человеческий фактор, в том числе – на духовную культуру. Это необходимо 
«для формирования, сохранения и развития автономности человеческих субъектов, социальных институтов, для сохранения человеческого компонента современных общественных отношений». В конечном счете, цифровизация 
должна обслуживать потребности человека-творца. 

В главе «Интеллектуальная собственность в информационном обществе 

и формирование профессионала» Н.К. Оконская трактует профессионализм 
как «следствие системной целостности человека труда, результат развитой интеллектуальной собственности высшего типа, какой является собственность 
человека на свою рабочую силу, свои способности к труду-мышлению-общению». Здесь представлено социально-философское, отличное от правового, 
понимание интеллектуальной собственности. Профессионал – это интеллектуальный собственник, это субъект, имеющий «неотчуждаемую власть над 
своей рабочей силой», что, соответственно, позволяет профессионалу обрести 
власть и над технологиями. В условиях узкой специализации и технизации деятельности в информационном обществе необходимо «спасать профессионализм человека, понимаемый как целостность человека, свободно реализующего экзистенциальные потребности». 

С.Г. Зырянов, Д.В. Аверьянова и Л.А. Мусаелян исследуют в главе «Осо
бенности политической субъектности региональных элит в современной России» малоизученный вопрос о том, «кто, как и почему осуществляет те или 
иные изменения в политической жизни» российских регионов. Субъект политики, понимаемый как источник политической активности, направленной на 

объект политики, многообразен – в качестве такого субъекта может выступать 
и государственный институт, и определенная социальная группа, и отдельно 
взятый политик. Властные отношения, в том числе политические, всегда являются отношениями зависимости, всегда имеют асимметричный характер, 
так как субъект политики имеет существенное ресурсное превосходство над 
объектом политики. Помимо обобщенного социально-философского анализа 
политической субъектности, атрибутивной характеристикой которой выступает политическое влияние, глава содержит конкретно-научные данные об 
особенностях российской политики в ее региональном аспекте. 

В главе «Праздник к нам приходит (субъект в праздничной культуре)» 

Н.И. Береснева и В.Д. Береснев отмечают то, что «единственным субъектом 
политического праздника государство считать нельзя. В качестве субъекта 
праздника может выступать и социальная группа, и социальный институт, 
и общество в целом». В итоге, субъектом праздника выступает родовая сущность человека. Роль указанных субъектов в становлении праздничной культуры рассматривается авторами с помощью трех моделей – нарративной, ритуальной и пространственно-темпоральной. 

С.В. Рязанова в главе «Субъекты религиозного дискурса в современном 

обществе» констатирует то, что активность религии в социальном пространстве «реализуется исключительно благодаря деятельности конкретных акторов, которые занимаются производством, воспроизводством и реформированием религиозного дискурса». В главе рассматриваются особенности следующих субъектов религиозного дискурса – традиционных и маргинальных сообществ верующих, а также религиозных элит. 

В главе «Субъекты формирования атеистического дискурса в современ
ном обществе» С.В. Поросёнков отмечает то, что в ХХ веке двумя главными 
источниками формирования субъектов атеистического дискурса стали атеистический экзистенциализм и марксистский атеизм. Субъекты атеистического 
дискурса делятся на пассивных и активных атеистов, при этом активные атеисты институциализируют атеистический дискурс с помощью политических 
партий, общественных организаций, учреждений науки и культуры. Сегодня в 
России некоторые общественные организации пропагандируют атеистические 
идеи в рамках антиклерикальный борьбы. 

Конечно, представленные здесь главы далеко не исчерпывают всего воз
можного многообразия социально-философских исследований социальной 
субъектности. Данная коллективная монография – только частный, отдельный 
вариант подобных исследований. Авторы выражают надежду на то, что активная разработка проблематики социальной субъектности будет продолжена с 
помощью наших коллег. 
 
 

О понятиях социального и исторического субъекта 

«…И подошел монах к каменщикам,  
и спросил он одного из них: 
– Что делаешь ты? И сказал он:  
Я кладу кирпичи. 
И другого спросил он: 
– Строю стену, – был ответ. 
И в третий раз спросил он: 
– А что делаешь ты? 
– А я строю Шартрский собор, – был ответ» 

Старая легенда

 
«Истинное бытие человек… есть его действие;  
в последнем индивидуальность действительна… 
Лишь произведение следует считать его истинной 
действительностью» 

Г.В.Ф. Гегель 12

 
«…Человеческое производство как процесс 
самопродуцирования культурно-исторического 
субъекта» 

Г.С. Батищев13

 
 

Понятие субъекта является ключевым понятием философии. Однако, су
ществование человека в ХХ веке во многом обнаруживает отсутствие оснований для признания субъекта в качестве реального феномена. «Схватка за субъект» (В. Декомб) в ХХ веке обнаруживает не только тенденции признания субстанциальности субъекта, но и тенденции его отрицания14. Появляются концепции множественной субъективности, нечеловеческой субъективности, 
и т. д.15 Причем, кажется, что отрицание понятия субъекта связано не столько 
с разной его трактовкой, сколько с отрицанием его фундаментальности для 
философии вообще. Однако, без этого понятия сама философия как дело человеческой мысли теряет свой смысл вообще. 
                                                
12 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Г. Гегель. Сочинения. Т. IV. М.: Соцэкгиз, 1959. С. 172. 
13 Батищев Г.С. Деятельная сущность человека как философский принцип // Проблема человека в современной философии. М.: Наука, 1969. С. 102. 
14 Декомб В. Дополнение к субъекту. Исследование феномена действия от первого лица. М.: 
Новое литературное обозрение, 2011. С. 5. 
15 Комаров С.В. Вопрос о субъекте: от рефлексивности к сингулярности // Новые идеи в философии. 2022. Вып. 9 (30). С. 66–69. 

1. История понятия «субъект» 
В строго философском смысле слова понятие субъекта формируется в Но
вое время. Как известно, от Аристотеля через средние века субъект понимался 
исключительно в качестве логической и грамматической категории, относящейся к высказываниям о любом сущем. Именно сущее как предмет высказывания понималась как ύποκαίμενον (подлежащее). Слова Ницше о том, что за 
понятием «субъекта» просматривается старое, доброе понятие «субстанции» 
относится именно к этому общему положению старой философии. Однако в 
Новое время поиски абсолютного основания приводят к изменению содержания этого понятия. Понятие субъекта связывается исключительно с самосознанием. 

Дело в том, что любое высказывание, связывающее логический субъект 

высказывания с предикатом, находит свое обоснование только в эмпирическом 
опыте. Но в этом случае истина любого высказывания носит случайный характер. Именно поиски абсолютно необходимой истины приводят Декарта к 
рефлексивному акту «Я мыслю», в котором субъект и предикат высказывания 
связаны необходимым образом. Сам акт рефлексии, содержит в себе субъект 
высказывания в качестве своего предиката: не может не существовать в качестве субъекта то, что самим актом мышления полагается в качестве объекта 
(предмета, предиката). Между субъектом и предикатом в акте cogito нет никакого различия: «Я» = «Я». Однако важно понимать, что это не просто формальное тождество, а именно акт мышления (полагания), поскольку именно отсюда 
следует картезианский вывод о «субстанциальности» «Я». Действительно, хотя 
акт рефлексии совершается как временной акт, отсутствие различия между 
субъектом и предикатом позволяет мыслить «Я» как нечто вневременное и постоянное16. Транспарентность акта cogito («Я = Я») выступает как его каузальность (причинность в отношении самого себя, causa sui), а последнее обеспечивает автономность субъекта в отношении внешних явлений и поступков.  

Вневременность и постоянство «Я» в определенном смысле вынуждены 

признать и эмпирики (Локк, Беркли, Юм), поскольку за рядом временных явлений внутреннего чувства они вынуждены полагать его причину. Однако 
дальше признания этой причины они продвинуться не могут, поскольку это 
предполагает выход за пределы эмпирического опыта. Поэтому признание 
«субстанциальности» субъекта в эмпиризме выступает как логический вывод: 
это есть понятие для суммы эмпирических актов сознания. Однако в отношении любого эмпирического акта сознания они, эмпирики, готовы признать 

                                                
16 Декарт Р. Размышления о первой философии // Декарт Р. Сочинения в 2 т.: пер. с лат. и фр. 
Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 23–24.