Аксиологические горизонты «слёзной драматургии» М.М. Хераскова

А.Н. Пашкуров
Д.М. Шамаева

АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ ГОРИЗОНТЫ
«СЛЁЗНОЙ ДРАМАТУРГИИ»  

М.М. ХЕРАСКОВА

Монография

Москва

Издательство «ФЛИНТА»
2024

УДК 821.161.1ʺ18/19ʺ
ББК  83.3(2=411.2)5-8Херасков М.М.
         П22

Н а у ч н ы й   р е д а к т о р

Васильев Сергей Анатольевич, д-р филол. наук, проф., проф. кафедры русской литературы 
(Московский городской педагогический университет)

Р е ц е н з е н т ы:

Буранок Олег Михайлович, д-р филол. наук, д-р пед. наук, проф., 
зав. кафедрой литературы, журналистики и методики обучения 

Самарского государственного социально-педагогического университета,  
Председатель бюро Зонального объединения литературоведов Поволжья;

Сапченко Любовь Александровна, д-р филол. наук, проф., проф. кафедры русского языка, 
литературы и журналистики (Ульяновский государственный педагогический 

университет им. И.Н. Ульянова)

Пашкуров А.Н.

П22         
Аксиологические горизонты «слёзной драматургии» М.М. Хераскова : 
монография /   А.Н. Пашкуров, Д.М. Шамаева ; под науч. ред. С.А. Васильева. — Москва : ФЛИНТА, 2024. — 96 с. —   ISBN 978-5-9765-5486-3. — 
Текст : электронный.

В настоящей монографии рассматриваются ключевые аксиологические законы 
«слёзной драматургии» в русской литературе второй половины XVIII — начала
XIX века на материале пьес выдающегося писателя-просветителя — М.М. Хераскова. 
Исследование проводится на широком фоне общих закономерностей становления 
отечественного сентиментализма, с постоянным учётом взаимосвязей определяющего для той эпохи диалога просветительской и масонской идеологий. Тематические 
и жанровые новации Хераскова-драматурга прослеживаются также в контексте проблемы наследования русской словесности XVIII столетия традициям литературной 
культуры Древней Руси на примере поэтики жанра жития.

Ключевые слова:
М.М. Херасков; «слёзная драматургия»; аксиологическая система; эволюция жан
ров русской драматургии; генезис и эволюция отечественного сентиментализма; литературные диалоги; литературная культура Древней Руси; традиции жанра жития; 
поэтика Слёз; идеология Просвещения, масонское мироучение; нравственно-философская программа М.М. Хераскова; «слёзная трагедия»; мелодраматические тенденции; вариации жанра драмы.

УДК 821.161.1ʺ18/19ʺ
ББК  83.3(2=411.2)5-8Херасков М.М.

ISBN 978-5-9765-5486-3
© Пашкуров А.Н., Шамаева Д.М., 2024
© Издательство «ФЛИНТА», 2024

220-летию
Казанского университета 
посвящается...

ВВЕДЕНИЕ

Человек может состариться, но сердце его 
состариться не может...

М.М. Херасков

Место Михаила Матвеевича Хераскова (1733—1807) в творческой 
истории русской литературы особенно, даже в пересыпанный самородками талантов, «кипящий неожиданностью» XVIII век. И дело 
здесь, конечно, далеко не только в самом известном творении писателя — героико-философском эпосе «Россияда», который, по вещей 
шутке В.Г. Белинского, вызывал благоговейную растерянность беспрекословно восхищённых современников...
Творческая система М.М. Хераскова по своей продуманности, многоуровневости и обширности влияний (сравним недавнее комплексное исследование Д.П. Ивинского: [Ивинский 2018]) — в определённых аспектах может и сейчас в истории отечественной литературной культуры спокойно конкурировать с легендарной Державинской.
Наравне с М.В. Ломоносовым, Н.И. Новиковым, Н.М. Карамзиным Херасков — яркий пример литератора-просветителя, писателялидера. Во второй половине XVIII — начале XIX в. именно Михаил 
Херасков, как и Николай Карамзин, закладывает основы многомерной стратегии писателя как наставника в отечественной литературной 
культуре (на примере системного обзора места и роли Н.М. Карамзина — см.: [Сапченко 2003]).
На первых тропах русского сентиментализма М.М. Херасков уверенно делит лавры с Михаилом Муравьёвым и Николаем Карамзиным 
(к примеру, известный московский филолог С.А. Васильев в недавнем исследовании предложил интересную концепцию о Хераскове 

Введение

как об одном из родоначальников феномена «женского портрета» в 
русской прозе — [Васильев 2015]).
Элита русского Просветительства была для Хераскова эталоном, 
той путеводной звездой, идя за которой, он выстраивал свою судьбу, 
определял своё место в литературно-общественной жизни России.
Именно наследование идеологии Просвещения привело к тому, что 
Михаил Херасков стал в истории России одним из главных «завершителей» традиции синтеза векторов культуры и политики.
Здесь нам представляется принципиально значимой суждениеформула Д.П. Ивинского в его исследовании «М.М. Херасков и русская литература XVIII — начала XIX века» (2018): «...русская литература XVIII века обязана своим осуществлением... поэтам», которые «...могли закрепить в сознании... общества» высокую миссию, 
что несла словесность, «...развивающая разум и нравственное чувство 
и вместе с тем побуждающая к учению». В итоге активизировался 
системно «...весь контекст актуальных культурных (часто и политических) проектов», что «...оформляли литературное пространство» 
[Ивинский 2018: 7—8].
Как и «северный Расин», А.П. Сумароков, Михаил Херасков прошёл обучение в «академии дворянства» — Сухопутном шляхетном 
кадетском корпусе (1743—1751). Здесь же началась и его литературная деятельность.
С 1756 г. и фактически до последних лет жизни Херасков был связан с Московским университетом: в начале 1760-х годов издавал при 
университете дидактические журналы с показательными названия- 
ми — «Полезное увеселение» (1760—1762), «Свободные часы» (1763), 
сотрудничал в издании самой Е.Р. Дашковой — «Доброе намерение». 
Впечатляет и должностной путь, пройденный писателем на ниве российского просвещения: от асессора, руководящего университетской 
типографией, библиотекой и театром — до директора университета 
(1763) и его куратора-попечителя (1778).
Уже с первой половины 1760-х годов идёт и весьма успешное 
освоение молодым автором пространства современной ему отечественной литературы. В 1762 г. Херасков выпускает сборник «Новые  

Введение

оды» (позже, при подготовке собрания сочинений, писатель даст им 
более конкретное «определение» — «Анакреонтические оды»), в 1764 г.  
выходят его «Нравоучительные басни». Так исподволь складывается 
всё более органичная для Хераскова-литератора роль наставникаморалиста.
В 1769 г. сложившееся мировоззрение писателя приводит его к 
изданию сборника особых «Философических од...». К 1770-м годам 
пессимистические представления о трагизме и суетности современности, как и идеи о главенствующей роли личной добродетели в человеке, приводят писателя к масонству. Фактически Михаил Херасков 
становится первым из деятелей русской литературной культуры, в 
полной мере посвятившим себя этому общественно-религиозному 
движению. В середине 1770-х годов именно Херасков вовлекает в 
масонскую организацию Николая Новикова — и уже два года спустя 
становится его деятельным соавтором в издании нового «просвещающего нравы» журнала «Утренний свет» (1777).
Служа Московскому университету, Михаил Матвеевич Херасков 
со временем зарекомендовал себя и как один из самых внимательных 
и доброжелательных наставников студенчества и молодого поколения литераторов: ему многим были обязаны Василий Майков и Ипполит Богданович; наряду с Майковым именно Херасков становится 
первым читателем и критиком ранних од младшего своего тёзки —  
Михаила Муравьёва, басни Хераскова служили образцом Ивану  
Дмитриеву, замыслившему перестроить этот жанр на новых началах; безусловно влияние оригинальной херасковской прозы на творчество Николая Карамзина. При непосредственном кураторстве  
М.М. Хераскова в стенах Московского университета собирался в разные годы кружок начинающих «ревнителей словесности», высшей 
похвалой для которых бывало такое, к примеру, благосклонное замечание мэтра: «Гладко, очень гладко!..»
Со временем идея о «наставничестве» распространяется Херасковым и на собственное «я», на осознание своего места, своей позиции в словесности. Так появляется в творчестве писателя показательный образ «странствующего искателя мудрости», наиболее полно 

Введение

воплотившийся в поздней поэме «Пилигримы, или Искатели счастия»  
(1795).
Выступает Михаил Херасков в разные годы своей общественнолитературной деятельности и как идеолог литературы.
В эпистоле «Письмо» (1760) он призывает молодые таланты равно: 
следовать за образцами и «прочищать мысль» («Когда ты прочищать 
мысль станешь понемногу, / Начнешь тем сыскивать в сердца чтецов 
дорогу», «Лишь только голос свой по правилам муз стройте. / Младым 
росси́янам уже примеры есть...») и прислушиваться прежде всего к 
голосу своего таланта, своего дарования: «Холодные стихи не услаждают мысли...», «Разжженные сердца парнасским жаром, пойте...».  
В стихотворном трактате того же года «К сатирической музе» одним 
из первых начинает полемику с классическими обличительными тенденциями в русском просветительстве: «Оставь и не лишай меня, о 
муза! лиры, / Не принуждай меня писать еще сатиры...»
В 1772 г. французскому переводу своей поэмы «Чесмесский бой» 
Михаил Херасков предпосылает специальное «Рассуждение о российском стихотворстве» — один из первых опытов ознакомления иностранных читателей с достижениями русской литературы: от былин 
и переводов Библии на славянский язык — до произведений Екатерины Второй и самого Хераскова. В «волшебной» поэме «Бахариана...» 
(1803) писатель, опять же — одним из первых!, поэтически откликнется на вновенайденное «Слово о полку Игореве», смело сравнив 
древнего Бояна с Оссианом и Гомером, и даже поставив российского 
барда выше: «А Боян еще важнее был, / Песнопевцем прославля- 
емый, / Соколам уподобляемый...»
В поздней поэтической декларации «Поэт» (1805) появится у Хераскова и характерно предромантическое представление о гении как 
неповторимом уникуме мира: «Когда звездой своей соделан ты, поэт, /  
Пиши, как будто бы других поэтов нет; / К натуре обрати душевное вниманье; / Другим последовать — есть только подражанье; /  
<...> / Из собственных даров искусство почерпай...»
Чрезвычайно велико при всём этом было внутреннее кредо  
Михаила Хераскова-писателя.

Введение

Кроткий по характеру, гуманный по взглядам, писатель любил 
повторять одну характерную для него фразу: «Человек может состариться, но сердце его состариться не может» (фраза курсивом выделена нами. — А.П., Д.Ш.).
Современники поражались его творческим способностям, с течением времени не исчезавшим, не ослабевавшим. Херасков до глубокой старости сохранил отзывчивость сердца, пытливость ума и удивительную трудоспособность. Иван Дмитриев впоследствии напишет 
о нём: «...и в самую глубокую старость, едва ли не восьмидесяти лет, 
всякое утро посвящал музам. В остальные же часы, кроме вечеров, 
любил читать...» [Погодин 2022].
Херасков очень мало времени тратил на себя, зато стаж его служебной деятельности в Московском университете составлял около 
тридцати девяти лет. За время этого долгого пути Михаил Матвеевич 
показал себя добрым и внимательным наставником студенчества и 
подрастающего поколения литераторов: таковым он стал для Василия Майкова, Ипполита Богдановича. Своего рода «духовным наставником» он стал и для Александра Пушкина: поэт был прекрасно знаком с творениями Хераскова, даже использовал в качестве эпиграфа 
к одной из глав «Капитанской дочки».
Только такой глубоко чувствующий человек, вложивший в творчество все свои лучшие качества, мог встать у истоков русского сентиментализма.
Особенно явственно моральное кредо отображено в драматургии 
писателя. Херасков сделал важнейшие для направления открытия: 
он узаконил определяющий для всего сентименталистского направления в недалёком будущем «культ Добродетели»; создал собственную систему нравственно-этических идеалов (Честь, Умеренность, 
Правда и др.). Даже в позднем его творчестве прослеживаются ярко 
выраженные мотивы этого направления, что значит, что Херасков 
сохранил верность эстетике и этике сентиментализма, грамотно переплетая их с чертами других направлений.
Современные исследователи в свете всех отмеченных нами факторов совершенно справедливо отмечают в качестве рефрена всей худо

Введение

жественно-философской картины мира М.М. Хераскова особую ценностную, аксиологическую составляющую, с ярко выраженным нравственно-дидактическим акцентом [Кукушкина 2002; Руднева 2003; 
Руднева 2008; Приказчикова 2007; Федотова 2009; Семёнова 2015; 
Никитина, Савченкова 2016; Воронин 2017; Пашкуров 2017; Кабачек 
2019; Собко 2022].
Наиболее примечательными нам представляются формулы херасковского кредо, предложенные в работах таких учёных, как: Е.В. Семёнова («духовный художественный мир»), Е.Е. Приказчикова («нравственно-религиозная концепция человека») и Р.В. Собко («масонская 
антропология» М.М. Хераскова), Е.Д. Кукушкина («поиски смысла 
жизни») и О.Л. Кабачек («незримый подвиг: миссия М.М. Хераскова 
в отечественной литературе»). Всё нами отмеченное подтверждает 
закономерность и выбранного нами направления рассмотрения поэтики М.М. Хераскова — аксиология «слёзной драматургии» писателя.
Возвращаясь к общей панораме закономерностей художественно-философского мира Хераскова, отметим ещё ряд существенных моментов.
На необычном пересечении «векторов» предромантизма и масонства построены поэмы писателя (лироэпику Хераскова, и отнюдь не 
только знаменитую «Россияду»!, плодотворно изучают многие исследователи XX—XXI вв. [Разживин 1986; Разживин 2001; Семёнова  
2019; Федотова 2009; Семёнова 2020; Яклюшина 2018-а; Яклюшина 
2018-б; Семёнова 2018; Приказчикова 2007; Любжин 2005].
Один из основоположников российской литературной критики, 
Михаил Херасков стоит у истоков и первых целостных представлений о феномене русской литературы как особом явлении (от комментированного предисловия к ранней поэме «Чесмесский бой» —  
к необычной полинаправленческой эпистоле «Письмо»; в связи с кратким обзором философско-эстетической позиции автора подробнее об 
этом мы написали выше). При всём том этот выдающийся писательпросветитель ещё и создатель системы взаимосвязанных факторов 
образования, литературного воспитания и журналистско-издательской сферы, на пересечении интересов которых и возникает во многом феномен филологического сознания России.

Введение

Как и Н.М. Карамзина, М.М. Хераскова по полному праву можно 
считать также одним из основоположников нового исторического 
сознания литературной культуры России (среди литературоведческих работ нашего времени заслуживает особого внимания, к примеру, панорамная монография А.В. Петрова [Петров 2006]).
Историческая поэтика помогла Хераскову, писателю и философу, 
в равной степени успешно синтезировать как разные идеологии (просветительство, христианскую аксиологию, масонские доктрины), так 
и целый «ансамбль» литературных направлений и жанров (от классицизма — к сентиментализму и предромантизму, от первых образцов лироэпики нового типа — до открытий в исторической прозе и 
драматургии).
Особое внимание Хераскова всегда привлекала к себе древнерусская эпоха. Так, в «поэмном» творчестве писателя интересно взаимодействуют между собою «полюса» фольклорно-философский (так 
наз. «волшебная поэма», яркой вершиной которой может справедливо считаться «Бахарияна») — и дидактико-философский (с характерным масонско-просветительским аспектом, как поэма «Владимир 
Возрожденный»).
Наблюдения современных специалистов убедительно подтверждают и весомую значимость для поэтики Хераскова жанровых традиций словесности Древней Руси — к примеру, уже доказательно 
выявлены нашими предшественниками эволюционирующие приметы 
жанров хожения, летописи и слова-проповеди в наследии писателя 
[Семёнова 2018-а; Федотова 2009; Семёнова 2020; Семёнова 2018-б].
Весьма плодотворна и гипотеза современного хераскововедения о 
том, что целый ряд произведений писателя — яркий пример создания 
настоящей «жанровой палитры» отечественной словесности первого 
века её развития в Новое время. Такова, к примеру, работа Н. Гранцевой с поэтичным названием «Неизвестный рыцарь России». Она 
посвящена разбору «Бахарианы» (в старинных изданиях — «Бахарияна»; 1803) — поэмы, являющейся своеобразным «завещанием» 
писателя и остававшейся нетронутой около двух веков. Автор провёл тончайший анализ произведения и вывел новаторские приёмы