Философия политики и права

ФИЛОСОФИЯ 

ПОЛИТИКИ  И  ПРАВА

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

Москва
РИОР

ИНФРА-М

В.И. ПЕРНАЦКИЙ

Рекомендовано в качестве учебного пособия 

для студентов высших учебных заведений, 

обучающихся по направлению «Юриспруденция» 

(квалификация (степень) — магистр)

УДК 14+34.01(075.8)
ББК 87.3:67.3я73

П26

А в т о р :
Пернацкий Виктор Иванович — доктор философских наук, профессор. 

Является автором более 100 печатных работ, в том числе пяти монографий 
по проблемам философской онтологии, теории диалектики, политической 
и правовой философии

Р е ц е н з е н т ы :
доктор философских наук, профессор В.А. Кутырев; 
доктор исторических наук, профессор А.А. Халин

П26 

Пернацкий В.И.
Философия политики и права : учебное пособие / В.И. Пернацкий. — 
Москва : РИОР : ИНФРА-М, 2024. — 224 с. — (Высшее образование). — DOI: 
https://doi.org/10.12737/11465

ISBN 978-5-369-01151-5 (РИОР)
ISBN 978-5-16-006410-9 (ИНФРА-М, print)
ISBN 978-5-16-103321-0 (ИНФРА-М, online)

Работа основывается на философском рассмотрении политики и права 

как единого политико-правового комплекса при ведущей роли политики. 
Выделяются мировой, европейский, американский и российский аспекты 
политико-правовой жизни, ее история и современность. 

Книга может быть полезна преподавателям, аспирантам и студентам 

гуманитарных (прежде всего юридических и политологических) факультетов, 
специальностей и направлений, а также преподавателям высшей школы.

УДК 14+34.01(075.8)
ББК 87.3:67.3я73

© Пернацкий В.И.

ISBN 978-5-369-01151-5 (РИОР)
ISBN 978-5-16-006410-9 (ИНФРА-М, print)
ISBN 978-5-16-103321-0 (ИНФРА-М, online)

Подписано в печать 01.06.2015.

Формат 60×90/16. Гарнитура Newton. 
Бумага офсетная. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 14,0. Уч.-изд. л. 14,25.

Тираж 500 экз.
Цена свободная.

ТК 430900–959953–260912

ООО «Издательский Центр РИОР»

127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В.

Тел.: (495) 280-38-67. Факс: (495) 280-36-29 

E-mail: info@riorp.ru    https://www.riorpub.com

ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»

127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1.
Тел.: (495) 280-15-96. Факс: (495) 280-36-29.

E-mail: books@infra-m.ru     http://www.infra-m.ru

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Философия политики и права — социально-философская дисциплина, которая коренным образом отличается от смежных курсов по 
политологии и политико-правовым учениям. Философско-методологический анализ политики и права предполагает обращение к их истокам с выделением сущностной стороны дела, которая, как показывает такой анализ, у политики и права одна и та же.
Примером и иллюстрацией этому служит одновременная принадлежность политики и права особой и весьма своеобразной системе 
общественных отношений, которая складывается лишь на определенном этапе общественного прогресса. При этом они не просто связаны 
между собой, но и не существуют друг без друга. Более того, в этой 
взаимосвязи раскрывается их функциональная взаимозависимость, 
причем политика при этом — ведущая сторона, а право играет по отношению к ней инструментальный, служебный характер. Автор, в 
частности, показывает, что широко распространенный и часто упоминаемый в российской прессе как эмпирический факт так называемый правовой нигилизм на самом деле является продолжением и порождением синдрома «политический скептицизм», который вытекает 
из анархистской идеологии и психологии российского обывателя.
Отсюда принципиальная значимость сравнительного анализа отношения к государству в западном и российском менталитете (не к 
стране, не к Родине, а именно к государству). Ведь через отношение 
к государству проявляется политический и правовой менталитет гражданского общества, который в значительной мере различен на Западе 
и в России.
Российская цивилизация является евразийской. Анализ евразийства показывает, что истоки российской цивилизации — в Европе. Но 
при этом сохраняются и дают о себе знать различия, которые порождают проблемы, трения и противоречия. Почти все они связаны с 
политико-правовыми вопросами. Так, российскому правовому нигилизму и политическому скептицизму в Европе противостоит, как он 
назван в книге, «политико-правовой фетишизм». Этот синдром есть 
беззаветная вера в то, что все регуляторы общественных отношений 
исчерпываются политическими и правовыми рычагами. Это грубое 
заблуждение породило в правовой сфере мутанта, который гласит: «все 
разрешено, что не запрещено законом». При этом из общественных 
отношений вычеркивается мораль, регулирующая, по большому счету, большую часть этих отношений.
Характерно, что даже Гегель, обожествивший право и государство, 
ставил моральные законы все же несравненно выше юридических. Эти 

и другие вопросы политико-правового характера поднимаются, обсуждаются и, там где удается, решаются в книге. Среди других вопросов упомянем неполитический характер организации жизни людей, 
еще существующий в России, да и в других странах, наряду с господствующей, политико-государственной организацией. Неполитические 
формы организации не просто существуют, но и выходят порой на 
первый план, делая провозглашаемые при этом государственноправовые нормы формальными, бутафорскими, а потому мало или 
вообще ничего не значащими в жизни такого общества. В этих случаях торжествуют традиции, обычаи и другие догосударственные нормативы и установления неофициального характера. Нередко так происходит не только в странах и регионах Востока, на Кавказе или в 
какой-нибудь Африке, но и в так называемых цивилизованных странах 
и государствах. В этих случаях закон попирается политической целесообразностью, а провозглашаемые демократические нормы применяются избирательно, в согласии с политическими интересами власти. 
Такие ситуации называют двойными стандартами, а они как нельзя 
лучше проясняют и иллюстрируют вспомогательный, инструментальный характер права по отношению к политике.
Многие вопросы, поставленные, обсуждаемые и решаемые в курсе философии политики и права, носят чрезвычайно сложный, противоречивый и нередко запутанный характер. Это порождает трудности в ходе изложения и изучения материала — обстоятельство, отпугивающее читателя и затрудняющее чтение. Учитывая это, автор 
стремился максимально упростить язык, добиваясь большей ясности 
и простоты изложения. Но предмет, как и во всякой серьезной науке, 
продолжает оставаться сложным. Поэтому напоминаю упорному и 
усидчивому читателю, что познание, в данном случае научно-философское, несмотря на трудности, а может, и благодаря им, — одна из 
высших земных радостей для тех, кто к нему приобщился.
Стремясь облегчить эти трудности, автор решил вместо контрольных вопросов и традиционных тестовых упражнений в конце каждой 
главы (темы) дать в концентрированном виде основные положения и 
выводы, обсуждаемые в этом разделе. Книга позволяет студентам приобрести и закрепить компетенции, предусмотренные стандартами 
третьего поколения, необходимые в их будущей профессиональной 
деятельности.
В заключение отмечу, что судить о действительности иначе, чем 
по фактам, нельзя, но практически всегда необходима их логическая 
обработка и расшифровка, в которой сами факты, а также явления и 
события в прошлом и настоящем делаются свидетелями, по показаниям которых можно судить не только о том, что было и есть, но и о 

том, что могло и даже должно было произойти, но не обязательно произошло и произойдет в будущем, поскольку тоже в конце концов выразится и воплотится в фактах, более или менее отдаленных от сущности происходящего и подчиняющихся неведомому нам социальному «принципу неопределенности».
Отсюда следует, что мир фактов и событий (если это мир социальный) — не «лучший из миров» и может даже стать тем, что иногда 
называют реально существующей неправдой, т.е. обманом, иллюзией 
или тем, что не должно быть (ибо противоречит логике и разуму), но 
все же существует как факт, который, как известно, упрям.
В природе, пожалуй, такого не случается. Но общественноисторическая реальность нередко предстает, особенно в политикоправовой сфере, как «несправедливая», «неправедная», т.е. несоответствующая тому, чему следовало быть.
Гегелевское различение «реального», с одной стороны, «разумного» и «действительного» — с другой, говорит о том, что философ различал внешние и внутренние стороны бытия, но, как идеалист, одухотворял то, что называл разумным и действительным, т.е. внутреннюю, сущностную сторону бытия. Отсюда следовало, что реальный, 
т.е. ощущаемый, мир ложен и несостоятелен, тогда как «настоящим», 
т.е. «истинным», является мир сущностей.
На самом же деле онтологически они одинаково реальны и существуют. Но необходимо их качественное и гносеологическое различение, без чего невозможно понять диалектику познания, состоящую в 
переходе от фактов и явлений к сущности и от сущностей менее глубоких к сущностям более глубокого порядка.
Что касается «ложного», или неадекватного, содержания социальной и в особенности политической сфер бытия, то оно объясняется 
не только присутствием в них субъективного фактора, но и крайней 
сложностью, противоречивостью и динамичностью объективных оснований этих сфер.
При отдаленном сравнении политическая погода может быть уподоблена природно-климатическим процессам, где неустойчивое равновесие атмосферных явлений, разрешаясь, способно в любой момент 
привести под воздействием ничтожно малых флуктуаций, как в синергетике, к прямо противоположным, альтернативным, результатам 
по сравнению с ожидаемыми.
Поэтому законы истории не носят, выражаясь философским языком, монистического характера. Напротив, они достаточно плюралистичны и демократичны, чтобы не быть однозначно заданной 
 программой, определяющей события, предписывающей поступки и 
мысли каждому участнику движения. Более того, они достаточно аль

тернативны, чтобы допустить прямо противоположные решения одной 
и той же, большой или малой проблемы, если так можно выразиться, 
«на конкурсной основе».
Другое дело, что всякий всплеск, взрыв, катаклизм влияет на смежные с ним, параллельные, не только ближайшие, но и отдаленные события и процессы, определяет в большей или меньшей степени их 
последующее течение. И всякие колебания политической погоды отражаются адекватными им изменениями в параметрах ближайшей или 
отдаленной политической грозы, повышением или понижением «атмосферного давления», «температуры», «влажности», «силы ветра» 
и т.д.
Словом, в обществе все так же, как и в природе, только гораздо 
сложнее, в соответствии с более сложной социально-исторической 
детерминацией политических явлений и гроз в сравнении с явлениями и грозами атмосферно-климатическими, природными. Отсюда — 
более широкий разброс возможных вариантов и путей выхода из одной 
и той же исторической ситуации, большее число возможных решений 
одной и той же, казалось бы, алгебраически четко поставленной задачи.

ТЕМА I. ПОЛИТИКА И ПРАВО  
В «ВЕРТИКАЛЬНОЙ» СТРУКТУРЕ 
ОБЩЕСТВА

Пожалуй, можно говорить об одновременном возникновении политико-правовых форм общественной жизни и организации. Столь 
же вероятно, что причины их появления одни и те же. 
Менее обоснованным было бы предположение, что они всегда 
были и всегда будут присутствовать в истории общества. По современным представлениям, на ранних ступенях человеческой истории политики и права быть не могло. Это — первобытное общество. Оно 
целиком находилось на догосударственном уровне развития и организации.
Надо заметить, что остатки догосударственных отношений есть и 
в современном обществе. По ним мы можем, хотя и приблизительно, 
но достаточно уверенно судить о дополитических и доправовых формах и нормах общественных отношений. Пока о них достоверно можно сказать только то, что они существуют рядом с государством и носят независимый от него внегосударственный характер.
И хотя, как показала и показывает историческая практика, догосударственные стереотипы жизни общества довольно устойчивы и 
гибко сочетаются с государственным бытием, это сочетание все же 
является негармоничным и несет скорее конфликтный, чем естественно-исторический характер. Не исключено, что многие конфликты и 
коллизии в правовой (да и политической тоже) области имеют так или 
иначе этот источник. Речь идет о противостоянии и столкновении государственной и негосударственной (политической и неполитической, 
правовой и неправовой) идеологии и психологии в обществе. И о том, 
что эти антиподы есть сегодня и останутся, по всей вероятности, навсегда, свидетельствует наличие внегосударственной сферы жизни 
общества, никогда не поглощаемой и не устраняемой государством.
Сегодня эта сфера называется гражданской, а ее носителем и проводником является гражданское общество. Другое дело, каким образом 
строятся отношения гражданского общества (или просто общества) с 
государством. Отношения эти могут быть весьма различными, в зависимости от уровня развития самого этого общества и государства. 
О том, что их развитие может быть и бывает различным, несмотря на 
тесную внутреннюю взаимосвязь, речь впереди.

Здесь же пока отметим, что при всей мудрости древних им не дано 
было четко различать государственную и гражданскую сферы жизни 
общества, по крайней мере настолько, чтобы обратить внимание на 
соотношение между ними и сделать его предметом своего внимания. 
А именно это соотношение является ключевым для научного подхода 
к изучению политико-правовой сферы.
Сегодня относительная самостоятельность государства и общества 
(правового государства и гражданского общества, как принято говорить 
теперь) во взаимоотношениях друг с другом почти очевидна. Относительность эта и в том, что каждая из сторон может быть в том или ином 
отношении ведущей или, наоборот, подчиненной, ведомой, несмотря 
на общий, принципиальный для всей этой взаимосвязи порядок вещей, 
при котором государство должно служить обществу и быть подчинено 
ему.
Одна из сторон этой взаимосвязи — как раз в природе политикоправовых отношений. Истоки этих отношений коренятся «внизу», т.е. 
на уровне гражданского общества. Но сами эти отношения приходят 
к нам «сверху», со стороны государства и носят надстроечный характер.
Думается, что для адекватного выражения тех структурных сдвигов 
в обществе, которые естественным образом приводят к появлению 
новых для него политико-правовых отношений и соответствующих 
им функций, лучше всего воспользоваться терминологическими обозначениями, принятыми в марксистской социальной философии — 
историческом материализме. Это прежде всего понятия «базиса» и 
«надстройки».
Понятия эти неоднозначны и в самом марксизме, особенно это 
касается «базиса». Это может быть «производственно-технический» 
базис, или то, что именуется производительными силами общества. 
Но чаще базисом называют совокупность всех материальных «производственных отношений», тогда речь идет о «социально-экономическом» базисе, за которым закрепилось более всего краткое и лаконичное наименование «базис».
Для нас важнее знать, что термины «базис» и «надстройка» обозначают вертикальную структуру, в которой есть своя иерархия, есть 
этажи и слои общественной жизни, «выше» и «ниже» лежащие. А это 
обстоятельство имеет принципиальное значение для способа организации самой этой жизни.
С самого начала должно быть ясно, что, поскольку речь идет о 
людях, обладающих свободой воли и способностью трудиться, мыслить 
и вступать друг с другом в особые (отнюдь не только, но прежде всего 
трудовые) отношения, «вертикальная» составляющая совершенно 

иначе выстраивает всю их общественную жизнь в сравнении с тем 
жизнеустройством, где ее не могло быть или она не имела большого 
значения.
Речь конечно же идет о социальном неравенстве, появление которого связано, как известно, с частной собственностью. В марксизме 
чаще речь идет о классах, и это верно, хотя социальное неравенство 
не сводится к неравенству классовому. Да и сами классы возникают, 
существуют и ведут себя по-разному, а стало быть, и играют разную 
роль в разные периоды истории и в разных цивилизациях. В российской истории эта роль заметно меньше, чем в западноевропейской. 
В истории США эта роль тоже отличается своеобразием. На американскую почву классовые отношения были перенесены не полностью 
такими, какими они были в Европе, а частично уже преодоленными 
и освобожденными от пут феодализма. Но здесь тоже важно различать 
«северный» и «южный» варианты американизма.
Современный этап мировой истории уже не назовешь этапом 
«классовых битв». Скорее, наше время — эпоха столкновения цивилизаций, вернее сказать: столкновения духовно-идеологических концепций или моделей современного и будущего цивилизационного 
развития (возможно, не без классовой подоплеки).
Но в основе этой борьбы опять же лежит социальное материальное 
неравенство, причем неравенство всеобщее, глобальное и, согласно 
современным представлениям, фатальное и безысходное. А раз так, 
анализ политико-правовых аспектов общественного развития столь 
иерархично выстроенного мира особенно актуален, полезен и необходим.
С переходом от «горизонтальных» структур общественного жизнеустройства к «вертикальным» общественная жизнь настолько усложняется структурно и функционально, в ней появляется столько 
новых, не существовавших до этого институтов, что этот шаг в истории 
общества можно уподобить переходу к прямохождению в жизни человека. В этот период разделяются и выстраиваются в четкую иерархическую последовательность связи и отношения, существовавшие до 
этого как единое и нерасчлененное целое в рамках одного-единственного горизонтального уровня первобытной жизни. Сегодня это вполне различимые материально-производственные, социально-экономические и духовно-идеологические процессы, происходящие на различных этажах общественной жизни «вертикальной» организации.
В результате перестройки горизонтальных структур в вертикальные 
произошло расслоение того, что не существовало иначе, чем слитно, 
синкретически в лоне первобытного общества. Такой дифференциа

цией и само первобытное общество преодолевает горизонтальные 
границы своего первобытного бытия, делая решающий шаг в направлении цивилизации.
К нашему времени начавшиеся в те давние времена дифференциация и перестройка общества из «горизонтальной» в «вертикальную» 
организацию вылились в иерархическое структурно-функциональное 
образование, которое складывается из некоторых основополагающих 
слоев, или уровней: прежде всего производственно-технического, лежащего в основании всякого общественного целого; социально-экономического, сложившегося на его основе и производного от него; 
государственно-надстроечного (по содержанию и функциональным 
«обязанностям» — управленческого, властного) и духовно-идеологического. Относящиеся к последнему, властному, уровню политикоправовые институты не просто завершают выстроенную таким образом 
целостность. Они, скорее, становятся системообразующим фактором 
всей этой целостности, фактором, без которого вновь возникшая 
 организация общества не может существовать и не существует как таковая.
Власть и обеспечивающие ее, как теперь сказали бы, «силовые 
структуры», а по сути, политико-правовые институты, — вот, что удерживает и укрепляет многоэтажное здание, предохраняя его от развала. 
Власть пронизывает всю эту не очень устойчивую статически и динамически систему организации общества «сверху донизу», иногда поглощая и подчиняя ее полностью, иногда конкурируя с гражданским 
обществом и оппонируя ему. Но очень редко в соответствии со своим 
действительным предназначением полностью подчиняется и служит 
ему.
Противоречие между властью и обществом неустранимо по природе своей, но разрешимо при обычных, не экстремальных обстоятельствах жизни, и все или почти все, из чего складывается жизнь современного общества, так или иначе связано с разрешением этого 
противоречия в материальной и духовной сферах. Политические и 
правовые формы организации общественной жизни призваны обеспечить разрешение этих противоречий, лучше или хуже выполняя 
эти требования в прямой зависимости от многих обстоятельств исторического порядка в каждом отдельном и конкретном случае.
Особого, более внимательного рассмотрения требует то основание 
политико-правовой организации общественной жизни, которое мы 
назвали «вертикальной», или «иерархичной», структурой общества. 
«Никогда я так не ощущал, — писал И. Дедков, — многоэтажности, 
многосложности жизни...» «Да, “элита” и подвластный ей “народ” 
плавают в разных водах, ходят по разным сторонам улицы и видят по