История международных отношений в довестфальскую эпоху

А. В. Фененко

ИСТОРИЯ 
МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ 
В ДОВЕСТФАЛЬСКУЮ ЭПОХУ

Учебное пособие
для студентов вузов

2-е издание, исправленное и дополненное 

Москва
2024

УДК 327
ББК 66.4
 
Ф42

Р е цен з е н т ы
доктор философских наук, профессор Т. А. Алексеева
доктор политических наук, профессор М. М. Лебедева
доктор исторических наук, профессор В. Н. Колотов

Н ауч н ый ред а к т о р
кандидат исторических наук В. А. Веселов

Фененко А. В.

Ф42  
История международных отношений в довестфальскую эпоху: Учеб. пособие 
для вузов. 2-е изд., испр. и доп. / А. В. Фененко. — М.: Издательство «Аспект Пресс», 
2024. — 776 с.

 
ISBN 978-5-7567-1293-3

 
Учебное пособие задумано как первая часть курса «История международных 
отношений» и посвящено истории межгосударственных отношений от зарождения 
первых государств на Древнем Востоке до становления системы национальных государств в Европе после окончания Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.), т.е. в так 
называемую довестфальскую эпоху. Этот период для международников остается, как 
ни парадоксально, terra incognitа. Современная политическая наука полностью сфокусирована на истории Вестфальской системы с характерным для нее взаимодействием 
национальных государств и мировыми порядками как совокупностью правил и норм, 
определяющих характер этого взаимодействия. Данное пособие призвано закрыть эту 
лакуну, показав процесс развития межгосударственных отношений до становления 
национальных государств.
 
Для студентов, обучающихся по образовательным программам «Международные 
отношения» (031900), «Политология» (030200), «Конфликтология» (034000).

УДК 327
ББК 66.4

ISBN 978-5-7567-1293-3 
© Фененко А. В., 2024
© ООО Издательство «Аспект Пресс», 2024

Все учебники издательства «Аспект Пресс»
на сайте и в интернет-магазине https://aspectpress.ru

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие рецензента   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .5
Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .10
Введение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .20

Раздел I

ГЕГЕМОНИСТСКИЕ СИСТЕМЫ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА

Глава 1. Взаимодействие  цивилизаций-ойкумен раннего «бронзового века»  . .30
Глава 2. Преодоление изоляции цивилизаций-ойкумен в «средней бронзе» . . .48
Глава 3. Амарнская система в период «поздней бронзы» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .64
Глава 4. Ассирийская гегемония в раннем «железном веке»  . . . . . . . . . . . . . . . . .81
Глава 5. Установление персидской гегемонии на Ближнем Востоке   . . . . . . . . .96
Глава 6. Формирование Восточноазиатской ойкумены . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .111

Раздел II

АНТИЧНЫЕ СИСТЕМЫ СИЛОВОГО РАВНОВЕСИЯ И ГЕГЕМОНИИ

Глава 7. Силовое равновесие в античной Греции  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .122
Глава 8. Соперничество талассократий в Средиземноморской ойкумене   . . . .138
Глава 9. Переход к системе «полисных империй»  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .153
Глава 10. Эллинистическая система силового равновесия   . . . . . . . . . . . . . . . . . .170
Глава 11. Установление римской гегемонии в Средиземноморской ойкумене  . .188
Глава 12. Становление трансъевразийского взаимодействия  . . . . . . . . . . . . . . . .213
Глава 13. Распад римской гегемонии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .231

Раздел III

«ВОЛНЫ ЭКСПАНСИИ» И МИРОВЫЕ ИМПЕРИИ 
РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Глава 14. Становление этнополитического взаимодействия 
в Центральной Азии   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .256
Глава 15. Византийско-персидская биполярность  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .271
Глава 16. Арабская экспансия в раннем Средневековье   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .293
Глава 17. Китайская гегемония в Центральной и Восточной Азии  . . . . . . . . . . .309
Глава 18. Формирование контактной зоны в Восточной Европе  . . . . . . . . . . . . .327
Глава 19. Эволюция франкской гегемонии в Западной Европе  . . . . . . . . . . . . . .344
Глава 20. Мусульманско-христианское соперничество на Средиземном море  . .361
Глава 21. Экспансия викингов в раннее Средневековье   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .377
Глава 22. Религиозно-политический раскол Европы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .396

Раздел IV

ИМПЕРСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО В РАЗВИТОМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Глава 23. Китайско-мусульманская биполярность в Центральной Азии  . . . . . .416
Глава 24. Становление Волжско-Каспийской системы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .433
Глава 25. Соперничество талассократий «Южных морей»   . . . . . . . . . . . . . . . . . .451
Глава 26. Формирование контактной зоны в Восточном Средиземноморье  . . .467
Глава 27. Эволюция биполярной системы в Западной Европе . . . . . . . . . . . . . . .488
Глава 28. Становление монгольской гегемонии в Евразии . . . . . . . . . . . . . . . . . .508
Глава 29. Борьба за наследство Монгольской империи  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .530

Раздел V

ПЕРЕХОД К СИСТЕМЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ

Глава 30. Становление Балто-Черноморской системы   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .554
Глава 31. Эволюция «Анжу-Сицилийской империи»   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .579
Глава 32. Формирование устойчивых государственных центров 
в Западной Европе  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .599
Глава 33. Торгово-политическое соперничество на Средиземном море   . . . . . .624
Глава 34. Османская экспансия в раннее Новое время   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .643
Глава 35. Великие географические открытия и становление глобальной 
торговой системы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .666
Глава 36. Борьба за европейскую гегемонию в XVI веке   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .687
Глава 37. Межгосударственные отношения в период Тридцатилетней войны   . .718

Заключение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .742
Хронологическая таблица
(ключевые даты истории межгосударственных отношений) . . . . . . . . . . . . . . . . .746

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕЦЕНЗЕНТА

А. В. Фененко взял на себя смелость написать оригинальный и необходимый 
учебник по истории международных отношений довестфальской эпохи. Оригинальный потому, что в нашей стране практически нет целостного учебного пособия по периоду, предшествующему формированию национальных государств. 
Большинство международников фокусируют внимание на истории международных отношений после Второй мировой войны (от Ялты), реже — XX в. (от Версаля) и только единицы — с середины XVII в. (от Вестфаля). Необходимый потому, что для студентов и многих специалистов-международников довестфальский 
период остается, как справедливо пишет сам автор, своеобразной terra incognita. 
Им легче поговорить о современных теориях глобализации или интеграции, чем 
задуматься над тем, что подобные явления могли, пусть и под другим названием, 
существовать и две тысячи лет назад. 
Такое отношение к довестфальскому периоду не случайно. Для него есть 
как минимум две причины. Первая: традиционное расхождение историков и политологов, из-за которого весь период «до Вестфаля» политологи считают прерогативой историков. Вторая: для понимания мира «до Вестфаля» необходимо 
отойти от привычного нам мышления в категориях национальных государств. Понятия «Россия», «Британия», «Франция», «Китай», «Индия» интуитивно кажутся 
нам чем-то незыблемым и существовавшим испокон веков. Мысль о том, что всего 
сто–двести лет назад мир выглядел совершенно иначе, чем в наши дни, к сожалению, воспринимается многими нашими коллегами как невероятное. Отсюда вытекает другая проблема: нежелание подумать над тем, что привычная нам политическая карта мира не будет вечной, а также уйдет в прошлое, как ушли и многие 
миры до нас. 
Учебник А. В. Фененко показывает логику развития качественно иных систем Античности, Средних веков и раннего Нового времени, чем мы привыкли. 
Они строились на имперских основах, что обусловливало их космополитический 
и изменчивый, подвижный характер. Государство не было совокупностью институтов, привязанных к стабильному территориальному пространству, а скорее, 
комплексом политических субъектов с постоянно меняющейся территорией. Отношения между ними строились как иерархия субъектов, в которой каждый занимал определенное место. Для субъекта было важно не соотнесение себя с конкретным суверенным государством («я русский», «я француз», «я китаец» и т.д.), 
а включенность в определенное имперское пространство («Анжуйская империя», 
Священная Римская империя, Монгольская империя, Китайская империя и т.д.). 
Эти империи по структуре были различными: одни имели жесткую иерархию 
субъектов, другие строились по горизонтально-династическому принципу, когда 
члены одной фамилии занимали престолы в нескольких государственных образованиях, третьи имели жесткое территориальное ядро и серию самостоятельных 
зависимых субъектов. Но каждая из них при этом представляла свое имперское 
пространство — политические поля, на которых происходило взаимодействие 
субъектов как участников единой системы. 

Структура нового учебника хороша для организации учебного курса — 
37 тем как 37 лекций в год, по 19 на семестр. В каждой главе показана логика развития определенной политической системы: ее зарождение, эволюция, распад 
и последствия. Такой подход позволяет А. В. Фененко преодолеть традиционное 
для российской политологии разделение мира на «Запад» и «Восток». Дело даже 
не в том, что «Востоков», как и «Западов», было много. (Что в самом деле общего 
у Арабского халифата с Монголией или Японией?) Автор доказывает, что начиная как минимум с I в. до н.э. существовала единая трансъевразийская система, 
объединенная Великим шелковым путем. Последний, как показано в учебнике, 
имел три трассы: северную (через Нижнюю Волгу, Причерноморье и современную Венгрию); центральную (через Центральную Азию, Персию и Малую Азию), 
южную, или морскую (от побережья Китая и Японии через Тихий и Индийский 
океаны на Эфиопию и Египет). Полторы тысячи лет международные отношения 
строились вокруг соперничества за контроль над этими тремя трассами. События 
во Франкском королевстве невозможно понять без истории возвышения Арабского халифата, как невозможно понять историю Древней Руси без знания экспансии 
китайской империи Тан в Центральную Азию. Монгольская империя, ведущая 
в союзе с французским королем «Желтый крестовый поход» на Египет или взаимодействующая в Крыму с генуэзскими колониями, — это история Запада или Востока? Правильным ответом будет «и Запада, и Востока», потому что существовала 
общая трансъевразийская система.
Здесь автор поднимает анализ международных отношений на иной, нежели 
привычный, уровень. До настоящего времени мы, как правило, изучали историю 
международных отношений как историю взаимодействия национальных государств 
в рамках определенных порядков. (Напомню, что наука о международных отношениях изучает не сами субъекты — это прерогатива истории и социологии, а их взаимодействие, комплекс связей между субъектами.) В учебнике А. В. Фененко показано, как субъекты взаимодействовали друг с другом в рамках единых политических 
систем и как эти имперские системы меняли свои территориальные пространства. 
Эти системы некорректно отождествлять с современными национальными государствами: последние возникли как результат распада имперских образований. Осмыслить политику современных национальных государств невозможно, не поняв ее истоки, т.е. на основе каких имперских образований они возникли. 
Именно это положение автора о специфике предмета науки о международных отношениях вызвала критические замечания рецензентов1. Между тем, удивляться отделению предмета науки о международных отношениях от внутренней 
и внешней политики отдельных государств не стоит: для точных и естественных 
наук такая дифференциация вполне естественна. Математика как наука давно 
разделилась на арифметику, алгебру, геометрию, тригонометрию и математический анализ, которые из разделов математики стали самостоятельными науками. 
Геометрия, например, использует достижения тригонометрии и матанализа, математический анализ вырос из алгебры, но учебник по геометрии нельзя выдать 
за учебник по тригонометрии, равно как нельзя отождествить алгебру и математический анализ на том основании, что и там, и там есть функции и производные. 
Молекулярная биология, генетика и анатомия во второй половине ХХ в. очень 

1 Клепацкий Л.Н. Из настоящего в прошлое // Международная жизнь. 2023. № 10. С. 95–98.

близко подошли к органической химии, но нельзя отождествить предмет молекулярной биологии и органической химии на том основании, что строение живых 
организмов делится на формулы реакций органических соединений. Химический 
элемент — это совокупность атомов с одинаковым зарядом атомных ядер, но химия и физика – разные науки. Аналогично и сумма экономических, внутриполитических, социальных и культурных факторов, формирующих внешнюю политику 
отдельного государства, не тождественна международным отношениям как системе взаимодействия между государствами. 
Конечно, взаимоотношения между государствами не возникают из ниоткуда: 
они обусловлены в том числе их внутриполитическими причинами и раскладом 
политических сил в стране. И все же их изучение — предметная область политологии и социологии, а не науки о международных отношениях подобно тому, 
как реакции органических элементов — предмет изучения органической химии, 
а не биологии, хотя последняя и широко использует ее достижения. У молекулярной биологии появились и собственная методология, и собственные ключевые 
положения, отделяющие ее от органической химии. Нечто подобное происходит 
и с наукой о международных отношениях: в противном случае мы вновь будем изучать общественно-экономические формации, культурно-исторические парадигмы, феодальную раздробленность, формы собственности, политические партии, 
иначе говоря, все, что угодно, кроме самих международных отношений. Международные отношения связаны с ними, но не сводимы к ним, подобно тому, как студент не может на экзамене по молекулярной биологии просто пересказать курс 
органической химии.
Автор не приводит каких-то новых неожиданных и малоизвестных фактов 
или документов: он подходит к истории как политолог, беря за основу теорию систем американского ученого Мортона Каплана, дополняя ее более современными 
исследованиями. Это позволяет выстроить взаимодействие политических субъектов, что придает международным отношениям период «до Вестфаля». Проблемой 
нашего, отечественного, исторического подхода традиционно была его дискретность. Наша «История Средних веков» — это, например, история Англии и Франции, которые мы часто (и ошибочно) рассматриваем до XVI в. как изолированные 
друг от друга государства. Германия, Италия, Пиренейский полуостров, Византия, 
Скандинавские страны то всплывают как бы из ниоткуда, то опять уходят в провалы величиной в одно-два столетия. Восток и вовсе предстает как странный 
всплеск отдельных цивилизаций: Византия, Арабский халифат, китайская империя Тан потом «вдруг» возникают неизвестно откуда и пропадают неизвестно 
куда... А. В. Фененко видит свою задачу в том, чтобы ликвидировать эти пробелы, 
показать взаимосвязи между субъектами и эволюцию систем, возникающих на основе комплексов взаимосвязей. 
На этом фоне мы можем лучше понять смысл того поворота, который произошел в Европе с подписанием в 1648 г. комплекса документов, получивших обобщенное название «Вестфальский мир». Дело не в том, что в этих документах говорилось, что «отныне все стали суверенными» — этого как раз в них нет. Там есть иное: 
Вестфальский мир покончил с попытками построения общеевропейских империй. 
Европа окончательно разошлась на отдельные территориальные государства, собрать которые в единую империю не удалось пока никому. Отныне европейцы стали 
устойчиво ассоциировать себя с каким-то народом (испанцы, немцы, англичане, 

русские), а не с идентичностью империи (католики, подданные Габсбургов и т.д.). 
На Восток такая идентичность будет принесена в эпоху колониализма, где европейцы столкнутся с отдельными осколками Монгольской империи. 
Подход А. В. Фененко позволяет решить важную психологическую проблему — так называемый тысячелетний провал в истории. Образ Средневековья, который мы усвоили из школьных учебников (неприступных каменных замков, рыцарей в латах, рыцарских романов, куртуазной культуры, религиозного фанатизма 
и костров инквизиции), — это в действительности образ XIII–XIV вв., т.е. практически раннего Нового времени. Образ «коренного» Средневековья VIII–XI вв. 
для нас остается туманным и непонятным. В голове рождаются какие-то обрывочные ассоциации: франки, арабы, Хазарский и Уйгурский каганаты, «вещий Олег», 
обещавший «отмстить неразумным хазарам» (не понятно, правда, за что), кто-то 
вспомнит Византию и первые каменные крепости германских Оттонов. Со школьных лет нам не понятно, неужели это «безвременье» было растянуто с V по XII в., 
т.е. на целых семь столетий: ведь это расстояние как от наших дней до времен Ивана Калиты и золотоордынских ханов! 
Автор показывает нам, что эти 700 лет были насыщены бурными событиями: в учебнике данному отрезку времени отведено 11 глав из 37. Перед нами 
предстает мир раннего Средневековья, построенный в иной географической 
проекции, чем мир Нового времени. Его центром была Центральная Азия, где 
шло биполярное соперничество Арабского халифата и китайской империи Тан. 
С юга к нему примыкала Юго-Восточная Азия, где шла борьба талассократий 
за контроль над южным участком Великого шелкового пути. С севера к нему 
примыкал Хазарский каганат, а затем Волжская Булгария, контролировавшие 
северную трассу Великого шелкового пути. «Франкская» Западная Европа, находившаяся с конца VIII в. в состоянии арабской торговой блокады, перешла 
к системе натурального хозяйства. Феодальная раздробленность была не «роскошью», а слабостью Западной Европы, Крестовые походы — попыткой прорыва 
из трехсотлетней изоляции. «Евроцентричным» мир начал становиться, причем 
отнюдь не одномоментно, только со времен Великих географических открытий, 
а по-настоящему лишь в XVIII в., что несопоставимо по времени с периодом существования трансъевразийской системы.
Поднятые автором темы позволяют иначе посмотреть на многие проблемы современности. Мы любим рассуждать о «глобализации» как уникальном 
и неповторимом явлении нашего времени. Но первой или «нулевой» глобализацией был, по сути, эллинистический мир III–II вв. до н.э., когда Восточное 
Средиземноморье, Ближний и даже Средний Восток становились единым пространством с общими торговыми связями, однотипными политическими системами, господством эллинского языка и культуры. Рим перехватил активы 
этой глобализации, объединил все Средиземноморье в единую греко-римскую 
систему, а затем вступил в более широкую трансъевразийскую систему на основе Великого шелкового пути. В эпоху Средневековья глобализацией стал 
сначала Арабский, а затем Монгольский мир, не только создавший огромные 
имперские пространства, но и подключивший к ним других субъектов. Но если 
глобализации прошлого были преходящи, почему мы так уверены в необратимости нашей либеральной глобализации, которая по уровню свобод пока не достигла XIX в.? 

В 1989 г. американский политолог Френсис Фукуяма написал свою знаменитую статью «Конец истории?». Споры о ней не утихают до сих пор и ведутся 
преимущественно в категориях либерализма и традиционализма: первые хвалят 
«постисторический мир», в который не желают вписываться автократии; вторые 
призывают сопротивляться ему как американскому проекту. Учебник А. В. Фененко открывает нам иной ракурс этой проблемы: в самом начале своей работы 
автор говорит о том, что в современном мире уже не существует большинства древних и средневековых народов. Бессмысленно искать в наши дни прямых потомков 
хазар, римлян, готов или ахейцев: они давно утратили свой антропологический 
тип, свои языки, культуры, идентичность и растворились в других народах. «Конец истории» давно наступил для сотен народов и этносов: история течет без них, 
а римлян и готов мы можем увидеть только в музеях или книгах. В этом случае 
«конец истории» — не абстракция, а вполне реальная картина окончания исторического времени определенного народа. 
Еще один момент, о котором заставляет задуматься учебник А. В. Фененко, — 
это явление, называемое аберрацией времени. Политологи привыкли мыслить 
годами и десятилетиями — мышление столетиями и тем более тысячелетиями находится за пределами нашего понимания. Мы равнодушно пишем — II в. до н.э. 
и II в. н.э., не думая о том, что разница между ними составляет 200–300 лет — 
как от нашего времени до Отечественной войны 1812 г. или до времени Петра I. 
Нам кажется, что вслед за падением Западной Римской империи возник «Арабский мир», но это «вслед» тоже составляет без малого двести–триста лет. Мы легко связываем экспансию китайской империи Тан и расширение Монгольской 
империи, хотя к моменту появления империи Чингисхана прошло как минимум 
400 лет, — как от наших дней до Смутного времени, а то и времен Ивана Грозного. Что говорить о таких расстояниях в тысячу лет: мы как-то не задумываемся, 
что от Фукидида до падения Западной Римской империи прошло примерно столько же, как от Древней Руси до наших дней. 
Мы долго утешали себя, выводя некий закон «ускорения всемирно-исторического прогресса»: то, на что раньше требовались тысячелетия, теперь нужны 
десятилетия. Но что если это не более чем иллюзия, и история развивается более или менее равномерно? В этом случае нам надо признать, что наш мир со 
всеми его сложностями и противоречиями —  всего лишь миг, часть каких-то 
более глобальных процессов, зачастую не видимых нами. Научить студента 
мыслить длительными эпохами и не считать наш мир вершиной развития, наверное, это главная задача, которую ставит перед собой новый учебный курс. 
И еще: научиться самостоятельно думать, а не просто заучивать исторические 
даты и банальные оценки. Именно в этом заключается «вызов» и возможный 
ответ на непростые вопросы человеческой истории, которые предлагает нам 
А. В. Фененко.

Доктор философских наук, профессор,
заведующая кафедрой политической теории МГИМО МИД России,
заслуженный деятель науки РФ
Татьяна Александровна Алексеева

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемое учебное пособие призвано решить две взаимозависимые задачи. 
Первая: сформировать структуру курса о системе межгосударственных отношений в период до появления национальных государств. Вторая: дать представление 
о логике развития межгосударственных отношений до появления Вестфальской 
системы. Пособие предназначено для подготовки не классических историков, 
а политологов-международников и рассматривает исторический процесс сквозь 
международно-политическую призму. Экономика, внутренняя политика, военное 
дело, культура интересуют международника лишь в той мере, в какой они связаны 
с межгосударственным взаимодействием.
Такой взгляд на международные отношения отражает системный подход, предложенный в середине XX в. британским международником Эдвардом Карром, американскими международниками Дэвидом Сингером, Мортоном Капланом и получивший дальнейшее развитие в работах российских ученых-международников 
А. Д. Богатурова, Н. А. Косолапова и М. А. Хрусталева. Системный подход предполагает не только хронологически выверенное и достоверное изложение фактов дипломатической истории, но и показ логики, движущих сил и причинно-следственных 
связей важнейших событий мировой политики. Иначе говоря, системный подход — 
это представление о международных отношениях не как о наборе всех фактов «от 
Австралии до Лабрадора», а как о логике развития международно-политических систем. Такой ракурс исследования позволяет посмотреть на историю международных 
отношений не столько как на сумму внешних политик акторов, сколько как на эволюцию совокупности политических систем, которые возникали, менялись и распадались в ходе межгосударственного взаимодействия от древности до середины XVII 
в. Задача автора — показать не становление отдельных государств и отношений между ними, а возникновение и эволюцию основных узлов противоречий межгосударственного взаимодействия в определенные исторические эпохи. Предметом курса 
по истории международных отношений выступает не внешняя политика отдельных 
государств (она относится к их национальной истории), а комплексы связей между 
ними. Международник, в отличие от историка или политолога, не концентрирует 
основное внимание на факторах, формирующих внешнюю политику отдельных государств: в фокусе его внимания находится движение по ключевым узлам международного взаимодействия в рамках определенной системы. При таком подходе политика конкретного государства будет определяться двумя условиями: характером 
существующей системы и совокупностью его ресурсов.

Важно

Специалист в области международных отношений придерживается функционального подхода. Его, в отличие от классического историка, интересует не факт сам по себе, а его 
место и значимость в рамках определенной системы. Наука о международных отношениях — это наука о взаимодействии субъектов, а не о самих субъектах, изучение которых 
является проблематикой других общественных наук — истории, социологии и политологии. В центре внимания международника находится комплекс связей между субъектами, 
которые как бы отделяются (абстрагируются) от их внутриполитических систем.