Национальное государство. Прошлое. Настоящее. Будущее

Ю. Д. Гранин 

НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО 

Прошлое. Настоящее. Будущее 

Монография 

Москва 
2022 

УДК 316 
ББК 66.033.1+60.0 
Г77 

Гранин, Ю. Д. 

Г77 
 Национальное государство. Прошлое. Настоящее. 
Будущее : монография / Ю. Д. Гранин. — Москва : 
Директ-Медиа, 2022. — 284 с. 

ISBN 978-5-4499-3322-5 

В монографии исследуется эволюция теоретических представлений о «нации» и «национальном государстве» в истории 
европейской философии и науки XVIII–XX столетий, выявляются философские основания и исследовательские парадигмы 
конкурирующих в социальных науках современных концепций 
сущности, происхождения и эволюции наций и национальных 
государств, оцениваются их методологические преимущества и 
недостатки. Анализируются пути формирования национальных 
государств и их трансформации в колониальные империи, процесс деколонизации и появление новых национальных и псевдонациональных государств во второй половине ХХ столетия, 
новые функции национальных государств в современном мире 
и перспективы России стать «национальным государством». 
Для философов, обществоведов и широкого круга читателей. 

УДК 316 
ББК 66.033.1+60.0 

ISBN 978-5-4499-3322-5
© Гранин Ю. Д., текст, 2022
© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2022

Введение 

Вопрос о судьбе национального государства в современном мире продолжает оставаться в горизонте неопределенности. Еще в последней четверти ХХ века некоторые политики и 
исследователи, апеллируя к набирающему силу процессу глобализации, искренне считали, что человечество твердо стало 
на путь достижения толерантного единства, устранения войн и 
постоянных конфликтов. Но почти сразу же выяснилась амбивалентность глобализации, которая не только разрушает, но и 
консервирует планетарную иерархию народов и наций. Противоречия между различными этносами, нациями, государствами, между национальными государствами и международными 
властными структурами, между региональными сообществами, между межгосударственными стратегическими объединениями и блоками не исчезают, а обостряются. 
Становясь все более взаимосвязанным, человечество 
продолжает оставаться разделенным по многим параметрам. 
Ситуация складывается таким образом, что набирающий силу 
процесс глобализации, с одной стороны, ставит под сомнение 
дальнейшее существование национальных государств как 
наиболее распространенной институциональной формы общежития, а с другой, — стимулирует рост их активности,  
вызывает противодействие глобализации этнических, религиозных, культурных, политических и иных меньшинств, движений и организаций. В этой связи «гиперглобалисты» говорят о 
грядущих «постнациональном государстве», «сетевом обществе» или «глобальной империи». В противовес им «скептики» 
и антиглобалисты заявляют, что национальное государство не 
исчерпало свой исторический ресурс и требуют возврата 
назад: к международному общежитию, субъектами которого 
были бы не «транс», «интер» и «над»национальные институты 
политической, экономической и культурной сфер жизни, а, как 
и прежде, суверенные национальные государства или не имеющие государственности этносы и нации. Тем самым национализм как форма выражения национального (государственного) 
суверенитета и как политический принцип суверенизации 
этносов в статусе «наций» продолжает себя в качестве тенденции 

3 

(и фактора) современного исторического развития, реализующейся в сложном взаимодействии с глобализацией человечества. 
Каким же образом теоретически и исторически связаны 
между собой «нация», «национальное государство» и «глобализация», какова их диалектика в прошлом, настоящем и обозримом будущем? Дать обоснованные ответы на эти и некоторые 
другие вопросы — основная цель нашего исследования. 
В первой главе «Нация» и «Национальное государство» 
рассматриваются эволюция содержания понятия «нация» в 
истории философии и науки XVIII–XIX веков, его современные 
трактовки, анализируются и сравниваются основные концепции «наций» и «национального государства», предлагается 
авторская — социально-философская — интерпретация сущности «наций» и «национальных государств». Акцентируя 
внимание на необходимости рефлексии над способами существования и познания социальных явлений и процессов, автор 
приходит к выводу о необходимости использования восходящей к классическому марксизму парадигмы современного 
социально-философского конструктивизма. В пределах которой «нация» и «национализм» понимаются как парные понятия и фиксируемые ими исторические феномены, которые 
возникли при определенных социальных (экономических, 
политических и иных) обстоятельствах и в результате  
целесообразных предметно-практических и интеллектуальнодуховных усилий людей, осознавших потребность новых форм 
общественного бытия. 
В этом случае, отмечается в монографии, «нации»  
продуктивно интерпретировать как сплоченные общими чувствами идентичности и солидарности, связанные общими 
ценностями прошлого и настоящего, политически и социокультурно организованные (интегрированные) полиэтнические социумы, диалектически «снимающие» доминирующие 
ранее этнические формы социального бытия. Анализируя 
методологические основания наиболее влиятельных концепций формирования «национального государства», автор  
приходит к выводу, что в створе исторической конкретики 
«национальное государство» представляет собой европейское 
явление, некое становящееся единство «нации» и «современного государства». 

4 

Эта мысль подробно обосновывается во второй главе 
«Формирование наций и национальных государств», где помимо 
процесса формирования наций и национальных государств в 
Западной Европе XVII–XIX столетий, анализируются предшествующие национальным государствам раннегосударственные 
и имперские формы социальной интеграции. Здесь принципиальным оказывается понимание взаимообусловленности процессов формирования наций и трансформации государства, 
получающем теоретическое воплощение в понятии «национальная интеграция» — историческом явлении, которое, осуществляясь в Европе разными путями, тем не менее всегда 
было результатом совместного действия многих объективных 
и субъективных факторов, в состав которых входило и «государство» а) либо в качестве политического института власти, 
либо б) в виде «идеи», «политического проекта», под чьим 
определяющим влиянием складывались многие европейские 
нации. Формирование наций и национальных государств, 
считает автор, имманентно завершающей фазе первой стадии 
процесса глобализации, его западноевропейской и выросшей 
из нее евро-атлантической исторической форме1. 
Более подробная аргументация для обоснования этой 
гипотезы дана в третьей главе «Глобализм национальных 
государств в XIX — первой половине ХХ столетия». Где показана взаимосвязь западноевропейской и выросшей из нее евроатлантической формы глобализации с процессами территориальной экспансии основных западноевропейских нацийгосударств и сопутствующего их становлению и территориальному распространению государственного и этнического 
национализма. Начиная с XVI столетия, глобализация шла рука 
об руку с колониализмом сначала абсолютистских, а затем 
и национальных государств Западной Европы. В итоге уже 
к началу ХХ века человечество оказалось объединено в научноинформационном, транспортно-коммуникационном, финансово-экономическом и политическом отношениях. С одной  
стороны мир оказался разделен между национальными буржуазно-демократическими империями модернизирующегося 

1 Об исторических стадиях и исторических формах глобализации 
см.: Гранин Ю. Д. Глобализация, нации и национализм. История и 
современность. — М., 2013. — С. 147–156. 

5 

«капиталистического центра» и догоняющими их монархическими империями «полупериферии». С другой стороны, он 
оказался интегрирован системами международного права и 
политических союзов национальных государств и надстривающейся над ними системой наднациональных финансовых, 
экономических, политических и иных международных институтов и корпораций. Сложилась иерархическая двухуровневая 
структура мира, которая была взорвана сначала первой, 
а затем и второй мировыми войнами, ознаменовавшимися 
почти повсеместным всплеском национализма и образованием 
десятков новых национальных и псевдонациональных государств, политика которых трансформировала мировую динамику в начале XXI столетия. 
Этот период рассмотрен в четвертой главе монографии 
«Национальное государство в XXI веке», где обсуждаются современные дискуссии о судьбе национального государства, 
проекты грядущего мирового порядка, анализируются новые 
функции национальных государств в современном мире и 
перспективы России стать «национальным государством». 
Многие отечественные и зарубежные исследователи полагают, 
что в современных условиях у национального государства нет 
будущего. Но так ли? Действительно ли в обозримой перспективе мироустройство суверенных национальных государств 
уступит место мироустройству глобального сообщества открытых друг другу наций, идущему, как считают некоторые, 
в направлении к «глобальной демократии» и «глобальному 
гражданскому обществу»? 

Ответы на эти и некоторые другие вопросы читатель получит, дочитав до конца эту книгу. 

Глава 1. «Нация» 
и «национальное государство»

Несмотря на то, что изучение наций и национальных государств имеет почти двухвековую историю, единства взглядов 
исследователей о сущности, способах формирования и эволюции этих социально-исторических феноменов здесь все еще 
нет. Современный научный дискурс о нациях и национальном 
государстве методологически плюралистичен, полицентричен 
и крайне противоречив. Будучи образованы путем абстрагирования от своей феноменальной данности и многообразия  
исторических форм явленности, понятия «нация» и «национальное государство» (как и «глобализация») естественным 
образом, на наш взгляд, оказываются в числе междисциплинарных категорий, расположенных на границах между социальной философией, социологией, экономикой, политологией 
и другими дисциплинами. Это в свою очередь обостряет конкурентную борьбу, в ходе которой вместо междисциплинарного диалога имеют место попытки редуцировать весь дискурс 
по поводу комплексной проблемы к одному из аспектов ее 
рассмотрения. 
Ситуация осложняется тем, что, во-первых, в качестве 
понятия и фиксируемого им исторического феномена «нация» 
должна быть как-то соотнесена с более древним социальным 
образованием — «этносом», а во-вторых, и это главное, дефиниции «нация» и «национализм», процессы формирования и 
эволюции наций и национализма нельзя анализировать независимо друг от друга. «Нация» — цель любого национализма, 
а «национализм» — фактор формирования и развития наций. 
История свидетельствует: нации в большинстве случаев возникали проективно, начиная с «эталонной» французской 
нации, ставшей одним из итогов Великой французской революции, и заканчивая, скажем, современной китайской нацией. 
Но сама идеология всякого националистического проекта 
апеллировала к древности нации и в качестве аргумента указывала на ее этнические основы. В результате дискурс о нациях 
изначально формировался как самопротиворечивый, что, в свою 
очередь, крайне осложняло решение проблемы сущности, способов формирования и развития национального государства. 

7 

Перефразируя Э. Геллнера, национальное государство 
можно определить как результат брачного союза государства 
современного типа и нации2. Но что такое «государство» вообще, и «современное государство» в частности, и что следует 
подразумевать под «нацией»? Является ли «национальное 
государство» государством одной нации? И если «да», то как 
тогда быть с «многонациональными» государствами, которых 
большинство на нашей планете, но которые, не взирая на это, 
объединены в Организацию Объединенных Наций? Возможно, 
в целях теоретической строгости употребления терминов их 
следует именовать «полиэтническими национальными государствами»: то есть государствами одной «нации», состоящей 
из многих «этносов»? 
Но что, повторю, отличает нации от этносов? По мнению 
большинства, — наличие у нации собственной государственности. А как же быть с народами, обладающими всеми признаками нации (общностью языка, территории проживания, 
культуры и т. д.) и считающих себя нациями (шотландцами, 
фламандцами, каталонцами и др.), но не имеющими государственности? Как быть с тем, что некоторые нации (например, 
немцы) естественным образом сформировались еще до обретения собственной государственности, тогда как в образовании других ключевую роль играли именно государства, 
которые долгие годы пытались сформировать общую (национальную) идентичность своего многоэтничного населения? 
Что же, в конце концов, первично — «нация» или «национальное государство»? 

Более или менее удовлетворительно разобраться со всем 
этим ворохом вопросов науке пока не удалось. А значит, прежде чем перейти к обсуждению проблемы сущности и путей 
формирования национальных государств в разное время и в 
разных регионах планеты, необходимо эксплицировать основные теоретические представления о «нации» и «национализме», и, сравнив их между собой, предложить собственное 
понимание каждой из дефиниций. 

2 Э. Геллнер определял национальное государство как результат 
брачного союза государства и культуры // Геллнер Э. Условия свободы. — 
М., 1995. — С. 27. 

8 

                                                                 

2.1. Эволюция понятия нация  
и его современные трактовки 

Широко используемые в социальной философии, социологии, политологии, этнологии, культурной антропологии, 
этнопсихологии и ряде других научных дисциплин категории 
«нация» и «этнос» до сих пор не имеют общепринятого содержания. Это обусловлено не только спецификой предметной 
области и категориального аппарата наук, но и в значительной 
мере связано с культурно-исторической эволюцией научного 
употребления этих терминов, содержание которых менялось 
от эпохи к эпохе. 
Оставляя в стороне эволюцию употребления термина 
нация в европейских языках до XVII века3, следует иметь в 
виду, что уже к концу XVIII столетия в лоне европейской философии и формирующихся социальных наук в общих чертах 
сформировались по меньшей мере четыре теоретических подхода, в пределах которых в XVII–XVIII веках исследовались 
проблемы формирования и развития «народов» (наций): натуралистический (Ж. Боден, Ш. Монтескье) антропологический 
(в его культурной и естественнонаучной версиях — Дж. Вико, 
И. Кант), 
социоэкономический 
(А. Р. Тюрго, 
А. Фергюссон, 
А. Барнав, Ж. Кондорсе) и политический, выдающимся представителем и одним из основоположников которого был 
Г. В. Гегель4. По мнению Гегеля, «нация» и «государство» представляют две противоположности, которые определяют друг 
друга, а термины «народ» и «нация» в ряде случаев используются Гегелем как взаимозаменяемые. И в отношении «народа» 
(«нации») определяющая роль государства состоит в том, 
что именно оно конституирует «агрегат частных лиц» в собственно «народ». «Дело в том, — пишет Гегель, — что агрегат 
частных лиц часто называют народом; но в качестве такого агрегата он есть, однако, vulgus, а не populus; и в этом  
отношении единственной целью государства является то, 
чтобы народ не получал существования, не достигал власти 

3 Подробнее см.: Гранин Ю. Д. Нации, национализм и федерализм. Опыт 
философско-методологического исследования. — М., 2002. — С. 11–14. 
4 Там же. — С. 15–23. 

9 

                                                                 

и не совершал действий в качестве такого агрегата. Такое 
состояние народа есть состояние... неразумия вообще»5. 
Таков, в самых общих чертах, философский взгляд Гегеля 
на диалектику «нации» и «государства», заявленный великим 
мыслителем в «Философии духа» и «Философии истории». Но 
им Гегель не ограничился. Беря за основу историю «германского народа» со времен Священной римской империи, он, в своей 
«Конституции Германии», интерпретирует ее как распад (в XV–
XVII веках) некогда единой германской «нации-государства» на 
множество современных ему «бюргерских» государств, в которых некогда единый германский народ рискует (благодаря 
«бюргерскому сословию») утратить, кроме политической, еще 
и общенациональную — культурную — идентичность. Уже 
сейчас, констатирует Гегель, многочисленные немецкие государства и их сословия существенно отличаются друг от друга 
формами правления, по своим «нравам», «образованию» и 
«диалектам». Подобная политическая и культурная «гетерогенность» важнейших национальных элементов далее нетерпима. И может быть преодолена в процессе добровольного 
объединения разрозненных немецких монархий и номинально 
свободных имперских городов в единое германское государство, силу которого должны обеспечить общее для всех правительство и армия. Правда, замечает Гегель, такие радикальные 
преобразования, даже если они осознаются, почти никогда не 
бывают следствием логического вывода. Для них нужна сила 
принуждения. «Толпу немецких обывателей вместе с их сословными учреждениями, которые не представляют себе ничего другого, кроме разделения немецких народностей, и для 
которых объединение является чем-то совершенно им чуждым, следовало бы властной рукой завоевателя соединить в 
единую массу и заставить их понять, что они принадлежат 
Германии»6. 

5 Гегель Г. В. Ф. Философия духа // Энциклопедия философских наук. 
Т. 3. — М., 1977. — С. 360–361. 
6 Гегель. Г. Конституция Германии // Политические произведения. — 
М., 1978. — С. 176. Как известно, начатая Гегелем в 1798 году «Конституция 
Германии» впервые была опубликована лишь в 1893-м — спустя почти 
20 лет, как Бисмарк железной рукой завершил объединение немецких государств почти в полном соответствии с рекомендациями Гегеля: философа, 
который дал первый эскизный теоретический проект «нации-государства». 

10