Профессия: литератор. Год рождения: 1941

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 
 РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ  
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ  
«ЕЛЕЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. И.А. БУНИНА» 

ПРОФЕССИЯ: ЛИТЕРАТОР

ГОД РОЖДЕНИЯ: 1941 

Коллективная монография

2-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2024

УДК 82.09 
ББК  83.3(2=411.2)6
         П84

Ответственные за выпуск: 
Б.П. Иванюк, О.К. Крамарь 

Рецензенты: 

Каргашин Игорь Алексеевич, доктор филологических наук, 

профессор кафедры литературы Калужского государственного 
университета им. К.Э. Циолковского, 
Пашкуров Алексей Николаевич, доктор филологических наук,
профессор кафедры русской и зарубежной литературы 
Института филологии и межкультурной коммуникации имени Льва 
Толстого Казанского (Приволжского) федерального университета 

П84 Профессия: литератор. Год рождения: 1941: коллективная 
монография / отв. за вып. Б.П. Иванюк, О.К. Крамарь. – 2-е изд., стер. – 
Москва : ФЛИНТА, 2024. – 158 с. – ISBN 978-5-9765-5464-1. – Текст : 
электронный.

Международная коллективная монография «Профессия: литератор. 
Год рождения: 1941», подготовленная кафедрой литературоведения и журналистики Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина и 
научным журналом «Филоlogos» и продолжающая серийное издание, 
включает статьи, посвященные творческому наследию писателей и литературоведов 1941 года рождения.  
The international collective monograph ''Profession: Man of Letters. Year 
of Birth: 1940'', prepared by the chair of literary studies and journalism of Yelets 
university named after I.A. Bunin and the ''Филоlogos'' scholastic journal, is a 
continuation of a serial project that includes articles devoted to the creative heritage of the writers and literary scholars who were born in 1941.  

УДК 82.09 
ББК 83.3(2=411.2)6

ISBN 978-5-9765-5464-1  
  © Елецкий государственный 

университет им. И.А. Бунина, 2024

 © Издательство «ФЛИНТА», 2024

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ 

Предлагаемая коллективная монография «Профессия: литератор. Год 

рождения: 1941» продолжает серийное (ежегодное) издание, начатое в 
2017 году. Замысел проекта очевиден и значение несомненно – публикуемые исследования способствуют мнемонической репродукции творческого 
наследия «шестидесятников», шире – осмыслению персонифицированной 
истории отечественной словесности и науки о литературе ХХ – начала XXI 
веков. И проект, конечно же, позволяет помянуть ушедших, что придает 
ему особое значение – филологического  мартиролога. 

К сожалению, остаются без желанного внимания многие – живые и 

мертвые – участники современной истории и историографии русской словесности. Извинительное объяснение этих издержек следующее. Мы отказались от заказных статей и инициировали свободный выбор имени из 
ежегодно предлагаемых нами достаточно полных списков 80-летних литераторов, что дает авторам возможность выразить своими публикациями 
профессиональную симпатию конкретному писателю или ученому, а заодно и явить заинтересованному читательскому сообществу свою научную 
личность. Поэтому, чтобы избежать юбилейного пафоса и полой риторики, 
обязательным условием сотрудничества авторов с издателями является посвящение публикации художественному или научному тексту, циклу произведений или книге, сквозному тематическому мотиву или образу, научной концепции. Это придает публикациям предметный и цельный характер. 

Осознавая наличие вероятных законов возрождения и забвения куль
турного опыта прошлого, причин их несбалансированного единства, периодически обновляющейся и обострившейся в постмодернистском настоящем проблемы традиции и т.д., мы руководствуемся  простым знанием 
того, что  гуманитарная память и по сути своей, и по определению содержит установку на участливое воскрешение каждого человека вопреки бюрократизированной и утилитаризированной памяти во имя коллективного 
«блага» и не может, если воспользоваться математическим языком, «пренебречь малыми величинами». И в этом смысле мы ориентируемся на 
идею Н.Ф. Федорова о реставрации прошлого, причем, во всем его феноменальном многообразии и фактурной наличности, что, по мнению русского философа, должно стать «общим делом» потомков с целью обеспечения связи времен, для разрешения конфликта «отцов и детей» в разрывных участках истории, для воспитания единого диахронического коллектива. 

Многие имена уже не «на слуху», но пережидать их избирательного 

возвращения в актуальную жизнь и культуру нам представляется несправедливым, прежде всего, в отношении к литературной и научной истории  
России. Поэтому мы намерены не прерывать издание и приглашаем коллег 
к сотрудничеству в очередном выпуске «Профессия: литератор. Год рождения: 1942». 

Наши электронные адреса: 

filologos07@mail.ru    или    littleu@mail.ru  

I 

В.Ф. Свиньин / Vladimir. F. Svinyin 
Новосибирск, Россия, 

писатель, поэт, издатель 

Novosibirsk, Russia, 
write, poet, publisher 

ПОЭТИЧЕСКАЯ КНИГА ВЛАДИМИРА БОЙКОВА «ВОЗГЛАС»: 
МЕТАМОРФОЗЫ ДУШИ 

VLADIMIR BOIKOV'S POETIC BOOK "EXCLAMATION": 

METAMORPHOSES OF THE SOUL 

Статья посвящена стихотворному сборнику новосибирского поэта Владимира 
Бойкова «Возглас». Рассмотрен мотивный состав итоговой книги автора (природа, 
время, путь), основное внимание уделено образному воплощению души.  
Ключевые слова: «Возглас», В.Н. Бойков, поэтическое дыхание, образы души. 

The article is devoted to the collection of poems by Novosibirsk poet Vladimir Boikov 
"Exclamation". The motivic composition of the author's final book (nature, time, path) is considered, the main attention is paid to the figurative embodiment of the soul.  
Keywords: "Exclamation", V.N. Boikov, poetic breathing, images of the soul. 

С творчеством Владимира Бойкова я соприкоснулся давно – более полувека назад, со студенческих времен. Чуть ли не вся его поэтическая биография совершалась на моих глазах.  

Уже в те давние годы было ясно, что писать стихи для него – совершенно естественное занятие. О расхожем сравнении – «как дышать» можно было бы здесь и не упоминать, если бы речь не шла об избранной лирике книги под названием «Возглас»1. Структура сборника (заглавия трех 
частей) и его содержание дают автору возможность развернуть это сравнение в гораздо более глубокую аналогию. Для отдельного человека процесс 
дыхания (вдох-пауза-выдох) – это эквивалент жизни (dum spiro – vivo, пока 
дышу – я жив). Но оказывается (и в этом убеждает нас Владимир Бойков), 
подобные животворные многофазные циклы характерны не только для бытия окружающего нас мира (по крайней мере, земного), но и для природы 
поэтического творчества. Перемены времен дня и года, сопутствующие им 
метаморфозы в растительном и животном мире явлены взору, слуху и сознанию (стихотворение «Уроки белого»), а для поэта совершенно естественен отклик: 

1 Бойков В.Н. Возглас. Избранная лирика (1958–2018). Новосибирск, 2019. 

Простираясь недалѐко, 
мысли зримые тихи, 
и мгновенна подоплѐка 
вдоха-выдоха – в стихи. 
  («Тетрадь посещений»). 

Поэтому цепочку «вдох – затаенное дыхание – выдох» можно воспринимать двояко. Во-первых, как метафору этапов жизни и творчества, вовторых, как метафорическую же формулу процесса стихосложения, создания конкретного стиха.  

Поэты, как и все люди, дышат воздухом, но еще и той скрытой поэзией, которая в воздухе разлита. Такую атмосферу можно назвать творческой. Насыщение ее «духовным кислородом» происходило в течение всей 
истории человеческой культуры и поддерживается общением и с коллегами по творческому цеху, и с читателями-почитателями, в том числе – с 
друзьями и знакомыми. Подобная атмосфера окружала Бойкова уже на 
раннем этапе творчества, когда в 1960-е годы в Новосибирском Академгородке сложилось содружество «единодышащих», сохранившееся в поредевшем, увы, составе, до сей поры. Это единодушие, в том числе и с 
ушедшими друзьями, в полной мере обнаруживается в лирике сборника 
«Возглас»2. 
    В критических и научно-исследовательских работах принято говорить 
о четырех идейно-тематических группах лирических произведений: о философской, пейзажной (я предпочел бы несколько громоздкое, но более 
точное слово «природоописательной»), интимной и гражданской лирике. В 
рассматриваемой книге все эти тематические пласты представлены чаще 
всего в смешанном виде, что вообще свойственно современной русской 
поэзии. Почти всегда это душевный отклик на внешний посыл, такую поэзию в целом можно назвать рефлексивной, а конкретный акцент бывает 
различным: и философским, и эстетическим, и ироническим, отражающим 
и любовные переживания, и гражданскую позицию автора.     
Включение в сборник стихотворений, репрезентирующих все периоды 
творческой биографии поэта, позволяет убедиться в том, что в поэзии Бойкова лирическая тональность не остается константной величиной, она меняется со временем и с возрастом. В 1960-е годы в его стихотворениях 
преобладал оптимистический пафос, лирический герой произведений был 
молодым, дерзким, всемерно ощущавшим свое единение с бурлящей природой:  

2 В книгу «Возглас» вошли стихотворения из книг: «Обоюдность» (М., 1988), 
«Посещения» (М., 1996), «У четверти века в гостях» (М., 2022), «По обе стороны глаз» 
(Новосибирск, 2008), «Автопортрет» (М., 2012), а также не публиковавшиеся ранее 
стихи 2012–2018 гг. 

И к шумно вдруг вскипевшим кронам 
глаза невольно вознеслись: 
играет дождь в плену зелѐном – 
с листа на лист, с листа на лист! 
И ты, гармонии искатель, 
из плеска музыку творя, 
не замечаешь, что из капель 
играющих одна – твоя... 
одна – твоя... 
    («Ещѐ в томлении блаженном…») 

С годами его стихотворения приобретают элегический настрой, все 
чаще и чаще в них звучит мотив «вечерней зари», так напоминающий тютчевский мотив «зари вечерней»: 

Облака, что летучи  
в сентябре-октябре,  
превращаются в тучи  
на вечерней заре. 
Ставь на сердце заплату,  
жизнь-старушка, – прости! 
Едем-едем к закату –  
это нам по пути.  
  («Пышно рыжая осень») 

Все чаще и чаще лирический герой стихотворений Бойкова обращается к вечным вопросам человеческого бытия, в том числе и к вопросам о 
первоначалах, истоках жизни:  

Кем заронена точка  
в немоту, в безымянство,  
что набухла, как почка,  
до размеров пространства? 
 («Доначальное – слепо») 

Примечательно, что лирический герой не только ставит вопросы, он 
ищет ответы на них («Ученичество», «Смертный»), причем автор явно 
склонен к скептицизму в этих произведениях («Я ж Евангелие исповедую 
от Фомы»), да и ирония здесь в известной мере присутствует.  
Стихов целиком гражданского звучания в книге «Возглас» немного, 
но они есть («Апокриф», «Путями искательств»). 
Иногда лирическая интенция прячется автором в повествовательную 
форму («На Шѐлковом пути», «Баллада о встрече»), а то и в притчу 
(«Торг»). Особенно это характерно для первой части сборника, куда вошли 

стихотворения новосибирского периода жизни Владимира Бойкова. Вообще же на его долгом поэтическом пути случались виртуальные пересечения со многими знаменитыми в прошлом путями – Великим шелковым, 
«из варяг в греки» («На стрелке»), и с тем, который в китайской философии называется Дао («Облако из Китая»). Осознание своей причастности к 
мировой культуре пробуждало творческое воображение («Гастроль под 
открытым небом», «Творцы») и стимулировало появление эмблематически 
яркой образности: «орлы на руинах / дворца или храма»; «несут купцы / 
бород ножи, / усов ножницы»; «плыла пиала луны, / сочилась кумысом 
степь» («На Шелковом пути»). Однако зафиксированный в поэтических 
текстах интерес к дальним странам не мешает Бойкову быть вписанным в 
традицию отечественной философской лирики. В его стихотворениях 
можно найти большое количество смысловых и лексических перекличек с 
поэзией Е.А. Баратынского, О.Э. Мандельштама, Н.А. Заболоцкого. Почетное место в этом ряду принадлежит Ф.И. Тютчеву. Прямые отсылки к 
творчеству великого предшественника обнаруживаются, например, в стихотворении «Назначение слова забыл…», предваряемом эпиграфом из хрестоматийно известного «Silencium»,  и в «Осенних наваждениях из Петербурга»: 

 

Вдруг синий космос просквозит  
и скроется в косматых тучах. 
Блеснут очки и взгляд пронзит  
вдруг из окна – неужто Тютчев!? 
В рассеянности, весь внутри,  
он чувствованием истерзан,  
но мысль стрелою изострив,  
о, как божественно он дерзок. 

 

В. Бойков целиком и полностью разделяет мнение Тютчева о том, что 

природа 
…не слепок, не бездушный лик – 
В ней есть душа, в ней есть свобода, 
В ней есть любовь, в ней есть язык... 

 

Более того, он подозревает, что язык природы – это и есть та «совер
шенная речь», что «говорится без слов». Правда, поэт слегка лукавит, когда утверждает, что 
                                                                                                      

Моя тяга к словам 
слабнет день ото дня, 
и неназванный мир 
окружает меня. 
                                 («Назначение слова забыл…») 

И упоминаемый в тексте стихотворения толковый словарь нужен ему 

не случайно, он считает совершенно необходимым знать точные названия 
как флоры, так и фауны, упоминаемых в его стихах. Любуясь стрекозой, он 
называет ее отряд и семейство в систематике насекомых. Трудно представить другого поэта, столь же буквального в использовании научной терминологии ботаники и энтомологии.  

На ранней стадии, в 1960-е годы, у Владимира Бойкова была попытка 

представить свои стихи на суд тогдашнего новосибирского литературного 
истеблишмента. Ему был вынесен единодушный вердикт: «Эти стихи вне 
времени! И вне поэзии!». Насчет «вне поэзии» – можно оставить на совести тех «ценителей», чье понимание поэзии было сугубо соцреалистическим, а вот что касается «вне времени» – то как раз время было одним из 
главных «персонажей» его стихов, но это не «времена», которые «не выбирают», то есть не «время – вперед!» и не «время – деньги», а Время как 
таковое – актуализированный фрагмент вечности.  

Актуализация эта может принимать космические масштабы – 

 

Великий Мельник сносит непрестанно 
в помол грядущего зерно,  
в котором – первозданно – 
изменчивое с вечным сведено, 
и мелево выносится на форум 
и пожирается немедля хором, 
в котором нет числа мирам и меры временам, 
крупчатка жизни сыплется и нам. 
                                                                        («Мельня») 
 
Не Млечный путь и не Чумацкий шлях – 
пылит по фронту времени рокада: 
перетирается там – в жерновах 
двух вечностей – вселенская громада 
                                                                      («Жернова») 

 

и быть растянутой в памяти на все прошлое и будущее: 

 
…в кругу дружеском, когда не пьянствую 
и не завожу с женщинами интриг, 
во временах вольно, бывает, странствую, 
в своих собственных – не из книг. 
Машин времени полно на вокзалах 
и долгот жизненных, и широт – 
и назад чуточный звук или запах 
унести может, и вперѐд 
(«Machina temporis»)