Менталитет, ментальность и этнопсихологические особенности китайцев

МЕНТАЛИТЕТ, МЕНТАЛЬНОСТЬ 
И ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ 
ОСОБЕННОСТИ КИТАЙЦЕВ

Монография

В.В. СОБОЛЬНИКОВ

Н АУ Ч Н А Я  К Н И ГА
Н АУ Ч Н А Я  К Н И ГА

Москва

ВУЗОВСКИЙ УЧЕБНИК

ИНФРА-М

202

Р е ц е н з е н т ы:
Е.Н. Резников, д-р психол. наук, профессор Института психологии Россий
ской академии наук, г. Москва;

Р.О. Агавелян, д-р психол. наук, профессор Новосибирского государст
венного технического университета, г. Новосибирск;

Н.О. Товуу, д-р психол. наук, профессор Тувинского государственного уни
верситета, г. Кызыл

УДК  159.9(075.4)
ББК  88.542.5

С54

Собольников В.В.

Менталитет, ментальность и этнопсихологические особенности ки
тайцев : монография / В.В. Собольников. — Москва : Вузовский учебник : 
ИНФРА-М, 2024. — 160 с. — (Научная книга).

ISBN 978-5-9558-0561-0 (Вузовский учебник)
ISBN 978-5-16-012777-4 (ИНФРА-М, print)
ISBN 978-5-16-106314-9 (ИНФРА-М, online)

Монография посвящена одной из актуальных проблем этнопсихоло
гии — менталитету, ментальности и национальным особенностям китайцев. На материалах теоретического анализа и эмпирических исследований анализируются этнопсихологические феномены в контексте китайской ментальности, изучаются механизмы их функционирования. Особое 
внимание уделено исследованию этнического самосознания и ценностных ориентаций китайцев, а также особенностей их реального поведения. 
Предпринята попытка прогноза вероятностной трансформации менталитета и этнопсихологических особенностей китайцев. В работе дан обширный справочный материал по современному Китаю.

Книга рекомендуется психологам, социологам, этнологам, политоло
гам, культурологам, синологам, специалистам в различных областях межнациональных отношений, а также студентам, преподавателям и научным работникам, предметом интереса которых является этнопсихология.

С54

© Собольников В.В., 2017
© Вузовский учебник, 2017

ISBN 978-5-9558-0561-0 (Вузовский учебник)
ISBN 978-5-16-012777-4 (ИНФРА-М, print)
ISBN 978-5-16-106314-9 (ИНФРА-М, online)

УДК  159.9(075.4)
ББК  88.542.5

Материалы, отмеченные знаком 
, 

доступны в электронно-библиотечной системе Znanium

ВВЕДЕНИЕ

Китай — древнее и самобытное государство, чье общество имеет специфический менталитет и этнопсихологические особенности. Современный Китай, быстро развиваясь в последние десятилетия, стал экономической сверхдержавой, одной из ведущих космических держав, 
обладателем ядерного оружия, начал ощущать свою мощь. Реализация 
в ближайшее время 23 мегапроектов (переселение 250 млн человек в быстрорастущие мегагорода; FAST — крупнейший радиотелескоп в мире; 
Шанхайский центр синхротронного излучения; новый город Наньхой 
(мини-Гонконг); Новый Шелковый путь; четвертый китайский космодром; целый ряд ультрасовременных аэропортов и др.) повлекут глубокие изменения в мире. Очевидно, что трансформационные процессы 
прежде всего коснутся менталитета и этнопсихологии китайцев.
На уровне обыденной психологии китаец понимает, что он живет 
в активно развивающейся стране и глобальном мире. Он гордится достижениями Китая и абсолютно уверен в правильности избранного курса. 
В настоящее время КНР переживает новый для нее переходный период 
от статуса региональной державы к положению мировой сверхдержавы. 
По этим причинам российские граждане проявляют исключительный 
интерес к китайскому народу как психологическому феномену.
Такой впечатляющий рост Китая стал возможным не только благодаря притоку миллиардных зарубежных инвестиций. Значимую роль 
в этом сыграли этнические особенности, психология китайцев и менталитет китайского общества, обеспечившие мобилизацию всех ресурсов 
для достижения поставленной цели — «китайской мечты». В ее основе 
находится идея о возвращении национального самосознания, уважения 
и гордости Китая на уровень до середины XIX века, пока европейцами 
не были разрушены его основы. История развития Китая характеризуется рядом этапов смены этноидентичности. Так, имперская идентичность, связанная с осознанием себя центром Вселенной, давала чувство 
превосходства над «другими», ощущение безопасности и стабильности. 
Затем последовало столетнее полуколониальное состояние китайцев, 
сопровождаемое ощущением униженности и даже стыда за свой народ. 
На протяжении последних десятилетий просматривается закономерный поиск новой позитивной этноидентичности.
Основанное на абсолютном приоритете китайской культуры и ее 
ценностей, слиянии конфуцианских идей с коммунистическими, ки

тайское общество проявляет способность к дальнейшему укреплению 
этносов и народностей вокруг ханьцев. При этом не следует забывать, 
что этнопсихологическая культура китайцев — важнейшая составляющая общей культуры Китая. Такой подход фактически обусловил исходную точку нашего исследования и дальнейшие результаты. Значительную помощь в этом оказали советы и пожелания доктора психологических наук, профессора, ведущего сотрудника Института психологии 
РАН Евгения Николаевича Резникова и доктора филологических наук, 
почетного профессора СПбГУ, члена Европейской ассоциации китаеведов Николая Алексеевича Спешнева. Это позволило автору не только 
более точно концептуализировать многочисленные эмпирические данные, раскрывающие специфику психологии китайцев, но и в дальнейшем выйти к новому пониманию сущности рассматриваемых явлений.
В настоящее время Китай переживает сложный процесс трансформации и фрагментарного взаимопроникновения элементов западного либерального влияния и идентичности социалистической страны. Не следует 
забывать, что многовековая изоляция Китая, учения Конфуция, буддизма и «дао» сформировали своеобразный менталитет китайского общества и ментальность китайцев. По этой причине в китайском суперэтносе исследователи выделяют интровертированность и обособленность 
мышления. Восхищение вызывают их трудолюбие и прагматизм, а нежелание китайцев интегрироваться в чуждую иносреду и обособленное 
проживание порождает даже некое чувство опасности. В известном смысле китайское общество представляет собой целую систему парадоксов.
Национальная психология китайцев, как и любой другой этнической 
общности, сформировалась под влиянием геофизических, культурных, 
исторических и целого ряда других значимых факторов. Для России этнопсихология китайцев (ханьцев) представляла интерес во все времена, 
а в последние годы обрела особую актуальность. Целью работы является рассмотрение менталитета китайского общества и этнопсихологических особенностей современных китайцев. При этом мы разделяем точку зрения И.Д. Ладанова, который понимает под национальной психологией психологию всей нации (в нашем исследовании — китайской), 
а психологический склад нации рассматривает как центральный, структурный компонент этнопсихологии [214].
Этнопсихологические особенности китайцев рассматриваются нами 
в контексте трансформации их самосознания, как социально-психологическая характеристика отношений и взаимодействий. Под влиянием 
глобальных изменений, обусловивших трансформационные процессы в сознании людей, меняется их психология, жизненные ценности 
и привычки. Например, большинство работников специальной экономической зоны (СЭЗ) Сямэнь не ставят интересы государства выше 
своих собственных. Многие вообще не задумываются о «высоких материях» и концентрируют свое внимание лишь на окружающей действи

тельности и личном интересе [106]. Однако китайцы во многом остаются традиционным обществом. Более того, правящая китайская элита 
и народ не делают резких движений на международной арене. Китайцы избегают говорить о стремлении к собственной гегемонии в мире, 
о противодействии кому-либо. Китай традиционно привык не к «словам», а к «действиям». Но внутреннее стремление китайцев к полноценному национальному восстановлению имеет мощнейший энергетический потенциал. Подтверждение можно обнаружить в интервью руководителя центра «Китай и мировая экономика» Института управления 
экономикой Университета Цинхуа (Пекин) Дэвида Даокуя Ли. В частности, он полагает, что следует «… совершить экскурс в историю... Нам 
следует вернуться в нашем экскурсе на 170 лет назад. В те времена мир 
стал свидетелем впечатляющего столкновения между двумя цивилизациями. Традиционная китайская, направленная внутрь, и не такая уж 
инновационная культура и цивилизация, против очень авантюристической, очень инновационной и временами агрессивной западной культуры <...> Произошло полное поражение китайской культуры и китайского правительства того времени, обернувшееся крахом и вплоть до сегодняшнего дня рассматривающееся как унижение <...> Отсюда энергетика 
нынешних китайских перемен или прогресса происходит от тех унижений. Мы никогда не мечтали отомстить. Никогда не мечтали превзойти 
господство Соединенных Штатов в мире. Больше всего хотелось восстановить уважение, статус, природу уверенности в себе старой китайской 
цивилизации» [247]. В этом усматривается внутренний значительный 
потенциал развития китайского этноса.
В то же время, несмотря на исключительную значимость проблемы, 
работ по этнопсихологии китайцев явно недостаточно. Очевидно, что 
изучение психологических особенностей китайского суперэтноса открывает новые возможности в решении теоретических и практических 
проблем в отечественной этнопсихологии. Приведенный в книге анализ китайского национального характера раскрывает определенную панораму национальной специфики общения и поведения китайцев. Это 
сложная динамическая целостная система, правильное и всестороннее 
понимание которой невозможно без исследования этнопсихологических феноменов. Они помогают глубже осмыслить поведение китайцев во всех сферах их деятельности.
По этой причине в работе психология китайцев изучалась в следующих аспектах: менталитет и ментальность; этнопсихологические феномены в рамках китайской ментальности; психологические механизмы 
их функционирования; ценностные ориентации, поведение китайцев 
и перспективы развития менталитета китайского общества и этнопсихологических особенностей китайцев.
Материалы, представленные в работе, выполнены в пределах этнической психологии с широкой опорой на научные данные, полученные 

отечественными и зарубежными исследователями. Предметом исследования явились менталитет, личностные и социально-психологические 
характеристики, раскрывающие этнопсихологические особенности китайцев в процессе их общения и поведения. Проводя изучение содержания этого предмета, мы следовали основным положениям, разработанным рядом отечественных этнопсихологов (И.Д. Ладанов, А.П. Оконешникова, Е.Н. Резников, А.А. Кокорев, В.Г. Крысько, Ю.П. Платонов, 
Л.Г. Почебут, К.М. Тертицкий и др.), о необходимости выделения устойчивых либо динамичных психических свойств у китайцев. В процессе 
такой работы нашли свое отражение научные пристрастия и практический опыт автора, много лет изучавшего различные аспекты этнопсихологии. Вместе с тем, такого рода исследования предполагают только 
определенную сумму знаний, итоги работы автора без пояснения пути, 
ведущего к ним. Это, бесспорно, обедняет психологическое содержание работы. Сознавая всю сложность задач и понимая, что содержание 
проблем, их выбор, структура издания, форма подачи материала требуют дальнейшего совершенствования, автор с благодарностью примет 
замечания и предложения читателей по этой книге.

Глава I 
МЕНТАЛИТЕТ И МЕНТАЛЬНОСТЬ 
КИТАЙСКОГО ОБЩЕСТВА

1.1 
Проблема менталитета китайского общества: 
генезис, структура

Психология китайцев и общества в целом, их прошлое, настоящее 
и будущее являются центральной проблемой науки и практики. Осветить ее без учета этнопсихологического поля китайского суперэтноса 
(по Ю.В.Бромлею) и менталитета невозможно. Большинство китайских 
этнопсихологов подчеркивают наличие глубинной связи между земной 
судьбой и космической волей, представляющей собой одну из значимых особенностей китайской культуры [75, с. 80]. Такая связь порождает 
свое образную модель «отношений», элементами которой являются отношения китайцев со своей группой, вовлеченность их в социальную 
ритуальность, а также зависимость от Неба, предопределяющего судьбу 
человека. Именно такая система отношений становится каркасом менталитета китайского общества [316].
Анализ имеющейся литературы убеждает в том, что проблема менталитета занимает центральное место в структуре отечественной и зарубежной психологии. Предпосылки понимания этой категории просматриваются в работах Ш. Монтескье, Ж.Б. Вико, И. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, Д. Локка, Ф. Бекона и многих других мыслителей. Большой вклад 
в разработку проблем ментальности внесли представители школы «Анналов», сложившейся во Франции в 20–30-е годы прошлого века, М. Блок, 
Л. Февр и др. В то же время, впервые в истории психологии данный термин был введен в обращение Л. Леви-Брюлем в 1921 г. в его книге «Первобытный менталитет» [140]. Он выделил два типа ментальности — дологический и логический. В современной отечественной психологической науке понятие «ментальность» появилось сравнительно недавно. 
В энциклопедическом словаре под редакцией Г.В. Осипова менталитет 
воспринимается как «совокупность и специфическая форма организации, своеобразный склад различных человеческих психических свойств 
и качеств, особенностей их проявлений» [243, с. 175]. Поэтому ментальность как производное менталитета определяется в виде характеристики либо одной личности, либо определенного общества или сообщества в целом как основы формирования в историческом контексте. В этой 

связи целесообразно вести речь и о ментальности конкретного этнофора1, и менталитете этноса.
Термин «менталитет» рассматривается в трудах зарубежных исследователей Р. Эмерсона (1882) и М. Блонделя (1926). Некоторое раскрытие 
содержания термина можно обнаружить в работах Р. Декарта, И. Канта, 
Э. Фромма и Л. Февра [284; 333; 340 и др.]. Существенный вклад в разработку проблемы ментальности внес К.Г. Юнг. Предложенный им термин 
«архетип» по своему содержанию близок к ментальности. В отечественной литературе в качестве синонима термину менталитет используются 
«дух народа», «национальная психология», «национальный характер», 
«психологические особенности народа», «этническое бессознательное», 
«коллективная душа», «народное сознание» (и бессознательное), «национальное самосознание», «национальный склад ума» и др. В то же время, тщательного анализа на предмет их соотношения не просматривается. Однако, как справедливо полагает Т.Г. Стефаненко, «в последнее 
время понятие “национальный характер” вслед за понятиями базовой 
и модальной личности покидает страницы психологической литературы. Ему на смену для обозначения психологических особенностей этнических общностей приходит понятие “менталитет”» [249, с. 149]. К изложенному нелишне будет добавить, что в литературе обнаруживается не менее 30 определений менталитета. По этой причине, не вдаваясь 
в их анализ, под менталитетом (от латинского «mentalis» — духовный, 
умственный) будем понимать определенную совокупность тех компонентов сознания (а в нашем исследовании — этнического сознания), 
которые обусловливают его структурную целостность и качественную 
определенность социальных (этнических) общностей, позволяющих 
идентифицировать их посредством проявляемых готовностей, предрасположенностей и установок действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом.
В предлагаемом варианте менталитет конкретного, например, китайского, общества представляет собой промежуточное звено между менталитетом китайского суперэтноса и мыслительным процессом этнофора. 
При этом, в отличие от этноса, суперэтнос не способен к дивергенции, 
и основной его характеристикой является только степень межэтнической близости [68]. Не случайно менталитет, обеспечивая связку психики с сознанием и бессознательным, занимает промежуточное между 
ними место. В этой связи, мышление выступает как средство познания 
мира, а менталитет задает стиль мышления, его своеобразие. Следовательно, менталитет представляет собой эмоциональные и ценностные 
ориентации, коллективную психологию, образ мышления как отдельного человека, так и любого общества, слоя, сословия, этноса и расы. 
Влияя на все сферы духовной жизни (науку, философию, искусство, ре
1 Этнофор — представитель этноса.

лигию, право, мораль, политику и др.), менталитет, многократно в течение многих столетий трансформируясь и растворяясь в различных формах общественного сознания, не исчезает. Он функционирует, продолжая обеспечивать специфику проявления институированных элементов 
духовной сферы через архетипы, символы, знаки и т.п.
По мнению большинства исследователей, представляется сложным 
в настоящее время выделить определенный системообразующий признак 
национального менталитета [83]. Видимо, в этом качестве могут быть 
использованы ценностные ориентации, космогонические представления о мире, архетипы коллективного бессознательного и т.д. При этом 
осознаваемые элементы менталитета тесно связаны с областью коллективного бессознательного, а точнее, базируются на ней. Очевидно, содержание менталитета заключается в когнитивной сфере и определяется 
теми знаниями и опытом, которыми владеет искомая общность. По этой 
причине в ее структуре выделяют, наряду с перцептивными и когнитивными эталонами, социальные нормы, обеспечивающие регуляцию поведения. Следовательно, эталоны и нормы становятся критериями выносимых оценок, определяющих систему умонастроений и взглядов 
на мир. В результате складывается определенная модальность смысловой системы отношений к миру.
Рассматривая категорию «менталитет», исследователи используют как равнозначное понятие «ментальность». Вместе с тем, «ментальность» охарактеризует личную, либо социальную память человека или 
коллектива, свойственную только ему и характеризующую только его, 
слой, сословие, народ, к которому он принадлежит. В этом плане близкой является позиция В.С. Мухиной, З.Н. Рахматуллиной и ряда других исследователей, воспринимающих ментальность как наиболее древнее духовное образование, на основе которого постепенно зарождались 
различные виды и формы менталитета [188, с. 156; 219, с. 9 и др.]. При 
этом обнаруживается сложность проведения разграничения между дефинициями ментальности и менталитета. Причиной тому является наличие имплицитности мироощущений, общих схем мышления, осознанных и неосознанных установок, ценностных ориентаций, верований, стабильных культурных архетипов и символов бессознательного. 
Но то понимание, что в основе формирования менталитета лежит ментальность как наиболее древнее духовное образование, методологически является оправданным.
В практической и политической деятельности китайского общества менталитет проявляется в сферах сознательного и бессознательного отдельного индивида, малых и больших социальных (семья, кланы 
и т.д.) групп. В целом, менталитет суперэтноса может быть представлен 
в виде совокупности взаимодействующих идей, мыслей, чувств, установок, интересов, ценностных ориентаций, традиций, конкретного поведения и деятельности, связанных со спецификой бытия и восприятия 

окружающей действительности. Анализ имеющейся литературы позволяет в трудах Гао Чжимин, Гу Хунмин, Гэн Лунмин и ряда других исследователей [56; 66; 69; 71 и др.] обнаружить общую устойчивую настроенность внутреннего мира этнофора на сплачивание людей через ментальность в этническую общность.
В результате менталитет становится средством анализа и объяснения многих явлений, имеющих место в исследовании современного китайского общества. Осознание его сущности, выявление «белых пятен» 
и т.д. позволяет проанализировать как высокорациональные формы сознания китайцев, так и бессознательные структуры, неосознаваемые генетические и культурные коды, и тем самым исследовать новый «образ» 
семьи, группы и общества в целом.
В контексте изложенного просматриваются некоторые особенности 
общественного сознания китайцев, которое сложилось за многие века. 
В литературе [142; 184 и др.] можно встретить различные точки зрения 
по этому вопросу. Однако нам представляется более близкой позиция 
Н.А. Костенко, которым разработана структура менталитета [123]. Близким к нему является подход Тань Аошуан, которая в своем монографическом исследовании раскрывает ментальность через китайскую модель мира (пространство и время, семантика размера, значимость чисел в концептуализации мира китайцами и т.д.) [263].
В структуре менталитета, представленной на рис. 1, его компоненты 
образуют диалектически взаимосвязанные и взаимодействующие противоречия, различные ментальные типы и соответственно отражают 
этнические особенности общества. При этом следует иметь в виду, что 
происходит определенная трансформация менталитета на основе ментальности этнофора и китайского суперэтноса.
При относительной стабильности ментальность представляет собой 
переменную, отображающую происходящие изменения характера народа в исторической перспективе. По этой причине в ментальности людей находит свое выражение полифакторная система не только их ретроспективы, но и перспективы.
Следовательно, китайский менталитет как система символов, скрепляющих китайцев в единое целое, поддается, очевидно, только диахронно-синхронному анализу всей перспективы развития этого суперэтносам. С одной стороны, целесообразен анализ изменений его структуры при сохранении базовых, фундаментальных элементов, привносимых 
генотипом и культурным кодом в этногенезе цивилизации и ассимилируемого им иного этнического материала во времени. С другой — требует своего изучения менталитет других этносов (уйгуры, тибетцы и др.), 
в свое время поглощенных китайцами. Это поможет определить степень 
их взаимовлияния. Поэтому неслучайно менталитет предопределяет самобытность культуры, являясь ее стержнем. Процесс отражения мента