‟Живого слова торжествоˮ. На орбитах отечественной литературы (Золотое сечение)

Ю.И. Осипов

ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ

«ЖИВОГО СЛОВА ТОРЖЕСТВО»
НА ОРБИТАХ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2024

УДК 821.161.1(081.2)
ББК 83.3(2=411.2)5-6я44
 
О-74

Осипов Ю.И.
О-74 
Золотое сечение. «Живого слова торжество». На орбитах 

отечественной литературы : сб. ст. / Ю.И. Осипов. — Москва : 
ФЛИНТА, 2024. — 212 с. — ISBN 978-5-9765-5384-2. — Текст : 
электронный.

Представленные в этой книге писатели XIX и XX столетий располагаются на литературных орбитах Пушкина, Гоголя, Толстого и 
Достоевского. Они создали свои яркие художественные миры, где 
герои хотели добиться большего, боролись за счастье, мечтали быть 
нужными людям, пытались противостоять социальной несправедливости, переживали личные трагедии. Жизнь и творчество рассмотренных нами писателей выступают здесь в нерасторжимом единстве 
их судьбы. И лучшие произведения каждого отдельно взятого художника отражают примечательные реалии разных эпох, черты национального характера, поиски правды, красоты, стремление к идеалу 
добра и справедливости.
Для широкого круга читателей.
УДК 821.161.1(081.2)
ББК 83.3(2=411.2)5-6я44

ISBN 978-5-9765-5384-2 
© Осипов Ю.И., 2024
© Издательство «ФЛИНТА», 2024

СОДЕРЖАНИЕ

От автора  ........................................................................................................4

Константин Батюшков: «Живи, как пишешь, и пиши, как живешь»  ............5

«Русский Вальтер Скотт» Иван Лажечников  ..............................................18

Владимир Соллогуб — бытописатель Большого Света  ..............................29

Тайна Толстого  ..............................................................................................42

Из каторжников — в пророки. Эволюция Достоевского  ............................67

Насмешливый обличитель Михаил Салтыков-Щедрин ...............................89

«Родник текучего огня» Вячеслава Иванова  .............................................102

Корней Чуковский. Славная жизнь  ............................................................116

Евгений Замятин: «Служить большим идеям»  ..........................................127

Борис Пильняк: «Я хочу быть сам по себе»  ...............................................138

Александр Беляев. Под парусами фантазии  ...............................................151

Вениамин Каверин: «Бороться и искать...»  ...............................................163

Василий Шукшин: «Будь человеком!»  .......................................................175

Юрий Трифонов — портретист выродившейся жизни  ..............................185

Прямой путь Сергея Довлатова  .................................................................200

ОТ АВТОРА

Представленные в этой книге писатели XIX и XX столетий располагаются на литературных орбитах Пушкина, Гоголя, Толстого и 
Достоевского.
«Совесть всегда была душой русской литературы». Эта мысль 
видного советского прозаика В. Каверина объединяет писателей, 
чьи литературные портреты собраны под обложкой предлагаемой 
читателям книги. Вершинные достижения наших гениев еще ярче 
оттеняют характерные черты их талантливых предшественников 
и последователей, идет ли речь об историзме Пушкина, сатирических мотивах его (и, конечно же, Гоголя), либо о критическом 
реализме Толстого и психологическом реализме Достоевского, 
о чудотворстве образного слова и полете фантазии этих великих 
 художников.
Представленные в очерках книги мастера отечественной прозы, в компанию которых «затесался» один поэт (зато какой!), создали свои, пусть и локальные, но яркие художественные миры, где 
герои хотели добиться большего, боролись за счастье, мечтали 
быть нужными людям, пытались противостоять социальной несправедливости, переживали личные трагедии...
Жизнь и творчество рассмотренных нами писателей выступают 
здесь в нерасторжимом единстве их судьбы. И лучшие произведения каждого отдельно взятого художника первого или так называемого «второго» ряда (без которого, кстати, не было бы и первого) 
отражают примечательные реалии разных эпох, черты национального характера, поиски правды, красоты, стремление к идеалу добра и справедливости.

D

КОНСТАНТИН БАТЮШКОВ: 
«ЖИВИ, КАК ПИШЕШЬ,
И ПИШИ, КАК ЖИВЕШЬ»

 
Он писал нежные стихи о 
любовной страсти в духе напевной итальянской поэзии и 
бесстрашно сражался в конном 
строю с Наполеоном. Был ранен. 
Дружил 
со 
многими 
поэтами-современниками. Его 
любили дети и женщины. Им 
восторгался Пушкин. А сам он 
писал: «Я крутился в вихре военном и, как бабочка, утратил 
свои крылья». Но больше всего 
боялся сойти с ума. И, увы, не 
избежал печальной фамильной 
участи.

Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад...

Это знаменитое стихотворение родилось у Пушкина предположительно в результате последней встречи с Батюшковым, 
когда он навестил его в 1830 году в Москве, и тот его уже не 
узнал. «Уважим в нем несчастия и несозревшие надежды. Прощай, 
поэт», — отозвался национальный гений о Батюшкове в одном из 

писем. Тот же, пройдя оплаченный Александром I, но ничего не давший курс лечения в саксонской клинике, был перевезен родными домой и прожил в «сумеречном состоянии души» еще долгих 22 года у 
племянника в Вологде.
Стихов Батюшков больше не сочинял и в редкую минуту просветления признался: «Я похож на человека, который не дошел до 
цели своей, а нес он на голове красивый сосуд, чем-то наполненный...» Речь здесь может идти о Пушкине, чье появление, по мнению авторитетных исследователей, творчество Батюшкова во 
многом подготовило.

***
Действительно, наследственность у Константина Николаевича Батюшкова была тяжелой. Мать его лечили от безумия долго 
и безуспешно. Сошла с ума и старшая сестра замечательного поэта, одного из основоположников романтического направления 
отечественной словесности, известного еще как сатирик, прозаик, 
переводчик и участник (с 1815 года) достопамятного литературного общества или дружеского кружка «безвестных людей» «Арзамас». В «Арзамас» Жуковский привел юного Пушкина. Там они с 
Батюшковым и познакомились.
Пушкину к моменту их встречи исполнилось 16, Батюшкову — 28. Он принадлежал к старинному дворянскому роду, был 
пятым ребенком и первым сыном Николая Львовича Батюшкова, 
человека просвещенного, но неуравновешенного и уязвленного с 
юности незаслуженной опалой. Она постигла его в связи с делом 
дяди, Ильи Андреевича, уличенного в заговоре против Екатерины II. Мать, урожденная Бердяева, заболела душевной болезнью, 
когда сыну было шесть лет и вскоре умерла.
Устюженский район Вологодской области — малая родина Батюшкова. Здесь, в родовом имении Даниловское, прошло его детство. Потом были престижные французские пансионы Петербурга, которые он оставил на шестнадцатом году жизни, предавшись 
чтению русской и французской литературы, а затем под влиянием дядюшки в совершенстве изучил латынь. С ней в круг чтения 

будущего поэта вошли произведения древнеримских классиков 
Овидия, Тибула, Горация, которым он подражал в ранних стихах, 
и произведения классической итальянской поэзии, чьим стойким 
приверженцем он сделался.
Дядюшка Константина, Михаил Никитич Муравьев, в буквальном смысле заменил ему родителей. Это был один из самых 
просвещенных людей своего времени, друг Карамзина, попечитель Московского университета, сенатор, впоследствии товарищ 
 (по-тогдашнему — заместитель) министра народного просвещения, знаток античности и сам недурной поэт. И к тому же — отец 
двух будущих декабристов, один из которых, Никита, возглавил 
затем Северное общество и написал либеральный проект конституции. В доме Муравьевых царила литературная атмосфера, собирались известные писатели. Ну а в Северной столице цвет литературного общества составляли Державин, Львов, Капнист, Оленин.
Они ввели Батюшкова в свой избранный круг. Но его ждала 
служба в Министерстве народного просвещения. Там у молодого 
человека завелись новые приятели, примыкавшие к карамзинскому направлению в литературе и основавшие «Вольное общество 
любителей словесности, наук и художеств». Вы скажете: расплывчато. Не спорю. Однако среди членов общества были и видный 
поэт-публицист Пнин, и сам Гнедич, уже обдумывавший поэтический перевод на русский язык гомеровой «Илиады». Автор обличительного «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищев и 
один из ярких представителей золотого века отечественной поэзии 
Языков, называвший себя «поэтом радости и хмеля», тоже входили в состав общества и оказывали младшему собрату благосклонное внимание.
Вращаясь в их кругу, Константин тоже потянулся к литературе и начал пробовать свои силы в поэтическом творчестве. 
В 1805 году на страницах журнала «Новости русской литературы» 
было напечатано первое стихотворение Батюшкова «Послание к 
стихам моим». Оно уже предвещало будущий расцвет его таланта.
К тому времени начались победоносные наполеоновские войны, в которых Россия Александра I принимала самое непосред

ственное участие с немалым уроном для себя. Как и в большинстве 
дворянской молодежи, в душе начинающего мечтательного пиита 
взыграли патриотические чувства, и, несмотря на категорический 
запрет отца, он записался в ополчение, был назначен командиром 
милиционного батальона и получил рану в кровопролитнейшей 
битве под восточно-прусским городом Гельсбергом, где русская 
армия под командованием Беннигсена одержала над цветом французской армии во главе с Бонапартом тактическую победу.
Батюшкова наградили орденом Св. Анны 3-й степени и отправили на двухмесячное лечение в Ригу, а потом — в родовое село 
Даниловское. В походе и на лечении он писал стихи и взялся за перевод рыцарской поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим». Стихи получались хорошие, особенно — «Выздоровление» 
и «Воспоминания 1807 года». Последнее вдохновила вспыхнувшая 
в Риге любовь Константина к дочери местного купца, не имевшая 
продолжения.
Соблазн целиком предаться после выздоровления литературному творчеству уступил место чувству воинского долга. В следующем году Батюшков возвращается на действительную службу, чтобы в составе гвардейского егерского полка отправиться на войну 
со Швецией (последнюю в серии русско-шведских войн). В боевых 
действиях под командованием Багратиона проявил себя молодцом, 
участвовал в героическом победном походе на Аланские острова, а 
по окончании войны выхлопотал в полку длительный отпуск и поехал погостить к родным незамужним сестрам аж под Ярославль — 
в село Хантаново. И повсюду его сопровождают собственные 
стихи, которые постепенно становятся (увы, на весьма непродолжительный срок долгой жизни Константина Николаевича) главным призванием этой возвышенной души.

***
Роковое наследие матушкиной болезни обнаружилось у поэта 
как раз в тот период. Впечатлительность его стала доходить до отчетливых галлюцинаций. Он пишет Гнедичу: «Если я проживу еще 
лет десять, то наверное сойду с ума». В декабре 1809-го он 

приехал в Москву и близко сошелся с дядей Пушкина, салонным 
поэтом и первым наставником гениального племянника, Василием 
Львовичем, авторитетным литератором, историком, публицистом, 
будущим старшим приятелем Пушкина, Петром Вяземским, известным издателем, журналистом, переводчиком и литературным 
критиком Александром Воейковым, а также свел знакомство с Василием Жуковским.
Мы знаем о трагической судьбе поэтов пушкинской поры. 
Вслед за ним убит на дуэли Лермонтов. Сгорел от скоротечной чахотки, вызванной допросами в 3-м отделении тайной полиции, подававший огромные поэтические надежды Веневитинов. Странная 
внезапная смерть закадычного друга Пушкина, Дельвига, напрямую связывалась современниками и позднейшими исследователями с шефом корпуса жандармов Бенкендорфом. Разжалованный 
в солдаты Полежаев был приговорен Николаем к «прогнанию 
сквозь строй» и умер в полковом госпитале. Еще одного лицейского друга Пушкина, декабриста Кюхельбекера, сгноили в сибирской 
ссылке. Другой поэт-декабрист Бестужев, посланный царем на 
Кавказ якобы «для выслуги», погиб от пули горцев...
Среди этого скорбного ряда Батюшков стоит как бы особняком. Он прожил до 68 лет, однако его творческая смерть относится 
к началу 1820-х, когда ему было всего 34 года. Именно в 1821-м 
он пошлет из Неаполя следующие горькие строки:

«Оставляю поле словесности... Обещаю даже не читать критики... ибо я совершенно и, вероятно, навсегда 
покинул перо автора».

Это обещание он сдержит, а до того грустного момента подарит нам удивительные лирические стихи, которые, по меткому 
определению Белинского, не только «слышимы ухом, но и видимы 
глазом: хочется ощупать извивы и складки их мраморной драпировки».
Первые поэтические опыты Батюшкова по достоинству оценил 
Карамзин, у которого Константин Николаевич стал бывать тог

да же. О них высоко отзывается князь Вяземский, пригласивший 
Батюшкова провести лето в его подмосковном имении Остафьево. За столь рано оборвавшимся творчеством этого оригинального 
лирика внимательно следил Жуковский. «Звуки итальянские, что 
за чудотворец этот Батюшков!» — оставит восторженный отзыв 
Пушкин на полях батюшковского стихотворения. И впрямь, кроме 
Пушкина, у Батюшкова нет в то время соперника в области поэтической образности и мелодики.
Смелый новатор, поборник тщательной отделки слова хорошо владевший итальянским языком, он переносит в еще тяжеловесную торжественную русскую поэтику первого десятилетия 
XIX века мелодичность и экспрессию итальянского стиха. Пушкин 
шел вслед за Батюшковым. Лицейские стихи Пушкина написаны 
под влиянием его поэзии. Только тому для творческого воплощения понадобились десятилетия, а Пушкину — от силы четыре года. 
Главное же, что после Батюшкова приход Пушкина был уже неизбежен.

О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальней...

Вот до какой музыкальности доходит поэт в этом небольшом 
лирическом шедевре, который А. Майков ошибочно приписывал 
Пушкину (комплимент!).

***
Начало 1812 года ознаменовалось для Константина Николаевича поступлением на службу в Петербургскую публичную 
библио теку помощником хранителя манускриптов. К этому его 
усиленно подвигнул Гнедич, а помог получить место видный государственный деятель, историк и археолог Алексей Оленин. Помимо Гнедича, сослуживцами Батюшкова там оказались наш великий