Совесть. Происхождение нравственной интуиции

CONSCIENCE

The Origins of Moral Intuition

P S. C

W. W. NORTON & COMPANY

Independent Publishers Since 

New York | London

Перевод с английского

Москва, 2021

ISBN 978-5-00139-122-7 (рус.)
ISBN 978-1324000891 (англ.)

УДК 17.024
ББК 87.70
 
Ч-50
Переводчик Мария Десятова
Научные редакторы: Ольга Ивашкина, 
Кирилл Мартынов, канд. филос. наук
Редактор Роза Пискотина

Черчленд П.
Совесть. Происхождение нравственной интуиции / Патриция 
Черчленд. — Пер. с англ. — М.: Альпина нон-фикшн, 2021. — 
278 с.

ISBN 978-5-00139-122-7

Что есть добро и зло? Как мы отличаем одно от другого? Присуща ли совесть человеку от природы, или это плод воспитания 
и среды? Эти вечные вопросы основоположница нейрофилософии 
Патриция Черчленд рассматривает через призму биологии и философии. Автор уверенно проводит нас по лабиринтам последних 
открытий в области нейронауки, генетики, эволюции, психологии, 
психиатрии, антропологии, экономики, политики и философии, 
объясняя, как формируются эталоны поведения в разных социальных группах и культурах. Обращаясь к эволюции, она показывает, 
почему мозг ребенка с самых первых дней настроен на формирование эмоциональных связей, сотрудничество и заботу. Переходя к философии, она выясняет, почему понятие совести играет 
центральную роль в любом обществе, как нравственные установки 
передаются из поколения в поколение и почему нормы морали 
не одинаковы в разных культурах. Благодаря непревзойденной 
способности увязывать между собой идеи, лежащие в разных 
плоскостях, Патриция Черчленд по-новому раскрывает перед 
нами сложную тему, касающуюся самой сути того, что делает нас 
людьми.

УДК 17.024
ББК 87.70

Ч-50

Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть 
воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы 
то ни было средствами, включая размещение в сети интернет 
и в корпоративных сетях, а также запись в память ЭВМ 
для частного или пуб личного использования, без письменного 
разрешения владельца авторских прав. По вопросу организации 
доступа к электронной библиотеке издательства обращайтесь 
по адресу mylib@alpina.ru

© Patricia Churchland, 2019
 
All rights reserved.
© Издание на русском языке, перевод, оформление. 
ООО «Альпина нон-фикшн», 2021

Эта книга издана в рамках программы 

«Книжные проекты Дмитрия Зимина» 

и продолжает серию «Библиотека «Династия». 

Дмитрий Борисович Зимин — основатель 

компании «Вымпелком» (Beeline), 

фонда некоммерческих программ «Династия» 

и фонда «Московское время».

Программа «Книжные проекты Дмитрия 

Зимина» объединяет три проекта, хорошо 

знакомые читательской аудитории: издание 

научно-популярных переводных книг 

«Библиотека «Династия», издательское 

направление фонда «Московское время» 

и премию в области русскоязычной научно
популярной литературы «Просветитель».

Подробную информацию о «Книжных проектах 

Дмитрия Зимина» вы найдете 

на сайте ziminbookprojects.ru.

Оглавление

Введение. Запрограммированные на заботу .........................

Глава . Сплочение ради выживания ..............................

Глава . Привязанность ................................................... 

Глава . Обучение и социальные навыки ...................... 

Глава . Нормы и ценности ...........................................

Глава . Вот такой я человек ..........................................

Глава . Совесть и ее аномалии ..................................... 

Глава . При чем тут любовь? .......................................

Глава . Практическая сторона ..................................... 

Благодарности ...................................................................... 
Примечания ......................................................................... 
Предметно-именной указатель ...........................................

В В Е Д Е Н И Е

Запрограммированные 
на заботу

Я не могу и не стану ни от чего отрекаться, ибо идти 

против совести несправедливо и опасно. На этом я стою 

и не могу иначе, и да поможет мне Бог! Аминь.

М Л

Стоянка Ханьяни — это селение индейцев дене : около десятка бревенчатых избушек, приткнувшихся в лесу на берегу 
реки Наханни в Арктической Канаде. Я стою на взлетно-посадочной полосе, дожидаюсь одномоторного «Бивера», который 
заберет меня в Форт-Симпсон. Ожидание, видимо, затянется, 
потому что явились «конники», конвоирующие арестованного, а у них преимущественное право на вылет. Арестованный — молодой парень лет двадцати двух. Тихо-мирно 
сидит в наручниках. Слегка смущен, но в целом держится 
со спокойным достоинством. Что натворил? Неизвестно. 
От конвоиров никаких намеков: ни словом, ни жестом. Однако предположить я могу, кое-что в здешней жизни понимаю. Возможно, драка. Не исключено, что убийство. Двое 
конных полицейских и наручники — значит, дело серьезное.
Для арестованного эти края — дом родной, он всегда 
сумеет прокормиться и найти пристанище. Если для меня достижение — поставить палатку под пронизывающим ветром, 

 | C

то этот дене  будто книгу читает и реку, и лес. Наверняка добыл не одного лося и не раз ходил на медведя — навыки 
для меня запредельные. Он знает, как пережить лютую зиму, 
которая длится по восемь месяцев. Я не знакома с ним, я понятия не имею, за что его арестовали, и тем не менее невольно 
принимаюсь придумывать для него историю со счастливым 
концом, в которой его не отправят в тюрьму и не запрут в четырех стенах, лишив реки, леса с лосями, друзей и близких.
Моя совесть отзывается болью, когда я вспоминаю, 
чем обернулся для народа дене  «контакт с цивилизацией». 
Некогда многолюдные селения выкосила оспа, уничтожая 
вековой уклад, наработанные навыки выживания и общинные устои. Свои охотничьи угодья дене «раздарили» алчным 
захватчикам, которые спаивали старейшин огненной водой 
и глумились над их умениями. Во имя этой спесивой «цивилизации» детей дене отнимали у любящих родителей и увозили 
в интернаты за сотни миль от дома, где, разлучив с братьями 
и сестрами, били за разговоры на родном языке, единственном, который они знали. Вспоминается Джексон Бирди, блестящий художник, отлученный в детстве от любящей семьи. 
Повзрослев, он чувствовал себя лишним и неприкаянным, навсегда оторванным от племени кри, но так и не принятым белыми. В  году его произведения демонстрировались в Национальной галерее Канады в Оттаве, однако в день открытия 
выставки охранник не пустил его в здание.
А что, если взять и подойти к этому дене , завязать беседу? 
Нет уж, лучше не соваться. Какая самонадеянность, снисходительность, только чтобы потешить себя. С одной стороны, 
парень сочтет, что должен оправдываться и объясняться. 
С другой — растерявшимся полицейским придется решать, 
не спровадить ли приставучую дамочку обратно в бурьян, 
где она сидела до этого. Как я ни отговариваю себя, не могу 
отделаться от знакомого неприятного ощущения под ложечкой. «Сделай что-нибудь!» Но что тут сделаешь…

В. З   | 

Будь я какой-нибудь ящерицей-одиночкой, меня бы это 
все не волновало. Никаких душевных терзаний, никакой совести. Добыть корм, поесть, спариться, отложить яйца — и все 
на этом. Другие ящерицы не моя забота, даже те, что вылупятся из отложенных мною яиц. Главное — удовлетворить 
собственные потребности, а на чужие плевать. Но я млекопитающее, поэтому у меня, как и у остальных млекопитающих, социальный мозг. Я запрограммирована беспокоиться 
и переживать, особенно за тех, к кому привязана.
Стараниями моего социального мозга у меня формируется привязанность  к родным и друзьям. А значит, мне не все 
равно, как у них дела. Я способна на эмпатию , на сочувствие, 
а иногда и на праведный гнев. Меня можно мотивировать 
на сотрудничество, даже если оно требует от меня поступиться собственными интересами. Кроме того, мозг усваивает традиции моего «рода и племени». Соответственно, 
у меня может возникнуть побуждение сказать правду там, 
где выгоднее было бы соврать. Я могу испытывать желание 
наказать тех, кто мучает и притесняет слабых или облапошивает доверчивых. У меня есть совесть. Или, как я иногда это формулирую, мой мозг следит за тем, чтобы у меня 
была совесть.
Некоторые глубочайшие идеи о человеческой нравственности восходят к идеям греческих философов V века 
до н. э. — Платона, Аристотеля  и неподражаемого Сократа . 
Интересно, что у древних греков не было отдельного слова, 
эквивалентного нашему слову совесть. Впрочем, им не нужны 
были слова, чтобы понимать силу нравственных чувств. Слово 
«совесть» придумали позже, это были римляне. На латыни 
оно звучало как conscientia и складывалось из con — с, вместе и scientia — знание. Таким образом, в широком смысле 
con scientia можно трактовать как «знание общественных 
норм». Однако римские философы, как и Сократ, понимали, 
что общественным нормам  совесть подчиняется не всегда,