Феномен провинциальной археологии (на материале части Сибири)

Буровский А.М. 

ФЕНОМЕН 
ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ 
АРХЕОЛОГИИ

НА МАТЕРИАЛЕ ЧАСТИ СИБИРИ

Товарищество научных изданий КМК
Москва 2022

*
*

ISBN 978-5-907533-16-5

А.М. Буровский
ФЕНОМЕН ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ АРХЕОЛОГИИ (на материале части Сибири). 
– М.: Товарищество научных изданий КМК, 2022. – 891 с. 

В книге рассматривается процесс становления научных школ археологии в городах 
Западной и Восточной Сибири – Томска, Омска, Новосибирска, Красноярска, Иркутска, Читы, Якутска. Генезис профессионального сообщества показан на фоне развития 
научного сообщества в целом, интеллектуальной и культурной среды каждого города. 
Показано, что научные школы начали возникать в 1870–1890 гг., и что этот процесс 
был искусственно пресечен. В 1920 – начале 1930-х гг. все оставшиеся в живых ученые 
вынуждены были уехать в Москву и Петербург – там репрессии расчистили место для 
всех. Начиная с 1950-х гг. начинается новый виток формирования местных сибирских 
школ. 
Анализ нравов и традиций археологического научного сообщества заставляет 

прий ти к выводу, что т.н. «советская» наука по своей сущности мало напоминала позитивистскую науку Европы XVII–XX вв., и сближалась с китайской или иной восточной 
системой хранения и передачи сакрализуемого знания. 
Большое место уделяется культурным феноменам, специфичным для «советской» 
археологии, особенно феномену провинциального монополизма и феномену «практики», предполагающему, что занятия наукой – далеко не первое и не основное дело для 
археолога. 
Книга написана в жанре научной публицистики, и предназначена для ученых, в 
первую очередь гуманитариев, для студентов, и всех образованных людей, интересующихся отечественной историей и российской культурой ХХ века.

© А.М. Буровский, 2022.
© ООО «КМК», издание, 2022.

Эту книгу я посвящаю двум дорогим моему 
сердцу сущностям. Всем моим предкам — и не 
только предкам по крови, но и всем, кто формировал тот социальный круг, в котором я имел 
счастье родиться и к которому имею честь 
принадлежать. С горячей благодарностью за 
все. 
Кроме того, я посвящаю книгу степным ветрам, августовским закатам, запаху развороченной лопатами земли; всему, что я так любил 
в годы своих первых археологических экспедиций, 
и продолжаю любить в годы зрелости. 

История лысенковщины не имеет отношения к истории биологии как науки, это материал к политической 
истории нашей страны. 
Александров, 1992. С. 244. 

Предисловие

«...Если выпало в Империи родиться
 Лучше жить в глухой провинции у моря..» –
вспоминаешь строки И.Бродского, встречаясь глазами с названием 
книги. Но тут же задумываешься о «великом городе с областной 
судьбой» и понимаешь насколько условна оппозиция «столица» – 
«провинция». В книге А.Буровского, которую держит в руках читатель, речь идёт прежде всего о Сибири, но не только. Автор предлагает читатели широкую панораму истории археологии как науки и 
«как образа жизни» на примере не самой малой части нашей страны. Автор не скрывает, а напротив подчёркивает, что идея его книги 
была спровоцирована книгой Л.С. Клейна «Феномен советской археологии». Это обстоятельство подвигло А.Буровского на то, чтобы 
отразить на примере «провинциальной», сибирской археологии впечатления от советской и российской археологии вообще. 
Вспоминаю собственные впечатления о Сибири, о археологии и 
о том, что и как менялось в течение этих почти 40 последних лет. 
Начало 80-х. Инерция великих строек ещё живёт, но очевидна её 
одышка, как у показавшегося незадолго до смерти на телевизионном 
экране желтолицего генсека К.У. Черненко. Как-будто бы в полной 
мере работает утверждение «археология – наука богатых». Богатая 
страна, позволяющаяся себе неслыханные расходы на грандиозные 
проекты освоения Востока, руками своих прорабов довольно щедро 
делится крохами этих расходов с теми, кто готов сохранить память 
не только о 70–80-х. Но археология на самом деле неприхотлива. 
Там, где обычно считают миллионами (в масштабе цен тех лет), 
довольствуются немногими тысячами и трудом немногочисленных 
романтиков науки и «примкнувшим к ним» просто романтиков полевой жизни, беглецов в «андеграунд» по политическим и прочим 
мотивам. И этими скромными силами были проведены грандиозные 
работы, ритм которых в значительной степени продолжает действовать и в наши дни. 

Однако, время разбрасывать камни – и буквально: с курганных 
насыпей и могил – прошло. Положительная сторона плохого, если 
не сказать никакого, финансирования – возможность привести в 
порядок мысли, идеи, гипотезы, “смеки” (термин одного из героев 
книги), подготовить к публикации массу полученной за предшествующие годы информации. И в этом смысле книга А.Буровского – подведение итогов уходящей, если не ушедшей, эпохи.
Вообще говоря, ИСТОРИЯ как река времени вбирает в себя 
множество могучих потоков, рек, ручьёв. Таким малым “притоком” 
можно считать и субисторию археологии, очередная страница которой написана. Автор не ограничился описанием фактологической 
стороны, но сделал глубокий и подробный анализ многих сторон 
археологической жизни, в некоторых случаях, возможно, излишне 
широко трактуя тему провиницальной археологии. Впрочем, широта эта не превосходит того, чему автор сам не был бы свидетелем 
или участником, если речь идёт о фактах и событиях, или того, что 
он глубочайшим образом не изучил и чему он не посвятил многие 
из своих уже опубликованных работ. Так, тщательнейшим образом 
рассмотрены такие темы как “Субкультура археологии”, педагогическая тема в археологии (автор видит будущее археологии в сочетании её с педагогикой), многие другие. 
Конечно, не бывает так, чтобы мнения даже двух человек абсолютно совпадали.
Так и у автора этих строк есть возражения против некоторых 
положений книги Андрея Михайловича. В частности, и в глобальном плане выяснилось по прошествии времени, что общественное 
устройство, существовавшее до 1991 года, претерпело некоторую 
эволюцию, которая в определённой мере не закончилась и продолжается до сих пор. В связи с этим представляется, что планка обличительного пафоса, обращённого к 70–80-м годам, несколько завышена, с другой стороны, в наше время появилась возможность 
проверить, кто милей – “ворюги” или “кровопийцы”. Но авторский 
анализ спасительной и автономной ниши археологической экспедиции для многих в те годы – глубок и подробен. В связи с этой темой, 
мне вспомнился факт пребывания известного поэта – диссидента 
Ильи Габая в экспедиции Г.Ф. Фёдорова. Вызывают возражение существовавшая якобы планомерность выбора археологии многими 
как спасительной ниши в духоте застоя. Не могу согласится и с не 
первый раз встречающейся мне позицией, согласно которой архео

логия уникальна как своими достоинствами, так и своими недостатками. Причём первые характерны для российской, а вторые для советской археологии. Верхняя и нижняя границы последней, впрочем 
не определяются. К слову, советская археология, по мысли автора, 
не является наукой, однако вслед за этим утверждением следует анализ её недостатков как науки. К числу небольших замечаний я бы 
отнёс некоторые неточности в именах общих знакомых и коллег и в 
фактах их биографий.
Завершая, хочу отметить ценность книги как важного документа, 
иногда, может быть, не слишком лестного для её “героев”, но правдивого и открывающего для многих и во многом неизвестный мир 
археологии как науки и как образа жизни. 

С.Красниенко, ИИМК РАН,
г. Санкт-Петербург

Послесловие к предисловию

Книга так долго шла к выходу, что появилось многое из того, 
чего не было, и исчезло то, что было. Археология, как и вся НАУКА 
в целом, в значительной степени стала частным делом тех, кто ею 
занимается. Тем не менее, не прекращаются попытки убедить государство, в том, что без некоторых вещей оно конечно останется 
государством, но качество его существенно пострадает. Впрочем, в 
этой нашей стране по-прежнему побеждают крайние взгляды: либо 
абсолютное присутствие государства во всём, либо интерес только 
к тому, что может пригодится чиновнику. Конечно, все схемы упрощают жизнь, но странным образом на 1/6 (а теперь на 1/7) части 
суши многое из того, что во всём мире прекрасно работает, здесь 
почему-то портится. Несмотря на весь окружающий нас негатив, 
надо что-то делать. Естественный отбор продолжается и среди героев сего труда. Но «на место выбывших бойцов становятся новые».

ВВЕДЕНИЕ 

Судьба – не случайность, а предмет выбора. Ее не дожидаются, а завоевывают. 
Уильям Брайан

Откровенно о личных мотивах 

Эта книга написана в 1997 году. Родилась она как чистой воды ученичество, в процессе чтения «Феномена советской археологии» Л.С. 
Клейна. Книга необычайно интересная и объясняла очень многое… 
Но во-первых, трудно было принять всерьез рассуждения о «пользе 
революционной активности» и прочие в том же духе. Может быть, 
Лев Самойлович делал книгу «проходной» для опубликования за рубежом? Во всяком случае, лояльность всему «революционному» (в 
любом понимании термина) остается на совести Льва Самойловича. 
Во-вторых, Клейн описывал археологию столичную, по большей 
части ленинградскую. Места, где «иностранному коллеге...может 
показаться», что он попал в «археологическую столицу мира»1 в одном отдельно взятом городе СССР. 
А ведь археологи жили и работали и в областных городах, а то и 
в малых городишках, в райцентрах. 
В-третьих, книга Льва Самойловича откровенно предназначена 
иностранцам... Российское издание читается как английский подстрочник. 
Раздражение вызвало желание спорить. Я стал делать замечания 
на полях книги... и не заметил, как начал писать свою собственную.
В июне 1997 г. я рассказал Льву Самойловичу о замысле книги. 
Он выразил явную заинтересованность, и очень поддержал идею. До 
этого конечно, я уже начал работать над книгой, но мною были сделаны только некоторые разрозненные заметки. После нашего разговора мне «пришлось» свести их в некий связный текст. Поддержал 
он и тот вариант книги, который я подготовил к сентябрю 1998 г. А 
его книга « «Das Phanomen der sowyetischen Archaologie»2 – не «просто» немецкое издание «Феномена». Это книга, невольно задающая 
планку для моей собственной работы. 

1 Клейн Л.С. Феномен советской археологии. СПб, 1993. С. 11. 
2 Kleyn L.S. Das Phanomen der sowyetischen Archaologie. Geschichte, Schulen, Protagonisten. Frankfurt am Main, 1997. 411 p.

Заседание Сектора палеолита ЛОИА АН СССР. Декабрь 1986. На переднем плане 
– Зоя Александровна Абрамова, за ней – Леонид Борисович Вишняцкий. Перед ней 
– Михаил Васильевич Аникович. Позади – Борисковский. Фото автора. 

Автор сих строк в кабинете тогда уже покойного Александра Александровича Федорова. Пишу заметки о книге Клейна. Фото моего брата Алексея Федорова. 

Так что за написание моей Л.С. Клейн несет прямую ответственность. Эти слова – не «просто» стремление снять ответственность 
с самого себя. Это голый факт. Не будь «Феномена советской археологии» – наверняка не было бы и «Феномена провинциальной 
археологии». 

Столицы и провинции

В эпоху правления Иосифа Виссарионовича археологическая наука и впрямь почти полностью была сосредоточена в столицах. С 
середины 1950-х годов советская наука, говоря «умными» словами, 
децентрализовалась. Если роль столиц и не падала, то по крайней 
мере, появлялись и росли провинциальные центры. К концу 1960-х 
годов провинциальные археологи численно сравнялись со «столичными штучками». В 1970–1980-е среди археологов, занимавшихся 
Сибирью, провинциалов стало даже больше. В конце 1970-х гг чуть 
ли не на каждой региональной конференции с удовлетворением констатировали: «Еще двадцать лет назад археологи приезжали только 
из Москвы и Ленинграда. Теперь в каждом Сибирском городе есть 
свои археологи»... 
На самом же деле, распределение все равно в пользу столицы. В 
1979-м году в Москве жило 7300 тысяч человек. В 1982–8100 тысяч. 
На них приходится примерно 300–400 профессиональных археологов. Собственно, и это – до смешного мало. Но в Красноярском крае 
в том же 1982 году жило 3,25 млн людей, из них – 833 тысячи в самом Красноярске. С 1930 по 1968 г. в Крае вообще не было «своих» 
археологов, при населении края – 2.5 млн человек, а города Красноярска – 650 тысяч человек в 1970 году. 
С 1969 по 1978 на 2–2.5 млн человек во всем Красноярском крае 
был один археолог... Жил он именно в Красноярске. Не в Ачинске 
(118 тысяч населения в 1982), не в Канске (101 тысяча в 1982), не 
в столице Эвенкийского национального округа Тура археологов не 
было. Вообще. 
На протяжении всей истории советской власти археолог в Красноярском крае был или приезжим из столиц, или представителем 
некой редчайшей профессии. Диковинкой. «По улицам археолога 
водили…». 
В других городах Сибири с археологами было получше. Даже в 
1930–1960-е в Омске, Томске, Иркутске, даже в Чите кто-то жил и 

Археологи. П.Нехорошев, В.Дороничев, Д.Чистяков вы камеральной ЛОИА АН 
СССР. 1983 год. Сразу три археолога – а во многих городах Сибири нет вообще ни 
одного. 

работал. Но и масштаб явления – микроскопический, и заметно этих 
людей почти не было. 
Провинциальные археологи даже в 1980-е были слабее представлены в сборниках и на страницах «Советской археологии» (С 1992 
– «Российской археологии»). Сплошь и рядом не потому, что их дарования ниже, или потому что они бездельники. Просто у столичных и было и есть больше возможностей, и в результате они гораздо 
больше известны. Картина и советской археологии 1970–1980-х. гг., 
и картина современной российской археологии, нарисованная без 
учета провинциального компонента, будет глубоко, принципиально 
неверной. 

О чем я попытался написать? 

История науки – это история открытия памятников. 
Это история идей, обобщений, новых методов. 
Это история методологии науки.
В первом случае описывают, как Н.К. Ауэрбах и Г.П. Сосновский 
открывали памятники палеолита в бассейне Енисея.