Орнитологическая коллекция Зоологического музея Императорской Академии наук. Очерки истории

Содержание

Предисловие (от редактора)  ........................................................................................4

Введение (от автора)  ....................................................................................................6

Глава 1. Доктор Клот-Бей (1793–1868) и его вклад в коллекции 
Зоологического музея в Санкт-Петербурге  ............................................................13

Глава 2. Иоганн Чуди (1818–1889) и южноамериканская коллекция птиц  ........33

Глава 3. Натуралист Александр Росс (1832–1897) и его сборы 
в североамериканской коллекции птиц  ...................................................................57

Глава 4. Карл Бэр (1792–1876), Александр Миддендорф (1815–1894) 
и коллекции русских северных экспедиций  ...........................................................83

Глава 5. От А.Д. Нордмана до В.Э. Мартино: орнитологи 
и коллекционеры-коллекторы Таврической губернии  .........................................109

Глава 6. Николай Иванович Воскобойников (1801?–1861?) — 
один из первых коллекторов иранской фауны  .....................................................133

Глава 7. Орнитологические сборы на островных территориях 
Юго-Восточной Азии  .............................................................................................159

Глава 8. Коллекция птиц с острова Мадагаскар  ..................................................193

Глава 9. Орнитологические сборы на Японском архипелаге  .............................219

Глава 10. Генрих Фильд, Генри Элвис, Генри Дрессер 
и другие коллекторы птиц Гималайского региона  ...............................................249

Глава 11. Коллекция птиц Австралии в Санкт-Петербурге  ................................279

Глава 12. Коллекция птиц Новой Зеландии в Санкт-Петербурге  ......................317

Глава 13. Профессиональные орнитологи, натуралисты-любители 
и коллекции птиц Санкт-Петербургской губернии  ..............................................343

Примечания (комментарии) ....................................................................................388

Литература ..............................................................................................................398

Список сокращений  .................................................................................................415

Именной указатель  .................................................................................................416

Предисловие

Дорогие читатели! Раз вы уже открыли эту книгу и готовы читать Предисловие редактора — значит у вас далеко идущие планы. Книга большая, в ней нашло отражение многолетнее фундаментальное исследование автора, аккуратно восстанавливающего историю создания уникальной коллекции, знакомой только гостям Музея. Так, 
с большой буквы, Сергей Николаевич называет музей, который вы можете посетить 
на Стрелке Васильевского острова, войдя в здание цитадели отечественной зоологии — Зоологический институт Российской академии наук. При его посещении у любого профессионального зоолога возникает некоторый священный трепет, поскольку 
здесь хранятся собранные в течение уже более чем двух веков зоологические коллекции, документирующие разнообразие современных животных не только нашей страны, но и мира. Заметим, что следует различать коллекции института, хранящиеся в 
закрытых от публики «закромах», то есть в научных отделах, в которых с этим архивом биологического разнообразия работают специалисты, и музей, как представленную публично малую часть этого собрания. Она открыта для посещения, бродить по 
ней можно (и нужно) долго, поскольку и это «малое» собрание на самом деле очень 
велико. Однако автор книги приглашает нас не просто прогуляться по этой грандиозной выставке — путешествие, в которое он отправляет читателя, гораздо масштабнее 
и, если можно так выразиться, многомернее.
Каждый экземпляр коллекции имеет свою историю, рассказать о всех невозможно, но автор всё-таки в значительной степени приблизился к ситуации подробного описания сведений о том, кто и откуда из представленных в экспозиции Музея птиц прибыл сюда, а также о том, кто обеспечил это «прибытие». Обещанное 
нам путешествие — это, во-первых, путешествие во времени, охватывающее почти три века. Во-вторых, его маршрут и далёк и долог: мы посетим все части света 
(впрочем, немного не добравшись до Антарктиды), буквально от Новой Зеландии 
до окрестностей Санкт-Петербурга. Путешествие растянется надолго и, что особенно ценно, захватит в первую очередь самые давние времена, в которые зоологи ещё плохо представляли себе разнообразие жизни на Земле. Период инвентаризации этого разнообразия (или биоразнообразия) при всей своей длительности ещё 
не закончился и вряд ли закончится в ближайшее время. Но музейные коллекции 
позволили уже достаточно детально разобраться в том, как это разнообразие устроено, кто и по каким законам его формирует. В этом — один из важнейших смыслов 
музейных коллекций для науки, образования и просвещения. Зоологические коллекции — это, как мне показалось удачным сформулировать уже лет пятнадцать 
назад, архив биоразнообразия. Учёные будут обращаться к нему снова и снова, наличие коллекций даёт возможность переизучить каждый экземпляр, в том числе с 
использованием новейших технических средств, перепроверить полученные ранее 
результаты, пересмотреть их в свете появления новых, ранее не известных фактов, 
«встроить» результаты таких исследований в новые теории и гипотезы.
Вернёмся к идее путешествия с книгой, посвящённой музейной экспозиции. Как 
и в любом другом путешествии, мы узнаем много нового не только о географии, но, 

Предисловие

в первую очередь, об истории зоологии, а главное — о людях, которые эту историю 
и «делали». Нам расскажут о том, как и в жару, и в холод, и в ненастье неутомимые 
коллекторы, учёные и первооткрыватели добывали научные материалы, какими порой непростыми путями эти материалы стекались в Санкт-Петербург и попадали в 
музей. Мы, как и в любом путешествии, узнаем не только о главном предмете этих 
рассказов, но расширим свои представления об историческом контексте описанных 
событий, который бывает важен для понимания работы полевых зоологов. Всё сказанное весьма интересно и привлекает многих любителей истории, географии, зоологии. Мне представляется, что самое интересное в книге — это рассказы о конкретных участниках событий, внесших свою иногда небольшую, но важную лепту 
в создание грандиозной коллекции Музея. Они были очень разными, занимали самые разные официальные посты или, наоборот, были энтузиастами, «не приписанными» к каким-то определённым организациям или службам. Сведения о них, как 
мне кажется, хорошо дополняют наши представления о естественно-исторических 
музеях как об очень сложно устроенных, многогранных научных, просветительских и культурных феноменах. А литературы, освещающей жизнь и историю этих 
институций, пока крайне мало. И не удивительно: С.Н. Баккал должен был проделать титанический труд, собирая воедино огромное число конкретных историй, посвящённых различным этапам становления и формирования коллекций Музея, это 
долгая, кропотливая работа — но и результат получился соответствующий. Масштабы проделанной работы и, соответственно, составленной по её итогам книги 
вполне соответствуют масштабам самого Музея, представляющего собой часть самого крупного в России собрания зоологических материалов.
Читайте, не обязательно быстро, вам здесь откроют те двери, которые обычно 
плотно закрыты для посетителей. И не забывайте посещать Музей, об истории которого вы узнаете здесь много нового, интересного, а для кого-то — захватывающего. Спасибо автору за очень интересное и полезное сочинение!

Михаил Калякин

220-летию со дня рождения Иоганна Фридриха Брандта 
и 190-летию со дня основания Зоологического музея 
в Санкт-Петербурге посвящается 

Введение

По некоторым данным одна треть людей на планете что-нибудь коллекционирует. Однако не всегда сборы коллекций давали положительный результат: были 
люди, которые собирали коллекции, но обработкой их не занимались, и воспользоваться ими в конечном итоге не смогли. У Петра I интерес к собиранию редких 
предметов появился ещё в юные годы. В своей резиденции в селе Преображенское 
неподалеку от Москвы он собирал старинные монеты, предметы старого быта и 
особенно оружие. Немалое значение в развитии стремления Петра I коллекционировать предметы музейного значения имели его поездки за границу: в эпоху Просвещения «натуральные» кабинеты получили в Европе широкое распространение в 
связи с наметившимся тогда повышением интереса к естествознанию. Уже в 1714 г. 
коллекции Петра I перевезли в Санкт-Петербург и разместили в Летнем дворце 
Летнего сада, в Людских палатах. Здесь в нескольких парадных залах находились 
не только коллекции Петра и его обширная библиотека, но впоследствии и знаменитый Янтарный кабинет. Так 1714 г. вошёл в историю, как время начала создания 
Петровской Кунсткамеры — первого российского музея комплексного профиля. 
В 1719 г. его разместили в Кикиных палатах близ Смольного двора, где Кунсткамера находилась до 1728 г. Только после этого Кунсткамеру перевели в специально 
построенное для неё ещё при Петре I здание на Васильевском острове.
Кунсткамера была открыта как универсальный музей с естественнонаучными, 
научно-техническими и историческими коллекциями; это был первый музей в России, который начал собирать и зоологические предметы. Тогда библиограф Иоганн 
Бакмейстер1 (1779) писал, что «знание натуральной истории придаёт блеск и красу всем другим наукам, и составляет весьма важную оных часть». В истории современного Зоологического музея Зоологического института РАН (ЗИН РАН) был период, когда он почти сто лет находился в составе Императорской Академии наук. 
Вместе с другими академическими музеями он образовался благодаря разделению 
коллекций Кунсткамеры — «Кабинета редкостей и истории натуральной». С тех 
пор (с 4/16 июля 1832 г.), как зоологическая коллекция Кунсткамеры стала самостоятельным музеем, расположившимся на Стрелке Васильевского острова в СанктПетербурге, прошло 190 лет. 
В предлагаемой читателю серии научных и научно-популярных описаний внимание в основном было сосредоточено на той части коллекции Зоологического музея (далее Музей), которая имеет отношение к птицам, к орнитологии и орнитологам, а главное — к многочисленным известным и малоизвестным коллекторам2 и 

Введение

натуралистам-естествоиспытателям, чьи сборы должны быть отражены в истории 
научных коллекций Музея в Петербурге. В этом плане птицы оказались уникальным 
источником информации. В книгу включено несколько самостоятельных очерков, которые, тем не менее, связаны между собой не только местом действия (Музей), — их 
объединяет общая тема и общие приёмы изложения, которым был подчинён отбор 
фактов, описей предметов и иллюстраций. Книга «Орнитологическая коллекция Зоологического музея Императорской Академии наук: Очерки истории» относится к 
определённому типу орнитологических работ, связанных не только с музейной тематикой; она действительно содержит множество примеров из истории составления орнитологической коллекции Музея, но также она заключает в себе краткие рассказы о 
людях («героях»), в разной степени причастных к этой коллекции, без малейшего сомнения заслуживших искреннюю благодарность и признательность. Автор не ставил 
задачу писать полные биографии своих «героев»; цель была гораздо более скромная: 
дать общий набросок их жизни, часть которой была связана с Музеем в Петербурге. Также рассказы часто посвящены не только и не столько конкретным «героям», а 
и тем, кто собрал и передал в Музей много материалов из определённого региона, и 
тем, кто добавил немного, но — как мы, музейщики, совершенно уверены, — всё равно бесценных материалов. В каждом случае автор старался также предоставить необходимые сведения о географическом, экономическом и историческом контексте. Коллекторская деятельность тех, кто стоял у истоков Зоологического музея, — участниках зоологических сборов, коллекторах-орнитологах XIX и начала XX века, — рассматривалась на основе изучения архивных документов, литературных свидетельств, 
а также различных рукописных каталогов и внутренней информации, полученной в 
разных подразделениях ЗИН РАН. 
Историю существования Музея, как считал Иоганн Фридрих (Фёдор Фёдорович) 
Брандт (Johann Friedrich von Brandt, 1802–1879), первый директор Музея, следовало разделять на три периода. Первый соответствовал тому времени, когда зоологические коллекции находились в Москве, а потом в Императорском дворце в Петербурге, где «служили единственно предметом любопытства». Таксидермическое искусство в этот период не отличалось совершенством, и «чучела животных ещё не 
перестали быть искажением природы». К тому же в это время не проводилось никаких «учёных работ», и даже не было издано каталога коллекций. Только после того, 
как в 1724 г. Кунсткамеру, как музей различных отраслей знаний, передали в ведение вновь созданной Академии наук, пополнять и изучать коллекции стали учёныеспециалисты; одновременно развернулась интенсивная деятельность по изучению 
природы, народов и их занятий на территории России. Иоганн Бакмейстер писал, 
что «1741 год доставил нам полное собрание всех находящихся около Санктпетербурга птиц» (Бакмейстер, 1779, с. 123). Второй период был связан со временем передачи зоологических коллекций в Академию, где они «с 1742 года стали служить 
для учёных занятий, и подали повод к составлению многих отличных сочинений, 
например, исследований Палласа». Однако пожар в Кунсткамере в 1747 г. уничтожил большую часть зоологических предметов, а также «значительная часть их уничтожилась от ветхости»3. На восстановление ушло много лет. Однако уже в 1748 г., 
когда были изданы в двух частях «росписи под заглавием Museum Metropolitanum», 
среди предметов животного царства состояло 755 птиц. Кунсткамера продолжала 

С.Н. Баккал  Орнитологическая коллекция Зоомузея Императорской АН

«наполняться беспрерывными приращениями», и через несколько лет после пожара, в 1755 г., её коллекция состояла уже из 1200 птиц (Бакмейстер, 1779, с. 147). Зоологические предметы из разных источников продолжали поступать в Кунсткамеру на протяжении всего её существования (1714–1836). С начала 1830-х гг., после 
перемещения коллекций из Кунсткамеры в новое помещение, Музей постепенно 
«пришёл в лучшее положение…, а чучела животных стали произведениями вполне художественными и верными натуре» (Брандт, 1865, с. 27). История орнитологических коллекций Музея до сих пор хранит следы в виде экспонатов, оставленных 
первыми консерваторами и препараторами, в том числе Э.П. Менетрие, Е.И. Шрадером, И.Г. Вознесенским и их учениками, «…благодаря которым не только богатство, но и изящество предметов и их отличная постановка делают Музей одною из 
полезнейших достопримечательностей столицы» (Брандт, 1865, с. 25). С этого времени можно считать начало нового, третьего периода существования Музея. Книга 
очерков повествует об исторических событиях и фактах, относящихся к последнему периоду — с конца 1820-х до начала 1920-х гг. 
В конце 1820-х гг. Конференция Императорской Академии наук в Петербурге 
постановила преобразовать академические коллекции. Это решение совпадало с 
развитием науки и отражало её достижения. Прежде единый академический музей с коллекциями универсального типа распался на несколько естественнонаучных музеев, одним из которых был самый крупный из них — Зоологический музей. 
Под эгидой Главного штаба и Русского географического общества, образованного 
в 1845 г., стали проходить масштабные экспедиции. Почти за столетний период сухопутные путешественники и мореплаватели многих национальностей выполнили 
большую первооткрывательскую и исследовательскую работу. Из литературы о путешествиях рассматриваемого периода важное значение, как источник новых зоологических сведений, имели отчёты кругосветных и полярных мореплавателей, военных топографов и горных инженеров, сочинения полярных путешественников, 
колонистов и гидрографов, охотников, врачей, туристов и журналистов, разведчиков и миссионеров, труды географов и натуралистов. Уже давно замечено, что слово «натуралист» незаметно выбыло из нашей лексики. Его заменили слова: «биолог», «зоолог», «орнитолог», «учёный» и др. Между тем, полтора-два столетия назад слово «натуралист» было очень распространённым. Им называли людей, изучающих природу (натуру); причём не было различия между изучающими её профессионально или по любознательности, по страсти постигнуть тайны всего живого.
Одним из источников расширения коллекций Музея в Петербурге был обмен с 
европейскими музеями, в которых находились серии сходных экспонатов. Кроме 
этого, о пополнении фондов (на безвозмездной основе) в течение многих лет заботились не только учёные-натуралисты, коллекционеры, путешественники и научные учреждения, но и общественные деятели, художники, дипломаты, консулы, послы, частные лица, а также российские императоры, члены Императорского Дома, 
лица придворного звания, генерал-губернаторы и представители знати. Так было в 
XIX веке, когда Музей получал многочисленные пожертвования; в настоящее время акты дарения ещё случаются, хотя давно стали событиями очень редкими. Кроме этого, иногда интересные вещи попадали в Музей из Канцелярии конфискаций, 
которая изымала имущество опальных государственных деятелей. 

Введение

Особое внимание уделялось поддержанию отношений с европейскими дилерами, которые вели оживлённую торговлю зоологическими образцами. При этом следует упомянуть, что брат Ф.Ф. Брандта Йоханес Георг Вильгельм Брандт (J.G.W. 
Brandt), имея фирму в Гамбурге, торговал такими предметами. Необходимо было 
отслеживать нужную информацию из постоянно рассылавшихся каталогов и прейскурантов, периодически выписывать и покупать товар. Ф.Ф. Брандт и его преемник академик А.А. Штраух хорошо знали рынок «натуралий», получали каталоги, 
содержащие сотни и тысячи позиций, в результате чего Музеем были приобретены 
в числе прочих предметов многочисленные экзотические виды птиц.
В 1830 г., когда в Санкт-Петербургской Академии наук не было представителя по 
зоологии, Конференция избрала Ф.Ф. Брандта адъюнктом, поставив ему непременным условием реорганизацию Музея. Фёдор Фёдорович не только оправдал, но и 
«далеко превзошёл» ожидания Академии. Ф.Ф. Брандт родился в прусской Саксонии. В 1821–1826  гг. он изучал медицину в Берлинском университете. Первое время он больше занимался ботаникой, а уже позднее зоологией и анатомией. С 1831 г. 
и до самой смерти он состоял директором Зоологического Музея Академии наук, 
основанного им взамен малочисленных зоологических остатков прежней Кунсткамеры, и затем «личными трудами доведённого им до состояния одной из богатейших 
коллекций Европы». Число научных сочинений Брандта очень велико (более 300), 
и они относятся к зоологии, зоопалеонтологии, зоотомии и зоогеографии. Когда 
Ф.Ф. Брандт специально занимался остеологией в Музее, он сообщал, что «значительное большинство натуральных скелетов птиц было изготовлено ещё в 1830-х годах», 
вероятно, специально для него. Но — удивительное дело! — Фёдор Фёдорович 
не только интересовался, но и занимался орнитологией, как фаунист. Он оказался одним из первых, кто составил список видов птиц Санкт-Петербургской губернии (Brandt, 1880), который был опубликован в «Journal für Ornithologie». Впоследствии Е.А. Бихнер (1884), ознакомившись с рукописью этой статьи, считал, что 
она была начата после 1843 г., а завершена не позднее 1852–1853 гг., и могла служить автору в качестве предварительного списка птиц, которые «могли быть со временем найдены в губернии». Можно предположить, что Ф.Ф. Брандта побудило 
приняться за обработку птиц длительное «затишье» в исследовании орнитологии 
Санкт-Петербургской губернии, которое, по мнению Е.А. Бихнера, продолжалось 
до 1870-х гг. Интересно и другое обстоятельство: несколько видов птиц из сборов 
Ф.Г. фон Киттлица (1799–1874) были описаны академиком Ф.Ф. Брандтом (Паевский, 2018b). Среди таксонов птиц Палеарктики, исходно названных в честь Брандта, описаны 3 формы (Eremophila alpestris brandti, Leucosticte brandti brandti и сибирский подвид сойки Garrulus glandarius brandtii). Количество описанных самим 
Брандтом (Brandt, 1836–1847) и валидных в настоящее время — 3 рода, 5 видов 
и 7 подвидов (там же), например: малая канадская казарка Branta hutchinsii 
leucopareia (1836), желчная овсянка Granativora bruniceps (1841), красноухая 
овсянка Emberiza cioides (1843), арчовая чечевица Carpodacus rhodochlamys (1843), 
черногорлая завирушка Prunella atrogularis (1843), дубонос Mycerobas carnipes 
speculigerus (1841), фазан Phasianus colchicus mongolicus (1844) и очковая гага 
Somateria fi scheri (1847). Самый известный в мире вид птиц, связанный с именем 
Брандта, — Phalacrocorax penicillatus J.F. Brandt, 1837, баклан Брандта или сине

С.Н. Баккал  Орнитологическая коллекция Зоомузея Императорской АН

горлый баклан. Незадолго перед кончиной Ф.Ф. Брандт начал переработку рукописи о роде Pelecanus, из которой только часть была впоследствии опубликована. 
К сожалению, он умер, едва только успев начать описывать следующий род — 
Carbo, для которого «у него имелась масса материалу не только по систематике, но 
и по анатомии». Очевидно, тема «Ф.Ф. Брандт как орнитолог» заслуживает специального исследования.
В мае 2022 г. исполнилось 220 лет со дня рождения Фёдора Фёдоровича Брандта, 
о котором А.А. Штраух (1889) писал: «Брандт сделал очень много для изучения отечественной фауны (фауны второй его родины), и не только своими многочисленными научными трудами, но также и основанием нашего Зоологического Музея, в 
котором, благодаря преимущественно его стараниям, материал для русской фауны 
собран в таком изобилии, как нигде в другом месте».
Обращаясь к статистике, нужно напомнить, что всего в России в 87 известных 
коллекциях хранится более 420 тысяч экземпляров птиц в виде тушек и чучел (Фадеев, 2015); из них в Зоологическом институте РАН в Санкт-Петербурге (Музей и 
фондовая коллекция) — около 180 тысяч птиц 4200 видов, или более 40%. Представляет интерес ещё один показатель, по поводу которого сотрудники большинства музеев за пределами России честно признаются, что даже в нынешних экспозициях они могут показать только 0,1% всего собрания. При этом они считают, что 
для естественнонаучных музеев это вполне нормальное соотношение. Что касается орнитологической коллекции Музея ЗИН РАН (около пяти тысяч предметов), то 
здесь доля выставочных экспонатов находится на уровне 2,5% от общего числа орнитологических образцов в ЗИН РАН, то есть демонстрируемая коллекция птиц на 
Стрелке Васильевского острова — одна из крупнейших, «как нигде в другом месте»; она более чем на порядок превышает «нормальнее соотношение». Формирование современной систематической коллекции птиц в Музее, где представлены 
3700 экземпляров 2500 видов, фактически завершилось в начале XX столетия (ещё 
до революционных событий); за последние сто лет коллекция дополнилась и обновилась выставочными экспонатами лишь на 15%.
Судя по отзывам посетителей, отношение к Зоологическому музею в Петербурге неоднозначное: некоторые уверены в том, что у Музея есть определённые традиции, которые нужно беречь, другие, — после посещения естественнонаучных музеев широкого профиля в Западной Европе, — считают, что в нашем Музее чего-то не 
хватает. Вот лишь один пример для сравнения, связанный с впечатлениями после 
знакомства с новым европейским музеем. С 1998 г. в Нидерландах существует музей под названием «Натуралис» (Naturalis), который одновременно является музеем зоологическим, палеонтологическим, геологическим и минералогическим. Тематика постоянных экспозиций этого музея, находящегося в Лейдене, такова: «Парад ископаемых» (происхождение жизни и её древнейшие формы), «Театр природы» (формы жизни и природные процессы), «Земля» (строение планеты, землетрясения, вулканы и тому подобное), «Жизнь» (приспособляемость животных и 
растений), «Взгляды на природу» (отношение к природе людей разных возрастов 
и народов). Экспозиционное оборудование этого музея даже трудно описать: это 
какие-то ни с чем не сравнимые конструкции из металла, стекла, пластика, мигающие разноцветными огнями и порой достигающие высоты двухэтажного дома.