Журнал политических исследований, 2023, № 4

ISSN 2587-6295 
 
ЖУРНАЛ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 
Сетевой научный журнал 
Том 7 
■ 
Выпуск 4 
■ 
2023 
 
Выходит 4 раза в год   
 
 
 
 
 
 
      Издается с 2017 года 
 
 

Свидетельство о регистрации средства массовой 
информации  
Эл № ФС77-63242 от 06.10.2015 г. 
 
Издатель:  
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, г. Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96 
Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru 
http://www.infra-m.ru 
 
Главный редактор: 
Федорченко С.Н. – доктор политических наук, доцент, 
доцент кафедры истории и теории политики МГУ имени 
М.В. Ломоносова 
 
Ответственный редактор:  
Титова Е.Н. 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 
 
 
 
Журнал включен в Перечень ВАК по следующим 
научным специальностям: 
5.5.1. История и теория политики (политические 
науки),  
5.5.2. Политические институты, процессы, технологии 
(политические науки), 
5.5.3. Государственное управление и отраслевые 
политики (политические науки), 
5.5.4. 
Международные 
отношения 
(политические 
науки), 
 
 
 
 
 
Присланные рукописи не возвращаются.  
Точка 
зрения 
редакции 
может 
не 
совпадать  
с мнением авторов публикуемых материалов.  
Редакция оставляет за собой право самостоятельно подбирать к 
авторским 
материалам 
иллюстрации, 
менять 
заголовки, 
сокращать тексты и вносить в рукописи необходимую 
стилистическую 
правку 
без 
согласования 
с 
авторами. 
Поступившие в редакцию материалы будут свидетельствовать о 
согласии авторов принять требования редакции.  
Перепечатка 
материалов 
допускается  
с письменного разрешения редакции.  
При цитировании ссылка на журнал «Журнал политических 
исследований» обязательна.  
Редакция не несет ответственности за содержание рекламных 
материалов.  
 
© ИНФРА-М, 2023 
 
Опубликовано 20.12.2023 
 
САЙТ: http://naukaru.ru/ 
E-mail: titova_en@infra-m.ru

СОДЕРЖАНИЕ

 
Тема номера 
  
Федорченко С.Н.  
Эффект палладиума: ценности великих 
держав в эпоху искусственного интеллекта  
  
Володенков С.В., Зотов В.В., Консон Г.Р.  
Образ цифрового будущего как модель 
конституирования реальности: сценарии 
формирования и репрезентации  
  
Шмелева О.Ю., Судьин С.А.,  
Голубин Р.В., Шмелев А.П.  
Образ будущего российского государства в 
политическом мировоззрении студенческой 
молодежи: социологический анализ  
  
Поцелуев С.П.  
Стереотип как институциональный ресурс 
политики памяти: случай российского 
поколения Z 
  
Русия Н.Т., Ракачев Д.Н.  
Состояние гражданской солидарности 
городских и сельских территорий Юга 
России  
 
Международные отношения 
  
Гасанов К.Н.  
Чем обусловлен успех военных операций 
Турции в Сирии в 2017-2020 гг.?  
 
  

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ 
 

Федорченко С.Н.  — д-р полит. наук, доцент кафедры истории  
и теории политики, МГУ имени М.В. Ломоносова 
Абрамов А.В.  — канд. полит. наук, доцент, доцент кафедры 
сравнительной политологии, МГУ имени М.В. Ломоносова  
Афанасьев В.В.  — д-р полит. наук, доцент, профессор отделения 
социологии традиционной культуры, Академия гуманитарных и 
общественных наук  
Багдасарян В.Э.  — д-р ист. наук, профессор, декан факультета 
истории, политологии и права, Государственный университет 
просвещения 
Безносов М.А. — канд. социол. наук, доктор философии в области 
политологии (Ph.D. in Political Science), преподаватель, Департамент 
политической науки, Техасский университет долины Рио-Гранде, 
США 
Бодрунова С.С. — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
менеджмента массовых коммуникаций, Институт «Высшая школа 
журналистики и массовых коммуникаций», Санкт-Петербургский 
государственный университет 
Быков И.А.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры связей 
с общественностью в политике и государственном управлении, 
Санкт-Петербургский государственный университет  
Ветренко И.А.  — д-р полит. наук, профессор, профессор 
факультета социальных технологий, Северо-Западный институт 
управления РАНХиГС 
Володенков С.В.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
государственной политики факультета политологии, МГУ имени. 
Ломоносова 
Грачев М.Н.  — д-р полит. наук, профессор, профессор кафедры 
теоретической и прикладной политологии факультета истории, 
политологии и права Историко-архивного института, Российский 
государственный гуманитарный университет 
Кирнос А.В.  — канд. полит. наук, доцент, начальник кафедры 
теории и истории государства и права, Воронежский институт 
Министерства внутренних дел РФ 
Кросстон Мэтью Д.  — д-р филос. наук, профессор факультета 
безопасности и глобальных исследований, Американский Военный 
Университет, США 
Курылев К.П.  — д-р ист. наук, доцент, профессор кафедры теории 
и истории международных отношений, Российский университет 
дружбы народов 
Маринов А.И. — профессор политических наук (публичная 
администрация), 
PhD 
в 
области 
социологии, 
Софийский 

Университет 
„Св. 
Климент Охридски”, 
кафедра 
публичной 

администрации; Пловдивский Университет „Паисий Хилендарски”, 
кафедра 
политических 
наук 
и 
национальной 
безопасности; 

Председатель Стратегического Совета при Президенте Республики 
Болгария 
Мартынов М.Ю.  — д-р полит. наук, доцент, главный научный 
сотрудник, 
заведующий 
Лабораторией 
социологических  

и правовых исследований, профессор кафедры политико-правовых 
дисциплин, БУ ВО «СурГУ ХМАО — Югра» 
Матюхин А.В.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
теории 
и 
истории 
международных 
отношений 
института 

международных отношений и социально-политических наук, 
Московский государственный лингвистический университет 
Мацузато Кимитака — доктор права, профессор, Высшая школа 
права и политики, Токийский университет, Япония 
Младенович М. – д-р полит. наук, профессор факультета 
безопасности, Председатель Совета факультета безопасности, 
Белградский университет, Сербия 
Орлов И.Б.  — д-р ист. наук, профессор, заместитель руководителя 
Департамента политики и управления, заведующий Научно-учебной 
лабораторией 
исследований  

в области бизнес-коммуникаций, Национальный исследовательский 
университет "Высшая школа экономики" 
Саква Ричард — доктор философии, профессор российской  
и европейской политики, Университет Кента, Великобритания 
Сельцер Д.Г.  — д-р полит. наук, профессор, профессор кафедры 
политологии, социологии и международных процессов, Тамбовский 
государственный университет имени Г.Р. Державина  
Тарасов И.Н. – д-р полит. наук, профессор, профессор, Балтийский 
Федеральный университет им. Иммануила Канта 
Ярулин И.Ф.  — д-р полит. наук, профессор, научный руководитель 
Института социально-политических технологий и коммуникаций, 
Тихоокеанский государственный университет 

Политические институты, 

процессы и технологии 
  
Давыдова Ю.А., Матюхин А.В., 
Ананьевская Е.А.  
Искусственный интеллект в политическом 
управлении: тенденции и перспективы 
 
Рецензии, аналитика, обзоры 
  
Алексеев Р.А.  
Политический анализ и прогнозирование: 
отечественный опыт (учебник Д.А. Ежова 
«Политический анализ и прогнозирование») 
 

 

Эффект палладиума: ценности великих держав  

в эпоху искусственного интеллекта 

 
The Palladium Effect: Great Power Values 
in the Era of Artificial Intelligence 
 
DOI: 10.12737/2587-6295-2023-7-4-3-32 
УДК 321 
Получено: 12.10.2023 
Одобрено: 16.11.2023 
Опубликовано: 20.12.2023 
 
Федорченко С.Н.  
Д-р полит. наук, старший научный сотрудник, профессор кафедры управления наукоемкими 
отраслевыми и региональными проектами НИЯУ МИФИ; доцент кафедры истории и теории 
политики МГУ имени М.В. Ломоносова. 
e-mail: s.n.fedorchenko@mail.ru  
 
Fedorchenko S.N.  
Doctor of Political Science, Senior Researcher, Professor of the of the Department of Management 
of Science-Intensive Industry and Regional Projects NRNU MEPhI; Associate Professor of the 
Department of History and Theory of Politics, Lomonosov Moscow State University.  
e-mail: s.n.fedorchenko@mail.ru 
 
Аннотация 
Целью статьи является выявление особенностей развития современных великих держав на 
фоне их цифровых противоречий и ценностной специфики для определения сценариев 
развития будущего политического миропорядка. Методологической линзой стали принципы 
критического 
дискурс-анализа 
академической 
литературы, 
сравнительного 
анализа 
ценностных ориентиров, а также нормативной основы внедрения технологий искусственного 
интеллекта в современных великих державах – России, США и Китае. В качестве гипотезы 
автором предложен эффект палладиума, согласно которому великая держава, получая 
возможность изменить мировой порядок исходя из своих интересов, будет к этому стремиться, 
используя современные технологии, апеллируя к справедливости и учитывая собственные 
ценностные ориентиры. Эффект палладиума автором изучался в контексте аналитической 
проверки «ловушки Фукидида». Параллельно были рассмотрены теоретические схемы 
«двойной ловушки Фукидида» и «обратной ловушки Фукидида». Также в качестве 
концептуальной рамки была учтена теория идеологии Л. Альтюссера и ряд тезисов 
современного реализма. В выводах обозначено, что ключом к возникновению экономически и 
политически выгодной, комфортной для великой державы цифровой ойкумены, ИИпространства становятся ее налоговые резиденты-цифровые корпорации, вырабатывающие и 
распространяющие цифровые стандарты в других странах. В этой ситуации России 
стратегически необходимо с целью сохранения ее ценностного суверенитета и цифрового 
суверенитета (как форм государственного суверенитета) инициировать протекционистские 
меры для своих цифровых корпораций, политику их поддержки за рубежом, создавать 
благоприятные 
условия 
в 
государственно-частном 
партнерстве, 
финансировании, 
привлечении венчурного капитала в сфере развития технологий искусственного интеллекта. 
Помимо этого, обозначены ключевые тенденции в области ИИ-соперничества и варианты 
аксиомахии (ценностного противостояния) великих держав, а также предложены основные 
сценарии эволюции политического миропорядка – Triplex Mundi, Duplex Mundi и Multiplex 
Mundi.  

Ключевые слова: палладиум, искусственный интеллект, ценности, великие державы, 
информационные войны, геополитика, средние державы, малые державы, алгоритмы, 
ловушка Фукидида. 
 
Abstract 
The purpose of the article is to identify the features of the development of modern great powers 
against the background of their digital contradictions and value specifics in order to determine 
scenarios for the development of the future political world order. The methodological lens was the 
principles of critical discourse analysis of academic literature, comparative analysis of value 
orientations, as well as the normative basis for the introduction of artificial intelligence technologies 
in modern great powers – Russia, the USA and China. As a hypothesis, the author suggests the 
Palladium effect, according to which a great power, being given the opportunity to change the world 
order based on its interests, will strive for this using modern technologies, appealing to justice and 
taking into account its own value orientations. The Palladium effect was studied by the author in the 
context of the analytical verification of the "Thucydides trap". L. Althusser's theory of ideology and 
a number of theses of modern realism were also taken into account as a conceptual framework. The 
conclusions indicate that the key to the emergence of an economically and politically profitable digital 
environment, comfortable for a great power, is its tax residents-digital corporations that develop and 
distribute digital standards in other countries. In this situation, Russia strategically needs to initiate 
protectionist measures for its digital corporations, a policy of supporting them abroad, create 
favorable conditions for public-private partnerships, financing, and attracting venture capital in the 
field of artificial intelligence technology development in order to preserve its value and digital 
sovereignty (as forms of state sovereignty). In addition, key trends in the field of AI competition and 
variants of the axiomachy (value confrontation) of the great powers are identified, and the main 
scenarios for the evolution of the political world order are proposed – Triplex Mundi, Duplex Mundi 
and Multiplex Mundi. 
Keywords: palladium, artificial intelligence, values, great powers, information wars, geopolitics, 
middle powers, small powers, algorithms, Thucydides trap. 
 
Из всех мирских наук самая благородная наука и всем госпожа 
 – это политика или королевская мудрость. 
И из всех [наук] она наиболее пристойна королям и их советникам. 
Юрий Крижанич, «Политика» 
 
Введение 
Перед тем как приступить к исследованию, необходимо сказать несколько слов о 
текущем тематическом номере, который непосредственно связан с затрагиваемой автором 
статьи ценностной проблематикой и посвящен мировоззренческой тематике и образу 
будущего. Статья С.В. Володенкова, В.В. Зотова и Г.Р. Консона «Образ цифрового будущего 
как модель конституирования реальности: сценарии формирования и репрезентации» 
затрагивает не только сценарные вопросы, но и подчеркивает, что важным элементом является 
создание просоциального образа будущего без деструкции традиционных ценностей. Другое 
коллективное исследование О.Ю. Шмелевой, С.А. Судьина, Р.В. Голубина, А.П. Шмелева 
«Образ будущего российского государства в политическом мировоззрении студенческой 
молодежи: социологический анализ» касается целого ряда категорий «мировоззрение – 
социальные установки – представления – перцепция». Примечательно, что выявленный образ 
будущего государства выделяется позитивным характером восприятия. В статье С.П. 
Поцелуева «Стереотип как институциональный ресурс политики памяти: случай российского 
поколения Z» приводится важный вывод о том, что стереотипы выполняют ключевую 
функцию в формировании образа исторических эпох среди российской молодежи. Тогда как 
в исследовании «Состояние гражданской солидарности городских и сельских территорий Юга 
России» Н.Т. Русия и Д.Н. Ракачев на основе экспертных интервью определили важнейшие 

факторы развития гражданской солидарности – ценностный и институциональный, внешние 
угрозы и вызовы и т.п. Также в номере представлены и другие интересные работы.  
Представляется важным начать номер именно со статьи, ориентированной на изучение 
великих держав, так как именно этот тип государств станет определять ценностную повестку 
в мире при активном внедрении технологий искусственного интеллекта в обществе и 
государстве в ближайшем обозримом будущем. 
 
*** 
Современный миропорядок постепенно меняется. Такое уже не раз случалось за всю 
историю международных отношений. Причинами трансформаций являются самые разные 
факторы, 
наиболее 
соответствующие 
своей 
эпохе, 
– 
экономические, 
военные, 
геополитические, культурные, технологические, демографические. Как правило, играет роль 
сочетание нескольких факторов. Но важнейшее значение в мироустройстве во многие 
исторические периоды, в том числе и в настоящую эпоху искусственного интеллекта, 
сохраняет фактор великих держав. От их ценностно-цивилизационной мотивации, 
политических и экономических интересов, специфики взаимоотношений зависят так 
называемый баланс сил в мире и сам характер международных процессов, их степень 
конфликтности.  
Хорватский и русский политический мыслитель, богослов Юрий Крижанич, 
написавший, будучи в России, книгу «Политика», один из первых начал анализировать такой 
феномен, 
как 
великие 
державы. 
Называя 
их 
«великими 
королевствами» 
или 
«могущественными королевствами», Крижанич в разделе «О королевской славе» объяснял, 
связывал их существование со специфической миссией: «…Бог создал и предназначил для 
усмирения высокомерных тиранов и роскошествующих городов не только эти четыре 
королевства – Ассирийское, Персидское, Греческое и Римское, но (как мы уже ранее 
говорили) и все остальные, какие есть на земле великие, могущественные и знаменитые 
королевства. Чтобы мир, справедливость и законность сохранялись на свете и добром и силой» 
[11, с. 423]. Иными словами, мыслитель видит смысл в применении силы «великим 
королевством» для установления справедливого и законного миропорядка. Правда, в этом же 
отрывке Крижанич описывает интересный эффект, при котором прежние «великие 
королевства» постепенно отходят от своей миссии поддержания справедливого миропорядка 
и в итоге за это наказываются новыми «великими королевствами»: «Однако и сами великие 
королевства обычно начинают возноситься и забывать Бога, и со временем бывают за это 
наказаны иными [народами]» [Там же].  
Безусловно, что подобный эффект либо схожие с ним процессы описывал не только 
Крижанич (достаточно вспомнить концепцию «Москва – Третий Рим» Филофея), который сам 
ссылается на идею пророка Даниила о сменяющих друг друга царствах. Но политический 
мыслитель пошел дальше, высказав идею, что такие «великие королевства» сопоставимы друг 
с другом и «…ни одному из этих королевств Бог никогда не давал власти над всем светом». 
Выражаясь современным языком, согласно Крижаничу, «великому королевству» дана миссия 
установления справедливого миропорядка, а не подчинения всего мира своей власти. Также 
Крижанич делает принципиальный шаг в политическом анализе, отходя от древней модели 
последовательной смены гегемонии великих держав1 к модели параллельного существования 
сразу нескольких великих держав: «…в нынешнее время, после падения Римского царства, 
Персидское, Французское, Турецкое, Испанское и Русское королевства во всем равны 
древнему царству Августа… А Русское наше королевство и подавно равно Римскому, раз 
никогда не было под властью Рима» [11, с. 424]. 
Даже если великая держава лишь подкрепляет, легитимирует свои политические и 
экономические претензии собственными ценностями, последние не могут долгое время играть 

 

1 Тот же Данте Алигерьи, рассматривавший в своем политическом трактате «Монархия» идею 
всемирной монархии в контексте обеспечения всеобщего мира, тоже не отошел от модели 
последовательной смены гегемонии могущественных государств. 

второстепенную, подчиненную роль, иначе такая двойственность снизит доверие населения к 
элите великой державы и подорвет легитимность политической власти, связывающей свою 
внешнюю и внутреннюю политику с ценностной риторикой. В этом механизме сохраняет свое 
значение и эффект храповика: великая держава, единожды встав на путь обоснования любой 
своей политики, миссии ценностной повесткой, не может уже от нее полностью отказаться. 
Возможно, поэтому в своей «Политике» Крижанич не просто повторил древнюю легенду, а 
практически кратко описал суть эффекта палладиума – пока государство бережет свои 
ценностные ориентиры, оно непобедимо: «…волхвы предсказали, что Троя дотоле будет 
необоримой и непобедимой, пока в ней будет находиться Палладиум. Поэтому троянцы 
берегли этот свой Палладиум, как зеницу ока, но все же грек Уллис украл его у них, и город 
погиб. Наш русский Палладиум – несмешение с [чужими] народами и закрытие или охрана 
рубежей. И доколе это будет в целости, дотоле и королевство по Божьей милости уцелеет, и 
народ будет чтим» [11, с. 398]. Это напоминает опасения Платона о рисках «смешения нравов» 
при общении с чужестранцами, высказанные философом в двенадцатой главе его «Законов» 
[16, с. 386]. Описанная Крижаничем ксеномания – «это бешеная любовь к чужим вещам, 
чрезмерное, бешеное доверие к чужеземцам» [11, с. 194]. Хотя мыслитель и выступал за 
развитие ремесел, технологий, использование существующего опыта, но только в интересах 
государства и его населения.  
Здесь можно напомнить, что миф о похищении Диомедом и Одиссеем Палладиума (др.греч. παλλάδιον, лат. palladium) был изначально связан идеей сакрального оберега государства 
и самой государственности2. В дошедшем до нас мифе из «Мифологической библиотеки» 
Псевдо-Аполлодора Палладиум (Палладий) был даром Зевса для Дардана либо его сына Ила, 
основателя Трои. Палладиум описывается как небольшая статуя с копьем в правой, веретеном 
и прялкой в левой руке. Легенда о Палладиуме приводится в «Дневнике Троянской войны» 
Диктиса Критского, «Фастах» Овидия. «Энеида» Вергилия так нам передает легенду о 
похищении Палладиума из Трои: 
«В храм священный вошли, роковой оттуда Палладий 
Силой исторгли, убив сторожей высокой твердыни, 
Образ священный схватив, дерзновенно смели коснуться…» [4]. 
Есть упоминания, что палладиум был перенесен Афины, Спарту, Аргос. О наличии 
палладиума в Риме3 писали Вергилий, Плиний Старший, Валерий Максим. Согласно поздней 
античной версии, император Константин перенес палладиум из Рима в Константинополь4, 
новую столицу Римской империи.  
Применительно к современной политической сфере эффект палладиума можно 
сформулировать следующим образом: великая держава, получая возможность изменить 
мировой порядок исходя из своих интересов, будет к этому стремиться, используя 
современные технологии, апеллируя к справедливости и учитывая собственные ценностные 
ориентиры. Прокомментировать данный эффект можно следующими тремя основными 
тезисами: 
1. Великие державы легитимируют свою особую роль в международных отношениях 
среди остальных держав миссией по обеспечению справедливого миропорядка.  
2. Справедливость миропорядка великие державы понимают исходя из своих 
ценностных ориентиров, в том числе цивилизационных, а не только политических и 
экономических интересов. 

 

2 В «Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» русский 
историк Н.М. Карамзин считал самодержавие палладиумом России. Такую трактовку, конечно, также 
можно отнести к проблеме сохранения политических ценностей. Но эффект палладиума подразумевает 
фактор учета, сохранения ценностей в более широком диапазоне, а не только в политическом.  
3 Отмечалось, что палладиум был в храме Весты. 
4 Считалось, что сакральный оберег государства находился под колонной Константина на его форуме 
в Константинополе (Новом Риме). Ныне – Стамбул в Турции.  

3. В периоды обострения конкуренции за влияние на международные отношения великие 
державы 
применяют 
современные 
технологии, 
обосновывая 
свои 
действия 
несправедливостью существующего миропорядка.  
Кратко выражаясь, эффект палладиума – это понимание великой державой того, что при 
опоре на свои ценности и технологии в политике она сможет справиться с любой 
опасностью. И такое понимание должно быть, прежде всего, у политической элиты великой 
державы. Основательные риски здесь видятся в использовании технологий искусственного 
интеллекта в конфликтах между великими державами при их ценностных противоречиях. 
Аксиомахия, как противостояние великих держав на основе ценностных ориентиров, 
является перспективной областью в политическом анализе и прогнозировании действий, 
реакций данного типа государств, позволяя объективно и критически переосмыслить 
доктрины политического реализма, неореализма, конструктивизма, выходя за пределы 
экономикоцентризма и либеральной аналитики геополитических процессов. Но самые ранние 
исследования великих держав всецело касались проблематики баланса сил, геополитики, по 
сути, игнорируя ценностный аспект их противоборства. Феномен великих держав стал изучать 
немецкий ученый Л. фон Ранке, впервые употребивший эту категорию в своей одноименной 
книге «Die groben Mächte» (1833 г.). Ранке отталкивался от мысли, что страна является великой 
державой, если способна противостоять целым объединениям государств [34]. Следующий 
шаг в анализе великих держав сделал Ф.И. Тютчев, который в своем незавершенном трактате 
«Россия и Запад» (1849 г.) прямо указывал, что после переноса имперской традиции на Восток 
из Рима, истинной империей является Россия [19, с. 118-120]. Ф.И. Тютчев, как и Данте 
Алигерьи, связывал идею вселенской монархии с преемственностью от Рима, но, в отличие от 
итальянского мыслителя, полагал, что Запад лишь узурпировал идею империи. Вероятно, 
изучение противоборства современных великих держав невозможно проводить в отрыве от их 
претензий на имперское наследие, исторической памяти об имперском прошлом, самой 
позднеантичной и средневековой идеи «перехода империи» (лат. translatio imperii). 
 
Методологическая линза 
Недостаточная 
разработанность 
аксиологического 
вопроса 
взаимоотношений 
современных великих держав в эпоху массового внедрения технологий искусственного 
интеллекта потребует использования соответствующей методологической оптики. В качестве 
таковой будут выступать 
принципы 
критического 
дискурс-анализа 
академической 
литературы, сравнительного анализа ценностных ориентиров, а также нормативной основы 
внедрения технологий искусственного интеллекта в современных великих державах – России, 
США и Китае. Эффект палладиума будет рассмотрен, уточнен и конкретизирован, исходя из 
предположения о том, что современные великие державы, борясь за политическую и 
экономическую гегемонию в мире, используют технологии искусственного интеллекта не 
только в информационной войне, но и в ценностной войне – аксиомахии. Также в работе в 
качестве концептуальной рамки была учтена теория идеологии Л. Альтюссера и ряд тезисов 
современного реализма. При этом целью статьи будет выявление особенностей развития 
современных великих держав на фоне их цифровых противоречий и ценностной специфики 
для определения сценариев развития будущего политического миропорядка. Дополнительной 
исследовательской задачей стала аналитическая проверка «ловушки Фукидида», теории Г. 
Аллисона. 
 
Ловушка Фукидида  
Прояснить эффект палладиума в условиях наложения ценностной и информационной 
войны может теория американского политолога Г. Аллисона, условно обозначенная им как 
«ловушка Фукидида» (англ. Thucydides's trap) в 2012 г. в Financial Times. Ловушка Фукидида 
предполагает ситуацию, когда страх прежней великой державы перед нарастающей силой 
новой великой державы может привести к конфликту, в том числе военному. Действительно, 
древнегреческий историк и полководец Фукидид в своей «Истории» дает объяснение началу 

Пелопонесской войны между Афинами и Спартой: «Истинным поводом к войне (хотя и самым 
скрытым), по моему убеждению, был страх лакедемонян перед растущим могуществом Афин, 
что и вынудило их воевать» [21, с. 19]. Аллисон так описывает это явление: «Ловушка 
Фукидида характеризует естественное и неизбежное напряжение отношений, которое 
возникает, когда новая сила угрожает вытеснить правящую. Это возможно в любой сфере 
деятельности, но последствия наиболее опасны в международных делах. В исходном, 
инвариантном, если угодно, случае ловушка Фукидида привела к войне, которая поставила 
Древнюю Грецию на колени, и с тех пор эта угроза пугала дипломатов на протяжении 
тысячелетий» [2, с. 17].  
Следует отметить, что политологическое сообщество неоднозначно оценивает идею 
Аллисона. Р. Ханания, научный сотрудник Института изучения войны и мира имени Арнольда 
А. Зальцмана при Колумбийском университете, критически относится к формуле ловушки 
Фукидида, считая, что ей противоречит тот факт, что США изначально шли к экономическому 
успеху, не оспаривая политическое могущество других стран, а современный Китай, несмотря 
на экономический рост, «не проявляет особого интереса к военным инвестициям»5. Но это не 
совсем так. США перед тем, как обрести политическое могущество и претендовать на статус 
великой державы провели ряд локальных военных кампаний. В дальнейшем в XX в. США два 
раза противостояли Германии, а также противостояли СССР в ходе «холодной войны». Что 
касается Китая, то он уже имеет военную базу в Джибути и активизирует свое влияние на ряд 
стран в культурном, технологическом, медийном и экономическом плане. КНР не только 
реализует инициативу «Один пояс, один путь», но и начинает создание собственной цифровой 
ойкумены через план «Цифрового шелкового пути». Поэтому и сейчас любая великая, средняя 
или малая держава может столкнуться с той ситуацией, которая описывается Фукидидом в 
драматичном Мелосском диалоге (книга 5, глава 89), где афиняне прямым текстом говорят о 
роли силы в политике: «Ведь вам, как и нам, хорошо известно, что в человеческих 
взаимоотношениях право имеет смысл только тогда, когда при равенстве сил обе стороны 
признают общую для той и другой стороны необходимость. В противном случае более 
сильный требует возможного, а слабый вынужден подчиняться» [21, с. 387]. Остается только 
выяснить, как здесь сработает эффект палладиума – какими ценностными ориентирами будет 
руководствоваться великая держава при конструировании нового мирового порядка.  
Тогда как Дж. Най из Гарвардского университета, скептически оценивая ловушку 
Фукидида, пишет, что, наоборот, внутренние проблемы Китая, скорее, приведут к его 
ослаблению, а не к превращению в великую державу. Политолога не убедило и исследование 
Аллисона, где тот показал, что с 1500 года в 12 из 16 случаев итогом противостояния растущей 
и существующей держав была крупная война. Най в противовес Аллисону выдвинул идею 
«ловушки Киндлбергера»6 – ситуации, при которой новая великая держава еще неспособна 
выполнять глобальные функции слабеющей прежней великой державы, что влияет на мировой 
порядок7. Профессор Пенсильванского университета А. Уолдорн также высказал мнение, что 
Китай еще экономически слаб для конфликта уровня ловушки Фукидида8. Однако аргумент о 

 

5 Hanania R. There Is No Thucydides Trap Between the U.S. and China //Real Clear Defense. 2020. June 8. 
URL: 
https://www.realcleardefense.com/articles/2020/06/08/there_is_no_thucydides_trap_between_the_us_and_c
hina_115359.html?mc_cid=c2be98be31&mc_eid=d3ed9e75dc (дата обращения: 05.09.2023). 
6 Чарльз Киндлбергер, в честь которого Дж. Най ввел понятие «Ловушки Киндлбергера», был одним 
из разработчиков плана Маршалла. Он утверждал, что проблемное десятилетие 1930-х гг. возникло изза того, что США после того, как они заменили Британии в статусе великой державы, были неспособны 
поддерживать глобальные общественные блага. 
7 Nye J.S. The Kindleberger Trap //Belfer Center of Science and International Affairs. URL: 
https://www.belfercenter.org/publication/kindleberger-trap (дата обращения: 05.09.2023). 
8 
Waldron 
A. 
There 
is 
no 
Thucydides 
Trap 
//SupChina. 
URL: 
https://web.archive.org/web/20190918091727/https://supchina.com/2017/06/12/no-thucydides-trap/ 
(дата 
обращения: 05.09.2023). 

слабости Китая можно применить и к самим США, когда они после гибели СССР и крушения 
биполярной системы мироустройства, не смогли долго выполнять миссию дизайнера 
однополярного мирового порядка, будучи неспособными разрешить прежние и новые 
военные, политические и экономические конфликты между странами. Кроме того, такие 
аргументы ставят США и Китай в состояние некого одиночества, не учитывая, что великие 
державы могут втягивать в ловушку Фукидида другие государства и целые международные 
организации – от НАТО до БРИКС. Например, Р.Л. Ротштейн, сравнивая великую державу с 
малой державой, отмечает, что последний тип государства не может полагаться лишь на свои 
силы и должен вступать в союзы с другими странами, чтобы обеспечить свою безопасность 
[36, p. 29]. Критика Ная и Уолдорна полностью игнорирует и фактор еще одной великой 
державы – России. Другое дело, что концептуальная схема ловушки Фукидида нуждается в 
переосмыслении, хотя бы потому, что она должна иметь объяснительный и прогнозный 
потенциалы не относительно биполярных отношений, а применительно к современному 
складывающемуся многополярному миропорядку, где ведущую роль играют три великие 
державы – Россия, США и Китай.  
Заслуженный профессор политологии имени Р. Венделла Харрисона Чикагского 
университета Дж. Миршаймер, как сторонник реализма (одним из основоположником 
которого, кстати, считается Фукидид), полагает, что в современном мире складываются две 
линии конфронтации из трех великих держав – «США – Россия» и «США – Китай». В своем 
анализе 
через реалистический подход 
американский 
политолог отталкивается 
от 
предположения, 
согласно 
которому 
государства, 
особенно 
великие 
державы, 
взаимодействуют и борются за власть в анархической системе, в которой над ними нет 
никакого арбитра, регулирующего их отношения [33]. При этом, великие державы обладают 
наилучшим наступательным потенциалом в военном плане, будучи способными нанести друг 
другу существенный ущерб. Неопределенность намерений государств создает условия 
взаимных опасений, недоверия и страха. Такие анархические условия заставляют великие 
державы рационально беспокоиться о своей безопасности, наращивая собственную мощь и 
претендуя на региональную гегемонию. Взаимные опасения усиливаются так называемой 
«дилеммой безопасности», когда одна сторона может интерпретировать действия, активность 
по самозащите другой стороны как подтверждение наступательных планов [33].  
Фактор «дилеммы безопасности» вполне укладывается в модель ловушки Фукидида. 
Единственно, Миршаймер уточняет, что противостояние «США – Россия» вызвано не страхом 
перед возрождающейся российской военной мощью, а американской агрессивной политикой 
расширения НАТО в Восточной Европе. «Красной чертой» и экзистенциальной угрозой для 
Москвы стало обещание Вашингтона включить Украину (а также Грузию) в свой военнополитический альянс (2008 г., Бухарестский саммит НАТО). Это был фатальный шаг Запада. 
О таких экзистенциальных рисках до Миршаймера предупреждал российский политолог В.Л. 
Цымбурский, выделивший особый территориальный пояс, окаймляющий «Остров Россия» от 
Кореи до Прибалтики, – Великий Лимитроф. Модель Цымбурского оспаривала идею С. 
Хантингтона о существовании четких «цивилизационных разломов». Напротив, российский 
политолог рассуждал о лимитрофах, как о территориях, где есть смешение разных 
цивилизационных признаков [22, с. 12], также он выделял у каждой цивилизации ее 
периферию и ядро, определяя последнее как «особое, самодовлеющее человечество на особой 
земле» [22, с. 9], вовсе не предполагая некую замкнутость и изоляционизм такой общности. 
Цымбурский подчеркивал, что лимитрофные территории – это барьер, пояс безопасности 
цивилизации (например, России), необходимый для предотвращения столкновений с другими 
цивилизациями (с западной цивилизацией, к примеру) [23, с. 44-45].  
Что особенно важно, Дж. Миршаймер обращает внимание на доминирование на Западе 
либеральных 
ценностных 
ориентиров, 
генерирующих 
стереотипное 
отношение 
к 
международной политике, при котором идеализируются такие политические режимы как 
либеральные демократии, а автократии рассматриваются как главные инициаторы войн (тем 
самым на примере внешнеполитической активности США просматривается эффект 

палладиума). К примеру, американский президент во время саммита АТЭС в Сан-Франциско 
(Калифорния) в ноябре 2023 г. так выразился о китайском лидере: «Послушайте, он диктатор 
в том смысле, что он один управляет коммунистической страной, правительство которой 
полностью отличается от нашего»9. Однако, по мнению Миршаймера, тип политического 
режима не играет здесь большой роли. Напротив, либеральные ценности используются для 
того, чтобы сделать весь мир похожим на Запад [33]. С этой целью и происходят попытки 
смены политических режимов (войны США в Югославии, Ираке, Афганистане, 
опосредованная война в Никарагуа и т.п., попытки свержения режимов в Египте, Ливии, 
Йемене и Сирии, «цветные революции» на постсоветском пространстве) через прямое 
вмешательство либо технологии социальной инженерии. Если опираться на такую логику, то 
Россия и Китай, как великие державы и региональные гегемоны, могут рассматривать 
вмешательство Запада, в том числе и на уровне либерально-ценностной интервенции, как 
непосредственную угрозу своей безопасности и интересам в Восточной Европе (Украина) или 
Юго-Восточной Азии (Тайвань). Это все равно, если бы Китай или Россия стали бы размещать 
военные базы и проводить активную политику в странах Латинской Америки, нарушив 
доктрину Монро, согласно которой Соединенные Штаты считают себя, как великая держава, 
региональным гегемоном.  
Каждая великая держава – Россия, США, Китай – ориентированы на поддержание 
баланса сил в жизненно важных для себя регионах. Либеральная же гегемония США 
подразумевает их доминирование в любой части земного шара, однако, как считает 
Миршаймер, это стратегия банкротства [32], виновниками которой являются представители 
группы внешнеполитического истеблишмента «Blob», состоящей из демократов и 
республиканцев. В результате такой стратегии войны бушуют в тех странах, где Вашингтон 
пытался изменить политические режимы, а террористические сети только расширились. 
Американский политолог уверен, что вместо такой непосильной и провальной миссии США 
должны сфокусировать свое внимание на трех регионах – Европе, Восточной Азии и 
Персидском заливе, имеющих для американцев интерес с точки зрения безопасности, не 
допустив там возникновения региональных гегемонов. Кстати, об этом также писал другой 
представитель политического реализма С. Уолт.  
Главный научный сотрудник ИНИОН РАН, доктор политических наук Д.В. Ефременко 
указывает, что уже сейчас можно говорить о «двойной ловушке Фукидида», в которую 
попадают не только прежняя великая держава США, новая великая держава КНР и 
возрождающаяся великая держава Россия, но и все мировое сообщество. По его мнению, 
Америка попала в положение Спарты, твердо решив из-за неуверенности или страха 
воспрепятствовать подъему Китая, уподобляющегося восходящим Афинам, что как раз 
описывал Фукидид [8]. Сравнивая американо-советскую биполярность с намечающейся новой 
американо-китайской 
биполярностью, 
российский 
политолог 
подчеркивает, 
что 
в 
современной 
модели 
противостояния 
задействовать 
идеологическую 
(ценностную) 
компоненту в основном стараются лишь Соединенные Штаты, тогда как КНР пока 
предпочитает не обращаться к такому формату конкуренции.  
Но ситуация с Китаем неоднозначна. Россия до недавнего обострения отношений с 
Западом также практически не обращалась к своим ценностным ориентирам в подобном 
противостоянии, но сейчас ситуация кардинальным образом изменилась. Схожие 
метаморфозы возможны и с Китаем. Ведь уже развертывается сеть международных 
культурно-образовательных Институтов Конфуция, поддерживаемая Государственной 
канцелярией по распространению китайского языка Министерства образования КНР. 
Популяризация цифровых платформ, конструируемых китайскими технологическими 
корпорациями, рано или поздно станет дополнительным условиям и для продвижения 
ценностей Китая. Примечательно, что Ефременко не исключает сценарий биполярного 

 

9 Байден по итогам переговоров с Си Цзиньпином вновь назвал его «диктатором». URL: 
https://www.interfax.ru/world/930763 (дата обращения: 16.11.2023).