Политология. Новый лексикон

Москва
2023

ПОЛИТОЛОГИЯ 
НОВЫЙ ЛЕКСИКОН

Под редакцией 
профессора А.И. Соловьева

УДК 327
ББК 66.4
 
П50 

Рекомендовано к печати Ученым советом ИМЭМО РАН

Рецензенты
доктор философских наук  В.С. Комаровский
доктор политических наук, доктор исторических наук  Я.А. Пляйс

П50 
 
Политология. Новый лексикон / Под ред. А.И. Соловьева. — М.: Издательство 
«Аспект Пресс», 2023. — 432 с.
ISBN 978-5-7567-1279-7
Представленные в книге статьи раскрывают понятия и категории, характеризующие актуальные формы традиционных политических процессов на современном этапе развития общества, а также описывают ряд новых явлений и процессов, 
находящихся на стадии концептуализации. Тексты содержат новые теоретические 
материалы, демонстрируют ряд нетривиальных идей и подходов, позволяют увидеть различные междисциплинарные связи при исследовании мира политики.
Книга предназначена для преподавателей, аспирантов и студентов  высших 
учебных заведений, изучающих политическую науку, а также для всех, кто интересуется проблемами современной науки.

УДК 327
ББК 66.4

ISBN 978-5-7567-1279-7  
© Коллектив авторов, 2023
 
© ООО Издательство «Аспект Пресс», 2023

Все учебники издательства «Аспект Пресс»
на сайте и в интернет-магазине https://aspectpress.ru

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5

РАЗДЕЛ I

КОНЦЕПТЫ, ТЕОРИИ, ДИСЦИПЛИНЫ

Критическая расовая теория    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 10
Математика и политика    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20
Политический альтернативизм    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30
Политический инцидент-менеджмент  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41
Политическое конструирование действительности    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 50
Теория вето-игроков  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62
Теория селектората  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71
Экономическая политология    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 80

Раздел II

ВЛАСТЬ, ПОЛИТИКА, УПРАВЛЕНИЕ

Государственная состоятельность  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90
Деинституализация правящей политической элиты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101
Институциональный дизайн  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112
Кликократия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124
Латентная сфера политики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135
Медиатизация политики  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145
«Недостойное правление»: генезис, механизмы и последствия   . . . . . . . . . . . . . . . . . 153
Неформальное правление    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 164
Политическая стабильность   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 174
Политические скандалы   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 182
Политическое оспаривание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 193
Политическое пространство   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 204
Публичная политика   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 214
Публичное управление   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 224
Разделенные общества: концепты и социально-политические реалии . . . . . . . . . . . . 235
Регион и регионализм    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 247
Сетевая публичная политика    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 263

Символическая политика  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 273
Современный популизм  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 279
Социальные арены публичной политики    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 291
Фронтир: политические ракурсы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 301
Цифровое гражданство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 311

Раздел III

ГОСУДАРСТВО И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА

Антикризисная государственная политика в условиях инфодемии    . . . . . . . . . . . . . . 324
Государственная политика в области здравоохранения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 335
Государственные решения   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 345
Конвергентные технологии и государственная политика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 357
Международная передача знаний    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 366
Политика национальной идентичности   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 375
Секьюритизация политики идентичности   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 386
Современные миротворческие операции    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 392
Цифровое государственное управление   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 403
Этнополитика в глобальном измерении    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 411
Экологический патриотизм    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 422

Авторы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 429

Предисловие

П
убликация данной книги в известной степени является продолжением 
книги «Политология. Лексикон», изданной в 2007 г. и посвященной базовым категориям политической науки1. Однако прошедшее время показало 
потребность не только в теоретическом уточнении целого ряда параметров, 
казалось бы, хорошо известных явлений, но и необходимость отображения политических процессов, разворачивающихся под влиянием современных геополитических и геокультурных конфликтов, цифровизации экономики и государственного управления, неумолимо влияющих на жизненное пространство 
человека инфодемии и экологического кризиса, а также иных проблем, побуждающих трансформацию связей политики с разнородными социальными 
и природными конструкциями. Отчетливо видно и то, что национальные политии, да и мировое сообщество в целом самым непосредственным образом 
испытывают целый ряд вызовов, связанных с угрозами применения ядерного 
оружия, рисками климатических катастроф и нерегулируемым распространением вирусов, миграционными волнами, ломающими политико-культурные 
комплексы коренного населения, и иными угрожающими человечеству серьезными опасностями.
Понятно, что приметы нынешнего времени не только заставляют по-новому 
прочитывать традиционные коллизии политического развития (связанные, к примеру, с новыми сочетаниями демократии и автократии, гражданского активизма 
и административно-политическими барьерами, импортом институтов, транзитом 
власти, противоречиями медиадискурса и др.), но и ставят перед исследователями 
новые задачи, вызванные неразгаданными траекториями развития несостоявшихся государств, эволюцией идентификационных моделей или же неисследованными формами влияния цифровых комплексов (с использованием искусственного 
интеллекта) на системы государственного управления.
Немалые сложности в аналитическом отображении всех этих процессов 
создают и все более ощутимые, скрытые от населения формы коммуникации 
и применения власти. И, прежде всего, со стороны тех политических тяжеловесов, которые «рулят», «не отбрасывая тени» и действуя «в тени иерархии» 
(Б. Джессоп). Не случайно поэтому все больше ученых ориентируется на изучение латентной, публично недекларируемой программатике действий и неформальных договоренностей правящей элиты, которая, собственно, и провоцирует необъяснимые для общества «повороты» и «зигзаги» правительственной 
политики.

1 Политология. Лексикон / Под ред. А.И. Соловьева. М.: Российская политическая энциклопедия, 2007.

Нельзя не видеть и того, что новые формы выстраиваемой политической 
архитектуры сегодня сопрягаются с нарастанием непримиримости позиций 
политических конкурентов, провоцирующей усиление взаимной враждебности и агрессивности, углубляющей социокультурные расколы и сеющей недоверие между народами. Причем такое воспламенение далеко не лучших «человеческих» черт homo politicus (Э. Баталов) затрагивает как мотивы элитарных 
групп (с я-концепциями лидера и его окружения), так и сознание коллективного актора со свойственными ему стереотипами, мифами и предрассудками. 
Важно, однако, что наиболее острые формы конфронтационного восприятия 
действительности не просто усиливают амбивалентный характер межгосударственных отношений или политического регулирования в отдельных странах. 
По сути, такие чувства и представления, обусловливая постоянное соскальзывание правящих режимов к проектам, разжигающим нетерпимость между 
народами, провоцирующим силовое решение противоречий или масштабных 
рестрикций, в конечном счете разрушают рациональные основания современного мироустройства. Впрочем, возможно, более существенным последствием таких ментальных изменений является изживание гуманистических 
оснований политических методов управления конфликтами. А это, в свою 
очередь, позволяет помыслить и о социальных границах политики как таковой, ее способности к сохранению договорных возможностей при урегулировании противоречий между различными социальными (национальными, 
конфессиональными, территориальными и проч.) акторами. Особенно в условиях резкого обострения проблем, связанных с выживанием человеческого 
сообщества.
Как бы то ни было, но смешение традиционной логики политического позиционирования государств и постсовременных практик проектирования будущего стремительно уничтожает нормативные постулаты политической теории, 
предвосхищающие «конец истории», неизбежность демократизации (со всем 
шлейфом присущих ей механизмов) или преимуществ «ценностно-цивилизационной» траектории государственного развития. На этом фоне неизбежно 
расширяются не только идеологические и технократические трактовки событий, но и качественно увеличивается объем используемой метафорики для объяснения развертываемых процессов и конфликтов. Не случайно в науке постоянно используется префикс post для маркировки не до конца артикулируемых 
событий, который всего лишь олицетворяет ряд новых процессов. Впрочем, 
сегодня такой путь, видимо, остается единственно возможным для достижения 
некой научной конвенции.
В качестве фактора, смещающего ориентиры в аналитической рамке научных 
исследований современных процессов, стоит упомянуть и роль политико-административного контроля, побуждающего внутреннюю цензуру и конформизм 
специалистов, предпочитающих профессиональной этике политическую лояльность. Отечественная история сохранила в памяти академического сообщества 
все издержки и девиации научного знания, стремящегося «след в след» идти 
по дороге, указанной «правящей партией». В любом случае нынешняя повестка 
требует от ученых изживать гипертрофический сервилизм, толкающий их к идеологизации политологического знания и не позволяющий формировать научную 
картину мира политики.

Образование нестандартных форм политических изменений укрепляет потребность в дальнейшем развитии отечественных научных школ, творческом освоении ими достижений современного языка мировой науки о политике, усилении 
противостояния теоретическому империализму, отрицающему правомерность 
сущностного оспаривания политических категорий (У. Галли) и порождающему 
пределы в отображении новых оттенков смысла. В то же время нельзя игнорировать и тот когнитивный шлейф, который тянется за сложившимися интерпретациями явлений и так или иначе влияет на их современное истолкование и переосмысление. Так что, только органически сочетая эти интеллектуальные потоки, 
можно адекватно отобразить складывающиеся политические изменения, успешно 
решить противоречия, вызванные расхождением смыслов с динамикой содержательных превращений власти, политики, государства и иных базовых для политической науки явлений.
Одним словом, сегодня научное знание о политике выстраивается не только 
в силу противоречивого, но в целом привычного тренда, связанного с переплетением усилий различных научных школ и направлений, стремящихся уловить 
основные политические изменения, но и под давлением условий, находящихся 
за границами контролирующих возможностей государства и общества, в конечном счете умножающих опасности и риски мирового развития. В силу этого 
нынешняя стадия эволюции мира политики заставляет с еще большим вниманием относиться к суждениям Ж. Дерриды, полагавшего, что политические 
тексты не имеют раз и навсегда заданных значений, предлагая для следующих 
поколений людей и ученых их новое и неопределенное множество. Однако сегодня такая установка не только побуждает интенсификацию теоретических 
изысканий, но и позволяет проблематизировать вопрос о достижении политикой принципиальных пределов своего исторического функционала, способности к несиловому предотвращению рисков и купированию насилия при регулировании человеческих конфликтов.
Такие содержательные трансформации мира политики, освещающие новые грани политических процессов и помогающие уловить субстанциональные 
черты их эволюции, требуют как уточнения новых акцентов в их интерпретации, так и обновления многих методологических подходов. Иначе говоря, 
сложности нынешней стадии политгенеза усиливают конфликт концептуализации и теоретизации научных исследований, отбор базовых и критически важных переменных для релевантной схематизации объекта. И хотя набор понятий 
не исчерпывает всего перечня новых теоретических инструментов, итогом исследований всегда должно быть приращение знаний, преобразующих содержание разрабатываемых эпистем.
Собственно, эта установка и объединяет ученых, принявших участие в написании этой книги и постаравшихся познакомить читателей со своим видением ряда проблемных зон политической теории и политгенеза. Акцентируя 
внимание на универсальных и национальных особенностях развертывания 
когнитивных и политических процессов, наши авторы (ряд из которых за последние годы сделали заметный вклад в развитие отдельных направлений отечественной политологии) представили некий эскиз современных представлений о выбранных ими нетривиальных сюжетах политической науки. Понятно, 
однако, что наряду с этим многие — не менее актуальные — проблемы и даже 

целые научные направления (политическая психология, политическая коммуникативистика, биополитика и др.) были опущены, как в силу ограниченного 
объема книги, так и научной специализации участников проекта. Что, впрочем, 
оставляет научное пространство для расширения подобных изданий в дальнейшем.
С точки зрения структуры работы текст обобщен в три раздела: «Концепты, 
теории, дисциплины», «Власть, политика, управление» и «Государство и государственная политика». Надеемся, что книга станет полезной для всех, кто интересуется политикой и политической наукой.
А.И. Соловьев

Раздел I

Концепты, теории, 
дисциплины

Критическая расовая теория

С
овременные реалии западного общества, по оценке многих наблюдателей, 
все больше демонстрируют тот тип общественно-политического дискурса, 
который характерен для стран третьего мира, где приверженность базовой идентичности (такой, как расовая, религиозная, клановая или региональная) становится организационным принципом политической жизни в стране, разрывающим ее на части. По мнению ряда аналитиков, противоречивая президентская 
кампания 2020 г. в США больше походила на борьбу между племенами, когда 
избиратели дистанцируются друг от друга, руководствуясь соображениями идентичности, а не заботой о политическом будущем своей страны1. Нескончаемая 
череда массовых беспорядков, прокатившихся по стране летом того же года, привела к тому, что расовые трения в США достигли самого высокого уровня за целое поколение2.
Одним из наиболее заметных, привлекающих всеобщее внимание явлений 
в публичном пространстве «культурной революции» в США является движение 
Black Lives Matter (BLM), за которым числятся наиболее массовые и радикальные 
протестные выступления. Под флагом борьбы с пережитками расизма и колониализма BLM развернуло широкомасштабную кампанию по пересмотру исторического прошлого евро-атлантической цивилизации, тотальному искоренению символических рудиментов традиционного уклада жизни американцев и европейцев, 
включая исторические памятники и имена, произведения литературы и искусства, 
названия и смысловое содержание мемориальных дат и связанных с ними ритуалов. Требования в части компенсаций за историческую несправедливость, допущенную белыми американцами и европейцами в отношении многих поколений 
расовых меньшинств, приобретают все более радикальный и масштабный характер, варьируясь в диапазоне от регулярных компенсационных выплат «потомкам 
рабов» и до создания на территории США самостоятельной «Республики Новая 
Африка» в границах так называемого Черного Пояса (включающего Южную Каролину, Джорджию, Алабаму, Миссисипи и Луизиану)3.
Идеологический базис движения BLM составляет критическая расовая теория 
(далее — КРТ), оказавшаяся в последние годы объектом острейших дискуссий, 
судебных разбирательств и резонансных политических решений. Актуальность 
научного и общественного интереса к этому интеллектуальному течению подогревается тем, что имевшая место на протяжении многих лет практика внедрения 
преподавания и пропаганды КРТ в различных сферах образования, профессиональной подготовки и издательской деятельности, а также в медийном пространстве США порождает многочисленные конфликтные ситуации на всех уровнях 
и во всех сегментах американской публичной политики.

1 Brigety R.E. The Fractured Power. How to Overcome Tribalism // Foreign Aff airs. March/April 
2021. URL: https://www.foreignaff airs.com/articles/united-states/2021-02-16/fractured-power (accessed: 
10.06.2021).

2 Ibid.

3 «Республика Новая Африка» была провозглашена еще в 1968 г. сторонниками радикального 
черного политического лидера Малькольма Икс, однако вплоть до последнего времени оставалась скорее обращенной в неопределенное будущее экзотической мечтой, нежели практической программой 
действий, ориентированной на актуальное настоящее.