Диссидентство в СССР: историко-правовые аспекты (1950-1980-е гг.)

ДИССИДЕНТСТВО 

В СССР

ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ 

(1950–1980-е гг.)

Л.А. КОРОЛЕВА
А.А. КОРОЛЕВ

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

Рекомендовано

в качестве учебного пособия для студентов

высших учебных заведений, обучающихся

по направлению подготовки 46.04.01 «История»

(квалификация (степень) «магистр»)

Москва 
ИНФРА-М 

202

УДК 93/94(075.8)
ББК 63.3(2)63я73
 
К68

Королева Л.А.

К68  
Диссидентство в СССР: историко-правовые аспекты (1950—

1980-е гг.) : учебное пособие / Л.А. Королева, А.А. Королев. — 
Москва : ИНФРА-М, 2024. — 276 с. — (Высшее образование: Магистратура). 

ISBN 978-5-16-016030-6 (print)
ISBN 978-5-16-104017-1 (online)
В учебном пособии на основе обширного круга источников, главным 

образом архивных, исследованы и систематизированы причины и предпосылки возникновения, специфика, мировоззренческие основы советского 
инакомыслия, принципы взаимодействия диссидентства и властных 
структур в СССР в 1950–1980-е гг.

Рассчитано на научных работников, преподавателей и студентов, а так
же на всех интересующихся проблемами в российской истории.

УДК 93/94(075.8)
ББК 63.3(2)63я73

ISBN 978-5-16-016030-6 (print)
ISBN 978-5-16-104017-1 (online)

© Королева Л.А., Королев А.А., 

2013

ВВЕДЕНИЕ 

 

Уровень демократии является показателем политической, эконо
мической и культурной зрелости общества, одним из основных факторов его прогресса. Демократия  выступает фокусом социальных 
проблем современного мира. Именно этим обусловлено то огромное 
внимание, которое уделяется разработке проблем демократии. 

Пренебрежение правами человека в СССР не являлось следствием 

случайных деформаций развития страны, а было изначально  заложено в доктрину и практику социалистического государственноправового развития.  

Марксистско-ленинская концепция исходила не из признания ин
дивидуальности личности, а из доминирующего характера социальной среды, приоритета классовых, коллективных интересов. Государственная идеология принижала ответственность  самой личности, давала личности не внутренние, а внешние ориентиры, подчеркивала 
всесилие и определяющую роль государства. 

На современном этапе, когда наше общество, наконец-то, пытается 

навести порядок, необходима разработка комплекса принципов и положений взаимоотношений власти с инакомыслием, оппозицией. 
Учебный курс «История инакомыслия в СССР (1950–1980-е гг.)» позволяет извлечь уроки, почерпнуть нечто ценное из российского прошлого для урегулирования сложнейшего механизма – совместного 
функционирования различных по направленности политических и других общественных сил во имя единой цели – процветания Отечества.  

У любой оппозиции, не исключение и советские диссиденты, 

весьма силен деструктивный момент. Оппозиция, как правило, борется против кого-то или чего-то. В этой схватке наступает единство и 
сплоченность. Однако после того, как враг повержен, в рядах инакомыслящих наступает разброд и шатание, и встает извечный российский вопрос «Что делать?». И хочется добавить: «Дальше?». Так и 
инакомыслящие. Они ясно и осознанно сражались против притеснений со стороны властей, против несвободы во всех сферах жизни. Но 
вот за что? Дальнейшая созидательная программа действия, в большинстве своем, отсутствовала.  

Предметом дисциплины «История инакомыслия в СССР (1950–

1980-е гг.)» является взаимодействие и взаимовлияние властных 
структур и диссидентства, которое рассматривается  как  социальный  
феномен  в процессе исторического развития в 1950-1980-е гг.  

Хронологические рамки курса охватывают период со второй по
ловины 1950-х гг. до начала 1990-х гг. Выбор данного исторического 
отрезка обусловлен тем, что именно в это время, «эпоху господства 
над обществом тоталитарной партии-государства, имевшей в качестве 
станового хребта силовые структуры» (1), советское инакомыслие 
последовательно прошло стадии зарождения, формирования, эволю

ции и фактически исчезновения. Безусловно, инакомыслие как продукт общества – является неотъемлемым атрибутом любой социальной системы. Но речь в данном случае идет об изменении политического «климата» в СССР после смерти Сталина И.В., в результате 
чего оппозиция была в некотором роде легализована, т.е. она получила возможность быть, существовать, успеть заявить о себе до того, 
как ее ликвидируют. Во времена Хрущева Н.С., Брежнева Л.И. диссидентство развивалось, пока в силу различных обстоятельств не исчерпало себя.  

 

Примечание 
1. Безбородов А.Б. Власть и научно-техническая политика в СССР 

середины 50-х – середины 70-х годов. – М.: Мосгорархив, 1997. - С. 7. 
 

Вопросы для самопроверки изученного материала 
 
1. В чем заключается актуальность изучения курса «История ина
комыслия в СССР (1950–1980-е гг.)»? 

2. Что является предметом исследования дисциплины «История 

инакомыслия в СССР (1950–1980-е гг.)»? 

 

РАЗДЕЛ I.  СУЩНОСТЬ ИНАКОМЫСЛИЯ, ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ, 
ВИДЫ КЛАССИФИКАЦИЙ ДВИЖЕНИЯ. ОБЗОР ИСТОРИОГРАФИИ 

И ИСТОЧНИКОВ   

 
Любое общество  на самых разных этапах своего существования 

плюралистично, в социуме всегда присутствуют противоборствующие тенденции, находящие свое отражение в борьбе политических 
партий, организаций, разнообразии общественного мнения, т.е. оппозиция подразумевается практически в каждой системе или структуре. 
Это, своего рода, отражение  одного из основных законов диалектики – единства и борьбы противоположностей. 

 Россия не являлась исключением. История российской цивилиза
ции богата примерами инакомыслия на всем ее  протяжении. Как верно подметил Данилов А.А., на характер движения инакомыслящих в 
России  решающее воздействие оказали два момента – гипертрофированная роль государства и особенности менталитета россиян (1). Автор конкретизирует более частные, но также весьма значимые особенности, оказывающие влияние на российское инакомыслие даже на 
современном этапе: «подчинение людей власти,.. но сохранение при 
этом собственного мнения; природное смирение россиян и при этом 
жесточайшие расправы над представителями власти во время бунтов; 
самопожертвование;.. отрицание ценности личности; несоблюде- 
ние принятых законов; отчуждение власти от общества;.. коллективизм» (2). 

В настоящее время принято называть диссидентами всех инакомыс
лящих. Но правомерно ли это? «Советский Энциклопедический словарь» предлагает следующее определение (3): «Диссиденты (dissidens 
от лат. – несогласный) – в государствах, где господствующей религией 
является католицизм или протестантизм, верующие-христиане, не придерживающиеся господствующего вероисповедания, перенос. – инакомыслящие». Однако существует еще термин, трактующий несогласие 
как нонконформизм. «Нонконформисты (анг. – nonconformists, букв. – 
несогласные), члены английских церковных организаций,.. не признающие учения и обрядов государственной англиканской церкви» (4). 
Таким образом, раз термины «диссидентство» и «нонконформизм» 
идентичны, то нельзя ли всех инакомыслящих считать нонконформистами? Тем более что с точки зрения психологии  это будет совершенно верно.  Следовательно, можно говорить об инакомыслии как о несхожести взглядов на что-то, различии во мнениях.  

Более предметное определение понятия «диссидент» дает «Крат
кий политический словарь»: «Диссиденты… - 1) лица, отступающие 
от учения господствующей церкви (инакомыслящие); 2) термин «д» 
используется  империалистической пропагандой для   обозначения 
отдельных граждан, которые активно выступают  против социалистического строя, становятся на путь антисоветской деятельности. С помощью этого термина неправомерно ставится знак равенства между 
открытыми противниками социалистического общества и лицами, 
высказывающими иное мнение по тем или иным общественным проблемам (по сравнению с общепринятыми), так наз. инакомыслящие» (5). 

В 1970-е гг. слово «диссидент» приобрело то специфическое зна
чение, которое  в него вкладывается  до сих пор. Диссидентами, с легкой руки Запада, стали называть людей в СССР 1960-1970-х гг., открыто выражавших несогласие с общепринятыми нормами жизни  в 
стране, подтверждающие свою позицию определенными действиями. 

Формами общественного сознания являются мораль, религия, ис
кусство, наука, философия. Они не раз и навсегда даны, а выступают 
как ежемоментно-становление нового и снятие старого. Перманентно 
идет изменение вкусов, принципов, научных методологий… Накопление нового материала, его анализ неизбежно приводят к появлению 
у людей новой системы принципов, ценностей, идеалов и убеждений, 
что в корне меняет отношение субъекта к окружающей действительности и его поведение. То есть речь идет о возникновении иного, отличного от прежнего мировоззрения. Данное иное мировоззрение и 
будет инакомыслием в широком смысле слова, т.е. иным, нетрадиционным осмыслением социальной и природной действительности, с 
вытекающими отсюда последствиямы. 

Вместе с тем следует заметить, что «старые» мировоззренческие 

системы по отношению к новым также будут являться инакомыслием. В узком смысле слова, инакомыслие есть конкретные формы про

явления, принимаемые иным мировоззрением, имеющим сложную, 
многоступенчатую структуру: от стихийного несогласия с действительностью до четкого осознанного убеждения в необходимости ее 
изменения, сопровождающегося конкретной программой действия, 
т.е. диссидентства. Термин     «диссидентство»    обозначает     лишь  
часть иного мировоззрения, а именно его высшую ступень – активное  
последовательное несогласие с той или иной позицией, занятой правительством по какому-либо вопросу, с официальными идеологическими установками, взглядами общества, отдельных его групп, подтверждающее себя действиями и поступками, имеющее, как правило, 
организованную форму проявления и носящее легальный характер 
(последнее, впрочем, не всегда обязательно). 

Подводя некоторые итоги, следует отметить следующее. В отли
чие от  дефиниции «диссидент» термин «нонконформист» определяет 
несогласие на ситуативно-бытовом уровне, что, естественно, не следует сводить лишь к «кухонному» протесту. Нонконформизм, как 
начальная стадия отличия от массового сознания, - условие и залог 
более высоких форм иного мировоззрения. Но при этом надо помнить 
о том, что, безусловно, каждый диссидент – нонконформист,  но далеко не каждый нонконформист – диссидент. 

Нагдалиев Зейнал Сафар-оглы, и с ним можно согласиться,  выде
ляет несколько критериев, позволяющих дифференцировать диссидента от недовольных: 1)предмет несогласия, т.е. «как только вопрос 
касается неких общественно-значимых ценностей, и позиция  личности идет вразрез с этими ценностями, эта личность превращается в 
диссидента»; 2)способ выражения несогласия, т.е. «открытая, честная, 
принципиальная позиция, отвечающая собственным представлениям 
о нравственности»; 3)личное мужество человека, «поскольку открытое декларирование своего несогласия по принципиальным общественно-политическим вопросам чаще всего заканчивалось судебным 
преследованием, заключением в психиатрическую больницу, высылкой из страны» (6).  

Итак, инакомыслие, диссидентство – это иное мировоззрение. Го
воря об инакомыслии, диссидентстве, надо помнить, что это всегда 
выражение особого мнения меньшинства общества по поводу различных аспектов жизни данного социума – идеологических, политических, экономических, этических и т.п. Бердяев Н.А. в свое время 
писал  по этому поводу: «… Почти чудовищно, как люди могли дойти 
до такого состояния сознания, что в мнении и воле большинства увидели источник и критерий правды и истины» (7). Превращение же 
какого-либо из особых мнений в мнение общее, т.е. господствующую 
точку зрения, выводит его за черту того явления, что обозначается  
как инакомыслие. Традиция инакомыслия глубоко укоренена в человеческой природе. «Человек – единственное существо, которое отказывается быть тем, что оно есть», - писал Камю А.. (8), пожалуй, был 

прав. Как массовое социальное явление инакомыслие, диссидентство 
присутствует в жизни всех народов и во все времена. При всякой власти часть  общества отрицает возможность духовного согласия с 
управляющими. При каждом более-менее крупном кризисе многие 
люди, если не на деле, то, по крайней  мере, мысленно, отвергают 
предлагаемое властью решение как неприемлемое для них.  Арон Р. 
писал: «В любую историческую эпоху треть населения Франции готова предать режим страны, во всяком случае, ведет себя так, что защитники официальной политики считают это предательством» (9). То 
же самое можно сказать и о любой другой стране. 

Диссидентство в принципе можно определить и как социальное на
строение, т.е. «жизненное образование, которое концентрирует ведущие элементы (доминанту) сознания и поведения человека,  актуализирует  их  и  превращает  в  важнейшую,   а  иногда в главную основу, 
базу общественной и личной жизни» (10). Рассматривая феномен диссидентства с данной точки зрения логично дальнейшее развитие этого 
положения: диссидентство как определенное социальное настроение 
«порождается противоречиями в социальном бытии, специфически 
отражает социальные цели людей, вступающих нередко в конфликт с 
возможностями их удовлетворения» (11). Следует ли из этого, что всякое проявление несогласия должно быть поставлено вне закона? Вряд 
ли, если  только оно не принимает  ярко выраженный асоциальный, 
антиобщественный, отклоняющийся от нормы характер.  

Попытки же привести к единообразию во взглядах обрекают об
щество на застой и деградацию, усиливают в нем тенденции к «закрытости», в конечном счете, способствуя укреплению тоталитарного 
мышления. Это четко осознавал Арон Р.: «Я не предлагаю объявить 
во Франции вне закона несогласных с политикой правительства коммунистов. У меня достаточно оснований не высказываться подобным 
образом. Помимо чисто личных причин есть еще и довод более общего характера: объявив вне закона диссидентов или сепаратистов, отказывающих правителям, можно подвергнуть риску сам конституционно-плюралистический   режим» (12). А без соблюдения конституционных прав, по его мнению, «непременно обозначится на горизонте 
лезвие меча», т.е. наступит время власти силы, возникнет стремление 
к ликвидации несогласных.  

За исключением тех форм инакомыслия, что принимают социаль
но опасный характер, диссидентство в правовых государствах существует достаточно свободно. Более того, «право» на инакомыслие 
напрямую следует из основных положений  либерализма, прежде всего из безусловного признания субъективных прав свободной личности, в том числе и права на свое собственное  видение мира. Реализация данного права происходит в самом широком диапазоне: парламенте, политических партиях, различных общественных движениях, 
неформальных группах, наконец, индивидуальных актах проявления 

своего «Я». Это имеет очень серьезное практическое значение, поскольку происходит взаимная цивилизованная корреляция интересов, 
проектов, устремлений различных социальных групп или классов 
между собой, а также в лице общественного мнения, между государством и обществом в целом, что позволяет до определенной степени 
избегать нагнетания социальной напряженности в обществе, обеспечивать свободу мировоззрений. 

Конечно, отношения с оппозицией в любом режиме – вопрос 

очень сложный и тонкий. Парето А. писал, что в любых системах политика требует хитрости, силы убеждения, готовности применить 
насилие в отношении оппозиции. Вопрос в том, каков порог допустимости несогласия в обществе, за которым обозначается опасность 
репрессий.  Во многом степень интенсивности и распространенности 
свободомыслия зависит от уровня социальной свободы.  Диссидентство отражает стремление прорвать кольцо внешней и внутренней 
духовной несвободы, является условием и результатом  вызревания и 
развития реальной свободы. Критический пересмотр  господствующей  официальной концепции, как правило, связан с объективной необходимостью более адекватного отражения существующих условий, 
производства новых идей, преодоления препятствий для  свободного 
социального и культурного творчества. 

В отличие от конституционно-плюралистических государственных 

структур, тоталитаризм как принцип организации жизнедеятельности 
общества не нуждается в инакомыслии как в способе взаимоотношений 
ни между различными слоями, ни тем более между обществом и государством, т.к. для последовательного тоталитарного мышления государство – это и есть само общество. Такая ситуация приводит к тому, что 
разработка тех или иных вопросов обществом и правительством (партией, ЦК и т.д.), даже если они совпадают по своей направленности, почти 
всегда изолированы друг от друга. Если же инициативы снизу и становятся известны «верхам», то они, как правило, игнорируются, особенно 
если кажутся чересчур автономными от предлагаемых правительством 
вариантов. Ведь правительство, партия считаются лучшей частью общества-государства и, следовательно, ей виднее, что предпринять. Отсюда 
возникает ощущение навязанности решений сверху, определяемых не 
политикой диалога и консультаций, а практикой административной  опеки и регламентирования всех сторон жизни. В «закрытом» обществе 
влияние иного мировоззрения на изменение правительственной политики часто возможно лишь методом создания угрожающей, взрывоопасной 
обстановки, когда власть уже волей-неволей вынуждена считаться с мнением народа, общества.  

Диссидентство  всегда несет в себе компоненту непредсказуемо
сти, неизвестности, даже потенциальной опасности, поэтому для властей всегда наличие оппозиции связано с  определенным риском. 
 И чем меньше степень риска, тем предсказуемее действие индивида, 

тем более прогнозируемее поведение системы в целом, устойчивее ее 
стабильность. Вот почему столь важно найти механизм взаимодействия с оппозицией.  

В то же время, утверждение, что «диссидентство как явление ха
рактерно для тоталитарных режимов в период их кризиса и  разложения» (13), представляется достаточно спорным.  Диссидентство  как  
явление  существует  всегда  и  везде,  что является закономерностью 
гармоничного развития общественных систем. В  период кризиса, 
когда происходит автономизация социальных связей, нарушается баланс государственности, инакомыслие, оппозиция просто имеет 
больше возможностей заявить о себе.  

В обычном же, некризисном состоянии взаимодействие мировоз
зрений движется в одном направлении – сверху вниз, т.е. путем насаждения официальной идеологии. Такой подход неизбежно порождает 
желание ликвидировать мировоззренческую «многоукладность» и 
унифицировать сознание людей в соответствии с государственными 
стандартами. Поэтому в тоталитарном обществе  диссидентство всегда будет носить антагонистический по отношению к существующей 
системе или ее отдельным аспектам характер. Даже в том случае, если 
оно опирается на общее с режимом идейное основание. В этом случае 
инакомыслие в глазах власти выступает как ересь, раскольничество и 
ревизионизм, что все равно само по себе очень опасно. Яковлев А.Н. 
точно заметил: «Большевизм… начинался именно с борьбы против 
любого инакомыслия – против инакомыслящих социал-демократов, 
против религии в целом и любого ее направления, против любой научной школы, гипотезы, концепции, если они не соответствовали настроениям и представлениям «вождей» (14).  

А ведь  вся «вина» диссидентов заключалась лишь в том, что они 

отказались  участвовать в «играх» по подтверждению лояльности от 
граждан к режиму,  которые навязывало руководство народу. Прокурор на процессе Ковалева С. заметил: «Нам все равно, какие у человека мысли. Главное – это то, чтобы он не высказывал их вслух» (15).  

Характерная черта диссидентства –  это осознанность их действия. 

Диссиденты не были в своем большинстве антисоветчиками. Они, как 
правило, выступали за выполнение гарантированных Конституцией 
прав и свобод. Великанова Т.М. констатировала: «В стране, где десятилетиями идеология играла главную роль, где о законе и праве мало 
кто осмеливался вспоминать, и мало кто относился к ним всерьез, 
появились люди,.. которые захотели понимать Закон буквально, и 
стали требовать его выполнения от властей» (16). 

Недовольных отдельными сторонами режима было много, но 

лишь немногие решались открыто высказывать свое отношение к 
происходящим событиям в стране и не только. В данной ситуации 
проявлялись две основные закономерности: люди, столкнувшись с 
единодушным суждением большинства, либо убедили себя, что их 

собственное мнение ложно, либо они «пошли на поводу у толпы» 
(сохраняя убежденность, что их собственное суждение все же верно), 
чтобы быть принятыми группой или избежать антипатий с ее стороны 
за выражение несогласия. Тех же, кто  не «испугался» и стали называть диссидентами, оппозицией в СССР, или инакомыслящими в узком смысле слова, поскольку к диссидентам в широком смысле слова 
можно было при желании отнести почти все население нашей тогда 
необъятной страны.  

Диссиденты, как правило, сознательно рисковали и действовали, 

пытаясь хотя бы в чем-то изменить не только свою собственную жизнь, 
но жизнь окружающих. Именно в этом и заключается основная разница 
между диссидентом и «простым» советским интеллигентом.  

Единой идеологии диссидентства в СССР не было. Однако был 

характерный   момент, общий для всех направлений диссидентства. 
Вместо того  чтобы  отвергать законность   режима, они требовали  
строгого  соблюдения  советских законов, Конституции и подписанных СССР международных соглашений. Особенности деятельности 
диссидентов были в полном согласии с этим новым принципом: отказ 
от нелегального положения, полная гласность, широчайшая информация обо всех своих акциях, как можно более частые прессконференции с привлечением иностранных корреспондентов.  

Понятие «диссидентское движение» рассматривается в более ши
роком смысле, чем «движение за права человека». Под «диссидентством» понимается сочетание инакомыслия и инакодействия, оно не 
подразумевает конкретной политической ориентации. Это совокупность мыслей и поступков, не соответствующих идеологии, нормам и 
ценностям советского общества, направленных на изменение или 
подрыв советской общественной системы.  

Вопрос о периодизации диссидентского движения дискуссионен. 

С социологической точки зрения, рассматривать сопротивление режиму как общественное движение возможно лишь по отношению к 
периоду, начавшемуся в 1956 г. ХХ съезд КПСС зафиксировал окончание эпохи безоговорочного господства ортодоксального сталинизма. Хрущевская «оттепель» стимулировала распространение не только инакомыслия, но и инакодействия. Движение закончило свое существование около 1985 г., с началом реформ Горбачева, а окончательно оно прекратило свое существование после 1987, когда были 
освобождены политзаключенные и стали возможны открытые формы 
политической деятельности. Таким образом, движение существовало 
примерно тридцать лет (1956 - 1985), главной целью его существования был именно подрыв монополий на идеологию и политическую 
деятельность (17). 

Специфика инакомыслия в СССР заключалась еще и в том, что 

наше общественное сознание было чрезвычайно мифологизировано. 
Кессиди Ф.Х. определил миф как «особый вид мироощущения, спе