Язык настроения

ЯЗЫК НАСТРОЕНИЯ

В.К. ХАРЧЕНКО

МОНОГРАФИЯ

Москва 
ИНФРА-М 

202

УДК 81`22(075.4)
ББК 71.05
 
Х20

Харченко В.К.

Х20 
 
Язык настроения : монография / В.К. Харченко. — Москва : 

ИНФРА-М, 2024. — 231 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/1831656.

ISBN 978-5-16-017224-8 (print)
ISBN 978-5-16-109764-9 (online)

В монографии настроение рассматривается как производное от его 

составляющих: путешествий, театра, домашних животных, чтения, пополнения коллекций, живописи. Подчеркнут дефицит напряженного 
труда и ежедневной творческой перцепции как важнейших компонентов 
настроения. Большое внимание в создании хорошего настроения уделено 
разговорной, причем подчеркнуто живой, творческой речи.

Для лингвистов и широкого круга читателей.

УДК 81`22(075.4)

ББК 71.05

ISBN 978-5-16-017224-8 (print)
ISBN 978-5-16-109764-9 (online)
© Харченко В.К., 2022

Вместо предисловия

«Каждый материал ждет своего автора». По сравнению 
с эмоциями, переживаниями, планами настроение представляет собой нечто менее определенное, менее устойчивое, 
более подверженное сиюминутным изменениям, а потому 
тоже, в отличие от эмоций и переживаний, настроение будто 
бы не регламентируется теми или иными опусами. «Настроение — бессознательная, эмоциональная оценка личностью 
того, как на данный момент складываются для нее обстоятельства» [Лазариди М.И., 2001, с. 107]1.
Все верно, кто бы спорил, но возникает множество вопросов, почему и появилась идея написать не статью, а целую 
книгу о настроении.
«В нашем деле истинная чепуха и есть истинная правда», – 
однажды сказал Афанасий Фет. Книга о «чепухе» — настроении, а почему бы и нет? Важным и трудным вопросом 
выбора критериев является вопрос о том, чему отдать предпочтение: фактам частотным или фактам уникальным. Частотность всегда убедительна, а уникальность – эвристична 
[Праведников С.П., 2010, с. 178]. Дело в том, что при анализе 
настроения берутся разные критерии, обсуждаются разные 
взгляды, но вот одно, самое значимое, нередко совсем упускается. Об этом и книга.
И в конце этого совсем небольшого предисловия приведем 
слова Михаила Эпштейна: «И поставив обратно на полку Эдгара По, я ушел успокоенный. Будет ли книга прочитана, важно 
для ее читателей. А для самой книги важно быть написанной. 
Тогда ее ждет неведомая нам судьба» [Эпштейн М.Н., 2013, 
с. 232].

1 
Здесь и далее в книге все выделения полужирным наши. — В.Х.

Харченко В.К.

Глава 1
НАСТРОЕНИЕ: ЧТО ИССЛЕДОВАЛОСЬ

В психологии работ «по настроению» не так много, 
и среди них мы отметим наиболее существенные. Это книги 
Б.Д. Парыгина «Общественное настроение». (М., 1966. 
328 с.) и докторская диссертация Л.В. Куликова «Психология настроения личности» (М., 1997, 429 с.). Конечно 
же, дело не в количестве работ, а в разработанности самой 
темы настроения, которая благодаря трудам, прежде всего, 
Б.Д. Парыгина, а впоследствии и Л.В. Куликова приобрела 
весьма значимый характер.
Откроем книгу Б.Д. Парыгина 1966 года выпуска. В ней 
представлены следующие параграфы: Природа и структура 
настроения. Место и роль настроений в социальной жизни. 
Динамика и структура настроений. Формирование настроений. Б.Д. Парыгин заложил основы изучения настроения как 
психологического состояния личности. Но наука не стояла 
на месте.
Стоит перечитать оглавление докторской диссертации 
Л.В. Куликова, и мы убедимся в усиливающейся актуальности и новизне работы. Семь глав освещают суть ускользающего, непрочного настроения: Настроение в структуре 
психики. Диагностика настроения. Настроение. Субъективное 
благополучие личности. Личная детерминация настроения. Социальная и социально-психологическая детерминация настроений. Классификация настроений.
В каждой главе есть несколько параграфов, например: 
третья глава «Настроение» содержит следующие разделы.
Во-первых, общую характеристику настроения: Понятие 
настроения. Концепция трехмерного базиса настроения. Настроение и психическое состояние. Настроение и настрой. Индуцированное настроение.

Язык настроения

Во-вторых, главы отражают структуру детерминации настроения: Общая схема детерминации. Факторы детерминации.
В-третьих, не упускается из вида феномены настроения: 
уровни настроения, изменчивость настроения, влияние жизненных событий на настроение, колебания настроения.
В-четвертых, ставится вопрос о дисгармонии настроения. 
Установки, вызывающие дисгармонию. Депрессивное настроение.
В-пятых, решается проблема адаптации личности и настроения. Направленность и стадии адаптации. Феномены 
адаптации к трудностям.
Мы не будем обращаться к работам по настроению личности, 
но рассмотрим и чисто лингвистические работы на эту тему.
В поисках теории настроения мы обратились к известным 
в лингвистике книгам: М.И. Лазариди [Лазариди М.И., 2001], 
Д.А. Романова [Романов Д.А., 2004], В.И. Шаховского [Шаховский В.И., 2017], а также к сборнику «Рациональное и эмоциональное в русском языке» (М.: МГОУ, 2012. 608 с.). На немецком иллюстративном материале издана коллективная монография «Ratio at Emotio: Рациональное и эмоциональное 
в языке и речи» (СПб.: Издательство Русской христианской 
гуманитарной академии, 2020. 170 с.).
Охарактеризуем одну из этих недавно вышедших книг, 
а именно монографию В.И. Шаховского «Триада экологий: человек, язык, эмоции в современной коммуникативной практике». 
Жанр монографии, конечно же, потребовал широкого цитирования по существу вопроса. Например, одна из глав членится 
на три параграфа: амбивалентная экологичность любви, полимодусность романтической коммуникации и знания, ориентирующие на позитивность коммуникации. Вывод, к которому 
приходит автор в конце книги, автор, опирающийся на тексты 
английского языка (не только и не столько русского!), звучит 
весьма строго: будем осторожны с языком, именно в языке заложены наши беды: «каким злом является для человека его собственный язык. А поскольку человек — существо биосоциальное, 
этой враждебностью невольно может быть пронизано и все об

Харченко В.К.

щество, если не требовать от человека подчиняться этическим 
и экологическим нормам общения друг с другом».
Почему мы начали разговор с конца книги? Потому что 
важнейшая мысль ее – дефицит положительных эмоций, что 
проявляется и в многочисленных схемах-таблицах. Интернет, 
медицина, экономика, русская православная церковь, СМИ — 
везде экологически маркированная лексика не на порядок даже, 
а существенно, зримо отстает от противоположной когорты. 
И сколько представлено там слотов с отсутствием плюсовой 
информации! Это очень важное наблюдение, подтвержденное 
фактами. Чем еще привлекательна монография? Тем, что хотя 
иллюстрации идут на английском языке, но суть их понятна 
русскоязычному читателю. За границей, получается, та же картина: преобладание, приоритет отрицательных эмоций.
Не удержимся, чтобы не процитировать еще одно утверждение. Анализ словоупотребления в современной речи показывает, что на периферию лексикона русского языка сместился целый пласт слов, обозначающих важнейшие понятия 
русской культуры, которые имеют длительную историю, вбирают в себя разные ее пласты, концептуализируют гуманистические представления о мире, накопленные человечеством. 
Это сострадание, жалость, милосердие, сердоболие, участие, 
сочувствие, взаимопонимание, совесть, справедливость, радость, честь, стыд, стыдливость, добро, добродетель, уважительность…
Особое место в работе занимают эпиграфы. Это весьма 
трудное дело — найти эпиграф к главе, а то и к параграфу научной книги, причем эпиграф неожиданный, свежий, незнакомый. Вот некоторые из них. Стоящие среди бегущих и бегущие среди стоящих (Конфуций). Русский человек совершенно 
прозрачен и совершенно беззащитен (Ст. Садальский). Легче 
быть не толерантным, чем толерантным (Житейская мудрость). Толерантностью можно все испортить (А. Гордон). 
Не мудри с немудрецами (Пословица). Иногда в самих эпиграфах сосредоточена альтернатива, приглашающая к раз

Язык настроения

мышлению и чтению главы. Падение человека влечет за собой 
падение языка (Р.У. Эмерсон). Падение языка влечет за собой 
падение человека (И. Бродский).
В.И. Шаховский выстраивает свое понимание экологичности эмоций, опираясь не только на широкий спектр трудов 
предшественников и современников, но и на широкий спектр 
бытия языка. Действительно, мы видим здесь не только выдержки из англоязычной и русской литературы, но и газетные 
заметки, тексты радио- и телепередач, фотографии, буклеты, 
разговорные реплики, письма — все, что работает на раскрытие темы. Так, в параграфе «Психоэмоциональная энергетика «детской кнопки» в манипулятивной предвыборной коммуникации» подробно анализируются фотографии с детьми 
как средство предвыборной коммуникации. И здесь, как и во 
многих других частях книги, звучит голос автора, отмечавшего 
особенность использования таких фотографий. Несомненно, 
фотографии претендентов из их собственного детства тоже 
призваны воздействовать на эмоции избирателей, так как все 
детские фотографии трогательны и обаятельны, с претензией на то, что они вызовут подсознательно у избирателя 
мысль о том, что претендент остался таким же «лапочкой».
Да, в книге показана история возникновения эмотивной 
лингвоэкологии, введены новые понятия, расширен дискурс, 
а завершается перечень решенной задачей: «Показана роль 
эмоционального интеллекта в механизмах эмоционального 
тьюнинга для рационализации эмоций (тьюнинг на позитив)». 
Прошу читателя не ожидать от предлагаемых чужих и моих 
собственных рекомендаций по обузданию своих и чужих эмоций 
быстрого положительного результата. Конечно, до действия 
с положительным эффектом может быть далеко, но сама постановка «эмоциональной» экологической задачи, ее существенное обострение сегодня, сейчас, способы ее реализации 
и меры противодействия различным факторам нельзя не приветствовать.
Такова в общих чертах наша оценка книги.

Харченко В.К.

Мы охарактеризовали всего одну книгу, но книгу значимую. Настроения в ней и нет, и оно есть, и тревожные посылы в конце работы заставляют задуматься.
Дадим еще раз определение настроению. «Настроение – 
бессознательная, эмоциональная оценка личностью того, как 
на данный момент складываются для нее обстоятельства» 
[Лазариди М.И., 2001, с. 107].
Попробуем теперь разобраться в нашей общей культуре. 
Трехчастная типология культуры включает в себя, во-первых, 
акусматическую, изустную культуру, которая в достопамятные времена была едва ли не единственной и следы которой сохраняются в записях фольклора, что заметно и что 
интенсивно изучалось и изучается. Однако та же акусматическая культура и сейчас правит бал в живом общении, но в аспекте культуры это далеко не всегда отслеживается, а в аспекте 
настроения вообще не отслеживается. Во-вторых, выделяют 
до недавнего времени весьма авторитетную книжную культуру, лидировавшую тем более в России, славившейся «литературоцентричностью», обильным чтением, вплоть до эскапизма, 
то есть ухода, бегства в книгу от вызовов и запросов быстротекущей жизни. И, наконец, в-третьих, в последние десятилетия 
интенсивно набирает обороты культура интернета, погружение 
в которую представляет еще бо́льшую опасность ухода, отрыва 
от реальности, но без которой ни наука, ни производство, ни образование в настоящее время уже и не мыслятся.
Тема настроения уходит корнями в прошлое, однако ни 
в акусматической, ни в книжной культуре, ни в культуре интернета не просматриваются ведущие признаки настроения, 
способные повлиять на его сегодняшнее бытие. Получается 
по афоризму: «Все очевидное — всегда слишком очевидно, 
чтобы сильно умные сразу его заметили» [Соломатина Т., 
2010].

Глава 2
НАСТРОЕНИЕ: ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.
ЗАБОТА О НАСТОЯЩЕМ

Главная мысль в понимании настроения в лингвистике 
остается едва ли не упущенной. «…Привилегированной точкой 
у Канта является точка hit et nunc, здесь и сейчас» [Мамардашвили М., 1997, с. 130]. Итак, привилегированная точка, 
по Э. Канту, «здесь и сейчас» применительно к настроению 
не просматривается, а вместе с ней ослабевает, если не уходит 
и «теория настроения».
Настроение — это работа с настоящим, а настоящее ухватить трудно: секунда — и настоящее уже в прошлом. Его, настоящего, как бы и нет. Но мы не будем столь драматизировать. «Сегодня», «сейчас» — вот характеристики настоящего, 
характеристики настроения.
«…Кто зовет во сне живых или мертвых, тот уже не вояка. 
Пуля находит такого в первом же бою, а то и без боя — будто для 
того они, пули, и отливаются, чтоб находить и поражать чье-то 
живое прошлое. А он был Зверь и умел жить только настоящим 
моментом. Поэтому ему и везло» [Забужко О., 2011, с. 30].
«Живи настоящим и думай только о нем; будущее само 
о себе позаботится». Это из афоризмов Эриха Ремарка [Фадеева О.М., 2000].
Каково мне сейчас? Так можно сформулировать «теорию» 
настроения.
Забота о хорошем настроении — забота о настоящем, сиюминутном — забота о жизни сейчас, в момент ее бытия — 
не это ли главное?
Самолет Москва — Махачкала. Летим. Молчим. Но я не выдерживаю и говорю с соседкой и столько узнаю нового для себя!
В семье говорят по-русски. Да почему же? А папа и мама 
из разных мест. Меня, говорит, хотели назвать Марией: папа 

Харченко В.К.

смотрел телесериал, и ему эта девушка очень понравилась. 
А еду я сначала в Избербаш, там знакомая высмотрела меня 
и упросила приехать, навестить ее (мы дружили с ее дочерью). 
А самый умный народ у нас …, а самый трудолюбивый …, 
а самый ленивый…
Ну, где про это прочитаешь! Вот так и запомнился тот день: 
7 сентября 2015 года, запечатлелся в памяти. Потом я писала 
статью по своему путешествию, опубликованную в «Дружбе 
народов», но многое не вошло в статью, но осело, осталось 
в памяти.
Настоящее включает в себя и возможное. Возможное 
будто о будущем, да еще невоплощенном? И да, и нет. Возможное обладает даже более сильными свойствами по сравнению с уже случившимся. Оно на данный момент и есть, 
и нет, но оно может быть, почему и входит в момент настоящего. Оно украшает настоящее своей реальной мечтой, оно 
ждет своего воплощения.
Уважение к чужому настроению — тоже весьма значимо 
в общении. Здесь действует эффект звучащей паузы. Вы ничего не говорите, но ваше молчание говорит о внимательнейшем отношении к тому, чья речь сейчас слышна.
Принимая гостей, можно научиться соблюдать равновесие, 
этику полилога. «Она держалась очень прямо, была одинаково 
приветлива со всеми, говорила мало, но с интересом прислушивалась к разговорам окружающих: уже одна ее наружность 
оказывала благотворное действие. От нее веяло спокойствием 
и аристократической сдержанностью. Она ни с кем близко 
не сходилась и в то же время выказывала каждому знаки внимания…» (Стефан Цвейг. Двадцать четыре часа из жизни женщины).
Показательно, как вспоминает отца поэтесса Светлана Кекова. Заметим, что отец по профессии был военным. «Он был 
очень добрым, любил детей и вообще людей, умел с самыми 
разными людьми разговаривать, а ведь это совсем особый 
дар» (С. Кекова).