Русская классика в мировом литературном процессе: ХIX - начало ХХ веков

РУССКАЯ КЛАССИКА
В МИРОВОМ
ЛИТЕРАТУРНОМ
ПРОЦЕССЕ

XIX – НАЧАЛО ХХ ВЕКА

Москва
ВУЗОВСКИЙ УЧЕБНИК
ИНФРА-М
2024

УЧЕБНОЕ  ПОСОБИЕ

Б.А. ГИЛЕНСОН

УДК 821.161.1(075.8)
ББК 83.3(2Рос-Рус)я73
 
Г47

Гиленсон Б.А.
Русская классика в мировом литературном процессе: XIX – 
начало ХХ века : учебное пособие / Б.А. Гиленсон. — Москва : 
Вузовский учебник: ИНФРА-М, 2024. — 395 с. + Доп. материалы 
[Электронный ресурс].

 ISBN 978-5-9558-0333-3 (Вузовский учебник)
 ISBN 978-5-16-009127-3 (print)
 ISBN 978-5-16-101240-6 (online)

В настоящем пособии, написанном известным специалистом профессором Б.А. Гиленсоном, отражается современный уровень отечественной 
компаративистики. В нем русская классика XIX – начала ХХ в. рассматривается в контексте мирового литературного процесса. Впервые в вузовской 
практике воссоздается во всей ее сложности и многообразии панорама 
русско-зарубежных связей и контактов: рецепция, переводы, оценки в критике, типологические связи и схождения, взаимовлияния. 
Пособие может быть использовано при чтении курсов русской и зарубежной литературы, разработке спецкурсов для бакалавров и магистров, учащихся гуманитарных филологических лицеев, а также полезно широкому 
читателю, интересующемуся вопросами истории культуры и литературы.

УДК 821.161.1(075.8)
ББК 83.3(2Рос-Рус)я73

Г47

© Вузовский учебник, 2014

Р е ц е н з е н т ы :
Н.А. Литвиненко — доктор филологических наук, профессор 
(Университет Российской академии образования);
Н.Т. Пахсарьян — доктор филологических наук, профессор 
(Московский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова, 
кафедра истории зарубежных литератур).

Материалы, отмеченные знаком 
, доступны 
в электронно-библиотечной системе Znanium

ISBN 978-5-9558-0333-3 (Вузовский учебник)
ISBN 978-5-16-009127-3 (print)
ISBN 978-5-16-101240-6 (online)

ВВЕДЕНИЕ

О чем эта книга? На этот вопрос отвечают красноречивые свиде
тельства больших художников Запада, которые в ней приводятся.

«Толстой — великий урок. Своим творчеством он учит нас, что 

красота возникает живою и совершенною из правды, подобно Афродите, выходящей из морских глубин». Это слова Анатоля Франса. 
А его соотечественник, другой нобелевский лауреат Альбер Камю 
свидетельствует: «Без Достоевского французская литература XX века 
не была бы такой, какой она является в действительности». Мопассан называет Тургенева, как и Флобера, своим учителем и посвящает ему сборник «Заведение Телье» как «дань глубокой признательности и великого восхищения». В конце жизни Томас Манн пишет 
исполненный любви этюд «Опыт о Чехове». «Горький — представитель мировой плеяды реалистических писателей, — убежден Драйзер. — Я верю, что и наши писатели поймут, как важно то знание 
жизни, которым владел Горький».

Аналогичные по духу и смыслу оценки, — а они принадлежали 

и многим другим выдающимся художникам Запада не только реалистической, но и модернистской ориентации, — конечно, не нуждаются в комментариях. Они щедро представлены на страницах книги. Но смысл ее не только в подтверждении мирового значения русской классики, что очевидно и общепризнано, и имеет, конечно, не 
только научное, но и общественное значение. Цель книги — более 
широкая, поскольку она ориентирована на вузовское преподавание 
и подчинена его задачам. Она в том, чтобы сжато представить роль 
русской классики как одной из великих литератур мира, и вместе с тем 
акцентировано многообразие связей, взаимовлияний, творческого 
диалога отечественной словесности и другими литературами.

Между тем реальная практика вузовского филологического пре
подавания, прежде всего у бакалавров, — а она закреплена в соответствующих программах и сетке часов, — определяет то, что рассчитанные на весь четырехлетний период обучения курсы русской и зарубежной литературы изучаются параллельно, но при этом они не 
всегда синхронизируются, предстают нередко как два разных предмета, внутренне слабо между собой сопряженные. При их изучении 
студенты концентрируются либо исключительно на русском, либо 
на зарубежном материале. Сюжеты, касающиеся межлитературных 
отношений, даются, как правило, крайне скупо, бегло либо вообще 
отсутствуют в соответствующих учебниках или пособиях. В итоге 
историко-литературный процесс — а его закономерности обязан 
представлять каждый студент-филолог — предстает в обедненном, 
усеченном виде. А все это не позволяет увидеть своеобразие конкретных литературных явлений, писательских индивидуальностей 

и отдельных ключевых текстов. Очевидно, насколько важно не только знать историко-литературные факты и тексты, но и научно, с необходимой полнотой их истолковать. Разве можно понять Пушкина, 
не учитывая того, что в пору «южной ссылки» он был увлечен Овидием, «сходил с ума» по Байрону, а работая над «Борисом Годуновым», вчитывался в «отца нашего Шекспира»? Разве можно понять 
князя Мышкина Достоевского вне любви его создателя к «Дон Кихоту» Сервантеса, не учитывать усвоение Толстым опытов Руссо 
и Стендаля? Своеобразие новеллиста и драматурга Чехова — вне контекста развития «новой драмы» на рубеже столетий, а поэзию нашего Серебряного века без Эдгара По и французских символистов?

То же относится и к писателям Запада. Сложно оценить духовно
эстетические искания Мицкевича, не учитывая его дружбы с Пушкиным, а позднее полемики с ним. Понять нравственно-гуманистический пафос Роллана вне воздействия на него идей Толстого? Проникнуть в художественную методологию Голсуорси без его опоры на 
открытия Толстого? Уяснить, почему Фолкнера называют «американским Достоевским»? Почему именно Чехов оказал самое мощное 
влияние на американскую драму XX столетия? Почему русская классика имела такое значение для Джойса и Кафки, Пруста и Томаса 
Манна, Гессе и многих других, ставших классиками при жизни?

Материал, включенный в нашу проблематику, — обширен и мно
гообразен. Речь идет о непосредственных контактах писателей, их 
переписке, изданиях и переводах, влияниях и схождениях, имеющих 
типологический характер, рецепции в критике и многом другом.  
Охватить весь массив подобной обширной фактографии не только 
невозможно, но и непродуктивно. Наша задача осветить наиболее 
значимые проблемы и сюжеты, связанные с творчеством тех русских 
и западных писателей, которые являются предметом вузовского изучения. А это значит — представить их в наиболее полезном для учебного плана аспекте.

При этом мы исходим из того, что сравнения, сопоставления — 

плодотворный путь для более глубокого осмысления конкретного 
явления. Например, такие сюжеты как Чехов и Мопассан, Ибсен 
и Чехов, Чехов и Гауптман помогают понять новеллистическое и драматическое искусство автора «Чайки».

Естественно, что по отдельным упомянутым проблемам имеются 

серьезные компаративистские исследования российских литературоведов, которые нами учитываются. Вместе с тем работа в отдельных моментах и аспектах базируется на наших публикациях, ставших 
итогом многолетнего изучения русско-зарубежных, прежде всего 
русско-американских связей1.

1 
Отдельные фрагменты, относящиеся к рецепции литературы Запада в России 
и русской литературы на Западе, включены в наши учебники по литературе 

В работе воспроизводится общая панорама русско-зарубежных 

связей, относящаяся к важному историческому периоду, в их главных 
моментах и тенденциях. При этом мы исходим из современных методологических подходов сравнительного литературоведения. 
В постсоветскую эпоху мы обрели долгожданную свободу в интерпретации художественных явлений, освободившись от догматики 
и идеологической зашоренности, в частности, когда речь идет о философских, политических и религиозных воззрениях художников 
слова. Необычайно расширился самый круг авторов, русских и зарубежных, в том числе прежде запрещенных, ставших ныне предметом 
серьезного научного внимания.

Вместе с тем мы полагаем необходимым преодолеть и некоторые 

огорчительные тенденции, дающие о себе знать в современном литературоведении. Как реакция на известную прямолинейность прежнего литературоведения, выводившего словесное искусство непосредственно из жизненных реалий, — стала сказываться иная крайность — с одной стороны, недооценка исторических факторов, духа 
эпохи, во многом определяющих творческие искания писателя. 
С другой стороны при внимании к нравственно-религиозной проблематике — снижение интереса к политико-идеологическим аспектам художественного произведения1.

Книга делится на главы, монографические и проблемно-обзор
ные, внутри которых — параграфы. Она состоит из двух частей. 
В первой, освещающей проблемы первой и второй трети XIX в. романтизма, классического реализма и становления «натуральной школы», главный акцент сделан на рецепции западного опыта русскими 
писателями. Последние в силу многих причин еще недостаточно известны на Западе. Во второй части прослеживается выход на литературную арену Тургенева, Достоевского, Толстого, Чехова, а также 
Горького, что вызвало мировой резонанс. Их влияние на зарубежных 
художников, их пример, а иногда и прямое влияние, были благотворными и серьезными. Но и названные писатели при всем их новаторстве и национальной самобытности, как не будет забыто, обогатились опытом мировой классики. Связь традиций и новаторства, 
взаимообогащение достижениями разных культур, — процесс всегда 
сложный, предполагающий учет конкретных писательских индивидуальностей.

Древней Греции и Рима (2002), литературе США (2003), зарубежной литературе конца XIX — начала ХХ в. (2008), Древнего Востока и Античности 
(2009), зарубежной литературе XIX в. (2012) и, наконец, в двухтомнике «История зарубежной литературы» (2014), охватывающем материал от «Илиады» 
и «Одиссеи» до наших дней.

1 
Обсуждение этих вопросов см.: Гиленсон Б.А. О совершенствовании вузовского преподавания // Новая и новейшая история. 2012. № 1.

Мы убеждены: написание учебника по литературе не может быть 

ограничено реализацией лишь педагогических и методических задач. 
Он не содержит научно-бесстрастный анализ текстов, но предполагает внутреннее послание, месседж его автора, выражение нравственной позиции. Последнее — неизбежно, поскольку серьезная 
литература безусловно ставит проблемы психологические, общественные, политические, что, конечно же, не должно идти в ущерб 
ее эстетической составляющей. К сожалению, мы живем в эпоху 
снижения роли гуманитарных знаний, понижения авторитета людей 
науки, преобладания потребительских идеалов и приоритета материальной выгоды. Развитие массовой культуры также оказывает негативное влияние на высокую литературу, а с растиражированными 
«мифами» и «героями» сегодня нелегко конкурировать прославленным классикам. Но очевидно, что ценности высокой культуры не 
могут быть измерены в цифрах подобно экономическим показателям. А между тем сила государства определяется не только объемом 
запасов земных недр, количеством машин и современной техникой. 
Поистине, не нефтью единой жив человек! Мощь общества определяется прочностью и основательностью его культурного фундамента. 
Тем, насколько оно нравственно здоро2во. И конечно, качеством образования.

Последнее же, будучи переведено на сугубо финансовые рельсы, 

стало именоваться образовательными услугами. (Трудно себе представить, чтобы гениальный Аристотель, семь лет бывший учителем 
и воспитателем гениального ученика Александра Македонского, будущего великого полководца, государственного мужа, человека пытливого, оказывал ему образовательные услуги!)

Хемингуэй любил повторять: время все превращает в прах, вклю
чая материальные творения рук человеческих. Лишь великие книги 
ему неподвластны. «Войну и мир» читают уже полтора столетия.  
И будут читать всегда. Сегодняшние «кумиры», клишированные истины, порожденные поп-культурой, уйдут в прошлое и окажутся 
забыты. А классика останется! Для воспитания патриотизма не нужно планировать и субсидировать специальные мероприятия и программы: но пребывать в сознании того, что наша родина — земля, 
давшая миру Пушкина и Гоголя, Толстого и Достоевского, Тургенева 
и Чехова. Они — наше великое, неотторжимое наследие, источник 
вдохновения и гордости.

Издавна человеческое бытие определяется противостоянием при
оритетов, материальных и духовных. Именно последние — главные 
источники творческой энергии. Погружаясь в мир исканий великих 
художников слова, отечественных и зарубежных, испытываешь радостное чувство от соприкосновения с непобедимой силой творческого, человеческого духа. И героев этой книги, больших художни

ков слова, нередко сложных индивидуальностей в конце концов 
вдохновляли идеи гуманизма, свободы и социальной справедливости. Их присутствие в нашем духовном мире — насущно необходимо.

Эта книга не только об увлекательных и поучительных страницах 

русско-зарубежных связей, которые, мы надеемся, позволят полнее 
понять национальное своеобразие нашего словесного искусства и его 
место в мировом литературном процессе. Она — о победах человеческого духа. Конечно, красота не спасет мир. Но она может сделать 
его лучше. Говоря словами Бориса Пастернака: «Талант — единственная новость, которая всегда нова».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1 

РОССИЯ ГЛАЗАМИ ПИСАТЕЛЕЙ ЗАПАДА:  

КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЛОГ

1.1. Первые свидетельства о Московии: Англия и Франция

Эпоха романтизма, начало XIX столетия, характеризуется интен
сивным развитием русско-зарубежных связей. В это время, как нам 
предстоит убедиться, опыт зарубежных писателей воспринимался 
широко и плодотворно. Однако подлинное открытие русской литературы и ее вхождение в художественный мир Запада произошли 
несколько позднее, начиная примерно с середины XIX в.

Между тем истоки русско-зарубежных отношений в литературной 

культурной сфере имеют глубокие корни, восходят к допетровскому 
времени. Этот материал еще в полной мере не изучен, а вклад в его 
исследование и интерпретации внес наш выдающийся филолог, литературовед академик М.П. Алексеев, который писал: «В изучении 
той сложности исторической роли, которую русская литература играла за рубежом, издавна входит обозрение тех произведений зарубежных писателей, в которых они пытаются дать общие или частные 
картины быта и жизни нашей страны». В своих работах ученый доказывает, что представления о России складывались на Западе давно, 
уходя далеко вглубь Средневековья. И далее: «Суждения о русских 
и их обширном государстве поразили воображение многих европейских искателей эпохи Возрождения — Ариосто, Рабле и Шекспира, 
Сервантеса, Лопе де Вега»1.

Робинзон Крузо, увековеченный Даниелем Дефо (ок. 1660–1731) 

в третьей, наименее известной части романа, после расставания с необитаемым островом совершает вояжи по торговым надобностям 
в Индию, Китай, а также в Сибирь. Дефо первым на Западе приоткрыл для читателя завесу над огромным, таинственным краем Россией, отзываясь на интерес Англии к России, начинавшей играть все 
более активную роль в европейских делах. Дефо, отличавшийся завидной плодовитостью, обнимающей самые разные жанры, обратил
1 
См. гл. 1 «Первые литературные встречи» в кн.: Алексеев М.П. Русско-английские литературные связи (XVIII век — первая половина XIX века) // Лит.
наследство. Т. 91. М., 1982. С. 17–109. Этот фундаментальный труд содержит 
уникальный материал, касающийся доромантической эпохи.

ся и к историко-публицистическому. Он пишет сочинение «Беспристрастная история жизни и деяний Петра Алексеевича, нынешнего 
царя Московии» (1723); оно увидело свет еще при жизни Петра I. Об 
интересе англичан к Петровской эпохе, особенно после победы под 
Полтавой (1709), в Лондоне (начиная с 1714) выходит журнал под 
названием «Московит». Само слово «московит» имело значение 
«русский человек, житель Московии» (как именовалось российское 
государство). Слово это даже употреблялось в шекспировской маскарадной комедии «Бесплодные усилия любви». Уже на исходе 
XVII в. в Лондоне были напечатаны три книги о России; в одной из 
них говорилось, что страна, «которая прежде считалась самой варварской… теперь может завоевать первенство в Европе благодаря 
торговле со многими народами мира, благодаря неутомимым стараниям самого государя». Петр I в 1698 г. был в Англии, где не только 
изучал кораблестроение и работал на верфях, но и наладил контакты 
с видными политическими мужами. Образ Петра, личности огромной, впечатляющей, не раз возникает на страницах журналов; при 
этом русский царь выгодно контрастирует с бездарным Людовиком. 
Это и объяснимо: Англия в начале XVIII в. вела с Францией Войну 
за испанское наследство».

Вообще, что касается Франции, то интерес к России, да и вообще 

к русским людям также имеет долгую историю, восходящую к эпохе 
Средневековья. Понятие Россия обычно сочетается с эпитетами «богатая» и «обширная». Они обнаруживаются в произведениях таких 
писателей первого ряда, как Рабле, Монтень, Агриппа д’Обинье, Сирано де Бержерак, Расин, Ш. Сорель. Правда, первые сведения о России не всегда отличались достоверностью и научностью, базировались 
в основном на субъективных впечатлениях путешественников. Эти 
сюжеты, относящиеся к XVIII в., освещаются в трудах П.Р. Заборова 
и его фундаментальной монографии «Вольтер в России».

Русская тематика получала своеобразное литературное воплоще
ние1. Так, Ивер де Моран (1701–1757) опубликовал комедию «Бракоразводная страсть» (1738), в которой задействованы Петр Великий, 
мудрый государь, радеющий о благе подданных. Также показано возвышение Меншикова, самоотверженно служащего России и помогающего обнаружению интриг, плетущихся против царя. Известно, 
что А. Кантемир полагал пьесу недостоверной, искажающей образ 
России и образ царя. Узнав об этом, Моран пьесу подверг полезной 
переработке. Другой драматург, Клод-Жозеф Дора (1734–1780) написал драму «Зюлика», в которой фигурировали Петр I и Меншиков, 
а действие развертывалось в некоей Татарии. В пьесе Петр I подавлял 
своих недругов и главного заговорщика Амилку. Появилась и еще 

1 
Французский, а также немецкий материал представлен в сб.: Восприятие 
русской культуры на Западе. Л., ИРЛИ, 1975.

одна пьеса «Меншиков» неких Маршане и Нугаре, представлявшихся «переводчиками» русской драмы, якобы попавшей им в руки. 
Меншиков представал в их пьесе жертвой придворных интриганов, 
добившихся его ссылки в Сибирь, страшную «ледяную пустыню».

Но особо замечательным стало появление одного из важнейших 

исторических сочинений Вольтера, его «Истории Российской империи при Петре Великом» (1759–1763). Материалы для его написания 
были предоставлены «фернейскому мудрецу» самой Екатериной II.

1.2. Век Просвещения: писатели Запада в России

Эпоха Просвещения в России, начало которой положили рефор
мы Петра Великого, характеризуется выдающимся подъемом во всех 
областях культуры. XVIII в. подготовил тот блистательный взлет, которым отмечен литературный процесс в России в столетие Пушкина 
и Толстого. Ему посвящена богатейшая критическая литература, его 
изучением занята целая область русистики. Одной из важнейших 
сторон этого процесса стала активная рецепция писателей Запада, 
появление в XVIII в. первых переводов, порой еще несовершенных, 
а также критических отзывов. Поскольку данный период выходит за 
рамки настоящей работы, а материал обширен, целесообразно кратко упомянуть лишь наиболее существенные факты и тенденции.

В XVIII в. в России начало активно осваиваться античное насле
дие. Надо помнить, что взаимосвязи между эллинским миром и Русью имеют глубокие корни: еще Геродот предложил описание Скифии, южных областей России; в Крыму и на Кавказском побережье 
Черного моря находились греческие колонии и поселения. В летописи «Повесть временных лет» (XII в.) можно прочесть о том, что 
с незапамятных времен по рекам Волхов и Днепр пролегал «великий 
путь из варяг в греки». После принятия христианства Ярослав Мудрый стал привлекать переводчиков греческих текстов. София Палеолог, жена Ивана III, племянница византийского императора Константина, приехала в Москву (1472) в сопровождении штата своих 
придворных, которые содействовали распространению и популяризации греческой культуры. Иван Грозный собрал ценную библиотеку греческих книг, а в своих сочинениях ссылался на античных авторов. Благовещенский собор в Кремле был украшен живописью 
и фресками, запечатлевшими Гомера, Вергилия, Платона, Аристотеля и др. 

Основанная в 1687 г. Славяно-греко-латинская академия стала 

очагом подготовки кадров для нужд государства и церкви, а также 
слушателей медучилищ, в ней преподавались древнегреческий и латинский языки.