Словообразовательный потенциал соматизмов "сердце" и "голова"

Æ. ÁÀÃÀÍÀ, Î.Í. ÊÐÀÂ×ÅÍÊÎ
Æ. ÁÀÃÀÍÀ, Î.Í. ÊÐÀÂ×ÅÍÊÎ
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ 
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ 
ПОТЕНЦИАЛ СОМАТИЗМОВ 
ПОТЕНЦИАЛ СОМАТИЗМОВ 
СЕРДЦЕ И ГОЛОВА
ÌÎÍÎÃÐÀÔÈß
ÌÎÍÎÃÐÀÔÈß
Москва
ИНФРА-М
2024

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1
УДК 811.161.1
ББК 81.411.2
 
Б14
Б14
Багана Ж.
Словообразовательный потенциал соматизмов «сердце» 
и «голова»: Монография / Ж. Багана, О.Н. Кравченко. – 
 
Москва : ИНФРА-М, 2024. – 128 с. — (Научная мысль).
ISBN 978-5-16-008975-1 (print)
ISBN 978-5-16-500260-1 (online)
Монография посвящена вопросам изучения словообразования прилагательных, мотивированных соматизмами «сердце» и «голова» в английском, немецком и русском языках. Особое внимание уделяется их семантическим особенностям. Мотивационной основой сложных и производных 
прилагательных являются как первичные (прямые), так и вторичные (переносные) значения данных соматизмов.
Для специалистов в области словообразования, лексикологии и теории 
языка.
УДК 811.161.1
ББК 81.411.2
ISBN 978-5-16-008975-1 (print)
ISBN 978-5-16-500260-1 (online)
© Багана Ж., Кравченко О.Н., 2013
Подписано в печать 16.06.2023.
Формат 60u88/16. Печать офсетная. Бумага офсетная.
Гарнитура Times. Усл. печ. л. 7,84. 
ППТ10. Заказ № 00000.
Цена свободная
ТК 221700-2080776-250413
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1
Тел.: (495) 380-05-40, 380-05-43. Факс: (495) 363-92-12
E-mail: books@infra-m.ru     http://www.infra-m.ru
Отпечатано в типографии ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29

ВВЕДЕНИЕ  
 
Язык является постоянно развивающейся системой и, прежде всего, 
словарный состав претерпевает значительные изменения. Необходимо 
исследовать язык с позиции его носителя – человека, жизнь которого 
неразрывно связана с языком. При этом усвоенный язык, будучи достоянием отдельной личности, индивидуален. 
Одним из феноменальных явлений языка выступает полисемантизм 
слова. Лексические единицы приобретают новые значения, которые 
мотивируют производные слова. 
Полисемантизм характерен для соматизмов (от гр. sǀma – «тело»), 
одного из древнейших пластов лексики как русского, так английского и 
немецкого языков. Соматизмы, т.е. названия частей тела человека, отражают знания носителя языка об окружающем мире, его представления 
о себе и о своем организме. Их структурно-семантические особенности 
связаны с культурно-антропологическими состояниями тех или иных 
языковых сообществ. Данная лексико-семантическая группа наиболее 
наглядно демонстрирует процесс образования вторичных (переносных) 
значений, семантическое содержание которых связано с человеческой 
деятельностью. 
В монографии рассматриваются сложные и производные прилагательные, мотивированные соматизмами сердце и голова. Их мотивационной основой являются как первичные (прямые), так и вторичные (переносные) значения данных соматизмов. Бyльшая часть прилагательных, мотивированных субстантивами сердце и голова, характеризует 
человека с самых разных сторон, описывая его нравственные качества, 
физическое состояние, интеллектуальные способности и т.д. 
Выбор для анализа прилагательных определяется тем, что прилагательные занимают особое место среди других частей речи. Они непосредственно указывают на присущий человеку тот или иной признак. 
Исследование сложных и производных прилагательных, мотивированных соматизмами сердце и голова, носит непосредственный антропоцентрический характер, поскольку именно эти прилагательные характеризуют свойства человека, относящиеся к его индивидуальности. 
Актуальность данного исследования обусловлена, во-первых, возрастающим в лингвистической науке интересом к проблемам роли человека как субъекта познания, творческой деятельности и описанию его 
внутреннего мира, во-вторых, значимостью выявления словообразовательных моделей прилагательных для выяснения системных отношений 
в языке, а также многообразием окружающих реалий, отражающих 
культурно-антропологические и этнолингвистические особенности исследуемых языковых сообществ.  
Данная работа может привлечь внимание не только лингвистов, но и 
преподавателей, студентов и всех интересующихся проблемами словообразования, лексикологии и теории языка. 
3 

Глава 1 
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ 
СЛОВООБРАЗОВАНИЯ 
 
1.1. Антропоцентрический принцип изучения языка 
 
Глобальная интеграция человечества, которая большинством специалистов признается закономерным и обязательным этапом развития человеческой цивилизации, с неизбежностью требует создания адекватных, гармоничных способов языкового общения во всех сферах человеческой деятельности. Очевидно, что язык является зеркалом общества, 
показателем его уровня развития, хранителем истории и культурных 
традиций. Являясь основным средством общения, язык в филогенезе 
человечества постепенно становился также и важнейшим инструментом 
познания. По-видимому, успех человеческого пути эволюции обеспечило именно это обстоятельство: то, что и в коммуникативной, и в познавательной деятельности используется один и тот же инструмент – язык 
[Мечковская, 2004:234]. 
Язык участвует не только в передаче мысли о чем-то уже познанном 
(другому человеку), но и в формировании самой этой мысли. Даже восприятие у человека опосредовано языком: человек «замечает» и «выделяет» прежде всего те фрагменты мира, для которых в его языке есть 
названия.  
Язык является орудием мышления и его материальной опорой, он 
материализует наши мысли и обеспечивает обмен информацией. Если 
мышление отражает действительность, то язык ее выражает, не только 
передавая суждения или сообщения о предметах и явлениях внешнего 
мира, но и организуя наши знания об этом мире, расчленяя и закрепляя 
их в сознании, являясь, с одной стороны, средством выражения мысли, а 
с другой – орудием ее формирования [Багана, 2008:128]. 
О.С. Ахманова определяет язык как одну из самобытных семиологических систем, являющуюся основным и важнейшим средством общения членов данного человеческого коллектива, для которых эта система 
оказывается также средством развития мышления, передачи от поколения к поколению культурно-исторических традиций и т.п. [Ахманова, 
2007:530]. 
Г.В. Колшанский отмечал, что «язык как объект науки является уникальным в том смысле слова, что он насквозь субъективен как атрибут 
человека» [Колшанский, 1975:14].  
Язык и человек неразделимы. Язык не существует вне человека, и 
человек как homo sapiens не существует вне языка. Язык отражает для 
человека окружающий его мир, культуру, хранит ее для общества и передает из поколения в поколение, от родителей к детям.  
Именно поэтому, по словам С.Г. Тер-Минасовой, язык играет столь 
значительную роль в формировании личности, национального характе4 

ра, этнической общности, народа, нации [Тер-Минасова, 2004:100]. Эта 
мысль отражена в книге Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова «Язык и 
культура», где говорится: «Человек не рождается ни русским, ни 
немцем, ни японцем и т.д., а становится им в результате пребывания в 
соответствующей национальной общности людей. Воспитание ребенка 
проходит через воздействие национальной культуры, носителями которой являются окружающие люди» [Верещагин, Костомаров, 1990:25]. 
Э. Бенвенист сделал решительный шаг к антропоцентрической лингвистике. Он представил язык как конститутивное свойство человека, так 
как невозможно представить человека без языка и изобретающего себе 
язык. Человеческий интеллект, как и сам человек, немыслим вне языка 
и языковой способности к порождению и восприятию речи. Текст, создаваемый им, отражает движение человеческой мысли, строит возможные миры, запечатлевая в себе динамику этой мысли и способы ее представления с помощью средств языка. «В мире существует только человек с языком, человек, говорящий с другим человеком. И язык, таким 
образом, входит в само определение человека» [Бенвенист, 1974:293].  
По мнению автора, язык лежит в диапазоне естественного восприятия человека. Он не пересекает границ этого восприятия ни со стороны 
плана выражения, ни со стороны плана содержания. Эти черты лингвистической концепции Э. Бенвениста Ю.С. Степанов называет антропоцентрическим принципом, который относится к числу главных принципов современной лингвистики.  
Следовательно, в ходе данного исследования целесообразно руководствоваться антропоцентрическим принципом, определяющим основные лингвистические парадигмы в мировом и отечественном языкознании. Исходным пунктом антропоцентризма является «лингвистическая 
интуиция носителей языка, а основной задачей – описание свойств тех 
сущностей и явлений, которые эта интуиция в языке усматривает» 
[Паршин, 2003:1]. 
Присутствие человека в языке ощущается на всеx языковых ярусах, 
однако более всего антропоцентричность языка проявляется в лексике 
и, особенно в словообразовании, в котором ярко выражена идея языкового созидания. Эта идея является производной от динамической концепции языка, пронизывающей все учение Гумбольдта [Гумбольдт, 
2000:398], согласно которой язык рассматривается как порождение, как 
непрерывный акт словотворчества человека. 
В современных исследованиях принцип антропоцентризма нашел 
свое отражение в работах Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресяна, 
Н.Д. Арутюновой, Р.А. Будагова, А. Вежбицкой, Е.С. Кубряковой, 
В.А. Масловой и др. 
В 90-е годы XX века антропоцентризм окончательно оформляется 
как один из главных принципов лингвистики и становится методологической основой современных лингвистических исследований. Его суть, 
как отмечает Е.С. Кубрякова, заключается в том, что «научные объекты 
изучаются, прежде всего, по их роли для человека, по их назначению в 
его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой 
5 

личности и ее усовершенствования. Он обнаруживается в том, что человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он 
вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели» 
[Кубрякова, 1995:321]. 
Такая точка зрения представляется тем более убедительной, что она 
вполне отвечает современному антропоцентрическому подходу [Рахилина, 2000; Николаева, 2000], в соответствии с которым homo loques, человек говорящий, как существо социальное отражает меняющийся вокруг 
него мир и – сознательно или бессознательно – стремится отразить эти 
изменения в первую очередь в своей речи, то есть в функционировании 
языка как семиотической системы.  
Нельзя не отметить слова Е.В. Урысон: «В настоящее время общепринятым является положение о том, что каждый естественный язык 
по-своему членит мир, то есть имеет свой специфичный способ его концептуализации. Это значит, что в основе каждого конкретного языка 
лежит особая модель, или картина мира, и говорящий обязан организовать содержание высказывания в соответствии с этой моделью» [Урысон, 2003:9].  
Картины мира носителей языка выражаются в лексике, поэтому изучение лексики нельзя оторвать от изучения картин мира, сложившихся у 
разных народов, верующих разных конфессий, приверженцев разных 
идеологий и представителей разных культур.  
 
1.2. Слово как элемент языковой картины мира 
 
Каждая лингвокультурная общность обладает своей национальноэтнической картиной мира, которая формирует тип отношения человека к 
миру, природе, другим людям, самому себе как члену этого общества, 
определяет нормы поведения, в том числе речевого поведения человека в 
обществе. 
Благодаря разнообразным системам общения, и прежде всего языку, 
складывается общая для данного этноса или социума картина мира. Она 
входит как важная часть в так называемый менталитет народа или социума. Между разными языками имеется много общего, так что их нередко квалифицируют как варианты одного и того же человеческого языка, 
как «вариации на одну и ту же тему» [Дрюченко, 2006:396].  
Вместе с тем широко распространено мнение, что разные языки опираются на разные картины мира и даже могут предопределять неодинаковое видение мира, нетождественные формы поведения у носителей разных языков. 
О картине мира в голове человека позволяют судить не столько отдельные слова, сколько принципы группировки и классификации понятий, находящие формальное выражение в структуре языка. Продолжая 
эту линию исследования, интересно поставить вопрос о сферах словообразовательных значений и номенклатуре ономасиологических категорий, представленных в тех или иных языках мира. 
6 

Лингвистика устанавливает связь картины мира и языка, изучает 
способы фиксации мыслительного содержания средствами языка. Картина мира понимается многими современными лингвистами как исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, 
репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании носителей 
языка и являющийся результатом всей духовной активности человека. 
Язык не только является частью картины мира, на его основе формируется языковая картина мира, которая представляет собой этнический 
компонент картины мира, совокупность традиций, обычаев, верований, 
суеверий, то, что предопределяет этнический стереотип поведения 
представителей того или иного этноса [Рылов, 2003:3].
Следовательно, «языковая картина мира – это образ мира, создаваемый языковыми средствами. Разные языки, располагая различным 
набором единиц и средств номинации, создают разные языковые картины мира» [Попова, 1998:22].
Для нас наибольший интерес представляет сопоставление языков, а
следовательно, сравнение их языковых картин мира. «Согласно учению 
В. Гумбольдта [Гумбольдт, 1984], различные языки являются различными 
мировидениями и специфику каждого конкретного языка обусловливает 
“языковое сознание народа”, на нем говорящего» [Урысон, 2003:9].
Можно сказать, что так же, как и язык, языковая картина мира способна меняться. Динамика ее обусловлена непостоянством языковых 
средств, которые и формируют образ мира, придают специфическую 
окраску этому миру. Следовательно, целесообразно обратиться к непосредственной центральной единице языка – слову.
Слово выступает как кардинальная единица языковой картины мира, 
нашего внутреннего лексикона и, исходя из этого, всей языковой способности человека. Именно через слово осуществляется связь языковой 
картины мира с концептуальной [Лаенко, 2006:8].
По мнению Ю.Н. Караулова, «отдельное слово с точки зрения положения его в иерархии аналогично “элементарному объекту” и поэтому, 
как и атом, “неразличимо” на том уровне, где складывается картина 
мира» [Караулов, 1976:268].
Как считает Н.Ф. Алефиренко, слово – это целостная, фонетически и 
грамматически оформленная основная значимая единица языка, которой 
свойственны относительная непроницаемость, лексико-грамматическая 
отнесенность и воспроизводимость в речи при построении высказывания. Основная функция слова – номинативная, знакообозначающая, а 
основное свойство – единство формы и содержания, звучания и значения [Алефиренко, 2004:198].
Сложность самого понятия слова, определения его существенных 
признаков, трудности установления его границ и выделения критериев 
отграничения слова, с одной стороны, от морфемы, с другой – от словосочетания являются причиной того, что ученые, занимавшиеся этими 
проблемами (О.С. Ахманова, Р.А. Будагов, В.В. Виноградов, В.М. Жирмунский, К.А. Левковская, М.В. Панов, А.И. Смирницкий, Н.М. Шанский и др.), по-разному их решают.
7

Дискуссионный характер предложенных в науке определений слова 
обусловливается несколькими причинами. Во-первых, по мнению 
Н.Ф. Алефиренко, в слове переплетаются разноуровневые явления – 
фонетические, морфемные, словообразовательные, морфологические, 
собственно лексические и синтаксические. Во-вторых, в разных языках слова характеризуются не только общими, но и специфическими 
свойствами (ср., например, слово в китайском и в русском языках). 
В-третьих, слово является объектом изучения не только лингвистики, но 
и логики, психологии, философии, семиотики, теории информации, социо- и этнолингвистики. Все это усложняет задачу унифицированного 
определения слова, которое удовлетворяло бы типологически разные 
теории слова. Поэтому одни ученые поиск определения слова считают 
нецелесообразным (Ф. де Соссюр, Ш. Балли), другие ограничиваются 
выявлением лишь отдельных свойств, признаков или функций слова 
(В. Дорошевский), третьи предлагают формулировки определений слова 
для каждого морфологического типа языков (как это делает, например, 
К.А. Левковская для флективных языков) [Алефиренко, 2004:196]. 
Столь противоречивые точки зрения привели известного французского лингвиста Жозефа Вандриеса к заключению, что «слову нельзя 
дать общего определения, соответствующего всем языкам» [Вандриес, 
1937:89]. Эту же точку зрения принимает и Л.В. Щерба, утверждая, что 
понятия «слово вообще» не существует. Американские дескриптивисты 
пришли к еще более радикальным выводам, заменив понятие слова понятием морфемы (Г. Глисон, Э. Хэмп и др.). 
Слово как единая система внутренне связанных значений понимается лишь в контексте всей системы данного языка. Внутреннее единство 
слова обеспечивается не только единством его фонетического и грамматического состава, но и семантическим единством системы его значений, которое, в свою очередь, определяется общими закономерностями 
семантической системы языка в целом» [Виноградов, 2001:21–22]. 
Имея собственную семантическую структуру, слово включается в 
общеязыковую семантическую структуру, становясь, таким образом, 
элементом языковой картины мира, присущей каждому конкретному 
национальному языку.  
Слово – не просто название предмета или явления, определенного 
«кусочка» окружающего человека мира. Этот кусочек реальности был 
пропущен через сознание человека и в процессе отражения приобрел 
специфические черты, присущие данному национальному общественному сознанию, обусловленному культурой данного народа [ТерМинасова, 2004:56]. 
Слово можно сравнить с кусочком мозаики. Выучив иностранное 
слово, человек как бы извлекает кусочек мозаики из чужой, неизвестной 
еще ему до конца картины и пытается совместить его с имеющейся в 
его сознании картиной мира, заданной ему родным языком. 
У разных языков эти кусочки складываются в разные картины. Эти 
картины будут различаться, например, своими красками: там, где русский язык заставляет своих носителей видеть два цвета: синий и голу8 

бой, англичанин видит один: blue. При этом и русскоязычные, и англоязычные люди смотрят на один и тот же объект реальности – кусочек 
спектра. Язык навязывает человеку определенное видение мира. Усваивая родной язык, англоязычный ребенок видит два предмета: hand и arm 
там, где русскоязычный видит только один – руку. 
Лексика любого языка не позволяет непротиворечиво провести ее 
классификацию. Сложность содержательной стороны языковых единиц 
в целом, и слов в том числе, проистекает из того, что в языке находят 
свое выражение, сопрягаясь, но не покрывая друг друга, семантические 
свойства четырех разных сущностей: а) семантические значимости единиц собственно языковой системы; б) категории предметного мира, 
своеобразно отображенные в категориях и единицах языка; в) мыслительные категории, присущие логике и психологии человеческого познания; г) прагматические факторы коммуникативного назначения 
языка. 
Слово как строевой элемент языковой системы является одновременно основной когнитивной единицей, обладающей несколькими видами семантической значимости: грамматическим (внутриструктурным) 
значением, лексическим (вещественным) и прагматическим значением, 
выступающим в виде различных коннотаций (оценочных, культурноисторических, национально-географических и прочих знаний), накопленных носителями языка в результате восприятия ими разных аспектов 
внешнего мира [Серебренников, 1988:118]. 
Поскольку язык отражает определенный способ восприятия мира, 
следовательно, совокупность представлений о мире, заключенных в 
значении разных слов и выражений, складывается в некую единую систему взглядов и предписаний, которая в той или иной степени разделяется всеми говорящими на данном языке. Не вызывает сомнений, что 
границы языка расширяются наиболее интенсивно именно в сфере словарного состава того или иного языка.  
Попробуем проиллюстрировать высказанные соображения на материале трех языков: английского, немецкого и русского, а также рассмотреть, как структура человеческого бытия оказала влияние на формирование «языка его культуры» и какова при этом была роль словообразования. 
 
1.3. Словообразование как одно из важнейших 
средств формирования языка 
 
Лексический состав языка меняется исторически в соответствии с 
новыми задачами коммуникации и практическим использованием 
языка. 
Состав слов в языке пополняется двумя путями: их либо заимствуют 
из других языков, либо создают по определенным образцам из имеющихся в языке компонентов. Первый путь используется и русским, и 
английским языком достаточно активно, конечно, с исторически обу9 

словленными различиями во времени, источниках и количестве заимствований. Английский язык в этом отношении отличается от русского 
прежде всего тем, что в силу исторических обстоятельств заимствований в нем гораздо больше – на их долю приходится по меньшей мере 
две трети всего состава английских слов, и большинство из них до сих 
пор сохраняется как особая группа в словарном составе языка.  
Другая же группа пополнялась и продолжает пополняться за счет 
словообразования. Словообразование более непосредственно, чем другие лингвистические системы, отражает все изменения, происходящие в 
окружающей нас действительности. Особенностью словообразования 
является зависимость его от экстралингвистических данных – от тех 
практических потребностей, которые лежат вне языка, но которые этот 
язык должен удовлетворить.  
Интересной представляется возможность оценить влияние экстралингвистических факторов на динамизм языковых процессов со словообразовательных позиций, поскольку словообразование само является, 
во-первых, переходной областью, вобравшей элементы лексикологии и 
морфологии, а во-вторых, «можно сказать, что словообразование – это 
процесс, целиком ориентированный на коммуникацию, на передачу 
знаний о мире, на структурирование тех элементов окружающего мира, 
которые в процессе деятельности субъект выделил и которыми овладел» 
[Кубрякова, 1991:213]. 
Изучение словообразования в его погруженности в жизнь показывает, что оно является не пассивной объективацией внешнего мира, а сознательным и целенаправленным актом словотворчества. Сам процесс 
«называния» предметов и явлений внешнего мира с помощью словообразовательных средств представляет измерение их значимости для носителей языка. Поэтому именно в словообразовании ярче всего реализуется идея связи сознания со структурой языка.  
Словообразование как лингвистическое явление не имеет однозначного статуса относительно его иерархической структуры в системе языка. Об этом, в частности, свидетельствует энциклопедическая констатация: «сложность системы словообразования обусловливается: 1) тесными связями с другими уровнями языка – фонологией, морфологией, 
морфонологией, синтаксисом и грамматикой в целом…». Она указывает 
на межуровневую онтологизацию явления, если понимать под ним «образование новых слов, называемых производными и сложными, обычно 
на базе однокорневых слов по существующим в языке образцам и моделям с помощью аффиксации» [Кубрякова, 1998:467]. 
Как справедливо отметил Н.М. Шанский, «начало подлинно научному изучению словообразовательной структуры слова в русском языке… 
было положено работами И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.В. Крушевского, 
В.А. Богородицкого и Ф.Ф. Фортунатова» [Шанский, 2005:9–10].  
Есть историческая обусловленность того, что именно школа Бодуэна 
дала мировой лингвистике первую словообразовательную концепцию. 
Эта обусловленность заключается в том, что теория любого раздела 
науки о языке базируется, по крайней мере, на начальном исследова10