Лингвосемиотика милитарно-медийного дискурса (на материале современных публикаций англоязычных СМИ)

ЛИНГВОСЕМИОТИКА 

МИЛИТАРНО-МЕДИЙНОГО 

ДИСКУРСА 

(НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННЫХ 
ПУБЛИКАЦИЙ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ 

СМИ)

Í.Ã. ÑÊËßÐÎÂÀ

МОНОГРАФИЯ

Москва 
ИНФРА-М 

202

Склярова Н.Г.

С43 
 
Лингвосемиотика милитарно-медийного дискурса (на материале 

современных публикаций англоязычных СМИ) : монография / 
Н.Г. Склярова. — Москва : ИНФРА-М, 2024. — 88 с. — (Научная 
мысль). — DOI 10.12737/monography_5bf3b8d6198855.02642558.

ISBN 978-5-16-014176-3 (print)
ISBN 978-5-16-106667-6 (online)

В монографии рассматривается система вербальных знаков, использу-

емая в текстах британских и американских средств массовой информации 
для освещения вооруженных конфликтов на Донбассе и в Сирии, а также 
для репрезентации образа России на международной арене. В работе демонстрируется 
взаимодействие различных типов языковых знаков между 
собой и с приемами вариативной интерпретации действительности, которое 
служит для формирования тенденциозного представления мировой 
общественности об указанных событиях. 

Книга предназначена для широкого круга лингвистов, преподавателей, 

аспирантов и студентов филологических факультетов, а также для всех интересующихся 
проблемами семиотики и теории речевого воздействия.

УДК 81(075.4)

ББК 81

УДК 81(075.4)
ББК 81
 
С43

© Склярова Н.Г., 2019 

ISBN 978-5-16-014176-3 (print)
ISBN 978-5-16-106667-6 (online)

Р е ц е н з е н т ы: 

Абросимова Л.С., доктор филологических наук, профессор кафедры тео-

рии и практики английского языка Южного федерального университета;

Редкозубова Е.А., доктор филологических наук, профессор кафедры 

теории и практики английского языка Южного федерального университета


А в т о р: 

Склярова Н.Г. – доктор филологических наук, доцент, профессор Юж-

ного федерального университета

Введение

Нынешняя эпоха характеризуется пристальным вниманием общества 
к механизмам внушения, пропаганды, технологиям речевого 
воздействия и вариативной интерпретации действительности, которые 
активно используются современными средствами массовой 
информации для формирования картины мира реципиента. Кроме 
того, в современных СМИ значительное место занимает так называемый 
межкультурный комментарий, посвященный событиям, 
которые происходят в другой лингвокультуре. Наконец, последнее 
время наблюдается возросший интерес лингвистов к семиотике 
различных типов дискурса. Сказанное выше обусловливает актуальность 
исследования языковых знаков, служащих для освещения 
международных событий, среди которых наиболее большой общественный 
резонанс получают вооруженные конфликты, в частности, 
события на Донбассе и в Сирии, а также роль России в их 
урегулировании и их последствия для нашей страны. Тексты СМИ 
сочетают в себе различные знаковые системы, представляют собой 
сложное семиотическое образование, что позволяет им привлекать 
или переключать внимание общественности и формировать в массовом 
сознании нужные установки.
Теоретическую основу исследования составили труды 
Ч.С. Пирса, Ю.М. Лотмана, Т.Б. Назаровой, А.В. Олянича, 
И.Ф. Янушкевич и др., связанные с вопросами семиотики вообще 
и лингвистической семиотической системой в частности; теория 
речевого воздействия, разработанная А.Н. Барановым, М.Я. Гло-
винской, В.И. Карасиком, Н.А. Остроушко, Е.Ф. Тарасовым 
и др., работы Т.А. ван Дейка, Н.Д. Арутюновой, В.Е. Чернявской, 
В.И. Карасика, В.С. Григорьевой, посвященные теории дискурса.
Материалом исследования послужили публикации на официальных 
сайтах британских и американских газет «The Guardian», 
«The Daily News», «The NY Times», «The Independent», «The 
Economist», «The Telegraph» за период с 2014 по 2017 г.
Монография состоит из введения, четырех глав, заключения 
и библиографии. Во введении обосновывается актуальность исследования, 
указываются его теоретические основы и фактический 
материал. В первой главе рассматривается двусторонняя сущность 
языковых знаков, различные подходы к их классификации, а также 
применяемые СМИ механизмы речевого воздействия, в том числе 
способы вариативной интерпретации действительности. Особое 
внимание уделяется теории дискурса, в свете которой характеризуется 
милитарно-медийный дискурс. Во второй и третьей главах 
анализируются различные типы языковых знаков и особенности их 

взаимодействия друг с другом и с приемами вариативной интерпретации 
действительности в англоязычном милитарно-медийном 
дискурсе для формирования у реципиента представления о вооруженных 
конфликтах в Сирии и на Донбассе. В четвертой главе 
анализируются особенности функционирования различных типов 
языковых знаков в англоязычном милитарно-медийном дискурсе 
для характеристики участия России в развитии событий на Донбассе 
и в Сирии, с тем чтобы оказать речевое воздействие на читателя 
путем создания определенного образа нашего государства. 
В заключении обобщаются полученные результаты и подводятся 
итоги проведенного исследования. Библиография включает наименования 
трудов отечественных и зарубежных лингвистов, цитируемых 
или использованных при написании работы.
Содержание монографии способствует расширению политического 
кругозора и мышления, формированию гражданской позиции, 
развитию критического отношения к получаемой информации, 
выработке умения анализировать тексты с точки зрения их 
воздействующего потенциала.

Глава 1
МИЛИТАРНО-МЕДИЙНЫЙ ДИСКУРС 
И ЯЗЫКОВОЙ ЗНАК КАК СРЕДСТВО 
ФИКСАЦИИ ИНФОРМАЦИИ И ИНСТРУМЕНТ 
ФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ

1.1. МИЛИТАРНО-МЕДИЙНЫЙ ДИСКУРС В РАМКАХ ОБЩЕЙ 
ТЕОРИИ ДИСКУРСА

За последние десять лет лингвисты все большее внимание начали 
уделять проблемам, связанным с дискурсом, его сущностью 
и типологией. Сложность определения данного понятия заключается 
в том, что оно находится на пересечении целого ряда научных 
дисциплин, таких как лингвистика, антропология, этнография, философия, 
литературоведение, социология, социолингвистика, психолингвистика, 
когнитивная психология, дискурсивная психология 
и многих других (Василькова, 2004, 69–88).
Впервые термин «дискурс» был предложен Э. Бенвенистом для 
обозначения «речи, присваиваемой говорящим», противопоставленной 
объективному повествованию (Бенвенист, 2002, 312). Впоследствии 
он приобрел многозначность и стал использоваться многими 
авторами в различных значениях. Дискурс (франц. discours, 
англ. discourse) понимается как: 1) связный текст; 2) устно-разговорная 
форма текста; 3) диалог; 4) группа высказываний, связанных 
между собой по смыслу; 5) речевое произведение как данность — 
письменная или устная (Николаева, 1978, 479).
Следует заметить, что понятия «дискурс» и «текст» не всегда 
имели четкое разграничение и зачастую употреблялись как синонимы: 
одно нередко подменялось другим. В.А. Кох придерживается 
мнения, что дискурс равнозначен связному тексту, под которым 
в данном случае понимается всякая последовательность предложений, 
замкнуто оформленная графически. Дискурсивные тексты, 
в которых содержатся проявления одного и того же конкретного 
мотива, противопоставляются недескурсивным, не имеющим подобного 
свойства (Кох, 1978, 163).
Попытка провести границу между понятиями текста и дискурса 
была предпринята позже Т. ван Дейком, который считает дискурсом 
комплексное единство языковой формы, не ограничивающееся 
рамками конкретного языкового высказывания, а включающее 
в себя «говорящего, адресата, их личностные и социальные 

характеристики, а также другие параметры социальной ситуации» 
(ван Дейк, 1989, 122), т.е. экстралингвистические факторы, которым 
раньше не уделялось должного внимания.
В дальнейшем дискурс был охарактеризован как общее число 
письменных и устных текстов того или иного языка в контексте 
какой-либо культуры за всю историю ее существования (Киров, 
2001, 29). В целом можно сказать, что все последующие определения 
данного понятия сводятся к объединению текстов и ситуаций 
их создания, актуализации.
Дискурс обладает признаком процессности. Это означает невозможность 
его существования вне прикрепленности к реальному физическому 
времени, в котором он протекает (Дымарский, 2001, 40). 
Поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст» не применяется 
к древним и «мертвым» языкам, связи которых с жизнью невозможно 
восстановить непосредственно. В таком смысле дискурс 
соотносится с текстом как процесс с фиксированным результатом 
этого процесса (Малычева, 2006, 123).
Текст, как известно, служит средством накопления информации, 
а также ориентирован на многократное воспроизведение. 
Дискурс же лишь способ передачи информации, но не ее «хранитель». 
Он не может быть воспроизведен несколько раз, т.к. невозможно 
создать хотя бы дважды совершенно одинаковые условия его 
осуществления по всем показателям (Малычева, 2006, 123). Иными 
словами, дискурс неразрывно сопряжен с ситуацией, в которой он 
протекает, т.е. с внеязыковыми факторами. Исходя из сказанного 
выше, на наш взгляд, наиболее точным является определение дискурса 
как «связного текста, в совокупности с экстралингвистическими — 
прагматическими, социокультурными, психологическими 
и другими факторами; текста, взятого в событийном аспекте; ...» 
(Арутюнова, 1998, 136). Соответственно, дискурс — это единство 
лингвистических средств, условий общения и соотнесенности 
с коммуникатором.
Следует отметить, что на данный момент существует множество 
разновидностей дискурса. Так, в соответствии с каналом передачи 
информации дискурс подразделяется на устный и письменный. 
В первом случае канал связи акустический, а во втором — визуальный. 
Устный дискурс в отличие от письменного подразумевает 
наличие контакта между адресантом и получателем во время передачи 
информации, что приводит к вовлечению адресата в ситуацию 
(Калантаевский, Китова, Поповская, 2007, 27–29). В.И. Карасик, 
изучая дискурс с позиции психо- и социолингвистики, выделяет 
в нем два основных типа: персональный и институциональный. 
В первом случае говорящий выступает как личность во всем богатстве 
своего внутреннего мира, во втором случае — как предста-

витель определенного социального института (Карасик, 2000, 5). 
Персональный дискурс включает бытовое и бытийное общение, 
которое происходит между хорошо знакомыми людьми, и его задачей 
является поддержание контакта и решение проблем (Григорьева, 
2007, 52). Институциональный дискурс можно охарактеризовать 
как коммуникацию в заданных рамках статусно-ролевых 
отношений, его разновидностями служат политический, дипломатический, 
административный, юридический, военный, педагогический, 
религиозный, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, 
научный, сценический, медийный и другие дискурсы (Ка-
расик, 2000, 5).
Милитарный дискурс, относящийся к институциональному 
типу коммуникации, представляет собой вид речевой организации 
картины мира лиц, причастных к военным действиям. Ю.Н. Сдоб-
нова определяет его как особым образом установленное институциональное 
производство речевых единиц, которое является неотъемлемой 
чертой военных сил вместе со всеми языковыми реализациями, 
а также вместе с социокультурными, прагматическими, 
психологическими факторами, оказывающими непрерывное воздействие 
на процесс его вербализации и восприятия в пределах ми-
литарного режима (Сдобнова, 2014, 186). Он соотносится с речевой 
военной ситуацией, преобладающей милитарной обстановкой 
и обладает особой хронотопностью, определенной намеренностью, 
связностью, военно-фактологической информативностью, 
процессуальностью, интертекстуальностью, авторитетностью военно-
теоретических и военно-исторических источников, антропо-
центричностью военной картины мира, непрерывной динамикой, 
точностью, однозначностью (Уланов, 2014, 3).
Кроме того, милитарный дискурс характеризуется возможностью 
взаимодействия с другими видами дискурса, в том числе 
политическим, экономическим, деловым и т.д., что обусловлено 
столкновением милитарной сферы с другими сферами жизнедеятельности (
Уланов, 2014, 5).
Одной из характерных особенностей милитарного дискурса 
является то, что он состоит из формального и неформального аспектов, 
которые включают текст и контекст и обладают особыми 
стилистическими характеристиками, отражающими специфику 
коммуникации в конкретной ситуации. К формальной части ми-
литарного дискурса относятся военно-художественные, военно-
публицистические, военно-политические, военно-технические 
и военно-научные материалы, а также акты военного управления 
(различные военные документы). С точки зрения стилистической 
характеристики все военные материалы отличаются насыщенностью 
специальной военной лексикой, широким использованием 

военной и научно-технической терминологии, обилием военной 
номенклатуры, специальных сокращений и условных обозначений 
(Юсупова, 2010, 191).
Неформальный милитарный дискурс включает неофициальное 
общение в военной среде, которое возможно только при условии относительно 
равных статусно-ролевых отношений коммуникантов. 
Армия как четко структурированный общественный институт, как 
социальная система, допускает малую долю личностного компонента, 
проявляющего себя в неформальной части милитарного дискурса, 
лингвистическая составляющая которой характеризуется 
активным использованием социально-профессионального субкода: 
арго, жаргонизмов, сленга (Лисов, Солодун, 2014, 157–173).
Упомянутые выше военно-публицистические и военно-политические 
тексты принято ассоциировать с такими жанрами, 
как комментарий, обозрение, аналитическая статья, информационная 
статья, интервью, военно-рекламная статья, военная хроника, 
каждый из которых имеет конкретные речевые стратегии 
(Левинсон, 1999, 34–52). Средствами массовой информации чаще 
всего используются:
 
– комментарий, стратегией которого является комментирование 
известного читателю события, его оценка, в том числе 
и с точки зрения перспективы развития;
 
– обзор, стратегией которого является исторический экскурс 
и современное представление о событии;
 
– аналитическая статья, стратегией которой является глубокий 
анализ события, его значимости, а также сравнение, сопоставление, 
оценка нескольких событий;
 
– информационная статья, стратегией которой является донесение 
до аудитории определенной информации;
 
– интервью, стратегией которого является выражение отношения 
интервьюируемого к основному вопросу темы, демонстрация 
путей и тактик решения конкретной проблемы 
интервьюируемым и др. (Левинсон, 1999, 34–52).
Таким образом, исходя из способности милитарного дискурса 
взаимодействовать с другими разновидностями, а также принимая 
во внимание существование письменного дискурса и учитывая 
наличие военно-публицистических и военно-политических материалов 
в формальной части милитарного дискурса, мы считаем 
возможным выделить в типологии дискурсов милитарно-медийный 
дискурс, который, в свою очередь, может быть устным и письменным, 
в последнем случае средством его фиксации являются 
тексты печатных СМИ, посвященные военной тематике. В этих 
текстах помимо непосредственно военных действий отражаются 
также предшествующие или параллельно развивающиеся полити-

ческие и экономические события, так или иначе связанные с рассматриваемым 
вооруженным конфликтом. Целями милитарно-ме-
дийного дискурса являются не только передача военно-фактоло-
гической информации, но и оказание определенного воздействия 
на читательскую аудиторию.
Лингвистический подход к исследованию дискурса позволяет 
понимать любой его тип как сложное коммуникативное явление, 
включающее процессы производства и восприятия сообщений 
на фоне социального контекста и дающее представление об участниках 
коммуникации, их целях, действиях и качествах, эксплицируемых 
с помощью вербальных и невербальных знаков (Филиппова, 
2014, 167).

1.2. ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СЕМИОТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

Под семиотикой сегодня понимают научную дисциплину, изучающую 
общее в строении и функционировании различных знаковых 
(семиотических) систем, хранящих и передающих информацию, 
будь то системы, действующие в человеческом обществе (главным 
образом язык, а также некоторые явления культуры, обычаи, обряды 
и т.д.), в природе (коммуникация в мире животных) или 
в самом человеке (например, зрительное или слуховое восприятие) 
(Степанов, 1998, 440).
Понятие «знаковая система» является ключевым в семиотике, 
тем не менее, до сих пор не существует такой дефиниции знака, 
которая удовлетворяла бы всех ученых-исследователей. Одну 
из первых попыток определения данного термина предпринял Ф. де 
Соссюр, который, называя знаком комбинацию понятия и акустического 
образа, отмечал при этом, что в общем употреблении этот 
термин обычно обозначает только акустический образ, например 
слово (Соссюр, 1999, 68). Причины различия в понимании сущности 
понятия знака стоит искать, вероятно, в возможности рассмотрения 
данного феномена в разных аспектах, в поисках его 
смысла исходя из его связи как с внешним миром (окружающей нас 
действительностью и деятельностью, направленной на ее преобразование), 
так и внутренним миром (психологическими и интеллектуальными 
особенностями личности). Существует множество 
представлений о знаке: как минимальном носителе языковой информации (
Г. Фреге), материально выраженной замене предметов, 
явлений, понятий (Ю.М. Лотман), репрезентанте воспринимаемого 
объекта (Ч.С. Пирс, Ч. Моррис). А.А Уфимцева определяет знак 
как материально-идеальное образование, представляющее собой 
единство определенного мыслительного содержания (означаемого) 
и чувственно воспринимаемой формы (означающего), — использу-

емое для репрезентации предмета, свойства и отношения действительности (
Уфимцева, 1998, 167).
Любая знаковая система может быть реализована только при 
социальном взаимодействии, поскольку именно общество придает 
смысловое наполнение тому или иному знаку. В социуме существует 
огромное количество знаковых систем, при этом процесс 
смыслопорождения имеет место лишь в ситуации семиотического 
многоязычия (Янушкевич, 2011, 282–289).
Язык считается образцом знаковости, уникальной по своей 
универсальности знаковой системой, тогда как остальные семи-
отические явления измеряются по его образцу (Рождественский, 
1997, 56–57). Он также выступает как результат культурно-исторического 
развития общества, как сложное социальное явление, 
несущее в себе информацию о его носителях. Такое понимание 
языка позволяет употреблять этот термин в широком и узком значениях. 
В широком значении он определяется как максимально 
обобщенное понятие, т.е. определенный класс знаковых систем, 
в узком значении он выступает как «реально существующая знаковая 
система, используемая в данном социуме, в данное время, 
на данной территории» (Кибрик, 1998, 604). Несмотря на очевидные 
различия в указанных определениях, они оба не исключают 
возможности деления языка, как и любой другой системы, на составляющие 
элементы, в данном случае — на языковые знаки, что 
порождает необходимость их подробного изучения.
Несмотря на то, что знак — явление противоречивое, со сложной 
структурой и связями, можно выделить некоторые параметры, 
определяющие его природу. Главный из них состоит в наличии 
двух способов означивания языкового знака, а именно: семантического, 
порождаемого речью и принадлежащего к миру высказывания, 
и семиотического, придающего знаку статус целостной 
единицы (Никитина, 2006, 59). Тем не менее природа человеческого 
общения в рамках разных функциональных стилей такова, 
что говорящие (пишущие) нередко переходят на метасемиотический 
уровень, выходя за пределы семиотического и семантического 
соотношения выражения и содержания. В этом случае выражение 
и содержание становятся в целом (совокупно) выражением для нового (
мета)содержания, либо содержанием для нового выражения 
(Назарова, 2003, 18).
Языковой знак также характеризуют следующие особенности: 
1) disembodiment/displacement (Akhmanova, Idzelis, 
1979); 2) arbitrariness/agreement (Akhmanova, 1977); 3) singularity 
(Akhmanova, Nazarova, 1988, 89–94). Под первым свойством понимается 
незакрепленность некоторого звучания за некоторым 
предметно-вещественным содержанием. Под вторым свойством