Лекции о почвоведении. Избранные труды

ЛЕКЦИИ О ПОЧВОВЕДЕНИИ

ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

В.В. ДОКУЧАЕВ

Москва
ИНФРА-М

202

УДК 631.4
ББК 40.3
 
Д63

А в т о р :

Докучаев В.В. (1846—1903), русский почвовед, основоположник 

научного почвоведения и географии почв, секретарь Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей

ISBN 978-5-16-018145-5 (print)
ISBN 978-5-16-111146-8 (online)
© Оформление. ИНФРА-М, 2023

Докучаев В.В.

Д63  
Лекции о почвоведении. Избранные труды / В.В. Докучаев. — 

Москва : ИНФРА-М, 2024. — 495 с. — DOI 10.12737/1910865.

ISBN 978-5-16-018145-5 (print)
ISBN 978-5-16-111146-8 (online)
В сборнике содержится ряд публикаций В.В. Докучаева по почвоведе
нию, классификации почв, оценке земель, подробно рассматриваются особенности степных почв.

Для широкого круга читателей, интересующихся вопросами почвоведе
ния.

УДК 631.4

ББК 40.3

Русский чернозем

По свидетельству летописца, известная Староладожская крепость была построена в 1116 году на мысу, образованном слиянием 
рек Ладожицы и Волхова; насколько теперь видно, ее стены, 
имеющие форму неправильного многоугольника, были сложены 
из гранитных и известковых пород, связанных между собой чрезвычайно грубым цемен том. Облицовка крепости, по крайней мере 
местами, также состояла из известковых штук, только меньших 
и более правильных размеров; те же плиты покрывали крепостную 
стену и сверху слоем не меньше двух футов.
Желая ближе познакомиться, каким изменениям подверглись 
в течение 760 лет те каменные породы, из которых построены староладожские стены, я посетил данную местность в 1880 году. Мне 
представилась следующая картина.

Рис. 1

Крепость почти совершенно развалилась; ее стены сохранились 
только кое-где на стороне, обращенной к р. Ладожице; именно один 
из таких уцелевших пунктов с совершенно горизонтальной поверхностью (до 8 футов = 2,4 м в диаметре) и изображен в поперечном 
разрезе на рис. 1.

Разрез показывает, что сейчас под дерном (толщиной около 
дюйма), покрытым редкой растительностью, залегает буроватосерая, довольно рыхлая почва A мощностью в 4–5 дюймов (10–13 см); 
в ней заметна еще масса неперегнивших травянистых корней и полуразрушенных известково-глинистых частиц того известняка, 
которым когда-то сплошь была покрыта крепость; нередко попадались здесь и зерна кварца. Верхний горизонт (дюйма два = 5 см) 
почвы, ближайший к дерну, заметно был рыхлее и темнее, чем нижний; зато количество известковых кусочков в этом последнем 
было значительнее. Почва A внизу постепенно сливается с слоем В, 
толщина которого равняется приблизительно 2 футам (61 см); 
известковые плитки, когда-то сплошь составлявшие его, теперь 
большей частью совершенно рассыпались в мелкую угловатую 
дресву, пересыпан ную бурой рухляковой массой, через которую 
там и здесь начали просачиваться, в виде тонких ветвистых жилок, 
перегнившие органические вещества.
Как упомянуто выше, под слоем В идут огромные гранитные 
и другие кристаллические глыбы a и не менее значительные известковые плиты b, переложенные грубым цемен том.
Разрушительное влияние атмосферных агентов здесь очевидно 
для всякого: вместо довольно твердого известкового камня получилась рыхлая масса, сравнительно легко обрабатываемая лопатой, 
светло-серый цвет плиток заменен бурым и темным; на месте бывшего цемента весьма нередко виднеются как живые, так и отмер шие 
корни.
Еще большим превращениям подверглась поверхность A Староладожской крепости в химическом отношении: по имеющимся 
ана лизам, количество углесолей, бывшее когда-то в горизонте A, 
теперь уменьшилось на одну треть; зато количество щелочей, 
фосфорной кислоты, гигроскопической воды и органических веществ — этих важнейших составных частей всякой почвы — увеличилось в четы ре и более раз.
Словом, если мы сравним в химическом и физическом отношениях выветрелый слой A Староладожской крепости с любой 
известковой пахотной землей (например, в Эстляндии), то не получится решительно никакой разницы. Следовательно, мы имеем 
здесь совершенно нормальную почву, образовавшуюся уже в историческое время.
В том же направлении, хотя, конечно, и с иной быстротой, 
идет разрушение и других горных пород, раз только они подвергаются действию различного рода климатических агентов. 
И действитель но, кто из дачников Выборга, окрестностей Гат

чины и Ораниенбау ма не натыкался во время своих прогулок 
на огромные кристалли ческие глыбы, из которых одни покрылись 
густым ковром лишаев и мхов, другие несут на себе и питают порядочные экземпляры берез и сосен, третьи настолько слабы, что 
достаточно легкого удара пал кой или молотка, чтобы они рассыпались в мелкую дресву и даже пыль. Нам самим не раз приходилось 
видеть в южной Финляндии порядочные участки пахотных полей, 
где упомянутые продукты раз рушения гранита, наверно, составляли половину почвы, уже успев шей заметно окраситься в серый 
цвет органическими веществами.
Само собой разумеется, что еще податливее разрушению и постепенному превращению в почву горные породы, более рыхлые, чем 
известняки и граниты. Здесь достаточно будет напомнить, что как 
по берегам Финского залива, так и в прибрежьях Азовского моря 
и Сиваша можно указать немало местностей, где довольно темные 
почвы лежат непосредственно на суглинках и песках с массой и поныне живущих в соседних бассейнах морских раковин.
Из этих немногих примеров наглядно видно, что процесс образования почв еще в полном ходу и теперь; мы убедимся ниже, 
что со вершенно тем же путем совершалось происхождение почв 
и всегда, когда только русская территория была материком.
Спрашивается, почему же получились в данном отношении 
такие несходные результаты? Почему одни пахотные земли весьма 
богаты питательными веществами, а другие бедны ими? Почему 
мощность одних почв едва достигает полуфута, а у других она 
равняется четырем и более футам? Почему одни из них так слабо 
окрашены перегноем, что по цвету их трудно отличить от подпочвенных коренных пород, а окраска других мало уступает цвету 
угля? Словом, почему в одних местах России мы находим чернозем, а в других — светло серые дерновые почвы?
Чтобы дать удовлетворительный ответ на все эти вопросы, нам 
необходимо предварительно поближе познакомиться с характером 
нашего чернозема, с его физическими и химическими особенностями.
Кто бывал в черноземной полосе России, кому случалось видеть 
там берега недавно образованных оврагов или лучше свежие железнодорожные выемки, тот, наверно, не раз видел разрез, представленный на рисунке 2.
На этом рисунке, схематически представляющем нам строение (в поперечном разрезе) типичнейшего чернозема, отчетливо 
видно, что сейчас под дерном (толщиной в 1–2 дюйма = 2,5–5 см) 
помещается совершенно однородная масса А, окрашенная в более 

или менее густой темный цвет; ее отдельные составные части, обыкновенно в форме неправильных зерен, величиной не больше десятых долей дюйма, придают данной массе крупичатую зернистую 
структуру; на «новях» горизонт А почти сплошь, особенно ближе 
к дерну, пронизан мельчайшей, весьма частой сеткой травянистых 
корней, которые, по всей вероятности, и обусловливают своеобразное строение рассматриваемого нами тела. Этот-то именно горизонт, имеющий в среднем толщину около 11/2 футов (46 см), мы 
и называем собственно почвенным горизонтом.
Тот же разрез показывает нам, с какой замечательной постепенностью совершается переход массы А в горизонт В, также 
имеющий около 11/2 футов мощности. Ввиду того что этот последний и по сво ему строению, и по своему составу представляет 
нечто среднее меж ду почвой A и грунтом (подпочвой) С, ему следует присвоить название переходного почвенного горизонта; и действительно, темная окраска, столь характерная для почвенного 
слоя, здесь постепенно слабеет, зернистость массы делается менее 
и менее заметной, специфический состав почвы более и более сглаживается и совершенно незаметно отождествляется с таким же 
составом подпочвы. Но, мо жет быть, самой выдающейся чертой 
рассматриваемого нами гори зонта служит почти постоянное присутствие в нем массы кротовин, изображенных на рисунке, в виде 
отдельных, большей частью со вершенно изолированных пятен. 
В огромном большинстве случаев у кротовин преобладает в поперечном разрезе овальная или продол говатая форма; реже они имеют 
совершенно неправильный вид и постепенно сливаются с соседней 
массой. Наичаще попадаются размеры кротовин от 3 до 6 дюймов 
(8–15 см), но встречаются и такие, короткий диаметр которых 
равняется 8 дюймам (20 см), длинный же достигает до 11/2 футов 
(46 см) и более. Не менее разнообразно и содержимое кротовин: 
одни из них заполнены та ким же черноземом, что входит и в состав 
горизонта А, другие — тем же материалом, из которого слагается 
подпочва С, третьи со стоят из вещества слоя В, т.е. смеси чернозема 
с грунтом; наконец, во многих уголках России попадается и четвертый тип рассматри ваемых нами образований, когда внутренние 
стенки кротовин по крываются выцветами углеизвестковой и углемагнезиальной со лей, то в виде очень мелкой сетчатой пленки, 
то в виде сплошного покрова, обыкновенно толщиной в 1–2 линии 
(2,5–5 мм). Этот последний иногда так разрастался, что углесоли 
совершенно запол няли полость кротовин, и тогда чернозем являлся 
здесь только ни чтожной примесью.

Прибавим к сказанному, что в переходном горизонте (равно как 
и в подпочве) попадается еще множество трубчатых ходов, диаметр 
которых колеблется от 1/2 до 2 и 3 линий (1,5–5–7,5 мм). Весьма 
вероятно, что одни из этих ходов принадлежат червям, другие — 
различного рода личинкам; но, несомненно, большинство их — 
пути травянистых корней, своеобразные следы которых можно различать местами на стенках таких трубочек; они также заполнены 
большей частью черноземом с выделением извести. Количество 
этих трубочек иногда так велико, что на площади одного квадратного фута (0,09 м 2) можно насчитать до 60 выходов их в виде более 
или менее темных пятен.

Рис. 2

Внизу горизонт В постепенно сливается с подпочвой С — с той 
материнской горной породой, через изменение которой произошла 
и самая почва. В подавляющем большинстве местностей России таким грунтом для чернозема служит знаменитый «лёсс», который, как 
в нашем Туркестане, так и особенно в Китае, сам является превос

ходнейшей почвой. Это — желтовато-светлый, обыкновенно сильно 
пористый суглинок, настолько богатый углекислой известью (иногда 
в виде мелких шариков, так называемых «журавчиков»), что легко 
и даже бурно вскипает от действия кислот. Впрочем, да леко не одна 
эта порода служит подпочвой для нашего чернозема. Мы увидим 
ниже, что ту же роль могут играть супеси, мергели, известняки 
и даже массивные кристаллические породы, как, на пример, гранит 
и другие. Понятно, что такое коренное изменение материнской породы (подпочвы) по необходимости должно отраз иться — и действительно весьма существенно отражается — как на составе, так 
и на структуре вышележащих почвенных горизон тов, хотя, конечно, 
общие черты строения нашего чернозема оста ются теми же самыми.
Такое нормальное строение типичного чернозема, начиная 
от наших западных границ и кончая европейскими предгорьями 
Урала; на всем этом громадном пространстве не найдется ни одного 
исключения, если мы только будем брать почвы на местах сухих 
и ровных, — там, где они образовались.
Но почвенная картина, если можно так выразиться, совершен но 
меняется, когда исследователь попадает в такие уголки черноземной России, где холмы и долы составляют существенную черту 
рельефа. Чтобы наглядно видеть, как сильно варьирует в таких местах и характер залегания нашего чернозема и его строение, здесь 
достаточно будет привести только два-три примера.
Заглянем на минутку в благодатные уголки южных частей губерний Киевской и Каменец-Подольской или, еще лучше, в северные уезды Бессарабской губернии, где черноземные степи приобретают местами сильно холмистый характер. Здесь на дне почти 
любого ов рага и у подножия мало-мальски резко очерченного 
холма вы, на верное, встретите ряд наносных отложений, где чернозем несколько раз переслаивается то с глиной, то с рухляками, 
то с суглинком и пр. Здесь между почвой и подпочвой нет никакой 
генетической связи.
Еще характернее условия залегания растительных почв, какие 
удавалось нам не раз наблюдать среди песчаных пространств, нередко попадающихся в нашей черноземной области. Одна из таких 
местностей представлена на рис. 3.
На рисунке изображен довольно старый, редкий сосновый бор, 
среди которого, на небольшой полянке, виднелся следующий искусственный разрез: а) дюнный, весьма мелкий кварцевый песок, 
нанесенный ветром; мощность его равна 2 (61 см) и более фу там; 
б) растительный песчаный слой, лежащий на месте своего образования (1–11/2 фута = 30–46 см); в) коренной слоистый песок.

Рис. 3

Как в этих двух, так и во всех других подобных случаях ненормальность залегания чернозема и его строения очевидны сами 
собой; а потому такие черноземные почвы и не должны быть принимаемы в расчет, когда идет речь о «нормальном» черноземе, его 
свойствах и происхождении.
Как известно, в непосредственной связи с теми или другими 
условиями залегания нашего чернозема находится и вопрос о нормальной толщине данной почвы, — вопрос, который до самого последнего времени казался чрезвычайно спорным.
Правда, если свести в одно целое все имеющиеся в литературе 
цифры о мощности рассматриваемого нами тела, не принимая 
во внимание ни рельефа местности, ни характера отдельных черноземных районов, то получится в среднем цифра 2′2″ (66 см), весьма 
близкая к действительности — к той именно величине 2′2″, какая 
добыта и нами из массы измерений, произведенных в самых разнообразных уголках России, и притом, по возможности, на местах ровных. Следовательно, в этом именно отношении вопрос 
не под лежит сомнению; но если мы станем вникать ближе в упомянутые цифры, если на основании их пожелаем разъяснить себе 
ту причин ную связь, которая должна существовать и действительно существу ет между мощностью чернозема, с одной стороны, 
и характером рельефа — с другой, то решение задачи значительно 
осложняется.

На этот счет существует в ученой литературе, по меньшей мере, 
три различных взгляда.
Так, по данным гг. Рупрехта, Аленицына, Червинского и других, 
оказывается, что наиболее типичный чернозем (если судить по цве ту 
и толщине) встречается преимущественно на более возвышен ных 
(относительно соседних низин) пунктах, чем на низменных.
Далее, профессор Леваковский и некоторые другие ученые 
утверждают, что мощность нормально лежащего чернозема вовсе 
не зависит от современного нам рельефа местности; что черноземные почвы располагаются сплошным покровом одинаковой 
мощности как на плоских возвышенностях, так и по склонам 
и на дне долин и балок.
Наконец, гг. Вангенгейм фон-Квален, Сабанеев и огромное большинство других авторов, писавших о русском черноземе, сообщают 
массу фактов, которые идут в полный разрез с сейчас упомянутыми 
взглядами. По этим данным оказывается, что в местностях холмистых наиболее мощный чернозем залегает всегда по низам в ниж ней 
трети пологих склонов; напротив, с высот и крутых холмов он 
или совершенно смыт, или же является здесь нетипичным.
Заметим кстати, что столь же разнообразны и те литературные 
данные, которые касаются зависимости состава чернозема от рельефа местности. Одни исследователи чернозема (Леваковский 
и др.) положительно свидетельствуют, что данные почвы, спускаясь 
по склонам к их основанию, — особенно по направлению к речным 
долинам, — делаются более и более песчаными, более и более светлыми. Напротив, из указаний Вангенгейма фон-Квалена видно, что 
на вершинах холмов мы встречаем обыкновенно почвы, бедные гумусом, богатые песком и другими грубыми и неразложившимися 
остатками коренных пород; только по мере понижения склона количество глинистых частей начинает постепенно увеличиваться 
в почве.
Весьма характерно, что у каждого из представителей приведенных 
взглядов имеется, в подкрепление, более или менее значитель ный 
фактический материал.
Спрашивается — какие же из этих наблюдений и взглядов 
должны быть признаны верными природе и имеющими наиболее 
общий характер?
Как бы это ни показалось странным читателю, но если отбросить 
в вышеприведенных наблюдениях некоторые детали, как заведомо 
неточные, если, далее, все наблюдения ограничить только теми 
пунктами, где они производились, не обобщая их, тогда кажется,