Полное собрание сочинений и писем в 23-х томах. Том 7. Художественные произведения. 1908-1910
Покупка
Тематика:
Собрания сочинений
Издательство:
Наука
Автор:
Андреев Леонид Николаевич
Год издания: 2022
Кол-во страниц: 754
Дополнительно
Вид издания:
Художественная литература
Уровень образования:
Дополнительное образование
ISBN: 978-5-02-040113-6
Артикул: 807290.01.99
Тематика:
ББК:
УДК:
ОКСО:
- ВО - Бакалавриат
- 44.03.01: Педагогическое образование
- 45.03.01: Филология
- 45.03.99: Литературные произведения
ГРНТИ:
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
ЛЕОНИД НИКОЛАЕВИЧ АНДРЕЕВ Фотография. Москва. 1908 г.
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ им. А.М. ГОРЬКОГО ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ПУШКИНСКИЙ ДОМ) ФЕДЕРАЛЬНОЕ АРХИВНОЕ АГЕНТСТВО РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА ЛИДССКИЙ УНИВЕРСИТЕТ (Великобритания)
МОСКВА НАУКА 2022
Том седьмой МОСКВА НАУКА 2022
УДК 821.161.1-3 ББК 84(2Рос=Рус)6 А65 ISBN 978-5-02-036248-2 Институт мировой литературы им. А.М. Горь- ISBN 978-5-02-040113-6 (т. 7) кого, Институт русской литературы (Пушкинский Дом), Лидсский университет (Великобритания), составление, статьи, комментарии, 2022 Российская академия наук и издательство “Наука”, Полное (академическое) собрание сочинений и писем Л.Н. Андреева в 23 томах, разработка, оформление, 2007 (год начала выпуска), 2022 ФГУП Издательство “Наука”, редакционно- издательское оформление, 2022 © © ©
СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ Рассказ I В одном великорусском небогатом селе жил старенький ше- стидесятилетний поп, по имени отец Иван Богоявленский. О том, как началась его жизнь, о годах его детства и юности не мог бы рассказать никто: сам он за давностью лет все перезабыл, а жена и дети, родственники и знакомые просто ничего не знали. И выхо- дило так, будто у его жизни совсем не было начала – как не будет, вероятно, и конца. На коридор была похожа его жизнь, на длин- ный коридор, в котором множество глухих дверей: впереди от- крывается, а сзади захлопывается что-то и хоронит в тишине. И чем дольше жил о. Иван, тем больше отдалялся он от людей и даже от самого себя. Когда-то ему казалось, что его знают все люди, весь мир знает его, и даже сам Бог внимательно следит за ним треугольником Своих очей; но вот прошло время, и его пере- стали знать, – в лесу все деревья похожи одно на другое. Главною же причиною было то, что все поступки его были не те, какие надо, и все слова его были не те, какие надо; но об этом никто до- гадаться не мог, а сам он, если и являлось желание, так все же рас- сказать не умел: не было слов, какие нужны для такого странного и страшного рассказа. По виду был он низенький, сухой старичок, с реденькой, ощипанной злой бороденкой и темным, присохшим к костяку лицом; вглядевшись пристальнее в его нос, можно было заметить даже ту границу, где впоследствии образуется провал и исчезнет призрачное. Характер же у попа Ивана был скверный; часто злился поп Иван, ехидничал, при игре в карты заглядывал к соседям и вообще мошенничал, а детей в церковной школе драл за уши с жестокосердием. И уже давно он начал проявлять некоторые странности. Так, лет за десять перед этим, когда его старший сын уже сам сде- лался священником, о. Иван вдруг пожелал переменить фамилию. Пятьдесят лет был Богоявленским, и отца имел Богоявленского, и деда Богоявленского, и уже внуки от него пошли Богоявленские, а тут вдруг пожелал перелицеваться и выскочить из цепи, стран- ным образом разорвав ее и концы оставивши в воздухе. Писал 10 20 30
прошения, хлопотал, ездил в город и давал в консистории взятки, но ничего не добился, так как не мог представить уважительных причин. – Какой же я Богоявленский? – говорил он, раздраженно по- щипывая бородку, но более обстоятельного объяснения предста- вить не умел. И прошения свои писал он так: “Нося от отца моего, как бы в дар, наравне с прочим наслед- ственным имуществом, фамилию Богоявленского и не будучи по существу таковым, свидетельствуюсь перед Вашим Высоко- преосвященством о моем непременном желании заменить сей неподходящий знак более вразумительным и к существу мое- му ближайшее отношение имеющим; при выборе же оного и не имея собственной мудрости полагаюсь на мудрость выше меня стоящих”. И подпись следовала такая: “протоиерей Иван без фамилии”. В последних словах прошения было больше ехидства, нежели истинной скромности: уже заранее в потаеннейших мечтах сво- их он дерзко решил отказаться от всякой предложенной ему фа- милии и просить для себя номер – пятизначное число, последняя цифра которого должна быть 9. И число он уже знал, но открыть его хотел только в конце. Но до этого дело не дошло. Начальство посмотрело на прось- бу хмуро, как на вредное чудачество, да и дети, особенно стар- ший, Николай, были против перемены фамилии; и так и остался о. Иван – Богоявленским. Первое время он раза два рискнул под- писаться в служебных бумагах: “протоиерей Иван Богоявленский по принуждению”. Но, получив строгий выговор, отказался от дерзости. Затем, уже совсем недавно, он выписал из столицы граммо- фон, хотя был скуп и никаких удовольствий, даже хорошего сто- ла для себя, не допускал. Но духовных песен взять не пожелал, а потребовал от магазина светской музыки, какую играют на ба- лах. Ему прислали мазурки, падекатры, лезгинку и даже гопака, и он слушал все это в одиночестве – постороннего присутствия не любил. Потом выписал рассказы из еврейского и армянского быта; и часто ночью, когда попадья уже спала, в соседней ма- ленькой комнатке, пугая, вдруг раздавался незнакомый гнусавый, страшно торопливый голос, точно катившийся по железу и вре- менами путавшийся в своих собственных звуках. Нельзя было понять, о чем он говорит; и когда он начинал смеяться коротко и деловито, но с удивительной развязностью – попадья крес ти- лась, поп же маленькими шажками прохаживался по комнате 40 50 60 70
и многозначительно поглядывал в темные оконца, за которыми нерушимо и злобно лежала тяжелая осенняя деревенская ночь. От этого граммофона сошел с ума щенок, которого о. Иван, толкаемый злым любопытством, пожелал насильственно при- учить к музыке и рассказам из еврейского быта. Сперва щенок до- вольно бодро лаял на граммофон и как-то особенно, по-собачьи, становился на цыпочки, чтобы заглянуть в трубу, но вскоре стал визжать, трясся от страха и недоумения и прятался под стулья и диван, застревая в узких местах, так как был толстенький. Но о. Иван, злясь, вытаскивал его за ворот мягкой, как бы на рост сделанной шубы и заставлял слушать незнакомый, торопливый голос, катящийся по железу. Случалось, что щенок начинал кру- житься очумело: припадал на передние лапки, особенно на ле- вую, и, стукаясь об пол большой, тяжелой головой, двигался по неправильным, полным ужаса кругам, – тут поп Иван делал ему передышку; но по прошествии времени снова заводил машину. Делал он это настойчиво и безжалостно, и щенок не вы- держал: сошел с ума. Он с недоверием и подозрительностью от- носился к каждому предмету, стоявшему молча. При всяком же голосе, звуке или песне приходил в состояние крайней тревоги и, фыркая, разыскивал голос не в человеке, а позади его. Потом начинал выть от ужаса и прятался в лопухах. По-видимому, у него являлось временами желание разобраться в страшной путанице жизни или умилостивить ее покорностью: он вилял хвостом пе- ред граммофоном и делал вид, что любит его, – но при первых же звуках громкого зловещего шипения, предвещавшего насту- пление таинственного голоса, не выдерживал и бежал в лопухи. О. Ивана щенок боялся, как злого духа, начальника всех адских сил; и расти щенок перестал. Весной во время разлива щенок уто- нул в реке: очень возможно, что он покончил самоубийством, от- чаявшись найти правду жизни. К гибели щенка все отнеслись равнодушно: в своем страхе и жалких виляниях хвостом он не был даже забавен и наводил скуку. Но о. Иван очень жалел, что щенок умер, не пройдя всего предназначенного ему пути: у о. Ивана был план, скорее мечта – свезти щенка в город и показать ему живую, движущуюся фото- графию. Даже до бессонницы доходил маленький поп, яростно мечтая, как бы все это произошло: как бы, ничего не подозревая, щенок смотрел на белую, светящуюся стену, и что бы он выразил на своем собачьем лице, когда по стене молча – совершенно мол- ча – забегали бы люди и собаки. Да, жаль, что умер. 80 90 100 110 таки