Избранные труды : в 5 т. Т. 4 : Российский народ: История и смысл национального самосознания

Российский наРод 

истоРия и смысл  

национального  

самосознания

Москва  Наука  2021

ИзбраННые труды

в ПЯтИ тоМаХ

в . а . т и ш к о в 

т
о
м
 
4

УДК 94(470+571):39
ББК 63.5(2)
Т 47

Издание осуществлено за счет  
личных средств автора

Рецензенты:
доктор исторических наук И.Л. Волгин,
доктор искусствоведения В.Л. Глазычев,
доктор исторических наук Л.М. Дробижева

Тишков В.А.
Избранные труды : в 5 т. / В.А. Тишков. – М. : Наука, 2021. – 
ISBN 978-5-02-040845-6
Т. 4 : Российский народ: История и смысл национального самосознания. –  
2021. – 631 с. – ISBN 978-5-02-040849-4

Том 4 представляет собой 2-е издание книги автора с одноименным назва- 
нием, вышедшей в издательстве «Наука» в 2013 году.
В книге рассматриваются вопросы, имеющие фундаментальное значение для 
российских граждан и страны в целом: почему мы один народ-нация, как мы себя 
ощущаем и как нас воспринимает остальной мир? Особое внимание уделяется 
категории «российский народ», а также процессу формирования национальной 
идентичности (нациестроительства). Отстаивается точка зрения о существовании 
исторического Российского государства (Российская империя – СССР – Российская Федерация). Акцентируется внимание на реализации целенаправленных планов и программ усилиями больших коллективов, государств и отдельных личностей в историческом процессе.
Для всех думающих и пишущих о России.

ISBN 978-5-02-040845-6  
©  Тишков В.А., 2021
ISBN 978-5-02-040849-4 (Т. 4)  
©  ФГУП Издательство «Наука», 
редакционно-издательское 
оформление, 2021

ПРОСТРАННОЕ  ВВЕДЕНИЕ 

Главнейшая наука правления состоит  
в том, чтоб уметь сделать людей спо- 
собными жить под добрым правлением.
Граф Н.И. Панин, 1783 г.

Эта книга о российском народе и его национальном самосознании (идентичности), которое делает россиян народом-нацией. Кто 
мы есть и почему, говоря словами президента страны В.В. Путина, «по воле судьбы, Всевышнего, в силу сложения огромного количества исторических обстоятельств на огромной территории, но 
на единой территории, под одним небом живут представители самых разных этносов, культур, религий –  в то же время, несмотря 
на свою самобытность, ощущают себя единым народом и единой 
нацией»1. Столь же фундаментальное высказывание было сделано 
В.В. Путиным 5 февраля 2004 г. на рабочей встрече по вопросам 
межнациональных и межконфессиональных отношений в Чебоксарах: «Полагаю, что сегодня мы имеем все основания говорить 
о российском народе как о единой нации. Есть, на мой взгляд, нечто 
такое, что нас всех объединяет. Наши предки очень многое сделали 
для того, чтобы мы чувствовали это единство. Это наша историческая и наша сегодняшняя реальность тоже. Представители самых 
разных этносов и религий в России ощущают себя действительно единым народом. Используют все свое культурное богатство 
и многообразие в интересах всего общества и всего государства. 
Мы обязаны сохранить и укрепить наше национальное историческое единство»2.
Заявление о признании российского народа гражданской нацией при всем ее этническом и религиозном разнообразии было 
сделано национальным лидером в период первого президентства 
В.В. Путина, и эта традиция восприятия страны как национального государства и ее народа как полиэтничной гражданской нации была продолжена в период президентства Д.А. Медведева. 
Выступая 28 июня 2008 г. на церемонии открытия V Всемирного 
конгресса финно-угорских народов в Ханты-Мансийске, он отметил: «Само историческое развитие российской нации в немалой 
степени основывалось на богатстве и сохранении этнокультурной 
и поликонфессиональной среды, на многовековом мирном опыте 
проживания в одном государстве более ста шестидесяти народов. 
Благодаря этому единство российской нации выдержало  многие 

испытания»3. После избрания нового Патриарха Московского 
и всея Руси Кирилла 2 февраля 2009 г. на приеме в Кремле президент сказал: «В основе всех наших достижений и побед, представлений об уверенном развитии государства в будущем лежит 
нравственная сила российской нации, вера в идеалы добра, любви, 
справедливости»4.
Почему мы один народ-нация, как мы себя ощущаем и как нас 
воспринимает остальной мир? Эти вопросы имеют фундаментальное значение для российских граждан и для страны в целом. И 
крайне желательно, чтобы по вопросу о национальной идентичности существовало должное понимание у школьника и студента, 
у преподавателя и ученого-обществоведа, у политика и журналиста. Задача моей книги – не только исследовать данный вопрос, 
но и представить читателю свое видение истории и содержания 
российского самосознания, а также свои рекомендации по части 
утверждения российской идентичности. Сразу же скажу, что два 
понятия – самосознание и идентичность – применительно к нации являются для меня синонимичными, т.е. схожими по смыслу,  
и мною сделан выбор в пользу первого для названия книги исключительно из соображений его более широкого хождения в литературе и в обиходном языке. Хотя по вопросам идентичности появляется все больше книг и устраивается все больше обсуждений, 
а само слово, будучи калькой с иностранного языка, утвердилось 
в русском языке в его групповом и индивидуальном смыслах и 
активно используется философами, этнологами, психологами,  
социологами, политологами5.
Мою книгу читать будет трудно, ибо в ней много цитат и сугубо 
научных рассуждений. Это – не карамзинские истории в изящной 
литературной форме, хотя именно Н.М. Карамзин стал одним из 
объектов моего анализа и отчасти вдохновителем данного труда: 
после его «Истории государства Российского» само употребление 
в русском языке понятий «российский народ» и «россияне» возросло многократно6. Но я уверен, что прочитать этот текст будет 
полезно думающим и пишущим о России. Прочитавшие могут не 
согласиться с автором. Тогда у них должно быть желание дать свой 
ответ на вопрос, что есть Россия? Для меня ответ на этот вопрос 
сложился еще в начале 1990-х годов. В своих научных статьях и 
в публицистических работах я неоднократно писал, что советская теория, определившая нацию как высшую стадию развития  
этноса, была уязвимой и для демократического государство- 
строительства не подходящей, что Россия есть состоявшееся  
государство-нация, как и все другие страны мира, включая и те, 
которые появились после распада СССР7. 

Мое мнение таково, что с эпохи формирования централизованных государств на карте мира существует под разными названиями Российское государство – сначала как Российская империя, 
затем как Советский Союз. После распада СССР в 1991 г. новая 
Российская Федерация представляет собой продолжение исторического Российского государства, несмотря на утрату более трети населения и обширных территорий. Одновременно это заново 
самоопределившееся национальное государство, полностью легитимное и суверенное. Легитимность России придают не только 
историческая преемственность, Конституция, армия и охраняемые 
границы, но и наше национальное самосознание, в основе которого лежит представление о едином российском народе. Проживающий в нашей стране народ может с полным основанием считаться 
многоэтничной гражданской нацией, несмотря на то что в тексте 
Конституции записана несколько иная формула: «Мы – многонациональный народ…». Утверждение представления о россий- 
ском народе как о гражданской нации и есть формирование 
национальной идентичности или процесс, который иногда называют нациестроительством (nation-building). 
В моей позиции заключаются несколько фундаментальных новаций, которые часто оказываются трудными для восприятия политиками и обществоведами в силу инерции мышления или идеологической заангажированности. Во-первых, это представление 
о существовании исторического Российского государства (Российская империя – СССР – Российская Федерация), несмотря на 
радикальные  трансформации в 1917 г. и в 1991 г., которые многие трактовали как «национальные катастрофы», а В.В. Путин назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ 
века». Почти все российские историки и политологи разделяют эту 
оценку. В.А. Никонов в своем фундаментальном исследовании Февральской революции 1917 г. даже определил четыре крупнейших 
«крушения» в истории России (когда разрушалась государственность, возникала гражданская война и интервенция, страна несла 
колоссальные человеческие жертвы, теряла огромные территории, 
отбрасывалась на десятки лет назад в экономическом развитии). 
Помимо монгольского завоевания XIII в., смуты начала XVII в. и 
революции 1917 г., последним «крушением» автор называет 1991 г.8
Не будем оспаривать точность данной оценки и выяснять согласие с ней основных участников драмы, включая всех жителей 
бывшего СССР. Лично у меня нет сомнений, что это была историческая драма и геополитический катаклизм. Тем не менее отметим, что, несмотря на подобные катаклизмы, Российское государство никуда не исчезало. Моя давно почившая бабушка Тягунова 

Мария Михайловна, прожившая всю жизнь в маленьком уральском 
городке при демидовском металлургическом заводе, не знавшая 
грамоты, разграничивала историческое время собственной жизни 
гораздо проще: «это было еще до переворота», говорила она, имея 
в виду до 1917 г., или же – «это было после переворота». Слова 
про «всемирно-историческое значение Великой Октябрьской социалистической революции» и про «начало новой эры в истории 
человечества», которые я тогда заучивал в школе, она, как и большинство россиян ее поколения, не слышала, несмотря на житейские пертурбации и кровавые события, которые захватили в те 
годы жителей страны, в том числе Урала. Что касается современной эпохи, то ни гражданской войны и иностранной интервенции, 
ни массовых жертв, ни отбрасывания условий своей жизни на десятки лет назад жители России не переживали и после 1991 г., за  
исключением вовлеченных во внутриполитические кризисы нескольких десятков тысяч москвичей в 1991 и 1993 гг. 
Исторический миф про конец одного государства и про начало 
другого, как и индоктринация населения советской страны по части новой эры или «нового типа исторической общности людей», 
пришел в нашу жизнь через элитные конструкции и насаждался 
пропагандой и образованием. Разрыв 1917 г. действительно был 
глубоким и трагическим, ибо не только сократилась территория страны, но и погибли миллионы людей в гражданской войне,  
а миллионы покинули страну. По сравнению со временем до начала Первой мировой войны территория страны уменьшилась на  
818 тыс. кв. км, на которых проживали 31–32 млн человек9. Дореволюционная Россия, включая не только ее политический строй, 
название страны и народа, но и религию, календарь, топонимику, 
культуру, – все это было отвергнуто, а многое, как, например, храмы, – даже физически разрушено. Совсем не случайно ныне живущие поколения забыли или сменили  фундаментальные понятия и 
духовные ценности национального бытия, в том числе такие, как 
название народа, основы религиозной культуры, морально-поведенческие нормы и даже старую русскую грамматику и топонимику. Тем не менее государство Российское было, есть и будет. 
Оно никуда не уходило от нас, оно оставалось постоянным фактом 
истории для его жителей и для внешнего мира. Более того, оно и 
существовало и существует по сей день по той причине, что каждое живущее в нем поколение воспринимало его своим государ- 
ством и проявляло к нему должную лояльность вплоть до защиты 
от внешних и внутренних угроз. 
После 1991 г. Российская Федерация не просто формально объявила себя правопреемницей СССР (чтобы взять на себя внешние 

долги и обеспечить контроль за зарубежной собственностью), но 
это был также и сущностный акт исторической преемственности 
Российского государства. И никто особенно этот акт не оспаривал по причине отсутствия других претендентов на роль такого 
преемника. В 2012 г. страна отметила примечательный юбилей – 
1150 лет российской государственности, и основное мероприятие прошло 21 сентября в Великом Новгороде у памятника «Тысячелетие России», сооруженного замечательным скульптором 
М.О. Микешиным к 1000-летнему юбилею (призвания славян- 
скими и финно-угорскими племенами варяжской дружины князя 
Рюрика на княжение в Новгородскую землю). Сами торжества в 
1862 г. в связи с открытием памятника были запечатлены на картине художника Б.П. Виллевальде. 
Вторая новация касается квалификации современного Российского государства как национального государства, несмотря на 
многоэтничный состав его населения и на советскую традицию 
словоупотребления «национальная государственность» исключительно в отношении административных форм внутреннего этнотерриториального самоопределения («национальные» республики, области и округа). По моему мнению, как национальное государство 
наша страна существовала со времени поздних Романовых, была 
таковым в период существования СССР и, без сомнения, сегодня 
является нацией-государством в содружестве объединенных  наций, 
принципиально не отличаясь от остальных государств мира. Обоснованию этого положения было посвящено много моих предыдущих научных публикаций и публичных выступлений10. Не является 
исключением и новая книга.
Это трудно воспринимаемое даже отечественными юристами-конституционалистами утверждение основано на понимании 
национального государства как государства с общей хозяйственно-экономической основой, контролируемой центральной властью 
территорией, с общими ценностями и культурными основами 
для большинства жителей страны. Мы не можем точно определить исторический момент рождения национального государства 
из чего-то другого («донационального» или имперского образования), но мы можем говорить о национализирующемся государстве.  
В частности, мною высказывается и обосновывается положение, 
что и в империи может складываться и существовать представление о едином народе, о нации и о национальном государстве. Российская империя рассматривается мною именно в этом ключе. Что 
же касается современных государств, то я не считаю фактор моно- 
или многоэтничности населения, а также степень демократичности управления, гражданской зрелости/солидарности общества 

факторами, определяющими характер государства (национальное 
государство или нет). 
Все известные мне крупные государства имеют сложный  состав 
населения, но все они считают себя национальными государствами. Это также не связано с тем, что национальным  государством 
является то государство, где одна этническая общность (народ или 
этнонация) является создателем и «владельцем» данной государственности, а остальные имеют хотя, возможно, и равный, но не 
государствообразующий статус. Собственно говоря, затвердить 
этническую природу государства и вытекающие из этого статусные последствия для носителей соответствующей этничности 
пытаются, пожалуй, только некоторые постсоветские государства, неспособные изжить «родовую травму» советского этнонационализма. В других регионах мира политики и интеллектуалы 
на этой химере или уже обожглись, или просто ничего не слышали про этнос-нацию. Как я покажу ниже, попытки жестко связать этничность с государственностью (например, объявление 
латышского или украинского языков единственными государст- 
венными языками соответственно в Латвии и Украине или смена 
названия государства с Республики Кыргызстан на Кыргызскую 
 Республику) только вызывают межэтническую напряженность и 
осложняют процесс гражданского нациестроительства. 

Празднование 1150-летия российской государственности. Великий Новгород 
(фото автора, 2012 г.)

Третья новация заключается в утверждении в российском научном и общественно-политическом языке общепринятой в мире 
категории нация как сообщества по государству наряду с длительно господствующим пониманием этой категории как типа этнической общности. Другими словами, мною предлагается дополнить 
общественно-политический и научный язык  понятием российский 
народ-нация при сохранении использования категории нация в отношении этнических общностей страны (народов или национальностей). Такова общемировая практика, и России нет смысла изобретать велосипед по части использования категории нация. Нациями 
могут называться представители всех российских национальностей, 
как каталонцы и баски в Испании, как шотландцы в Великобритании и квебекцы в Канаде, но также это допущение не должно 
подвергать сомнению существование соответственно российской, 
испанской, британской и канадской наций.
Детали этого понимания мною будут изложены ниже. Но 
хочу напомнить заключительное положение своей давней статьи  
«Забыть о нации: постнационалистическое понимание национализма». Тогда, 15 лет тому назад, исходя из того, что за исключительное обладание правом называться нациями состязаются две 
формы социальных группировок людей, а именно – наиболее политизированная часть этнических сообществ и государственные 
сообщества, в качестве выхода из смыслового тупика мною было 
предложено: или все этнические общности могут называть себя 
нациями, если это продолжает иметь какое-то значение в мире 
современной политики, или никто, но и у государственных сообществ на данную самокатегоризацию также имеется не меньше, 
а даже больше оснований11. Такая возможность двойного смысла 
сейчас фактически принята в российской науке и в политике (как, 
кстати, и в мировой политике и науке), и в этом заключен большой позитивный сдвиг в отечественном понимании этнического и  
национального. 

*    *    *

Перечисленные новации давались нелегко и самому автору. 
Несколько десятилетий я изучал предмет, который обозначается множественным числом, – «народы мира» и «народы России». 
За эти занятия, а именно за две энциклопедии под подобными названиями я как главный редактор этих изданий получил в 2002 г. 
Государственную премию Российской Федерации в области науки и техники12. Но наступил момент, когда применительно к соб- 
ственной стране это множественное число стало мне казаться недостаточным. Родившись на Урале13 и прожив взрослую жизнь в