Театр героев А.П.Чехова

Ê.Â. ÁÎÐÈÑÎÂÀ
ТЕАТР ГЕРОЕВ 
А.П. ЧЕХОВА
МОНОГРАФИЯ
Москва
ИНФРА-М
202

УДК 82.0(075.4)
ББК 83
 
Б82
А в т о р: 
Борисова Кристина Владимировна, младший научный сотрудник Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого
  
Борисова К.В.
Б82 
 
Театр героев А.П. Чехова : монография / К.В. Борисова. — 
Москва : ИНФРА-М, 2023. — 112 с. — (Научная мысль). — DOI 
10.12737/monography_5a46000dbfc450.55275229.
ISBN 978-5-16-013647-9 (print)
ISBN 978-5-16-106311-8 (online)
В литературоведении сложилось устойчивое представление о невозможности описания разветвленной персонажной системы ранней прозы 
А.П. Чехова. В настоящем исследовании предлагается реконструировать 
основные поведенческие модели героев рассказов и очерков, написанных 
с 1880 по 1886 год. Именно они рассматриваются как характеро- и сюжетообразующие элементы в прозе писателя, особенно в ранний период 
творчества.
В каждой типичной для быта конца XIX века ситуации герой-современник писателя проявляет одну из сторон социального «я», демонстрируя 
сильную зависимость от социальных норм и установок. Ограниченность 
сознания человека, который полностью принадлежит социальной среде, 
выражается в ограниченности форм его самовыражения и одно 
образии 
языка жестов.
Издание адресовано студентам филологических специальностей, учителям-предметникам и всем интересующимся творчеством А.П. Чехова.
УДК 82.0(075.4)
ББК 83
ISBN 978-5-16-013647-9 (print)
ISBN 978-5-16-106311-8 (online)
©  Борисова К.В., 2018

  
ВВЕДЕНИЕ
Изучение прозы Чехова проводилось в руслах разных методологий; 
разбору антропологической поэтики его рассказов пока не посвящено
ни одной работы. В литературоведение это понятие было введено Е.Самоделовой1 как термин с достаточно широким значением: область знаний, предметом изучения которой является человек во всей совокупности проявлений его характерных свойств. 
Литература модифицирует человеческие характеры, расширяя их: 
персонаж не определяется своим прототипом, и даже если наследует отдельные его черты, то они воспринимаются в историко-культурном контексте, создавая образ «человека времени». 
Производимое литературой удвоение действительности, в свою очередь, обусловливает и то, что является характеристикой любого удвоения, – изменение восприятия. Литература не отражает реальность, а является «зеркалом ее обратной стороны, которая в ином случае осталась
бы сокрытой самим культурным контекстом». По словам В.И. Тюпы, 
«завершенность и сосредоточенность художественной реальности вымышленного мира достигается благодаря наличию у него абсолютного
«ценностного центра» (Бахтин) <…> Таким центром здесь выступает
инстанция героя, к которому автор относится эстетически – как к полноценному человеческому «я», как к личностной форме целостного бытия»2. Феномен «внутреннего присутствия [человека] во внешней реальности» видится задачей литературоведческого анализа при изучении
произведения в русле антропологической поэтики. 
Социальное бытие человека неизбежно и непрерывно сопровождается преодолением важной границы – «переходом от приватности опыта
выражения мыслей в слове к коммуникации и далее к коммуницированию в более широком сообществе. Иными словами, то, что понятно для
себя, а для близких легко декодируется в жестах, мимике, полуслове-полунамеке, в социуме мы «вынуждены проговорить более ясно, и, таким
образом, ограничить выбором общепонятного выражения то, что исходно было вашим импульсом начать разговор»3. Именно таким образом
определяется демонстрация другим представителям сообщества фиксированного образа, внешнего «я» или социальной роли, которая, вслед за
Р. Дарендорфом, может быть определена как «стандарт, посредством
которого наш мир –наш друг <…> наш отец, наш брат – становятся нам
                                                             
1 Самоделова Е.А. Антропологическая поэтика С.А. Есенина [Электронный
ресурс]. URL: http://fb2gratis.com/read/263915 (дата обращения: 27.08.2014). 
2 Тюпа В.И. Анализ художественного текста: учеб. пособие для студ. филол. 
фак. М. : Издательский центр «Академия», 2008. С. 31. 
3 Ананьева Е.М. Антропология литературы: человек пишущий [Электронный ресурс] // Вестник СПбГУ. Серия 6. Политология. Международные отношения. 2009. № 4. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/antropologiya-literaturychelovek-pishuschiy (дата обращения: 08.01.2017). 
3

  
понятны»1. Независимая от отдельной личности модель социального поведения необходима потому, что вне ее эмпирическое поведение не
имеет значимости; в классической литературе создание образа узнаваемого героя – а именно этой цели придерживался Чехов в первые годы
творчества – невозможно без акцентирования внимания на поведенческих особенностях. Внешне, на описательном уровне в тексте это выражается в реализации устойчивых поведенческих моделей. При выявлении форм присутствия персонажей в художественном тексте нас, в первую очередь, интересовали неречевые характеристики, активно сопровождающие диалог и формирующие литературные роли действующих
лиц, значение которых было сильно в архаических жанрах. Поздний
реализм, как отмечает Л. Я. Гинзбург, «ориентирует узнавание героя на
технологию возникновения в самой жизни, на те модели, которые служили целям социального общения»2. В этом смысле рассказ, основной
рабочий жанр Чехова, приближен к очерку, очевидная связь выявляется
при детальном рассмотрении способов подачи характера. Объектом исследования таким образом стали не только художественные произведения писателя (рассказы-сценки, повествовательные рассказы, повести), 
созданные в период с 1880 по 1886 гг., но и цикл фельетонов «Осколки
московской жизни» (1883–1885 гг.), без которого невозможно составить
более менее полного понятия о характерологии Чехова в ранний период
творчества. 
Разветвленная персонажная система ранней прозы Чехова до настоящего времени не привлекала внимание исследователей: изучение образов сводилось, как правило, к высказыванию общих замечаний о схематичности образов, об их эскизном характере, указании на отсутствие
психологической проработки характеров, которое высказывали при
жизни писателя. Выявление закономерностей перехода писателя от образа-маски к характеру, подтвержденное хронологической выкладкой
рассказов, существенно дополнило представление об этом аспекте творчества Чехова. Настоящее исследование посвящено изучению невербальных форм коммуникации: выявление их в текстах писателя позволяет реконструировать основные поведенческие модели и через них
дать сравнительно полное описание персонажной системы ранней прозы Чехова.
Методологической базой настоящего исследования послужили теоретические и историко-литературные труды, посвященные проблеме
психологизма и невербально-пластической составляющей художественного текста, некоторые работы по семиотике, культурологи, антропологии, касающиеся данной проблемы. Неоднородность методологической
основы объясняется спецификой материала исследования, требующего
и воссоздания историко-литературного контекста творческой деятельности Чехова, и анализа отдельных произведений с выходом на междисци                                                             
1 Dahrendorf  R. Homo sociologicus. London, 1973. P. 26. 
2 Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979. С. 70–
71. 
4

  
плинарный уровень. Специфика художественного материала определила выбор комплексного подхода, сочетающего историко-литературный
и семантико-стилистический анализ текста. Изучение объекта исследования осуществлялось с применением структурно-описательного, формального, психологического, нарративного методов. 
До XX века изучение невербального поведения в различных формах
его проявления не имело систематического характера, оставаясь предметом интереса для специалистов в области психологии, антропологии, 
этнографии, психиатрии. В 1920-х годах наблюдается подъем внимания
к проблеме телесности и изучение ее по нескольким направлениям, среди которых можно выделить: историко-культурологическое (Е.А. Бобринская, А.К. Байбурин, А.Л. Топорков, М. Ямпольский); семиотическое – работы Д. Армстронга, Р. Бирдвистела, Е.В. Красильниковой, 
Г.Е. Крейдлина, Т. М. Николаевой, Д. Эфрона, посвящённые жестовому
языку, его семантике, синтаксису и прагматике, а также его сравнению
с вербальным языком; работы по семантике отдельных жестовых актов
(А. 
Вежбицкая, 
Г.Е. 
Крейдлин, 
П. 
Ноллер); 
социологическое
(Дж.Г. Мид); антропологическое (К. Вульф); психологическое (П. Экман, Л.С. Выготский, А. Пиз); психолингвистическое (Д. Мак-Нейл, 
М. Джонсон). о роли жеста в искусстве и процессе художественного
творчества – А. Арто, С. М. Волконский, Ж. д’Удин; изучение языковых
номинаций
жестовых
движений (Е.Я. Кедрова, Г.Д.Фигуровская, 
И.А. Быкова, В.В. Химик). 
Интерес к проблеме невербальной составляющей коммуникации вызвал к жизни к концу XX века особую дисциплину – невербальную семиотику, зародившуюся на границах разных научных областей – биологии, этологии, лингвистики, логики, социологии и психологии1. Формирование и развитие новой области знаний проходило с опорой на существующие научные традиции, на семиотические теории прошлого столетия. В зарубежной науке исследования такого рода проводились, в основном, в США и были связаны с сопоставлением языков жестов в разных сообществах. Отечественные исследователи, авторы социо- и психолингвистических
разработок, – Г.Е. Крейдлин, С.А. Григорьева, 
Н.В. Григорьев, М.А. Кронгауз, Н.Д. Арутюнова, С.Т. Махлина. Их работы направлены на анализ возможностей распознавания по невербальным и вербальным ключам психологических состояний и эмоций людей, отношения человека к социуму. 
Описание жестов остается предметом научных споров2. Попытки исследователей создать единую классификацию невербальных форм об                                                             
1 Об этом: Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика и её соотношение с вербальной: автореф. дис. … д-ра филол. наук. Москва, 2000. 
2 На данном этапе изучения в невербальной семиотике выделяют несколько
отдельных, но тесно взаимосвязанных дисциплин, хотя четкой классификации
не создано до сих пор, и включение отдельных областей изучения – помимо
двух основных, паралингвистики и кинесики, – остается предметом научных
споров. Типология Г.Е. Крейдлина принадлежит к числу наиболее широко из5

  
щения, проиллюстрированную примерами из художественной литературы, представлены во многих словарях и справочниках1, научных и популярных изданиях, включающих систематизированные, охарактеризованные и проиллюстрированные исконные и заимствованные жесты; жесты
языка и диалектные, территориальные, профессиональные варианты; 
жесты, имеющие стандартную языковую номинацию, и жесты, не
имеющие таковой. 
Рассмотрение жестов с позиций невербальной семиотики означает
соотнесение его со словесной знаковой системой. Законы, по которым
строится и вербальный, и невербальный язык, в общем, сходны; правда, 
в последнем несколько затруднено понимание формы и содержания. 
Означающим жеста выступает пластико-пространственная конфигурация тела, или вообще любая телесная деятельность. Это может быть
поза, телодвижение, одежда, взгляд – всё то, что рассматривается как
жест, как знак. С означаемым сложнее: если для вербального языка означаемое – это понятие, то для естественного языка жестов означаемое
далеко не обязательно и не всегда является понятием. Ведь, как правило, мы понимаем жесты другого человека как выражение его эмоций, 
отношения, ощущений, мыслей, воли – и только в редких случаях как
знаки понятий. Под означаемым языка жестов мы будем иметь в виду
целый спектр состояний, идей, понятий, намерений: это мысли, чувства, 
ощущения, внутреннее состояние, ценностные, культурные установки
того, кто исполняет это телодвижение (или имеет такую телесную конфигурацию) как отдельной личности или же как члена социума. 
Е.Я. Кедрова отметила, что задача поиска художественных
средств изображения невербалики стоит перед каждым писателем. «Если жест персонажа индивидуален или если общеупотребительный жест
имеет дополнительные оттенки смысла, – пишет исследователь, – писатель должен передать его рисунок, назначение. Здесь язык не дает готовых формул, и задача писателя сделать словесную передачу предельно
адекватной, лаконичной, образной»2. 
Невербальные формы общения определяют своеобразие образной
системы писателя: выполняя, в основном, иллюстративную функцию, 
они сигнализируют о поведенческих установках и мотивах героев, позволяя выявить психологию их действий в описанных ситуациях. 
Функционирование языка жестов в литературоведении привлекло
внимание исследователей к русской классической литературе – изуче                                                                                                                                   
вестных и в современной науке считается одной из самых удобных и приемлемых классификации жестов // Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика. М., 2002.  
1 Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских
жестов. М., 2001; Адамчик В.В. Современный язык жестов. М., 2007; Акишина А.А. и др. Жесты и мимика в русской речи. М., 1991; Вельховер E.X., Вершинин В.В. Тайные знаки лица. М., 2003. 
2 Кедрова Е.Я. Вербальное обозначение жестов персонажей при передаче
прямой речи в художественном тексте: на материале прозы А.П. Чехова: дис. ... 
канд. филол. наук: 10.02.01. Ростов-на-Дону, 1980. С. 25.  
6

  
ние проводилась на материале произведений Н.В. Гоголя (Е.В. Талыбина), Л.Н. Толстого (Ж.Н. Куцая), Ф.М. Достоевского (С.Б. Пухачев). 
В чеховедении затрагивались отдельные моменты, касающиеся невербальной коммуникации (А.Д. Степанов), либо исследовались проблемы смежного характера – мастерство Чехова-психолога (А.Б. Дерман, З.С. Паперный, А.П. Чудаков, И.Е. Гитович, В.Б. Катаев, И.Н. Сухих), способы представления героев в творчестве Чехова (Н. Тимофеев), 
нарративная структура его произведений (К.С. Оверина, О.Н. Овчарская, Н.А. Грицай). 
Прочтение жестового кода в рассказах писателя, произведенное
в хронологическом порядке, позволило выявить, как менялись характер
жеста и его функционирование от ранних текстов к написанным позднее. Логика материала определила принцип выделения глав в соответствии с усложнением представленных поведенческих моделей. 
Материалы настоящего исследования могут послужить основой для
подготовки спецкурса по художественной антропологии Чехова, поскольку и задачи, и материал отвечают предмету исследования этой области знаний. 
7

  
Глава 1  
ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ПЕРСОНАЖА:  
ФУНКЦИИ И ЗНАЧЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ
Более или менее полное представление об образе человека исследователю-литературоведу можно составить только при внимательном наблюдении за каждым проявлением, мельчайшей особенностью поведения, жестом, словом. Руководствоваться нужно не только выстроенной
логической цепочкой между всеми этими особенностями, но интуитивными заключениями, сделанными путем «вживания» в опыт другого, 
сочувствия и сопереживания ему. 
Восприятие человека человеком – процесс построения образа «другого», распознавание и интерпретация информации о нем, при непосредственном взаимодействии и концентрации на особенностях его
внешности, поведенческих реакциях и коммуникативных действиях. 
Коммуникация являет собой конструирование социальных реальностей, 
актуализация человеком одной или нескольких сторон своего «я» и отношения к ситуации. «Личность становится для себя тем, что она есть
в себе, через то, что она представляет собой для других»1, представление о персонаже формируется в сопоставлении точек зрения на него, 
представленных в произведении. 
Социологическое направление в изучении невербальных форм общения сформировалось в начале XX столетия. Дж.Г. Мид2, последователь
этой школы, американский лингвист, определяет жест как телодвижение, функционирующее как основная единица взаимного приспособления. Именно на основе жестов как мельчайших элементов строится социальное действие: «Жесты, если проследить их вспять до той матрицы, 
из которой они исходят, всегда оказываются вовлеченными или включенными в более широкое социальное действие, фазами которого они
являются»3. Смысл жеста – это информация относительно того, как исполнитель жеста будет вести себя дальше. Так, например, покраснение
может указывать на состояние гнева, и индивид, воспринимающий этот
жест, получает информацию относительно того, как исполнитель жеста
может вести себя дальше и как с ним общаться, т.е., как приспособиться
к данной ситуации. У человека коммуникация происходит сознательно, 
т.е. жесты несут одинаковый смысл как для тех, кто их исполняет, так
и для тех, кто их воспринимает. 
Современный антрополог К. Вульф4 также сосредоточивает внимание на социальной природе жеста: с одной стороны, жест появляется
                                                             
1 Выготский Л.С. История развития высших психических функций: в 6 т. М., 
1983. С. 196. Т. 3. 
2 Мид
Дж.Г. 
От
жеста
к символу 
[Электронный
ресурс]. 
URL: 
http://www.fidel-kastro.ru/sociologia/mead.htm (дата обращения: 04.07.2015). 
3 Указ. соч. 
4 Вульф К. Антропология: история, культура, философия. СПб: Издательство СПб Университета, 2008.  
8

  
как социальный феномен, как миметическое, подражательное движение
тела, с другой стороны, их главная функция – способствовать социализации индивида, поддерживать его принадлежность к социуму и социальной общности, воспроизводить имеющийся социальный порядок через воспроизводство известных ритуалов. В своих исследованиях жестов Вульф опирается на следующее их определение: жесты – это «миметические движения тела, с их помощью человек уподобляется миру
и присваивает его себе, в них он представляет и выражает себя. Они относятся к важнейшим формам выражения и представления субъекта». 
Понимание значения жеста также происходит благодаря мимесису. Понять жест – значит быть способным самому исполнить этот жест, и в ходе этого исполнения уловить его значение. Полное понимание возможно только за счёт принятия на себя телесного опыта другого, исполняющего этот жест. Здесь Вульф подходит к важному для современной теории познания представлению о том, что существует мышление телом, 
которое в некоторых ситуациях обладает наибольшей достоверностью, 
чем рациональное мышление. Так, по Д. Камперу, мышление телом – 
это «не о теле думать – по определённым абстрактным образцам, а телесно думать»1. 
В таких отношениях между «я» и «ты», которые являются решающими для самоопределения человека в мире и для понимания им оснований своего бытия, жест часто принципиально не переводим в слово. 
Жест – это способ познания «другого» через его тело. Жест «говорит», 
прежде всего, о том, кто его исполняет, и потому неизбежно провоцирует на личное, экзистенциально-значимое общение, вызывает интерес не
только к тому, о чём говорит этот человек, но и что он сам из себя представляет. Через жесты «другого» достигается приобщение к его телесному опыту и к его опыту видения мира. Наблюдая жесты «другого», миметически воспроизводя их, человек обогащает свой телесный опыт
и выходит за его границы. Слова апеллируют к разуму, жесты взывают
к чувствам. Тогда, когда эмоциональная составляющая ситуации достигает предела, слова покрываются молчанием и претворяются в жесты. 
Понимание того, что значит каждый конкретный жест, происходит
через вживание в чувственный, телесный опыт собеседника. В жесте заложен синтез различных состояний и модусов человеческого бытия. 
В нём неотделимо сосуществуют психическое и физическое, сознательное и несознательное, индивидуальное и социальное. Понимание языка
жестов достижимо вполне только в том случае, если человек сам говорит на этом языке, т.е. если для него этот язык является своим, если он
принадлежит к этому социуму. 
Мимесис жестов, таким образом, позволяет человеку не только рационально, но и чувственно, телесно, – и тем самым наиболее глубоко, 
отождествить себя с определённой общностью или институтом. По
Вульфу, смысл жеста укоренён в ситуации здесь и сейчас, в настоящем, 
и может быть понят только путём личного телесного проживания: «Те                                                             
1 Вульф К. Указ. соч. 
9

  
лесный подход открывает новую перспективу на культурный мир и человека в нём, где главное отличие проходит через смену отношения
к месту и времени: истолкование традиционно происходит после события»1. Мимесис жестов предполагает приспособление жеста к телу исполняющего этот жест, а также творческое развитие, постепенное изменение формы жеста или его смысла. В этом отношении язык жестов
схож со словесным языком, в котором также постоянно происходит замена одних форм и значений слов другими, в чём и проявляется жизнь
языка. Роль жестов в социальной жизни обосновывается Вульфом тем, 
что жесты являются основой ритуала, без которого социальная жизнь
невозможна. В образовании общества ведущая роль отводится ритуалу, 
который несет телесную, сценическую, экспрессивную, спонтанную, 
символическую стороны2. Благодаря ритуалу создаются необходимые
для конкретной ситуации эмоции; группа людей сплачивается в единый
социум или социальную общность; воспроизводится социальный порядок и иерархия; организуются переходы внутри и между сообществами
и, в конечном счёте, образуется социум. Ритуалы организуют практически всё поле социального опыта. Материальная сторона ритуала представляет собой «инсценировки, композиции и представления тела». 
В качестве представителей этой традиции понимания жеста можно рассматривать М. Мосса, Н. Элиаса, М. Фуко. 
Х. Плеснер, затем В.А. Подорога определили жест как границу между индивидом (телом отдельного человека) и социумом, подразумевая
под этим, что через жест в тело индивида вкладываются социальные установки, ценности, традиции. 
Л.С. Выготский определил реакции психики как «особо организованные и особо сложные формы поведения», развитие которых есть «не останавливающийся ни на минуту процесс возникновения новых связей», 
включающих в качестве социального компонента поведение других людей и различные культурные формы поведения3. Подобной точки зрения
придерживался и С.Л. Рубинштейн. Он также отмечал в своих работах
единство психики и поведения, подчеркивая, что «поведение «воочию
представленное и осязаемо данное»4. 
Согласно теории В.Н. Мясищева, система общественных отношений, 
в которую включен каждый человек со времени рождения и до смерти, 
формирует его субъективные отношения ко всем сторонам действительности. Система отношений человека к окружающему миру и к самому
                                                             
1 Вульф К. Указ. соч. 
2 Указ. соч. 
 
 
 
 
 
 
 
3 Коноваленко М.Ю., Коноваленко В.А. Теория коммуникации [Электронный ресурс]. М., 2013. URL: http://uchebniki.ws/10980618/menedzhment/teoriya_ 
kommunikatsii_-_konovalenko_myu] (дата обращения: 16.05.2015). 
4 Указ. соч. 
10