Сказание о флотоводце: повесть

ШКОЛЬНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ
БИБЛИОТЕКА

Б.А. Вадецкий
СКАЗАНИЕ
О ФЛОТОВОДЦЕ
ПОВЕСТЬ
3е издание
МОСКВА
«РУССКОЕ СЛОВО»
2012

УДК 82311.693
ББК 84(2Рос=Рус)644
В 12
Художник серийных элементов на переплете —
С.Г. Гонков, 
художник рисунков на переплете и титульном
развороте — Е.В. Гритчин
В 12
Вадецкий Б. А.
Сказание о флотоводце: повесть / Б.А. Вадецкий. —
3е изд. — М.: ООО «Русское слово — учебник»,
2012. — 144 с. — (Школьная историческая библиотека).
ISBN 9785912186288
Повесть посвящена событиям Крымской войны
(1853–1856). В центре произведения образ замечатель
ного русского флотоводца – адмирала Павла Степанови
ча Нахимова.
УДК 82311.693
ББК 84(2Рос=Рус)644
© Б.А. Вадецкий, наследники, 2008, 2012
© С.А. Гонков, серийное оформление, 2008, 2012
© Е.В. Гритчин, иллюстрации, 2008, 2012
© ООО «Русское слово — учебник»,
2008, 2012
ISBN 9785912186288

Быстроходный «Таиф» один уцелел из эскадры Османпаши. Ко
рабль бежал из Синопа, не выдержав боя, и ночью достиг берегов
Константинополя. К скутарийским садам он подошел неслышно,
как входит шлюпка в камыши, и вскоре стал на виду у дворца пади
шаха, черный, с поломанной реей и с бортами, залитыми кровью.
Еще курился дымок на корме после недавнего пожара, и палуба
скрипела углями, а над мертвецами, завернутыми в саван, как до
зорный, сидел мулла. 
Сонный извозчик, стоявший в ту ночь на пристани, не мог знать,
почему торопится Мушаварпаша, командир «Таифа», в англий
ское посольство. Белые кони понесли легкую коляску по кривым,
залитым лунным светом улицам, и куда бы ни сворачивали, ото
всюду был виден одинокий черный силуэт «Таифа». Седокофицер
все время торопил извозчика, в зеркальцах, прилаженных к фо
нарям, мелькали пустыри и минареты, дома с грозящими упасть
косыми сводами балконов, стаи собак, пожиравшие на углах вы
кинутые днем отбросы. И наконец, обозначилось за тяжелой литой
оградой гранитное здание особняка.
Заметив, как нетерпеливо будил офицер привратника, как
скрылся в подъезде дома, не сняв у порога туфель, извозчик понял,
что привез иностранца.
Офицер назвал себя привратнику Адольфусом Слэдом и в тот
же час был принят послом.
– Чтонибудь случилось, сэр? – спросил посол, вглядываясь в
его лицо; светила лампа, оставляя в сумраке тяжелые шкафы с кни
гами и на столе портрет королевы Виктории.
– У Турции нет больше флота! – стараясь держаться спокойно,
сказал офицер.
5

Он был бледен, рыжеват, с маленькими, почти лишенными рес
ниц глазами и выпуклым упрямым лбом, с застывшим выражени
ем надменности и вместе с тем внимания. Он неловко держал в ру
ке высокую феску с пышными кистями и не смел расстегнуть ту
гой, душивший его сейчас стоячий воротник мундира. Турецкий
орден в форме полумесяца на его груди, адмиральские эполеты и
широкий, шитый серебром пояс чуть светились.
Опустившись в молчаливо придвинутое ему кресло, он сообщил
с обстоятельностью, которая как бы заново воскрешала перед ним
происшедшее:
– Нахимов напал неожиданно и дерзко. Он построил свою эскад
ру в две колонны, искусной диспозицией кораблей удвоил силу ог
ня. Береговые батареи не могли защитить наши корабли. Больше
того, наши корабли мешали им стрелять по русским. Смею утвер
ждать, Османпаша не был готов к обороне! Русские били бомби
ческими снарядами, и прицельный огонь их был страшен. Вы не
представляете себе, сэр, во что превратился Синоп. Турецкие ко
рабли взрывались один за другим, и ветер зажигал их горящими об
ломками дома. К чести русских, они не трогали город.
И с чувством неловкости он добавил тихо:
– Я с самого начала видел, что этот бой несет нам гибель!
– Как «Эрекли»? – хмуро поинтересовался посол. – Ушел ли он?
Он ведь ни в чем не уступает, насколько я знаю, «Таифу».
– Командир «Эрекли» предпочел гибель бегству, как, впрочем,
поступил бы и я, не будь...
– ...англичанином, – понял его посол. – Вы на турецкой службе,
приняли мусульманство, но тем не менее не склонны жертвовать
собой без нужды! – Стрэтфорд Рэдклиф сухо улыбнулся. – Я не
осуждаю вас и рад видеть у себя, хотя вы и привезли столь горест
ные вести.
И доверительно спросил, глядя в сторону и будто спрашивая об
этом же самого себя:
– Вы думали, к чему должно привести это поражение турецкого
флота?
– К вступлению в войну Англии и Франции, я полагаю.
От того, что ответит посол, зависело теперь и его, Адольфуса
Слэда, положение. Беглец, оставивший в бою товарищей, не дол
жен рассчитывать на пощаду... Он выжидательно смотрел на посла,
6

ободренный последними его словами, на пересеченное морщинами,
старое холеное лицо его с выпуклым, как бы нависшим лбом и фи
гуру, необычайно грузную в толстом бархатном халате, и знал, что
посол отнюдь не желает ему зла.
– Английская эскадра у Дарданелл, – тихо и несколько уклончи
во сказал посол. – Но я не имею власти двинуть ее против русских.
Надо признать, выслушав вас, что Нахимов одним ударом обезопа
сил себя от турок. Но теперь, пожалуй, наступит час, когда действо
вать придется нам. Не хватало, чтобы русские получили доступ в
Средиземное море. Кроме того, сэр, наш престиж требует принятия
немедленных мер в защиту Турции!
Сказав так, он подошел к столу, взял пачку свежеотпечатанных
лубков, перевязанных розовой лентой, надорвал ленту и вытащил
небольшой яркожелтый лубок с изображением султана, Наполео
на Третьего и королевы Виктории.
– Иначе кто поверит в союз и могущество трех монархов? В каж
дой кофейне, в каждом турецком доме, везде должен висеть этот
листок. Везде, повторяю. У Турции нет больших друзей, чем мы, на
земле и на море...
Офицер благодарно взглянул на посла. Упомянув о море, посол,
конечно, имел в виду служащих в турецком флоте английских мо
ряков и его – командира «Таифа».
– Вы отдохните у меня, я же должен немедленно доложить о слу
чившемся капуданпаше.
В успокоительном обращении и в словах об отдыхе Слэд почув
ствовал прямой совет не выходить пока из этого дома. Посол не
спускался до откровенности, которая нарушила бы этикет, но явно
обещал свою поддержку. Таким, собственно, офицер и привык
представлять себе старого Стрэтфорда Рэдклифа, немного – моря
ка, немного – промышленника, немного – путешественника, но во
всем «своего человека», умудренного жизнью и обласканного дове
рием английского кабинета.
Посол вышел. Офицер, пересиливая дремоту, встал, подошел к
окну и отдернул занавес. «Таиф» стоял на рейде. Море, расчерчен
ное громадными тенями гор, на которых раскинулся город, как бы
выталкивало наверх, поддерживая на весу, этот неприютно маячив
ший в темноте ночи корабль. Казалось, «Таиф» находится совсем
близко от дома посла, мачтами своими касаясь его ограды, и просит
7

прибежища. Отсюда был виден залив и коегде темные квадраты
береговых батарей в глубине миртовых садов. С Босфора затейли
вой грядой бежали по морю красные огоньки: то ли каботажный
бот перевозил береговую стражу, то ли патрульное судно направля
лось в море. По разбитой мостовой стучали глухо повозки, и чейто
голос надсадно пел, скорее выкрикивал слова давно известной Слэ
ду и уже надоевшей ему песни:
Нет народа умнее Османлисов,
Им даны Аллахом все сокровища мудрости.
И если брошены другим племенам крупицы разумения,
То лишь для того, чтобы не совсем остались ослами
И могли бы принести пользу правоверным.
Слэд вдруг понял, сколь опостылела ему за много лет служба в
турецком флоте и надоели эти манившие сюда когдато берега Бос
фора. Не будь здесь английского посла, он, наверное, сейчас бежал
бы из Турции. Он никогда не задумывался над тем, что, собственно,
связывает его с этим народом, и, принимая мусульманство, во всем
подражал тем своим соотечественникам, которые в любой части
света готовы были пренебречь всем, лишь бы выйти в люди. Что же
делать, если в Турции, чтобы служить, надо быть правоверным.
Адольфус Слэд любил говорить о том, что Восток ждет своих ци
вилизаторов, исследователей, знатоков, и без всяких причин ссы
лался почемуто на Байрона, которого чтил в числе их. Надо ли
скрывать, что, подобно другим англичанам, находившимся здесь,
он ждал, чем кончится война на Кавказе. Если бы Шамиль с по
мощью Турции добился автономии, то он, Адольфус Слэд, первый
предложил бы горцам свои услуги в качестве... адмирала их ново
явленного крохотного флота. Служили же некоторые неудачливые
товарищи Слэда у египтян, а иные, бывали случаи, не брезговали и
корсарством. Рассуждая обо всем этом, Слэд приходил к выводу,
что человеку интересно испытать все, что ему подвластно, ибо что
такое мир, если не громадная арена для действия сильного и знаю
щего себе цену человека! К тридцати годам Слэд побывал в Афри
ке и почти везде на Востоке. Прошлое и настоящее Оттоманской им
перии, султанский дворец на месте Византии, древний Царьград –
нынешний Константинополь с его «святыми местами», фанатизм
8

янычар, улемов, леность быта, – могло ли все это не привлечь сюда
Слэда! На Черном море он знал одну страну, которой побаивался и
не понимал. К его сожалению, она владела сильнейшим флотом и
считалась здесь оплотом славянства. Побывав однажды в этой
стране, Слэд увидел, что при всей схожести государственного уп
равления с другими европейскими странами, народ ее более беско
рыстен, великодушен, озабочен судьбами человечества и чуть ли не
его, Слэда, несчастиями. При нем в Севастополе офицеры разгова
ривали о спасении Греции, о том, как вредят иноземцы на флотах.
Все это было ново и тревожно. Слэд вернулся в Константинополь
удивленный не столько видом новых кораблей, входящих в строй,
сколько этими разговорами.
И сейчас, испытав в Синопском бою победную силу русских, он
смутно искал секрет боевой их слаженности. Обо всем этом он не
сумел бы передать послу, да и что нужды во фразах, не относящих
ся к делу.
Но и другое преследовало Слэда, мутило память: перед ним вста
вала картина недавней репетиции морского боя с эскадрой Нахи
мова на Спитхедском рейде.
В туманный, непогожий день зрителям было трудно следить за
действиями двух «флотов». Русскую эскадру – в ней был и корабль
«Двенадцать апостолов» с флагом контрадмирала Нахимова –
зрители могли узнать по тяжелым контурам старых, отданных на
слом фрегатов, прибуксированных на один день с морского кладби
ща, где обычно ютились они, занимая маленькую часть бухты, в от
далении от города. Корабли были подновлены и даже вооружены
«на русский образец», но без орудий с бомбическими снарядами,
не было среди них и паровых судов. Выставленные в одну линию,
они должны были представлять собой на потеху зрителей всю...
убогость севастопольской эскадры. Демонстрируя таким образом
«силы русского флота», адмиралтейство готовило общественное
мнение о легкости войны с русскими. О состоявшейся репетиции
ходили самые противоречивые толки, и он, Слэд, помнил все, что
говорилось при дворе.
Печать больше внимания уделяла эскадре, расположившейся
на Спитхедском рейде против линии «русских кораблей», может
быть, потому, что в ее составе были и не «макетные», а всамде
лишные турецкие суда, среди них даже два паровых – «Таиф» и
9

«Эрекли», явившиеся сюда с визитом. Была этому и другая причи
на: турецкий флот «преобразовывался» английским посланцем в
Турции контрадмиралом Слэдом, где величали его Мушаварпа
ша, и теперь, следя за происходящим на Спитхедском рейде, мож
но было судить о первых успехах Слэда.
Эскадрам не пришлось маневрировать, да и было бы негде, огонь
русских не был «умален», по свидетельству присутствующих на бе
регу, «русские защищались храбро и палили метко, но малая выуч
ка их и малое количество кораблей, да и не высокий класс их дали
преимущество туркам».
Слэд помнил снисходительнонасмешливую и в чемто недовер
чивую улыбку короля Франции, наблюдавшего за всем с палубы
яхты. Король сказал Слэду, находившемуся в составе его свиты:
– Хорошо, если этих кораблей будет достаточно и этот «бой» не
уподоблен одной из сцен в пьесе «Саблевые колодцы»!1
В этих словах можно было уловить и поощрение Слэду и предуп
реждение. Королю доносили и о слабостях турок, и о Нахимове –
скромном адмирале русских, какомто «Суворове на море».
Это странное ожидание «нового Суворова», какихто неведомых
проявлений «русского духа» всегда несколько оскорбляло Слэда.
В тот день он не смел ответить королю. Он мог только его слу
шать...
Посол застал своего гостя задремавшим над снятыми с полки ат
ласами. Стрэтфорд Рэдклиф был во фраке, с орденами на груди.
Брезжило утро, и в полуоткрытое окно уже врывался шум улицы.
– Можете идти, сэр Адольфус Слэд, – покровительственно ска
зал посол. – С ваших слов я сегодня же составлю донесение ее ве
личеству. Как бы ни было, вы единственный из англичан свидетель
гибели турецкого флота, и, к слову сказать, капуданпаша именно
потому хочет видеть вас повешенным на рее «Таифа». Турки не тер
пят свидетелей своего позора. Я объяснил ему, как неразумно было
бы на вашем месте оставаться в Синопе, но капуданпаша неистов
ствует и требует отдать вас под суд. Его даже не радует, что в турец
ком флоте сохранен вами такой первоклассный корабль, как «Та
иф». Знайте об этом и держите себя гордо. Хорошо, что вы сразу
приехали ко мне, и я смогу вас оградить от неприятности.
1 «Водяной театр» в Лондоне в 1820–1840 годах.
10