III Гастевские чтения

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное

бюджетное образовательное учреждение высшего образования

«РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

III Гастевские чтения

Международная 

научно-практическая конференция

Москва, 14–15 апреля 2021 г.

Сборник статей

Москва 2022

УДК 331(063)
ББК 65.24я431

Т66

Ответственные редакторы

Н.И. Архипова, Н.В. Овчинникова

Материалы публикуются в авторской редакции 

© Российский государственный 

ISBN 978-5-7281-3103-8
гуманитарный университет, 2022

Оргкомитет 

Н.И. Архипова, доктор экономических наук, профессор, директор Института экономики, 

управления и права РГГУ, завкафедрой организационного развития ИЭУП РГГУ 

(председатель оргкомитета) 

Н.Л. Лепе, кандидат физико-математических наук, доцент, декан факультета управления 

ИЭУП РГГУ (заместитель председателя оргкомитета)

Н.В. Овчинникова, доктор экономических наук, профессор, завкафедрой управления 

ИЭУП РГГУ

О.Ю. Артемов, кандидат исторических наук, профессор кафедры управления ИЭУП РГГУ

С.И. Горелова, кандидат исторических наук, доцент кафедры управления ИЭУП РГГУ

Содержание

Азерникова И.П. 

Наследие А.К. Гастева и советские архитектурные практики 
1920–1960-х гг.

6

Анфимова А.Ю. 

Об использовании системы научной организации труда А.К. Гастева
в государственном и муниципальном управлении

12

Артемов О.Ю., Овчинникова Н.В., Овчинников С.А. 

Тайм-менеджмент по-русски: «Борьба за время» как важная 
составляющая НОТовского движения в советской России

18

Архипова Н.И., Назайкинский С.В. 

Современная концепция управления талантами в контексте 
работ А.К. Гастева

26

Буланова М.Б. 

А.К. Гастев и П.А. Сорокин: у истоков социологии труда

32

Войткова К.С., Зайцева А.Г. 

Обучение персонала как конкурентное преимущество компании

39

Горелов О.И., Горелова С.И.

Идеи А.К. Гастева в контексте особенностей отечественного
процесса модернизации

45

Дохолян С.Б. 

Роль А.К. Гастева в развитии советского тейлоризма

52

Зайцева А.В. 

Ключевые идеи А.К. Гастева в современной практике управления

58

Калинина Л.Л.

Маркетинг как инструмент выявления и продвижения приоритетных 
направлений подготовки в сфере среднего профессионального 
образования

63

Левицкая Е.А., Галдилов Г.Д.

Зарождение тайм-менеджмента в России

69

Лашкевич М.А.

Устойчивое развитие российских регионов 

76

Миралиев К., Камолов С.Г.

Человеческий капитал как основной ресурс современной организации

84

Мирошниченко А. А.

Научная организация труда педагога: о приоритете качества образования

92

Овчинникова Н.В., Артемов О.Ю. 

Советская плановая экономика 1920-х гг. в контексте альтернативных 
взглядов К. Адамецкого о каноническом научном управлении

99

Правкина Ю.Р. 

Тренинг как управленческий инструмент развития человеческих ресурсов 
современной организации 

106

Седова О.Л. 

Эволюция подходов к управлению здоровьем персонала: 
от идей А.К. Гастева до современной концепции благополучия 
работников

116

Сологян А.А., Савин В.О.

Тайм-менеджмент и методы совершенствования процесса достижения 
результата в современной молодёжной среде

122

Старикова Е.В. 

Лучшая часть жизни: «синтетическая современность» 
А. Гастева как чувственный труд

126

Умнов В.А. 

Показатели успешности малого бизнеса и влияющие на них факторы

133

Чистякова К.А. 

Анализ основных направлений деятельности Центрального института 
труда (на основе подхода «5 Ps операционного менеджмента»)

141

Шишкова Г.А. 

Инновационные аспекты развития в условиях цифровизации

147

Азерникова Ирина Павловна1

кандидат исторических наук, доцент,

Российский государственный гуманитарный университет

azernikova.i@rggu.ru

Наследие А.К. Гастева и советские архитектурные практики 

1920–1960-х гг.

Аннотация. В статье представлен анализ идей и деятельности А.К. Гастева в 1920–1930-х гг. с точки 

зрения их культурологической и нарративной составляющей. В статье сделан акцент на то, как деятельность 

А.К. Гастева находилась в русле социокультурных и архитектурных практик молодого советского 

государства в эпоху конструктивизма а, позднее, наследие А.К. Гастева вновь стало актуальным в эпоху 

советского модернизма. 

Ключевые слова: А.К. Гастев, научная организация труда, управленческая мысль, конструктивизм, 

советский модернизм

Советская культура труда имеет традиционный для всей советской культуры 

характер двойственности: дихотомия советской трудовой этики лежит в пространстве 

между официальными лозунгами и пятилетками, с одной стороны, и неформальными 

социокультурными практиками, с другой стороны. 

Сам факт того, что в советской культуре именно труд выходит на доминирующее 

положение, как в повседневной жизни, так и в публичном пространстве, позволяет 

сопоставить советское общество с христианским средневековым обществом протестантов 

в Западной Европе.

Таким образом, если начинать разговор об основах формирования советского 

отношения к работе, то необходимо обратиться к своего рода М. Веберу или Р.Г. Тоуни 

Советского союза – А.К. Гастеву. Личность и деятельность А.К. Гастева критически важна 

для понимания трудового аспекта всей советской культуры. 

Как известно, А.К. Гастев был основателем Центрального института труда и 

крупнейшей фигурой в развитии и популяризации идей о «научном менеджменте», в 

СССР, благодаря ему, за этим термином закрепилось иное название – «научная 

организация труда» (НОТ). Его идеи «являются важнейшими элементами в становлении 

и развитии научного и образовательного менеджмента России» [1, с. 48].

В первые годы советской власти А.К. Гастев был известен как один из самых 

популярных «рабочих поэтов», его даже прозвали «Овидием инженеров, горняков и 

1 © Азерникова И.П., 2022 

слесарей» [2]. Его стихотворения в прозе воспевали жизнь новой промышленной России, 

и захватили воображение поколения советской молодежи, которая зачитывалась его 

«Поэзией рабочего удара» и стекалась послушать чтения его работ в литературных 

студиях движения «Пролетарская культура». И хотя, эти стихи не изучают в школах, и их 

вряд ли можно сравнить с произведениями лучших поэтов того времени, они 

преисполнены такой сильной образностью и написаны на настоящем, знакомом языке 

петроградского рабочего класса, что Гастева-поэта стали воспринимать всерьёз, и даже 

футуристы обходили стороной его творения в своих насмешках над «рабочими поэтами».

Поэзия А.К. Гастева – это поэтика ежедневного хора фабричных свистков, гул 

стальных токарных станков и свечение доменных печей. В его романтическом видении 

индустриализма люди и машины объединились: машины рассматривались как 

продолжение человеческого тела, в то время как люди набирали скорость и эффективность 

своих творений, приобретая «стальные нервы» и «мускулы, похожие на железные 

рельсы».

А.К. Гастева принято называть главным идеологом, деятелем, идейным 

вдохновителем Центрального института труда, но интересно, что сам А.К. Гастев 

воспринимал Институт как продолжение своего творческого пути. Во многом, он видел в 

Институте кульминацию всех его ранних романтических видений машинного, 

индустриального века. Целью А.К. Гастева было не что иное, как преобразование русской 

культуры труда, но его идеи во многом обязаны зарубежным промышленным инженерам 

и капиталистам, таким как Ф.У. Тейлор, Ф.Б. Гилбрет и Г. Форд. Неудивительно, что 

институт стал центром интенсивных споров в первые годы своего существования, споры 

вокруг нового Института были урегулированы только благодаря вмешательству ведущих 

членов партии и хотя, в 1920-е г. А.К. Гастеву удалось сохранить свой институт, полемика 

вокруг его системы послужила одной из причин его репрессии и расстрела в 1938 г. 

Как поэт, А.К. Гастев был реабилитирован в 1958 г., когда некоторые из его стихов 

были опубликованы в антологии «Пролетарские поэты первых лет советской эпохи». 

Однако, о достижениях и заслугах А.К. 
Гастева в становлении советской 

индустриализации стали открыто говорить только в период Оттепели в 1960-х гг. 

Отправной точной в этом процессе стала статья советского учёного, основоположника 

отечественной школы биологической кибернетики А.И. Берга «В.И. Ленин и научная 

организация труда», вышедшая в газете «Правда» в 1962 г.: «Может быть, уже немногие 

помнят то время, когда организация труда и управления начинала у нас становиться 

наукой. Это делалось по прямому указанию Владимира Ильича Ленина уже через 

несколько месяцев после установления Советской власти» [3]. 

На волне общего интереса и повышения статуса науки, энтузиазм по поводу 

использования «науки» для реформирования общества в 1920-х гг. и подтвержденная 

поддержка В.И. Лениным института А.К. Гастева формирует очень полезный прецедент 

из ранней советской истории для нынешнего всплеска оптимизма по поводу кибернетики 

и западных методов управления производством. Как следствие, в 1960-х выходит сразу 

несколько его работ, за которыми следуют статьи и исследования роли А.К. Гастева в 

развитии советской промышленности.

Творческое и управленческое наследие А.К. Гастева зачастую очень крепко 

связаны. Во многом, его предложения по научной организации труда были направлены 

смену традиционной культурной парадигмы – вместо литературоцентричной культуры, 

А.К. Гастев предлагал установить культуру рабочего тела-механизма. И действительно, 

чем больше он подчеркивает культуру тела, его жестов и жестикуляций, тем яростнее он 

изобличает язык. В отличие от языка, который А.К. Гастев воспринимает как сложный, 

аморфный и запутанный, - тело простое, доступное. Для А.К. Гастева тело — это знак, а 

биомеханика — это дискурсивная практика, которая формулирует, определяет и 

организует этот знак, делая невозможным его функционирование за пределами этого 

дискурсивного поля. Вне сферы труда тело Гастева не может существовать; оно 

дезорганизовано, оно не имеет значения или функции. Для поэта Гастева тело – это 

текстовая конструкция, бесконечно податливая. 

В сборнике «Поэзия рабочего удара» есть стихотворение «Мы растём из железа», 

по нему можно отлично проследить транформацию поэтической личности А.К. Гастева –

это конструкция, не имеющая отношения к реальной динамике тела: «У меня самого 

вырастают стальные плечи и безмерно сильные руки. Я слился с железом постройки. 

Поднялся. Выпираю плечами стропила, верхние балки, крышу. Ноги мои еще на земле, но 

голова выше здания» [4]. Примечательно, что А.К. Гастев помещает стихотворение, 

содержащее этот образ, в самое начало сборника. 

Погоня за удовольствиями лежит в основе человеческих естественных 

пристрастий, но антагонистична культивированию порядка. Таким образом, для А.К. 

Гастева тело находится где-то на границе между природным и культурным; это машина в 

зародыше. Тело нуждается в культуре с ее механизмами порядка и принуждения для 

достижения надлежащего продуктивного функционирования. С этой точки зрения 

машинное тело, в свою очередь, становится виртуальной твердыней культуры.

А.К. Гастев считает, что, тренируя тело, можно закалять психику, чтобы она могла 

лучше справляться с культурными сдвигами. Таким образом, биомеханика является

паллиативом катастрофических изменений, постигших Россию: «Социальный автоматизм 

является гарантом целостности и неуничтожимости человеческой культуры в то время, 

когда ее материальные основы рушатся. Несмотря на то, что в своем определении 

культуры он избегает обсуждения искусства, А.К. Гастев формулирует свой культурный 

проект в эстетических терминах, концептуализируя научную организацию труда как 

подчиненную чувству порядка и гармонии – своего рода пространственное расположение, 

способствующее экономии жестов. 

Движение работающего человека – это комбинация линий, точек, углов и весов, 

работающих с определенной терпимостью, с привычной эффективностью. Гастевский 

биомеханический человек представляет собой гибрид продуктивной риторики и 

модернистской эстетики, из искусства, а не из наблюдаемой реальности. Как же тогда 

дисфункциональный, живой человек из плоти и крови превратится в функциональную 

совокупность острых углов и прямых линий? Биомеханика стремится быть наукой 

внедрения полного телесного самосознания и преобразования этого осознания в 

бессознательное регулирование своего тела. Включение А.К. Гастевым концепций труда 

и человеческой механизации в эволюционную парадигму можно рассматривать в 

контексте технологического прочтения.

Идея о том, что человеческое тело – это механизм с огромным потенциалом, 

стремительно набирала обороты в 20-е гг. в России и привела к появлению нового 

художественного языка и новых художественных приемов. В сопутствующем развитии 

биомеханики нашли свой синтез две культурные традиции: все более популярная эстетика 

машин и острый интерес, в конце века, к культивированию идеального телосложения. 

Хотя большая часть русского искусства этого периода основана и вдохновляется верой в 

технологический потенциал тела, два русских художника, в частности, А.К. Гастев и В.М. 

Мейерхольд, систематически адаптировали биомеханику к своей работе, культивируя ее 

эстетизацию и популяризацию.

Восприятие человека и общества как неких отлаженных механизмов не обошло 

стороной 
и 
развитие 
архитектуры. 
«Архитектура 
также 
выполняла 
функции 

конструирования нового общества и воспитания его членов» [5, с. 32]. 

Эпоха формирования идей и деятельности А.К. Гастева совпала со временем 

развития функционалистского подхода в архитектуре нового государства. Как писал в 

своем исследовании У. Эко, архитектура представляется наделенной
теми же 

характеристиками, что и массовая коммуникация [6]. Архитектуру и городскую среду в 

целом можно рассматривать как семиотический текст, несущий различные смыслы в 

соответствии с различными кодами. «Значение архитектурного образа играло все 

большую роль в процессах формирования семиотических и когнитивных связей

коммуникативного пространства города» [5, с. 32]. 

В 1920-х – начале 1930-х гг. код, который царствовал в советском обществе – от 

управленческих методик А.К. Гастева до новых урбанистических и повседневных 

практик, был жёстко привязан к идее воспитания нового человека: «Новому человеку» 

должен был соответствовать «новый» быт, новые формы досуга и отдыха. Идея 

революционных мечтателей о совместном труде и совместном творческом досуге 

выразилась в организации коллективного быта и контролируемого отдыха» [5, c. 32].  

Советские 
архитекторы-конструктивисты 
теоретически 
опирались 
на 

функционализм Ле Корбюзье и Баухауза, но в то же время отмежевывались от 

него. Архитекторы 1920-х – начала 1930-х гг., вслед за А.К. Гастевым, ставили перед 

собой задачи создания нового социального типа человека» [7, с. 143]. Советская власть 

была направлена на тотальное переустройство общества, включая как социально
экономические отношения, культуру, так и инфраструктуру городов. «Конструировались 

не только здания, но и образцы/стандарты для подражания» [5, c. 32]. Советский художник 

и теоретик искусства А. Ган, определяя понятие конструктивизма как художественного 

стиля, наиболее ярко проявившегося в архитектуре и полиграфии, подчеркивает важность 

интеграции художественной идеи в общую социальную динамику. Один из ведущих 

теоретиков и практиков конструктивизма М. Гинзбург, не скрывал своего увлечения 

машиной как квинтэссенцией духа современности. Оказание мировоззренческого 

воздействия на общественное сознание посредством трансляции архитектурным объектом 

социально значимой информации было осознано большевиками уже в первые годы 

советской власти. 

Реабилитация наследия А.К. Гастева в поэзии и управленческой мысли в 1960-х гг. 

связана не только с общими процессами трансформации политической идеологии и 

социальных настроений, но снова лежит в плоскости культуры. На первый план снова 

вышли проблемы и вопросы организации труда и окружения советского человека, снова 

возникают идеи о воспитании «нового» человека. Как и А.К. Гастев, советские учёные и 

исследователи зачастую были склонны к романтизации машин и технологий. В 1960-е гг. 

начинаются реформы в области архитектурного облика советских городов. Знаменитое 

Постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» произвело 

настоящую революцию в советском социокультурном пространстве. Сформировавшийся 

архитектурный стиль советского модернизма своими истоками уходил «к работам 

основателей современной архитектуры, таких как: Ле Корбюзье, Вальтер Гропиус, 

Людвиг Мис ван дер Роэ, Алвар Аалто, Оскар Нимейер» [8, c. 30]. И архитектуру, и