Из журнальной дали : статьи о русской журналистике

ИЗ ЖУРНАЛЬНОЙ ДАЛИ
ИЗ ЖУРНАЛЬНОЙ ДАЛИ

Г. С. Лапшина

ИЗ ЖУРНАЛЬНОЙ ДАЛИ

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2021

Статьи о русской журналистике

УДК 070(081)
ББК 76.0я44
         Л24

Лапшина Г.С.
  Из журнальной дали : статьи о русской журналистике / 
Г.С. Лапшина. — Москва : ФЛИНТА, 2021. — 145 с. — ISBN 
978-5-9765-4667-7. — Текст : электронный.

В настоящей книге собраны статьи, которые существенно
расширяют 
наше 
представление 
об 
истории 
отечественной 
журналистики, и в этом смысле сборник «Из журнальной дали» стал 
своеобразным продолжением книги автора «Забвению не подлежит». 
Читатель найдет здесь портреты  публицистов и редакторов, многие 
черты которых уже стерлись из нашей памяти: Д. Минаева,              
Н. Курочкина, Ю. Росселя, Е. Конради-Бочечкаровой, В. Мак-Гахан, 
А. Евреиновой, Л. Гуревич. В книге представлены журналы 
«Северный 
вестник», 
«Библиограф» 
Н. 
Лисовского, 
издания  
«второго эшелона», сыгравшие существенную роль  в развитии 
прогрессивных идей в обществе: «Архив судебной медицины и 
общественной гигиены»,  «Знание». Автор статей обращает внимание 
на роль в отечественной печати врачей, ученых-естественников, 
социологов, а также представителей искусства.
   Книга адресована студентам, изучающим историю русской 
прессы, а также всем тем, кто интересуется прошлым  нашей страны.  

ISBN 978-5-9765-4667-7

Л24

© Лапшина Г.С., 2021
© Издательство «ФЛИНТА», 2021

УДК 070(081)
ББК 76.0я44

Николай Курочкин: 
штрихи к почти забытому портрету

Н. С. Курочкин (1830—1884) был выпускником Медико-хирурги ческой академии и принадлежал к особой когорте российских публицистов —  журналистов-врачей, которые, как писал публицист 
Л. А. Полонский, «на многие условия общественного быта, на многие учреждения и почти на все обычные формы практической деятельности» смотрели «совершенно так, как смотрели на леченье…»1. 
Среди них были и те, кто внес значительный вклад в развитие 
русской печати: С. П. Ловцов —  редактор «Военно-медицинского 
журнала», а затем демократического «Архива судебной медицины 
и общественной гигиены»; Я. М. Симонович —  соиздатель и соредактор журнала «Детский сад», Ю. А. Россель —  политический 
обозреватель газеты «Неделя», соиздатель ее на рубеже 1860-х —  
1870-х годов, публицист «Вестника Европы»; В. О. Португалов — 
участник многих демократических изданий: «Недели», «Дела», «Архива судебной медицины и общественной гигиены», «Воспитания 
и обучения»; Ф. Ф. Эрисман —  швейцарец, пионер гигиены в России, публицист «Архива судебной медицины…», «Отечественных 
записок», «Русской мысли», «Вестника воспитания», «Нового слова». В этом ряду достойное место занимает и Н. С. Курочкин.
За пять лет после окончания в 1854 году Академии он многое повидал, прослужив окружным, военным и морским врачом… Впечатления переполняли его. Желание поделиться ими и —  более всего — 
рассказать о своем неприятии многих сторон жизни России приводят 
его в журналистику, где он уже пробовал свои силы как перевод чик еще гимназистом. Курочкин владел несколькими европейскими 
языками и всю жизнь особенно много переводил с французского 
и итальянского —  большей частью это были сатирические произведения: он и сам как поэт тяготел к жанру сатирического фельетона2.

 

 

С 1859 года Николай Степанович становится активным сотрудником «Искры», которую начал выпускать его брат, поэт Василий 
Курочкин, вместе с художником-карикатуристом Николаем Степановым3. Николай Курочкин выступал на ее страницах против бюрократических устоев русского самодержавия, полемизировал с консервативной печатью, отстаивал —  как врач особенно убежденно — 
материалистическое мировоззрение (цикл фельетонов «Житейские 
выводы и измышления»), недвусмысленно и нелицеприятно высказывался о реформах (например, «Утешение в разлуке»).
В 1868 году в «Искре» (№ 38) под названием «В ресторане 
(в прошлом году)» была опубликована его злая сатира на стремление российских властей замолчать разразившийся в стране голод, 
о котором фактически было запрещено писать, в лучшем случае 
можно было называть его неурожаем, а также результатом реформы, 
освободившей пьяниц-мужиков от благодетельной опеки помещиков (что и утверждала консервативная пресса). Курочкин построил 
стихотворение на разговоре (фактически на монологе) консерватора в ресторане за роскошным обедом. Используя «непарламентскую» лексику, он раскрывал истинный смысл велеречивого многословия противников реформ («Увеличивать напрасно / Незачем 
беду; / Верьте, жрут они прекрасно / Мох и лебеду»). В сатире 
почти дословно воспроизводились статьи консервативных изданий:

Вот и джин… царапнем, что ли?
Настоящий он…
Не от голода, от воли
По России стон!
Я проездом видел, точно,
Есть кой-где беда,
Но зато ведь как порочна
Грубая среда!
Пьянство, буйство, лень повсюду,
Лишь на злое прыть;
Как же, спрашиваю, худу
В наши дни не быть?

Изленились —  так за это
Кое-где и мрут,
Остальное всё газеты
Из злорадства врут.
Franchement4 я враг до смерти
Мнений через край,
И у нас не голод, верьте,
А неурожай…

Когда Курочкин учился на первом курсе, он бывал на собраниях 
петрашевца С. Ф. Дурова (за что был допрошен в следственной комиссии по делу петрашевцев5), и тогда сформировалось его отношение к Франции как стране, где существует политическая жизнь, где 
вызревают новые социальные идеи, где есть кому бороться за них. Политика Наполеона III, которая часто по аналогии сопоставлялась с российской действительностью в статьях демократических публицистов 
1860-х гг., вызывала у него ненависть. В пятнадцатом номере «Искры» 
за 1863 г. за подписью Пр. Преображенский была напечатана его «Ода 
на современное состояние Франции», в которой автор спрашивал: 
«Ты ль предо мною, буйная страна», «Европы вождь… будивший ото 
сна все, что кругом баюкалось рутиной?!» И с горечью констатировал, что «Париж —  сей буйный Вавилон —  стал в наши дни клубничным Вавилоном», где «стонет барабан» и толпами снуют шпионы.
Курочкин переводил для «Искры» сатирические «песни» итальянца Джузеппе Джусти («Ископаемый человек», «Улитка» и др.), 
в которых автор высмеивал трусость, политическое фразерство, 
предательство, —  что так знакомо было для русского читателя. 
Особенно остро прозвучала в «Искре» (1866, № 44) сатира «Улитка», когда были закрыты демократические «Современник» и «Русское слово» и спокойно было только охранительным изданиям:

Образец прямой —  смиренья,
Цвет она своей страны
(Все мы в этом, без сомненья,
Подражать бы ей должны).

Жажда света, права, знаний
Тварь такую не томит.
Без напрасных порываний
Славно жрет она и спит

Однако Николай Степанович переводил не только итальянских 
поэтов-сатириков. Ему были близки идеи борьбы за национальную 
независимость Италии, за ее объединение, демократизацию. Он 
был знаком с Дж. Мадзини, в 1863—64 годах, будучи во Флоренции, сблизился с сотрудничавшим в «Современнике» и «Колоколе» 
публицистом Л. И. Мечниковым, который в 1860 г. сражался в составе вспомогательного отряда гарибальдийцев под командованием 
полковника Дж. Никотеры и был ранен в битве при Вольтурно. 
Поэтому Курочкин познакомил русского читателя с творчеством 
автора «Гимна Гарибальди» Луиджи Меркантини, перевел полную 
патриотической энергии трагедию «Филипп» Витторио Альфьери. 
Уверенность в необходимости цельной, монолитной, единой Италии была причиной его обращения к труду Никколо Макиавелли 
«Государь», который в его переводе вышел в 1869 году.
Курочкин печатался во многих близких ему по духу изданиях 
1860-х годов: «Современное слово», «Век», «Гудок,», «Дело», 
«Гласный суд»… В журнале «Век» при редакторстве Г. З. Елисеева 
(1862, № 15/16) Н. С. Курочкин опубликовал одно из самых горьких своих стихотворений (в цензуре его сочли по «безотрадному, 
зловещему характеру» особенно неблагонамеренным в обстановке 
«тревожного настроения умов в обществе»6). Шел 1862 год, полный зловещих предчувствий. Реформа 1861 года разочаровала многих, поляризовала общество… Трагически для демократической 
журналистики —  смертью Н. А. Добролюбова —  закончился год 
ушедший. Тучи сгущались над Н. Г. Чернышевским (скоро его 
арестуют). Вот-вот приостановят «Современник» и «Русское слово»… «Дурные вести» —  так назвал свое стихотворение Курочкин: 
«…Тяжесть какая-то жить не дает… / Каждый день вести дур ные 
несет…». Очень скорбно прозвучал последний куплет «Дурных 
вестей»:

Или всегда уж на свете так было,
Или так нужно, чтоб юность и сила,
Жажда свободы и творческий труд
В ранних гробах находили приют?
Что ж?.. покоряясь бесстрастной судьбе,
Тихо угаснем в неравной борьбе…
С верой, что вызовут наши гробы
Новое племя для новой борьбы.

В последнем номере «Дела» за 1867 г. было напечатано сатирическое стихотворение Н. Курочкина «Дураки»7.

Власть! богатство! Почести!
Вот кумир людей.
Пусть глупцы и носятся
С призраком идей!
Тот, кто не додумался
До уменья жить,
Должен, разумеется,
Умным уступить.
Пусть себе и бедствует
В жизни —  голяком,
Пусть за глупость свалится
В землю —  дураком!

Да, Николай Степанович, конечно, был больше публицистом, 
нежели поэтом. В своих воспоминаниях, где он немало строк посвятил Курочкину, Н. К. Михайловский очень точно определил, что 
такое публицист: это более или менее страстный докладчик по делам сегодняшнего дня. Н. С. Курочкин был таким докладчиком. 
Ему была нужна своя «кафедра», свой журнал. Но еще в 1860 году, 
когда он хотел издавать журнал «Акционерная гласность», ему 
были закрыты двери к открытому редакторству. Тем не менее он 
искал такой —  теперь уже негласной —  возможности в «Иллюстрации» (1861—1862), более удачно —  в «Книжном вестнике» 

(1865—1866), который издавал старший из братьев Курочкиных — 
Владимир Степанович. Однако после выстрела Каракозова Н. С. 
Курочкин был арестован, как и еще некоторые «неблагонадежные» 
литераторы, за сотрудничество в изданиях «неблагонамеренного» 
направления, к тому же привлечен и к следствию по каракозовскому делу и четыре месяца провел в крепости.
…И все же звездный час в его журналистской жизни наступил. 
Помогла медицина. Книгоиздатель В. Е. Генкель, пропагандировавший творчество молодых демократических писателей и новую 
научную и медицинскую литературу, был знаком с переводчиком 
такой литературы П. Ф. Конради, врачом Мариинской больницы, 
где некогда работал и Курочкин. Выкупив у незадачливого издателя Н. Мундта не состоявшуюся как проправительственная газету 
«Неделя», Генкель привлек этих медиков к формированию ее редакционного кружка. В 1868 году Конради стал в газете секретарем, а Курочкин —  полновластным редактором8.
У него был несомненный организаторский и редакторский талант, он умел сплачивать, объединять вокруг себя литераторов. Как 
редактор Николай Степанович был человеком демократичным, 
умел привнести в жизнь редакционного кружка теплоту, советы 
его носили дружеский характер, что отнюдь никак не лишало его 
позицию принципиальности и последовательного демократизма. 
Курочкин был сильным обличителем своего времени, «его анализ 
убивает», —  писала Е. А. Штакеншнейдер в своем дневнике9. Но 
это не делало Курочкина скептиком, он верил в возможность 
служения добру, свободе народа; и в этом служении, призывал он, 
«человек сгорать обязан, как свеча!»10.
Курочкин имел большое влияние на тех, с кем сотрудничал. 
Об этом вспоминал Н. А. Лейкин, который печатался в 1868 году 
в «Неделе»: «Благодаря ему я приохотился к серьезному чтению 
и расширил свой кругозор». Публицист, издатель, мемуарист 
С. С. Окрейц отмечал, что Н. С. Курочкин «пользовался в известных литературных слоях большим значением. То, что он писал 
и напечатал, далеко не может объяснить его значения и влияния»11. 
Думается, что характер руководимой им «Недели» во многом 

определялся его авторитетом среди подобранного редакционного 
и авторского кружка. Пользуясь известными преимуществами издания без предварительной цензуры, публицисты газеты поспешили недвусмысленно высказаться по поводу обстановки в стране, 
характера александровских реформ, положения крестьянства и развивающегося рабочего сословия, событий в Европе. Это тем более 
важно, что «Неделя» охватывала достаточно большое (по тем временам, конечно) число читателей, распространяясь в это время 
в количестве от 2000 до 2500 экземпляров при 52 номерах в год, 
в то время как журнал «Дело» в 1868 году расходился только в количестве до 1500 экземпляров при 12 номерах в год, «Отечественные записки» имели тогда тираж 400012.
Материалы газеты преследовали явную цель —  активизировать читателя. В статье «Значение публицистики», помещенной 
в № 29 за 1868 год, говорилось: «События отечественные и заграничные современной истории имеют для гражданина данного государства не только занимательность разнообразных сведений. Они 
возбуждают в нем желание, чтобы одни стремления развились 
и имели успех, чтобы другие встретили препятствия и были 
подавлены… В людях сколько-нибудь энергических они (желания. —  Г.Л.) переходят в решимость действовать сообразно желанию». Активно-наступательный характер газеты быстро разглядела 
цензура, постоянно отмечавшая, что в ней «представляется подбор 
фактов, способных раздражать общественное мнение и питать 
недовольство, преимущественно в бедных классах», что газете 
присущ «обличительный характер особого рода»и «едкость выражений».
Заново созданная Курочкиным «Неделя», единственная конкурентноспособная демократическая газета, просуществует еще более тридцати лет. В ее истории будут разные периоды, но стремление говорить о жизни народа, показывать ее проблемы, искать путей к их решению останутся в ее направлении, так же как в целом 
сохранится и ее облик, определенный редакторством Курочкина: 
внутреннее обозрение, политика, наука, фельетон, критика, беллетристика.

Встреча Курочкина с В. Е. Генкелем, создание и руководство 
им «Неделей» стали звездным часом не только для него, но и для 
целого ряда начинающих журналистов. «Курочкин был моим литературным крестным отцом, —  писал Н. К. Михайловский, —  он 
приютил и кормил меня в трудное время, никогда ничем не давая 
мне почувствовать, что делает одолжение. Но и помимо этих личных отношений <…> я искренне уважал его как человека»13.
Михайловскому Курочкин поручил журнальное обозрение. Со 
временем он введет его в кружок некрасовских «Отечественных 
записок», где позже Михайловский станет и соредактором… 
В «Неделе» сложился как внутренний обозреватель Н. А. Демерт, 
тоже продолживший свой путь в журнале Некрасова. Пригласив 
в качестве иностранного обозревателя Ю. А. Росселя, Курочкин 
создал уникальный по богатству информации и смелости подачи ее 
политический отдел. Раскрывшийся в «Неделе» публицистический 
талант Росселя приведет его потом в леволиберальный «Вестник 
Европы», второе по тиражу издание после «Отечественных записок». При редакторстве Курочкина в отделе науки в «Неделе» 
началась публикация за подписью П. Миртов известных «Исторических писем» П. Л. Лаврова, которые станут этическим кодексом 
не одного поколения русской интеллигенции. Три большие 
литературно-критические статьи поместил в «Неделе» тогда еще 
начинающий, а впоследствии видный критик «Отечественных записок» А. М. Скабичевский.
«Неделя» предоставила российскую трибуну А. И. Герцену. 
Курочкин, который познакомился с Герценом во время своего путешествия за границу, в 1868 году поручил А. П. Пятковскому, отъезжавшему в Европу, встретиться с Герценом14. Встреча эта состоялась в местечке Нионе, результатом ее была публикация в № 48 
«Недели» за тот же год герценовского памфлета «Скуки ради» 
(за подписью I. Нионский). Это наполнило радостью и надеждой 
Искандера. В письме Н. П. Огареву от 26 сентября 1868 года он 
писал: «Кабы знать да ведать прежде, пол-«Полярной звезды» 
можно было напечатать. Я готов бы был отдать им право на все 
напечатанное…»15.