Феномен творческого кризиса

Министерство образования и науки Российской Федерации
Уральский федеральный университет
имени первого Президента России Б. Н. Ельцина

Екатеринбург
Издательство Уральского университета
2017

ФЕНОМЕН  
ТВОРЧЕСКОГО КРИЗИСА

Монография

Под общей редакцией Т. А. Снигиревой и А. В. Подчиненова

УДК 82
ББК Ш400
Ф423

Ф423
Феномен творческого кризиса : монография / [Т.  А. Снигирева и др.] ;  
под общ. ред.  Т. А. Снигиревой и А. В. Подчиненова. — Екатеринбург : 
Изд-во Урал. ун-та, 2017. — 400 с. 

ISBN 978-5-7996-2239-8

В монографии анализируются варианты творческого кризиса, специфика 
проявлений и диалектика его вне- и внутрилитературных причин. Рассматриваются рецептивные и коммуникативные аспекты творческого кризиса, предлагается типология его преодоления.
Книга адресована гуманитариям и может быть интересна как литературоведам, так и философам, психологам и литературным критикам.
УДК 82
ББК Ш400

ISBN 978-5-7996-2239-8

© Снигирева Т. А., Подчиненов А. В., 
Пономарева Е. В.  и др., 2017
© Уральский федеральный университет, 2017

А в т о р ск и й  к ол л е к т и в: 
Т. А. Снигирева (предисл.; 1.5, 4.5), А. В. Подчиненов (предисл.; 1.5), 
Е. В. Пономарева (1.4, 2.4), О. Н. Турышева (2.1, 2.5), Т. М. Аболина (3.1), 
Т. Н. Бреева (2.2), Л. П. Быков (послесл. «Про это…»), И. Е. Васильев (4.4), 
Т. А. Гридина (3.4), А. В. Кубасов (3.4), Н. А. Купина (2.3), А. Г. Маслова (1.3), 
А. В. Миронов (4.3), О. А. Михайлова (1.1), Л. А. Назарова (4.1), 
А. В. Перцев (послесл. «Творческий кризис…»), В. С. Рабинович (4.2), 
С. В. Савинков (3.2), А. В. Снигирев (3.6), Е. К. Созина (1.2),  
А. Н. Ушакова (3.5), О. В. Черкезова (3.3)

Ре ц е н з е н т ы:
Н. В. Барковская, доктор филологических наук, профессор  
Уральского государственного педагогического университета;
Е. И. Колесникова, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник 
Отдела новейшей литературы ИРЛИ РАН  
(Пушкинский Дом)

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Мысль не пошла в слова…»

Понятие «кризис» ныне может быть рассмотрено как концептуальное для рубежной эпохи. А творческий кризис, т. е. состояние, при 
котором автор теряет способность писать, испытывает непреодолимую 
сложность при создании новых произведений, что в иных случаях ведет 
к многолетнему страху «белого / чистого листа», к молчанию, логично 
определить как одно из частных проявлений кризисного состояния социума. Но, и это необходимо отметить сразу, порой именно кризисные 
и даже катастрофические состояния общества способны инициировать 
расцвет, а отнюдь не упадок творчества, что горько, но в то же время 
и блистательно показала история русской литературы.
Причины возникновения творческого кризиса на первый взгляд 
тоже лежат на поверхности. Это и биографические (тяжелое детство, несчастная любовь, уход близких людей, болезнь, нищета), и мировоззренческие (разочарование в определенных идеалах, прощание с иллюзиями, утрата смысла жизнедеятельности), и духовные (отпадение от веры, 
сомнения в существовании «истины-добра-красоты», в возможности 
достижения идеала, экзистенциальное разочарование), и социальнополитические (резкое и немотивированное переустройство действительности, войны, экологические катастрофы). Наконец, собственно 
творческие: неудовлетворенность сделанным, вдруг подступающее 
ощущение своей неталантливости, неспособность к новому качественному письму. Однако, и это не требует особых доказательств, каждый из 
элементов возможных причин творческого кризиса легко может быть 

Предисловие
4

опровергнут. Достаточно вспомнить, сколь важна для высокого искусства личная любовная драма художника.
Формы проявления творческого кризиса также очевидны: молчание, немота, кризисное письмо (худшее повторение себя, тиражирование найденных приемов, отсутствие органики, «затрудненность 
дыхания», явственная «усталость пера»), утрата социального и литературного статуса («исписался»), потеря себя и, как крайний случай, — 
вынужденный уход из литературы при жизни («пережил себя», «пережил свое время»). Но, что тоже можно считать вполне очевидным, 
сопутствующая творческому кризису творческая неудача — феномен, 
безусловно существующий, но в то же время противоречивый, поскольку несовершенство письма может приобретать эстетические функции; 
рискованный эксперимент, «ломающий» текст и норму, может повлиять на будущие креативные поиски литературы. Немота, молчание могут быть тишиной, в которой рождаются новые смыслы и творческие 
открытия.
Понятие «творческий кризис» применительно к каждому большому писателю несет в себе некую психологическую тайну и связано, 
возможно, не только с быто-бытийными, но и экзистенциальными свойствами его жизни и судьбы. Это понятие можно соотнести с такими категориями, как «страх», «грех» и, прежде всего, «тоска», точнее, по 
Кьеркегору, «объективная тоска»1, по Бердяеву, «тоска по трансцендентному»2, по Толстому, «духовная тоска, какая бывает перед рвотой, 
только духовная»3.
Думается, не случайно размышления-признания о наступившем 
творческом отчаянии чаще всего фиксируются в личных записях — 
дневниках, письмах, записных книжках, и только позже переходят или 
не переходят в собственно творчество.
В начале 1860-х гг. (после выхода в свет романа «Отцы и дети») 
И. С. Тургенев под воздействием многих причин: «шатости умов» 
в обществе, идейного кризиса, нервно-душевной утомленности, усиления скептицизма и пессимизма в понимании человеческой жизни, испытывает тяжелое душевное состояние, нашедшее отражение в повести 
«Призраки». По этому поводу он признается в письме к Боткину от 
26 ноября (8 декабря) 1863 г.: «Это ряд каких-то dissolving views — вы

званных переходным и действительно тяжелым и темным состоянием 
моего Я»4.
В жизни Льва Толстого творческие кризисы случались перманентно. Вот одно из редких свидетельств его жены Софьи Андреевны: «…он 
меня втягивает в это тоскливое, апатичное состояние. <…> Мне больно, 
я не могу видеть его таким, какой он теперь. Унылый, опущенный, сидит 
без дела, без труда, без энергии, без радости целыми днями и неделями 
и как будто помирился с этим состоянием. Это какая-то нравственная 
смерть»5. Так описано начало духовного кризиса, который кардинально изменил религиозные, философские, эстетические, литературно- 
художественные взгляды великого писателя. Однако известно, что жена 
никогда не могла понять, разве что контурно очертить смысл внутренней египетской работы в душе своего великого мужа. Но вот признание 
самого Л. Толстого в письме Н. Н. Страхову из Ясной Поляны от 27(?) 
января 1878 г.: «…я вполне плаваю, как рыба в воде, в бессмыслицах 
и только не покоряюсь тогда, когда предание мне передает осмысленные им действия (действия Христа в Евангелии. — Т. С., А. П.), не совпадающие с той бессмыслицей смутного сознания, лежащего в моем 
сердце»6.
Еще один эпизод из творческой жизни «великого странника»: уход 
из литературы после окончания романа «Семейное счастие» (1858) на 
три с половиной года. Толстой пишет Б. Чичерину осенью 1859 г.: «Литературные занятия я, кажется, окончательно бросил. <…> Все это время 
я то пытался опять писать, то старался заткнуть чем-нибудь пустоту, которую оставило во мне это отречение: то охотой, то светом, то даже наукой»7. Но творческий ли это кризис, когда на время гаснет и желание, 
и способность писать? Скорее это кризис представлений о литературе, 
прежде принимаемых, пусть с оговорками, им самим, и представлений 
о собственном месте в ней. Это отказ от литературы в форме «доносов 
на квартальных», желание писать не о сиюминутном, а о вечном. «Литература народа, — говорил Толстой 4 февраля 1859 г. в речи по случаю 
его избрания членом Общества любителей российской словесности, — 
есть полное, всесторонне сознание его, в котором одинаково должны 
отразиться как народная любовь к добру и правде, так и народное созерцание красоты в известную пору развития»8.

«Мысль не пошла в слова…»

Предисловие
6

Самоопределений, самопризнаний о пришедшем кризисе творчества и в литературе предостаточно: от формульного — «Не пишется. 
Душа нема…», «Ни дня без строчки друг мой точит, а у меня ни дней, 
ни строчек», «И хвать писать — пропал запал!» — до развернутого 
размышления о настигшей поэта беде:

Беда откроется не вдруг,
Она сперва сроднится с вами
Как неизбежный недосуг
За неотложными делами.

Дела, дела, дела, дела —
Одно, другое руки вяжет,
Их слава жизни придала –
А славу надобно уважить.

Дела зовут туда, сюда,
И невдомек еще поэту,
Что это исподволь беда
Пришла сживать его со свету9.

Опираясь на мысль Ю. Степанова, согласно которой «философская традиция приучила широкого читателя видеть под именами 
чувств, такими как “страх”, “тоска”, “радость”, “любовь” и т. д., различные, хотя и связанные между собой сущности: 1) само данное чувство 
как субъективную реальность “первого порядка” и 2) осознание этого 
чувства как субъективную реальность “второго порядка”, а может быть, 
еще и третью сущность; 3) “образ чувства”, как он сложился в духовной 
жизни общества, — уже не вполне субъективную, а “субъективно-объективную” реальность, некое “коллективное бессознательное”»10, мы 
попытались осмыслить творческий кризис с учетом многоаспектного 
и сложного характера его бытования как в творческом сознании, так 
и в рецептивной сфере. Кроме того, структура монографии складывалась под воздействием, по крайней мере, еще двух факторов — закономерностей исследуемого явления и индивидуально-авторского понима

ния и интереса к тому кругу проблем в теории и истории литературы, 
который инициируется, даже провоцируется предложенным аспектом.
«При благоприятном стечении обстоятельств, — замечают современные исследователи, — книга находит своих читателей и становится точкой сгущения культурного смысла, точкой, вокруг которой 
кристаллизуется некое сообщество. Это особенно важно в кризисные 
периоды ломки прежних социальных структур, когда помимо “вертикали” возникает необходимость “горизонтальных” связей между людьми, чтобы общество не превратилось окончательно, если использовать 
метафору В. Дубина, в архипелаг расплывающихся островов»11. Это 
сказано о роли книги стихов в условиях глобального кризиса десятых 
годов XXI в. Не скроем, что и научная монография, создававшаяся, как 
и две предыдущие 12, по итогом междисциплинарного научного семинара (в данном случае состоявшегося в апреле 2014 г.), внутренне была нацелена на закрепление «горизонтальных связей» между учеными разных современных гуманитарных научных школ, заинтересовавшимися 
одной проблемой. Не скроем также, что, возможно, ощущение кризиса, 
охватившего все стороны быта и бытия современного человека, в том 
числе и кризиса логоцентризма, наложило определенный отпечаток на 
сам процесс создания коллективного труда, который оказался длиннее 
и даже мучительнее, чем в предыдущих двух случаях. Тем глубже благодарность нашим друзьям по научному сообществу, принявшим участие 
в семинаре и сумевшим преодолеть «тесноту обстоятельств», благодаря 
чему наша инициатива смогла найти свое воплощение в данной книге.

1 См.: Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993.
2 См.: Бердяев Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М., 1991.
3 Толстой Л. Н. Записки сумасшедшего // Толстой Л. Н. Собр. соч. : в 22 т. М., 
1982. Т. 12. С. 48.
4 Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем : в 30 т. Письма : в 18 т. М., 
1988. Т. 5. С. 232.
5 Дневники Софьи Андреевны Толстой. 1860–1891. Л., 1928. С. 106–107.
6 Толстой Л. Н. Собрание сочинений : в 22 т. Т. 18. С. 824.
7 Там же. С. 536.
8 Там же. Т. 15. С. 8.
9 Твардовский А. Т. Собрание сочинений : в 6 т. М., 1978. Т. 3. С. 22.

«Мысль не пошла в слова…»

Предисловие
8

10 Степанов Ю. Константы : словарь русской культуры. 2-е изд., испр. и доп. М., 
2001. С. 882.
11 Книга стихов как феномен культуры России и Беларуси. Москва ; Екатеринбург, 2016. С. 378.
12 Феномен творческой неудачи / под общ. ред. А. В. Подчиненова и Т. А. Снигиревой. Екатеринбург, 2011; Феномен незавершенного / под общ. ред. Т. А. Снигиревой 
и А. В. Подчиненова. Екатеринбург, 2014.

1. ПРИЧИНЫ И ВАРИАНТЫ ТВОРЧЕСКОГО КРИЗИСА

1.1. О семантике лексемы кризис

Слово кризис в русском языке имеет достаточно долгую историю. 
Оно зафиксировано в словаре В. И. Даля (1863–1866) со значением 
«перелом, переворот, решительная пора переходного состояния»1. 
По данным Этимологического словаря М. Фасмера, слово кризис было 
заимствовано из немецкого языка, который, в свою очередь, воспринял Krise из лат. Crisis приблизительно в 1519 г. Глубинные истоки этой 
лексемы связаны с греческим языком — с существительным Χρίσις — 
«решение, исход» и глаголом Χρίνω — «различаю, сужу»2. Кризис 
у Аристотеля в «Никомаховой этике» имеет значение «суд, решение». 
В латинском языке кризису соответствует понятие discrimen, которое 
имеет несколько значений: «разграничение, точка расхождения; разница, различие», объединенных компонентом «пограничное состояние, 
достижение предела».
В современных толковых словарях дефиниции лексемы кризис 
принципиально не отличаются от приведенной В. И. Далем, они имеют 
достаточно обобщенный характер и отражают следующие семантические признаки:
— затруднительная ситуация / сложное душевное состояние;
— переломный период.
В Национальном корпусе русского языка3 первая фиксация слова 
кризис в письменных источниках относится к 1772–1774 гг., т. е., по 
всей вероятности, слово пришло в русский язык в последней четверти 
XVIII в. В «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзина