Теоретическая философия Б.Н. Чичерина в контексте истории осмысления гегелевской философии в России

Коротких В.И. Теоретическая философия Б.Н. Чичерина в контексте истории 
осмысления гегелевской философии в России // Философские традиции и 
современность. 2013. №2 (4). – С. 64-77.

Теоретическая философия Б.Н. Чичерина в контексте истории 

осмысления гегелевской философии в России

В статье даѐтся общая характеристика процесса изучения философии Гегеля 

в России XIX века, определяются особенности подхода Б.Н. Чичерина к 

гегелевской философии («непосредственность восприятия» и «практическое 

отношение»), 
устанавливается 
связь 
теоретической 
философии 
Б.Н. 

Чичерина с гегелевским наследием, раскрывается значение системности как 

принципа построения философского текста у Б.Н. Чичерина.

Ключевые слова: философия Гегеля, русская философия, теоретическая 

философия Б.Н. Чичерина, принципы интерпретации философского текста, 

системность.

В 2014 году исполняется 110 лет со дня смерти русского философа и 

общественного деятеля Бориса Николаевича Чичерина; но подобно тому, как 

истинные размеры горной вершины открываются перед путником лишь 

тогда, 
когда, 
удаляясь 
от 
неѐ, 
он 
медленно 
поднимается 
по 

противоположному склону долины, так и для современных русских 

читателей  все достоинства Б.Н. Чичерина – эрудиция и, одновременно, 

глубина мысли, разнообразие духовных интересов, нравственная и 

интеллектуальная 
честность, 
определѐнность 
социально-политических 

идеалов, - постепенно становятся зримыми только сегодня, когда, уходя всѐ 

дальше от разделившего наши эпохи страшного бурлящего потока русской 

истории XX
в., мы оказываемся, наконец, в состоянии  увидеть 

действительный масштаб того феномена истории отечественной культуры, 

который скрывается за этим именем. Знаменательно, что те задачи, которые и 

в философии, и в политике ставил в повестку дня Б.Н. Чичерин (прежде 

всего, утверждение свободы и достоинства человека), сегодня продолжают 

сохранять в нашем обществе значение идеальных целей, а значит, нам еще 

предстоит пройти свой долгий и трудный путь к вершине, сопоставимой с 

той, которую мы хотим увидеть во всѐм еѐ величии и содержательном 

разнообразии. Двигаясь по нему шаг за шагом, собирая в поле зрения все 

достижения, проекты и устремления Б.Н. Чичерина, мы можем надеяться 

дать однажды справедливую оценку научно-философской и общественной 

деятельности русского мыслителя. 

Вряд ли следует сомневаться в том, что в качестве философа Б.Н. 

Чичерин достиг самых существенных результатов в области философии 

права и политики. В соответствии с этим практически вся современная 

литература о Б.Н. Чичерине оказывается сосредоточенной именно на 

вопросах нравственности, права, политики, тогда как его теоретическая 

философия остаѐтся вне сферы исследовательского интереса. В предлагаемой 

статье я намерен хотя бы отчасти восполнить этот пробел, охарактеризовав 

теоретическую философию Б.Н. Чичерина как один из феноменов истории 

русского гегельянства; думается, такая постановка задачи способна задать 

оптимальный угол зрения на предмет, поскольку адекватная характеристика 

теоретической составляющей его философского наследия вне той роли, 

которую играет в нѐм «гегелевское зерно», просто невозможна – как в силу 

значимости гегелевской мысли для становления русской философии в XIX

веке, так и в силу субъективной увлечѐнности Б.Н. Чичерина гегелевскими 

темами и подходами, особенно, его «Логикой», «Философией духа» и 

«Философией права». Действительно, изучение философии Гегеля и оценка 

возможностей использования различных элементов гегелевской системы для 

разработки актуальных философских проблем оказались важнейшими 

составляющими продолжавшейся более полувека научно-философской 

деятельности Б.Н. Чичерина. 

Положение с осмыслением гегелевской философии в России в XIX в. 

существенно отличалось от положения в других европейских странах. В 

Германии и Франции уже в 40-50-е гг. система Гегеля в качестве самого 

известного и значимого образа классической философии становится 

объектом ожесточѐнной (и, как правило, несправедливой) критики. Лишь на 

рубеже XIX–XX вв., в контексте эволюции неокантианства и «философии 

жизни», возникает потребность в возвращении к гегелевской философии, 

происходит открытие «молодого Гегеля» и начинается становление 

неогегельянства как одного из заметных течений постклассической 

философии в Германии; во Франции аналогичные процессы, вплетающиеся в 

становление экзистенциализма, разворачиваются ещѐ позднее – только в 

конце 20-х гг. XX в. Таким образом, всю вторую половину XIX в. гегелевская 

философии в Германии и Франции находилась в забвении. В Италии и 

Англии, напротив, философия Гегеля, практически неизвестная до конца 50-х 

гг., только с этого момента становится предметом изучения и постепенно 

включается состав национальных философских традиций. В России же 

восприятие и осмысление гегелевских идей началось ещѐ при жизни 

философа и не прекращалось в течение всего XIX в. Д.И. Чижевский 

упоминает о том, что Д.М. Велланский, возможно, слушал Гегеля уже в Йене 

[1, S. 148]. В конце 30-х – начале 40-х гг. гегелевская философия 

«приобретает славу самого «последнего» слова европейской мысли, 

выражения сущности европейского духа… Гегельянство было самым 

модным
философским учением в России 40-х годов. Гегелю либо 

поклонялись, либо его отвергали, но все вопросы общественные, 

литературные, 
философские 
сводились 
к 
Гегелю» 
[2, 
с. 
103]; 

заинтересованное отношение к Гегелю не исчезло у русских философов и 

представителей других областей гуманитарного знания и во второй половине 

XIX в., несмотря на распространение позитивизма и материализма [3; 4; 5; 6]. 

Следовательно, только в России в XIX в. философия Гегеля непрерывно 

сохраняла значение источника идей, предмета критики и творческого