Международно-политический анализ

Москва
2019

Московский государственный
 институт международных отношений (Университет)
МИД России

А. Д. БОГАТУРОВ

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ 

АНАЛИЗ

УДК 327
ББК 66.4
 
Б73

 
  
Богатуров А. Д.

Б73   
Международно-политический анализ: Научное издание / А. Д. Богатуров. — М.: Издательство «Аспект Пресс», 2019. — 208 с.

 
ISBN 978–5–7567–0951–3

 
  
Война и мир — важнейшие проблемы мирового развития. По каким 
критериям сегодня можно судить об удельном весе предпосылок к конфронтации или стабилизации? Каково влияние общности и различий 
внешнеполитических интересов государств, поведения населения больших и малых стран в зависимости от стремления к миру — ответы на эти 
вопросы можно узнать на страницах книги.
 
  
Книга рассчитана на университетский преподавательский и научноисследовательский актив, занимающийся выявлением внешних, внутренних и «интуитивных» элементов предлагаемого анализа, на специалистов, 
занимающихся выявлением приоритетов и их динамики на внешнеполитическом направлении в деятельности государств. Она будет полезна бакалаврам, магистрам и аспирантам, а также всем, кто интересуется проблемами международных отношений, сегодняшним и завтрашним днем 
российской внешней политики.

 
  
Издание выходит в свет в авторской редакции.

 
УДК 327
 
ББК 66.4

ISBN 978–5–7567–0951–3  
© Богатуров А. Д., 2018, 2019
 
© ООО Издательство «Аспект Пресс», 2018, 
2019
 

Все учебники издательства «Аспект Пресс» на сайте
www.aspectpress.ru

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 5

Г л а в а 1. МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА   .  .  21
 
Цель работы  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  22
 
Аналитический метод  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  26
 
Формы работы .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  29
 
Ценность источника информации  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  32
 
Логика построения текста   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  36

Г л а в а 2. МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЕ СООТНОШЕНИЯ 
МЕЖДУ СИЛОЙ И ВЛИЯНИЕМ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  47
 
Группа передовых стран   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  48
 
Превосходство и паритет .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  51
 
Цели государственности   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  55
 
Неклассовые общества .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  60
 
Социальные субъекты   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  64

Г л а в а 3. ПРОЦЕССЫ МИРА И ВОЙНЫ .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  72
 
Восток или Запад?   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  73
 
От конфронтационного сюжета к нейтральному   .  .  .  .  .  .  74
 
Конвенционная и неконвенционная борьба   .  .  .  .  .  .  .  .  .  79
 
Тотальные войны   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  81
 
Международное и внешнеполитическое 
сотрудничество   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  83
 
Мир и война — состояние и средство   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  85
 
Справедливо или «не вполне» .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  88
 
Мораль и война   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  90

Г л а в а 4. ПОНЯТИЕ СТАБИЛЬНОСТИ МЕЖДУНАРОДНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  94
 
Диагностика внутренней ситуации   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  95
 
Динамическая стабильность .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  99
 
Международная специфика   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .104
 
Внешнеполитическая среда   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .108

3

Г л а в а 5. МЕЖДУНАРОДНЫЙ И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ 
РЕСУРСЫ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .116
 
Внешнеполитическая стратегия и программа   .  .  .  .  .  .  .  .117
 
Общегосударственный интерес  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .122
 
Стратегический резерв  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .129

Г л а в а 6. ПОВЕДЕНИЕ ГРАЖДАН И ВЛАСТИ БОЛЬШИХ 
И МАЛЫХ ГОСУДАРСТВ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .136
 
Поведение законопослушных людей  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .137
 
Политические личности .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .141
 
Международная ситуация и большие государства.  .  .  .  .  .143
 
Малые и средние страны  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .147
 
Отношение средних стран к сверхбольшим  .  .  .  .  .  .  .  .  .151

Г л а в а 7. МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ 
КОНФЛИКТНОСТЬ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .156
 
Базовые понятия.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .156
 
Правила кодификации   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .160
 
Конфликтность и соблюдение правил поведения 
в конфликтности.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .163

Г л а в а 8. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПОРЯДОК 
И ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .172
 
Основы поддержания баланса .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .173
 
Типы международного порядка  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .177
 
Децентрализация мирового пространства  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .183

Г л а в а 9. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ В ПОЛИТИКЕ   .  .  .189
 
Фундаментализм (консерватизм) и либерализм .  .  .  .  .  .  .189
 
Дилемма мирового сообщества  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .194
 
Угрозы для мировой и международной ситуации  .  .  .  .  .  .200

Вместо эпилога   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .207

Введение

М
еждународно-политической анализ — дело перспективное, но 
забирающее много сил, требующее затрат больше, чем другое 
профессионально увлекающее ремесло. Почему бы с головой не отдаться изучению политики США, Франции, Германии, Японии или 
Китая? Потому, что знакомство с тактикой и стратегией столь разных 
стран, политикой этих разных стран в новых направлениях международных отношений дает ключ к пониманию общей картины, замысла, 
ключ к новому прочтению смысла завтрашней расстановки сил, конфигурации мира. Как иначе представить себе политику завтрашнего 
или послезавтрашнего дня в Центральной Азии, Латинской Америке, 
на Ближнем и Среднем Востоке, в Тихоокеанской Азии и Европе?
А еще потому, что, держа в голове мысли о вселенной, не дающей 
покоя своим грандиозным своеобразием, неизбежно пишешь работу 
по своей узкой теме, избранный опус из современной истории и политической науки выбранной страны. Размышляя о сегодняшнем конкретном сюжете из истории государства, по которой обязан написать 
опус, временами думаешь о далеком будущем, книге по общим угрозам мировому сообществу. Вот почему, мучительно размышляя, не 
можешь оторваться от ежедневности политики той или иной страны 
в конкретном месте.
Процесс войны и мира — та идея, которая не ослабевает, продолжает волновать даже в спокойную минуту жизни. Как сделать так, чтобы партнеры по переговорам перестали «тянуть одеяло на себя», пугать 
военной угрозой, чтобы они оценивали контраргументы и наконец соглашались на перемирие? Мир, который каждый раз становится уходом от войны, чтобы однажды вернуться к сути полемики при многократном возрастании угрозы, — это и есть переговорный процесс на 
международном уровне. Мир — центральный вопрос, без которого не 
будет исполненного цивилизациями многообразия его разных частей.
Конечно, не вся книга посвящена проблеме перемирия. Она затрагивает более обширный круг задач, входящих в поле переговоров по 
широкому списку вопросов. Ключ, объяснение, почему что-то случи-
лось так, а не иначе, находится в изучении международной политики 
в конкретном месте, независимо от того, где это место — в «старых» 
державах или в молодых государствах. Например, по смыслу материала, когда говорят о сути политики новых стран, недавно освободив

В В Е Д Е Н И Е

шихся от репутации республик в большем государстве, используют 
нейтральное слово «лимитрофы» (от лат. limitrophus — пограничный), 
применение которого было осовременено российским политологом1. 
Оно звучит ядовито, но точно. Так стали обозначать государства, возникшие на окраинах Российской империи в результате революции 
1917 г. и занявшего ее место Союза ССР, распущенного в 1991 г. Лимитрофы заметным фактором политики не стали, хотя они старались 
оказаться таковыми в отношениях России с другими странами.
Внешняя политика государств, выросших из республик Советского Союза, остается более или менее функцией от факта существования 
России. Эти страны живут не столько в системе мировых политических координат, сколько вдоль оси отношений «Россия—Запад», припав к ней и от нее питаясь — идеологически, политически и финансово. Ругая нашу страну, они «втайне молятся» о продлении ее дней 
и о нис послании России могущества — исчезни сверхбольшая страна, 
и пропадет интерес «большого мира» к лимитрофам. Случись разруха — они не смогут кормиться от транзита российских товаров, рассказывая, как страшно им жить рядом с Россией.
Наши партнеры следят за нашими отношениями с соседями и ищут 
свою выгоду. В экономическом подъеме увидели самостоятельность 
российской политики и ее намерение проводить энергичную политику. Это последнее, что нужно Европе и Америке, но, может быть, не 
Азии и Латинской Америке. Трения, конфликт в вопросах о Крыме 
и двух восточноукраинских «республиках» — Донецкой и Луганской, 
о поставках газа через Украину были восприняты как подтверж дение 
худших опасений «старых» держав на этот счет. Скандал между Москвой и Киевом оказался на руку Западу, который ждал случая послать 
предостережение Москве по поводу «резких движений». Был очерчен 
круг стран, которые будут помогать США. Лимитрофы счастливы — 
в Америке признали за ними функцию. Неуверенные в себе, они делают то, что, как они думают, ждет от них Запад.
Злорадствовать не хочется: религиозный экстремизм — другой 
вызов России. Угроза раскола Украины на западную и восточную части — об этом на Украине думают все время. Если фанатики победят, 
скажем, в Ираке, то жди беды в исламских районах Российской Федерации, а также в Китае, Болгарии, Македонии, Боснии и Герцеговине, 
Франции, Италии, Германии и Британии — везде, где много мусуль
1 Цымбурский Вадим Львович (1959–2009). См. его статью: Геополитика как мировидение и род занятий // Полис. 1999. № 4. С. 7–17. 

В В Е Д Е Н И Е

ман. Светским правительствам исламских стран не поздоровится — от 
Узбеки стана, Таджики стана и Пакистана до Индонезии и Филиппин. 
Мусульманскую Африку и Ближний Восток ожидает то же самое.
Выходить из афганской и иракской «трясины» 2002–2003 гг. было 
тяжело, оставаться в ней — опасно. Иракский, сирийский, саудовский 
национализмы помолодели. Кто мог ожидать, что иракцы-сунниты 
и иракцы-шииты начнут воевать против американцев и европейцев 
на своей земле? Боевые действия, которые в наши дни (2015–2017 гг.) 
ведут Россия, США и Франция вокруг государственных армий Сирии 
и Ирака, поддерживают сопредельные с Курдистаном страны — Турция и Иран, которые не хотят создания Курдского государства. Однако курды достаточно сильны, чтобы попытаться добиться независимости вооруженным путем.
Но первый и второй мир с позиций идеологии не лучше: Республиканская партия США — партия своеобразного американского национализма; тот же национализм пышно, но не столь своеобразно расцвел 
на западе Украины; политика Марин Ле Пен — вариант французского 
державничества; национализм в форме государственничества присущ 
России. Все это — новый вызов позициям социального, общественного государства.
Важными становятся государства с точки зрения добычи и транспортировки нефти и газа, и среди них — Кавказ. Причиной тому были 
интриги российского нефтяного бизнеса, и он от этого выиграл; Россия сохранила монополию на «северную трубу» (КТК — Каспийский 
Трубопроводный Консорциум), через которую шла каспийская нефть. 
Отсюда — неприязнь к «южному марш руту» от Азербайджана к Черноморскому побережью Грузии (БТД — нефтепровод Баку—Тбилиси—
Джейхан).
Дело не в том, что из Москвы закавказские государства казались 
просто республиками. Эти закавказские страны, когда им выгодно, 
притворяются строптивыми, но «младшими братишками», чтобы получить от России послабления — от отмены визового режима до поставок энергоносителей. Кто освоил приемы византийский дипломатии? 
Закавказские соседи!
Уступки между соседями — дело обычное, если они встречные. 
Даже если соотношение уступок не равное, оно может быть приемлемым для России. Если вдуматься, то, что происходит в отношениях 
Азербайджана с Арменией, — это часть интеграционного процесса. Он 
рассчитан теми, кто содействует сближению между Россией и Китаем, 

В В Е Д Е Н И Е

США и Мексикой, Австрией и Словакией в рамках Евросоюза, а на 
многосторонней основе — в рамках ЕврАзЭс.
«Северный вектор» устремлений закавказских стран — не миф. 
Экономически соседние кавказские государства связаны с Россией. 
В военно-политическом отношении они связаны сильнее. Армении 
нужен союз с Москвой, который она пытается противопоставить отношениям с Азербайджаном из-за Карабаха. Азербайджан, храня обиду на Москву за военную помощь, которую она оказывает Армении, 
благоразумно сохраняет с Россией конструктивные отношения.
«Судорожнее» они стараются выстроить «западно-южные» векторы своих политик. Армения, научившись использовать ресурсы зарубежных армянских диаспор, убеждает США и западноевропейские 
страны в готовности служить форпостом их интересов в «черноморско-каспийском пространстве». Азербайджан, опираясь на союз с Турцией, стремится к сближению с НАТО и посылает об этом сигналы 
в Вашингтон. Грузия была вынуждена забыть о льготах, которые она 
(лишенная природных ресурсов и неспособная снабжать себя хлебом) 
имела от пребывания в большем экономическом организме и сделала 
ставку на превращение в «транзитное» государство.
«Западно-южный» вектор закавказской политики — конструкт не 
случайный. Дело не в строптивости закавказских соседей. Этот вектор 
стал возможен потому, что он «вписался» в более важные геополитические сдвиги. Западным экспертам плохо понятны привычные нам 
гео графические реалии — Кавказ, Каспий, Центральная Азия. Для них 
проще — массив от Абхазского побережья Грузии до Китая, «Тибетско-Черноморская нефтегазовая провинция», и ничего больше. Все 
понимают, что на этой территории существуют какие-то государства 
(Россия в их числе). Но государства — вторичны, первичны — ресурсы 
нефти и газа. К ним устремлен интерес, который определяет позиции 
сторонних государств в отношении происходящего на Кавказе. Абхазы, осетины, чеченцы, азербайджанцы и армяне Карабаха, русские 
старообрядцы и армяне Джавахети — до тонкостей карты этнического расселения мастерам большой политики дела мало. Зато есть ясное 
понимание, что местные конфликты можно использовать и получить 
рычаги влияния на кавказские дела. Чувствуется «привкус нефти».
США уверились в необходимости приобретения новых позиций, 
способных гарантировать Соединенным Штатам энергоснабжение 
до середины наступившего века, а желательно на более протяженный 
исторический срок. Геологически, технически и политически это воз

В В Е Д Е Н И Е

можно при формировании в зоне рентабельных месторождений инфраструктуры добычи энергосырья и его транспортировки к местам 
потребления. Дело не просто в том, чтобы захватить Ирак или, допустим, Саудовскую Аравию. Речь идет о реконструкции пространства — 
от Кавказа на севере до Персидского залива на юге, от Пакистана на 
востоке до Турции, Израиля и Ливана на западе.
Есть элементы правды в идее Большого Ближнего Востока. И хотя из 
закавказских стран нефтеносной является всего одна, проблема транзита связывает их вместе. Не будет азербайджано-турецкого нефтепровода 
через грузинскую территорию — не получится реализовать закавказскую 
часть этой схемы. Случись новая армяно-азербайджанская война — нефтепровод будет разрушен. Вот почему, когда говорят о настрое на мир 
и ускорение развития государств Закавказья, можно в это поверить. Это 
выгодно при условии, что нефть будет, ее будет много и пойдет она по 
маршрутам, выбранным западными специалистами.
Демократическим переменам в Азербайджане, Армении и Грузии 
будут оказывать помощь. Не только в силу религиозной убежденности 
в «преображающую силу демократической благодати» (демократизации), 
но по холодному разумению: плюралистические и условно демократические режимы медленнее принимают решения о вступлении в войны друг 
с другом, а войны в зоне нефтедобычи — явление нежелательное.
Россия и США оказываются конкурентами в кавказском раскладе. 
Знание ситуации, сохранившиеся экономические привязки, связи диаспор, военное присутствие в Армении — преимущества российской 
позиции. Превосходство в потенциале для оказания помощи и соблазн «легкого» увеличения доходов (Азербайджана и Грузии) от экспорта нефти придают вес позиции другой стороны.
Армения, непричастная к «пирогу», демонстрирует симпатии Москве. Однако ориентация Еревана — инструмент воздействия на Баку 
и Вашингтон. Армения стремится закрепить выгодный ей статус-кво 
в карабахском конфликте, хотя она понимает его уязвимость: в отсутствие легитимного решения экспорт нефти позволит Азербайджану 
нарастить военную мощь, необходимую для восстановления контроля над Карабахом при помощи силы. Союз с Россией для Армении — 
средство удержать Азербайджан от войны за Карабах. Этот союз — 
средство убедить США в потенциальной важности «стратегического 
партнерства» Армении и США в Закавказье, играя на недоверии Вашингтона к России. Смысл — в попытке побудить США заняться карабахским урегулированием и найти приемлемое для Армении и Азер

В В Е Д Е Н И Е

байджана решение, гарантом которого выступили бы Соединенные 
Штаты — самостоятельно или с Россией, допустим, как в Сирии.
Взлет влияния клерикалов — еще одна общая тенденция. В России рост влияния конфессиональных групп и течений происходит 
уже около 30 лет. Долгое время общественное мнение и власть были 
склонны недооценивать опасность политических притязаний религий, считая «запрос» на религиозность реакцией на засилье атеизма до 
1991 г. Российский фундаментализм в его исламской, а в меньшей степени иудаистской и православной версиях некоторое время выступал 
инструментом стабилизации общественного сознания. В дальнейшем, 
однако, стала происходить быстрая политизация конфессий, и разные 
политические группы, апеллируя к религиозным идеям и лозунгам, 
стали претендовать на место в политическом пространстве страны. 
Российский исламизм при этом сумел одержать ряд побед, став консолидирующей силой в ряде ключевых регионов Федерации от Поволжья до Северного Кавказа. Кровавые кризисы — не исламские по 
происхождению, но демонстративно исламистские по обличью.
Бомбардировка российскими самолетами антиправительственных 
баз в Сирии, совпавшая с нашествием сирийских беженцев в Европе, — беда всего ЕС (против продолжения своего участия в котором 
летом 2016 г. проголосовала Великобритания). В США и Западной 
Европе рост значения религиозно-конфессиональных составляющих 
политической жизни происходил с семи-восьмилетним отставанием 
по сравнению с Россией. Мгновенный крах идеологии и усиление религиозности проявились в общем потоке очередного цикла консерватизма. Это было спонтанной «низовой» реакцией общественных масс 
на болезненное осознание последствий глобализации.
Бесконтрольные миграции населения из Азии и Африки в зоны 
Европы и Северной Америки породили крупные диверсии, культурные, а затем социально-экономические и политические проблемы. 
Франция фактически оказалась в состоянии войны (2016 г.), учитывая 
возросший слой нефранцузских соотечественников. Германия, долгое время выжидавшая, пока темнокожее «нашествие незваных» не 
уляжется, теперь вынуждена принимать политические меры против 
притока беженцев из Сирии. Это вылилось в осложнение взаимоотношений между коренным и пришлым, но настроенным на укоренение 
принятых мер населением. И коренное, и пришлое население повернулось к религиозности, увидев ней средство предохранения от чужеродных культурных воздействий.