"Чайка” А. П. Чехова. Поэтика. Проблематика. Литературно-театральный контекст

«ЧАЙКА» А.П. ЧЕХОВА

Поэтика. Проблематика. 

Литературно-театральный контекст

А.Г. ГОЛОВАЧЁВА

Москва 
ИНФРА-М 

202МОНОГРАФИЯ

УДК 82.09(075.4)
ББК 83.3(2)
 
Г61

Головачёва А.Г.

Г61 
 
«Чайка» А.П. Чехова. Поэтика. Проблематика. Литературно-те
атральный контекст : монография / А.Г. Головачёва. — Москва : 
ИНФРА-М, 2023. — 235 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/1816631.

ISBN 978-5-16-017152-4 (print)
ISBN 978-5-16-109706-9 (online)

Монография посвящена пьесе А.П. Чехова «Чайка», на протяжении 

125 лет остающейся загадочной и привлекательной для читателей, зрителей, постановщиков и исполнителей. Детально проанализирована поэтика 
«Чайки», обозначено значение  пьесы в эволюции творчества А.П. Чехова, 
соотношение с русской и мировой литературной традицией. Привлечен 
материал по историко-театральной ситуации конца XIX века. Структура 
книги: введение, три части, список имен и названий произведений. 

Предназначена для филологов, театроведов и всех интересующихся 

творчеством А.П. Чехова.

УДК 82.09(075.4) 

ББК 83.3(2)

Р е ц е н з е н т ы:

Доманский Ю.В., доктор филологических наук, профессор, про
фессор кафедры теоретической и исторической поэтики Института 
филологии и истории Российского государственного гуманитарного 
университета, старший научный сотрудник Государственного центрального театрального музея имени А.А. Бахрушина (Москва);

Собенников А.С., доктор филологических наук, профессор, доцент 

кафедры русского языка Военного института железнодорожных 
войск и военных сообщений (Санкт-Петербург – Петергоф)

ISBN 978-5-16-017152-4 (print)
ISBN 978-5-16-109706-9 (online)
© Головачёва А.Г., 2021

Памяти моего учителя

Григория Абрамовича Бялого

Введение

В обширной литературе о Чехове пьесе «Чайка» всегда при
давалось значение особенного произведения, которое «знаменует 
серьёзный перелом в его творчестве»1, является «поворотным 
произведением в развитии чеховской драматургии»2, открывает 
в ней новый «высокий период»3. Исследователи практически 
единодушны в выводах о том, что именно «с “Чайки” начинается 
Чехов — зрелый драматург, смелый театральный новатор»4, что 
здесь «впервые оригинальная драматургическая система Чехова 
предстала во всей своей новизне»5, что эту пьесу можно считать 
«классическим образцом новаторской драматургии Чехова»6, «программной пьесой, в которой эта новая поэтика дана наиболее открыто и даже декларативно»7.

Вопрос о том, в чём заключается новаторство Чехова-драма
турга, разносторонне рассматривался С.Д. Балухатым, Г.П. Бердниковым, Н.Я. Берковским, Г.А. Бялым, М.С. Григорьевым, З.С. Паперным, А.И. Роскиным, А.П. Скафтымовым, Ю.В. Соболевым, 
М.Н. Строевой и многими другими исследователями, в работах которых, по выражению Т.К. Шах-Азизовой, «складывался канон чеховедения». Три основных составляющих этого канона: драматизм 

1 
Коварский Н.А. Герои «Чайки» // Страницы истории русской литературы: 
К 80-летию Н.Ф. Бельчикова. М.: Наука, 1971. С. 185.

2 
Паперный З.С. «Чайка» на сцене и на экране // Чеховские чтения в Ялте: 
Чехов и театр. М.: Книга, 1976. С. 85.

3 
Берковский Н.Я. Чехов: от рассказов и повестей к драматургии // Берковский Н.Я. Литература и театр. М.: Искусство, 1969. С. 143.

4 
Ермилов В.В. Драматургия Чехова // Ермилов В.В. Избранные работы: в 3 т. 
Т. 3. М.: Гослитиздат, 1956. С. 80.

5 
Строева М.Н. Новаторство драматургии Чехова // Чехов А.П. Пьесы. М.: 
Дет. лит., 1974. С. 4.

6 
Бердников Г.П. Чехов-драматург: Традиции и новаторство в драматургии 
А.П. Чехова. 2-е изд. М.: Искусство, 1972. С. 110.

7 
Коварский Н.А. Герои «Чайки». С. 185.

повседневности; эпичность и лиризм; сплав комедийного и драматичного1 — дополнены в критической литературе наблюдениями 
над новаторством стиля и языка, построением диалогов, ролью 
пауз, деталей, ремарок и другими особенностями чеховской поэтики. Закономерно было бы ожидать, что если «Чайка» признана 
«наглядной формой выражения принципов новой драматургии»2, 
то в ней не может и не должно быть никаких неясностей, никаких загадок. «Своеобразная пьеса-декларация»3, «боевой эстетический и литературный манифест»4 — подобные характеристики 
несовместимы с представлением о неопределённости, внутренней 
скрытности этого произведения.

Между тем, как ни парадоксально, именно с «Чайкой» связано 

другое устойчивое представление — что это «одна из самых трудноуловимых чеховских пьес», что она «всё ещё остаётся не до конца 
разгаданной, в чём-то неоткрытой»5. В лучшей, на наш взгляд, монографии о Чехове-драматурге такая мысль была сформулирована 
с предельной чёткостью: «Годы идут, а “Чайка” всё ещё остаётся 
неразгаданной, она <…> по-прежнему приводит в отчаяние своей 
неразгаданностью, своей “еретической” странностью и новизной»6. 
И нельзя сказать, что со времени этого высказывания картина существенно переменилась.

Вероятно, чтобы выяснить хотя бы часть загадок и странностей 

этой пьесы, нужно отрешиться от инерции восприятия её внутри 
канона и попытаться понять её своеобразие за его пределами. Решение подобной задачи ведёт к проблеме почти такой же сложности, 
какая вставала когда-то перед Чеховым, вступавшим в большую 
русскую литературу. Н.Я. Берковский отмечал, что Чехову в художественном творчестве предшествовало «богатейшее, могучее 
множеством талантов развитие классического реализма <…> Чехов 
описывал уже описанное — это было неизбежно», но «должен был 
сказать собственное слово, когда, казалось бы, все слова сказаны»7. 

1 
Шах-Азизова Т.К. Современное прочтение чеховских пьес (60–70-е годы) // 
В творческой лаборатории Чехова. М.: Наука, 1974. С. 336–338.

2 
Балухатый С.Д. «Чайка» в Московском Художественном театре // «Чайка» 
в постановке Московского Художественного театра. Режиссёрская партитура К.С. Станиславского. М.; Л.: Искусство, 1938. С. 17.

3 
Коварский Н.А. Герои «Чайки». С. 187.

4 
Бердников Г.П. Чехов-драматург: Традиции и новаторство в драматургии 
А.П. Чехова. С. 110.

5 
Строева М.Н. Сценическая судьба чеховских пьес // Чехов А.П. Пьесы. М.: 
Дет. лит., 1974. С. 273.

6 
Паперный З.С. «Вопреки всем правилам…»: Пьесы и водевили Чехова. М.: 
Искусство, 1982. С. 125.

7 
Берковский Н.Я. Чехов: от рассказов и повестей к драматургии. С. 49.

Современному исследователю неизбежно приходится учитывать 
круг вопросов, тем, проблем, которым так или иначе предшественники уделяли внимание. По-видимому, пути раскрытия загадок 
«Чайки» лежат не в неизведанных областях, а представляют собой 
новые подходы к уже опробованным исследовательским направлениям.

Одна из хоженых дорог чеховедения — изучение повествова
тельности чеховской драматургии. Ещё в прижизненной Чехову 
критике эта особенность была отмечена как грубое сценическое 
нарушение. После премьеры в Александринском театре критик 
А.Р. Кугель писал о «Чайке»: «…это нисколько не пьеса, и на “комедии” г. Чехова <…> с замечательной яркостью сказалось роковое заблуждение, будто рамки драматического произведения 
совпадают с рамками романа. Я не знаю в точности, кому первому 
пришла в голову эта несчастная мысль, но я уверен, что, благодаря 
этому дикому парадоксу, пьесы, которые могли быть просто дурными, превратились в невозможно дурные»1. Позднее та же особенность оценивалась как «достоинство, как новая ступень, на которую, сблизившись с русской прозой, поднялась драматургия»2. 
Но целостного представления о том, в чём заключается эта повествовательность, как понимал её и в чём видел сам драматург, нет 
до сих пор. Одним и тем же понятием «повествовательность» обозначается и общее расплывчатое представление о том, что Чехов 
«вышел на просторы свободной “повествовательной” драмы»3, 
и факт присутствия в чеховских пьесах «элементов описательных 
(повествовательно-изъяснительных)»4, и «широта изображения 
жизни, приближающая чеховские пьесы к романам»5. Последнее, 
наиболее распространённое мнение представлено в работах А.И. Роскина6, Н.Я. Берковского7, М.Н. Строевой8, отражено в учебнике 

1 
Кузичева А.П. А.П. Чехов в русской и театральной критике. М.: ЧПК, 1999. 
С. 103.

2 
Турков А.М. Чехов и его время. М.: Худож. лит., 1980. С. 187.

3 
Сурков Е.Д. Чехов и театр // Сурков Е.Д. На драматургические темы: Статьи. 
М.: Сов. писатель, 1962. С. 335.

4 
Основин В.В. Русская драматургия второй половины ХIХ века: Пособие для 
учителя. М.: Просвещение, 1980. С. 134.

5 
Роскин А.И. А.П. Чехов. Статьи и очерки. М.: Гослитиздат, 1959. С. 240.

6 
Там же. С. 188, 239–241.

7 
Берковский Н.Я. Чехов, повествователь и драматург // Берковский Н.Я. Статьи о литературе. М.: Гослитиздат, 1962. С. 137; Чехов: от рассказов и повестей к драматургии. С. 125.

8 
Строева М.Н. Чехов и Художественный театр. Работа К.С. Станиславского 
и Вл.И. Немировича-Данченко над пьесами А.П. Чехова. М.: Искусство, 
1955. С. 16; Новаторство драматургии Чехова. С. 3.

В.В. Основина1. «Широкий элемент повествовательности»2 у названных исследователей был скорее метафорой, чем термином: 
под ним подразумевалась «реалистическая обстоятельность» драматургии Чехова, объёмность жизненных картин в тесных рамках 
сценического жанра, «м а т е р и а л романа» в «форме драмы»3. 
Нужно признать оправданность такого мнения — и в то же время 
его неполную удовлетворительность, неконкретность. Стремление 
отобразить стихию жизни, эпический поток («реку жизни»4) свойственно каждой пьесе Чехова, от «Безотцовщины» до «Вишнёвого 
сада». Кроме того, «реалистическая обстоятельность» присуща 
и драматургам-предшественникам — И.С. Тургеневу, А.Н. Островскому, Л.Н. Толстому. При всём том очевидно не только различие 
драматургических принципов этих авторов, но и несходство поэтических приёмов между отдельными чеховскими пьесами, от самой 
ранней до самой последней. Специфику повествовательности 
«Чайки», стало быть, надо искать не только в эпичности содержания, но и в соответствующих формах его выражения.

Ещё в конце 1940-х годов, исследуя принципы построения пьес 

Чехова, вопроса о повествовательности формы коснулся А.П. Скафтымов. Им было высказано следующее соображение: «Не только 
в идейном, но и в структурном отношении в пьесах Чехова имеется много общего с его повестями и рассказами»5. Это был поворотный этап в изучении повествовательности Чехова-драматурга. 
В 1970-х годах мысль Скафтымова была подхвачена и развёрнута 
Э.А. Полоцкой. Исходя из того, что Чехов «с его изначальной любовью к драматургии и рано сформировавшимся даром новеллиста 
даёт основание подходить с одной меркой к его произведениям, 
относящимся к разным родам литературы»6, Полоцкая предложила считать такой меркой способ организации действия в прозе 
и драматургии. Выстроенная ею схема сводилась к тому, что действие в большинстве повествовательных произведений зрелого Чехова и четырёх больших последних пьесах развивается «по определённой композиционной константе», в 4 стадиях: 1) завязка,  
2) будничное течение событий, 3) кульминационный пункт, 4) раз
1 
Основин В.В. Русская драматургия второй половины ХIХ века: Пособие для 
учителя. С. 138–139.

2 
Роскин А.И. А.П. Чехов. Статьи и очерки. С. 188.

3 
Там же. С. 241.

4 
Берковский Н.Я. Чехов, повествователь и драматург. С. 437.

5 
Скафтымов А.П. К вопросу о принципах построения пьес А.П. Чехова // 
Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М.: Худож. 
лит., 1972. С. 435.

6 
Полоцкая Э.А. А.П. Чехов. Движение художественной мысли. М.: Сов. писатель, 1979. С. 171.

вязка; за исходным пунктом следуют ровные будни, затем наступает взрыв, за ним — ситуация, напоминающая об исходной.

В целом такая схема находит себе оправдание, но и она не во 

всём бесспорна. Во-первых, она допускает обратное заключение: 
не о повествовательности чеховской драмы, а о драматургичности 
чеховской прозы. Во-вторых, вытекающий вывод, что «действие 
в каждой пьесе развивается по образу и подобию остальных», заведомо стирает различия между «Чайкой», «Дядей Ваней», «Тремя 
сёстрами» и «Вишнёвым садом». А различия эти за пределами 
структурной «константы» определённо имеются. Вывод о том, что 
четыре последних пьесы Чехова «подобны» по композиции, был 
сделан Полоцкой при оперировании крупномасштабными единицами — при рассмотрении пьес по актам и с точки зрения событийности. Но стоит уменьшить единицу и угол рассмотрения — 
перейти к внутриактовым структурам, способам связи отдельных 
сцен и эпизодов, как можно заметить действие разных законов 
композиции, работающих в разных пьесах. Наша задача — проследить специфику повествовательности «Чайки» на содержательном 
и структурном уровнях пьесы, в совокупности разносторонних проявлений такого понятия.

Остаются неясности и недоговоренности в изучении музы
кальности чеховской драматургии. В разных исследовательских 
трудах в течение многих лет с этим понятием связывали присутствие музыкальных эпизодов в чеховских пьесах1, «общую лирическую интонацию»2, лирическую «музыку слова»3, определённый 
приём «воздействия на эмоциональную психику зрителя»4. «Пьесы 
Чехова — это произведения музыкальной структуры. Разумеется, 
я пользуюсь в этом случае не столько термином, сколько родом 
литературоведческой метафоры»5, — писал в конце 1970-х годов 

1 
Напр.: Григорьев М.С. Сценическая композиция чеховских пьес. М.: Изд-е 
КУБСа ВЛХИ, 1924. 124 с.; Эйгес И.Р. Музыка в жизни и творчестве Чехова. М.: Госмузиздат, 1953; Дерман А.Б. О мастерстве Чехова. М.: Сов. 
писатель, 1959. 95 с.; Громов Л.П. О музыкальности Чехова-писателя // 
Сб. ст. и мат-лов / Лит. музей А.П. Чехова. Таганрог. Вып. 3. Ростов н/Д: 
Ростов. кн. изд-во, 1963. С. 97–122; Балабанович Е.З. Чехов и Чайковский. 
3-е изд. М.: Моск. рабочий, 1978. 184 с.; Зинькевич Е.С. Если бы Чехов был 
музыкантом. Киев: Музычна Украина, 1980. 139 с. (на укр. яз.).

2 
Балабанович Е.З. Чехов и Чайковский. С. 6.

3 
Гроссман Л.П. Проблемы стиля Чехова // Уч. зап. МГПИ им. В.П. Потёмкина. Т. 94. М., 1959. С. 401.

4 
Григорьев М.С. Сценическая композиция чеховских пьес. С. 89–90, 75.

5 
Маймин Е.А. Особенности реализма в драматургии А.П. Чехова // 
Проблемы реализма. Вып. V. Вологда: Изд-е ВГПИ, 1978. С. 106.

Е.А. Маймин, формулируя таким образом не только собственный 
подход, но и устойчивое направление чеховедения.

Возможность не метафорического, а терминологического 

определения музыкальности творчества Чехова открыли работы 
Н.М. Фортунатова. Его статья «Музыкальность чеховской прозы» 
наметила иные пути и методы исследования темы, казавшейся 
почти исчерпанной. «Фраза о музыкальности чеховских произведений едва ли не вошла в пословицу, — писал Фортунатов. — 
Но стоит присмотреться внимательнее, как мы убеждаемся в том, 
что определение, которым так часто оперируют, говоря о Чехове, — “музыкальность” чеховской прозы, чеховского стиля, — всё 
ещё остаётся не более чем метафорой, своего рода поэтическим 
уподоблением»1. Выясняя особенности архитектоники прозы писателя, Фортунатов пришёл к заключению, что чеховская новелла 
«аналогична по своей организации одной из сложнейших музыкальных форм» — сонатной2. В той же статье он отметил, что высказывания о музыкальной организации чеховских пьес обычно 
носят «характер попутных замечаний по поводу тех или иных специальных проблем, интересовавших авторов»3.

Впоследствии метод Фортунатова был использован Г.И. Та
марли применительно к двум пьесам Чехова — «Дяде Ване» и «Трём 
сёстрам». Развивая предположение исследователя, что отмеченные 
им особенности — «явление типологическое для творчества 
Чехова»4, Тамарли пришла к выводу, что эти пьесы построены 
«не столько по драматургическим законам, сколько по законам 
музыки, а именно, согласно принципам сонатной формы»5. Наша 
задача — приблизить понимание музыкальности к уровню терминологических понятий на материале «Чайки». К этому подталкивает не только стремление разгадать одну из загадок этой пьесы, 

1 
Фортунатов Н.М. Музыкальность чеховской прозы // Фортунатов Н.М. Пути исканий: О мастерстве писателя. М.: Сов. писатель, 1974. 
С. 105.

2 
Там же. С. 127.

3 
Там же. С. 106.

4 
Там же. С. 127.

5 
Тамарли Г.И. Идейно-эстетическая роль музыки в пьесе А.П. Чехова «Дядя 
Ваня» // Творчество А.П. Чехова. Особенности художественного метода: 
Республ. сб. науч. тр. Вып. IV. Ростов н/Д: Изд-е Ростов н/Д ГПИ, 1979. 
С. 31. См. также: Тамарли Г.И. Музыкальная структура пьесы А.П. Чехова 
«Три сестры» (К проблеме синтеза искусств) // Творчество А.П. Чехова. 
Особенности художественного метода: Межвуз. сб. науч. тр. Ростов н/Д: 
Изд-е Ростов н/Д ГПИ, 1981. С. 48–59.

но и изначальное авторское представление о ней, выраженное в музыкальных терминах: «Начал её forte, а кончил pianissimo…»1

Преодолению расплывчатости в определении таких понятий, 

как повествовательность и музыкальность «Чайки», на наш взгляд, 
может помочь поиск аналогий художественных форм. На плодотворность такого пути в своё время указывал Д.С. Лихачёв: «Мы 
должны заботиться о расширении сферы наблюдений над аналогиями в разных искусствах. Поиски аналогий — один из основных 
приёмов историко-литературного анализа. Аналогии могут многое 
выявить и объяснить», прежде всего — «такие закономерности 
и такие факты, которые оставались бы для нас скрытыми, если бы 
мы изучали каждое искусство (в том числе литературу) изолированно друг от друга»2.

Несмотря на немалую литературу о «Чайке», в том числе спе
циальные издания разных лет3, эта пьеса по сей день вызывает 
желание думать и говорить о ней. Каждое новое обращение к ней 
вдруг обнаруживает неисчерпаемость сложности и глубины её 
текста. И каждый раз открываются новые смысловые возможности 
в решении вопросов, возникающих у читателей, зрителей, постановщиков и исполнителей.

Есть ли талант у начинающего писателя Треплева?
Кем по справедливости нужно считать писателя Тригорина — 

подражателем или художником, идущим своим путём в литературе?

Какие смыслы скрыты за упоминанием о харьковской гастроли 

Аркадиной?

Что означает в судьбе Нины Заречной её предстоящий отъезд 

в Елец?

1 
Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Соч.: в 18 т. Письма: в 12 т. 
М.: Наука, 1974–1983. Письма. Т. 6. С. 100. Далее ссылки даются в тексте: 
в круглых скобках римской цифрой указан том, арабской — страница, серия 
писем обозначена П. При цитировании текста пьесы «Чайка» (XIII, 3–60) 
страницы не указываются.

2 
Лихачёв Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М.: Наука, 1979. 
С. 29–30.

3 
«Чайка» в постановке Московского Художественного театра. Режиссёрская партитура К.С. Станиславского. М.; Л.: Искусство, 1938. 297 с.; Чеховиана. Полёт «Чайки». М.: Наука, 2001. 397 с.; Чепуров А.А. Александринская «Чайка». Приложение к альманаху «Балтийские сезоны». СПб., 
2002 (ГИПП Искусство России). 352 с.; Волчкевич Майя. «Чайка». Комедия 
заблуждений. М.: Музей человека, 2005. 128 с.; «Чайка». Продолжение 
полёта: По мат-лам Третьих междунар. Скафтымовских чтений «Пьеса 
А.П. Чехова “Чайка” в контексте современного искусства и литературы» — 
к 120-летию со дня написания и 125-летию со дня рождения А.П. Скафтымова. М.: ГЦТМ им. А.А. Бахрушина, 2016. 448 с.

Каковы внутренние закономерности появления в творчестве Че
хова сюжета о чайке и мировой душе?

Связана ли эта пьеса с другими сочинениями Чехова? И если 

связана, то с какими образами и идеями?

В каком культурном контексте, отечественном и мировом, со
здавалась «Чайка?

Какой путь был пройден Чеховым от начального до зрелого 

этапа его творчества, ознаменованного созданием новаторской 
«Чайки»?

Размышления на такие и некоторые другие темы читатель 

найдёт на страницах этой книги, приуроченной к 125-летию со дня 
создания и первой постановки пьесы Чехова «Чайка».