Служители языческого культа в религиозной и политической жизни восточных славян (IX-XI века)

СЛУЖИТЕЛИ ЯЗЫЧЕСКОГО 

КУЛЬТА  

В РЕЛИГИОЗНОЙ 

И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ 

ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН (IX–XI века)

М.Н. КОЗЛОВ

Москва 
ИНФРА-М 

2023

МОНОГРАФИЯ

УДК 94(47)(075.4)
ББК 63.3(2)41
 
К59

Козлов М.Н.

К59  
Служители языческого культа в религиозной и политической 

жизни восточных славян (IX–XI века) : монография / М.Н. Козлов. — 
Москва : ИНФРА-М, 2023. — 173 с. — (Научная мысль). — DOI 
10.12737/1058360.

ISBN 978-5-16-015799-3 (print)
ISBN 978-5-16-108173-0 (online)
Предметом историко-культурного исследования в данной монографии 

стал институт древнерусских служителей языческого культа, включающий 
как профессиональных жрецов (волхвов, чародеев и кудесников), так 
и бродячих скоморохов (музыкантов, сказочников, поводырей медведей, 
бесноватых). В первой части исследования определены основные функции 
древнерусских служителей языческих культов, выявлены основные 
жреческие кланы, определены иерархическое устройство восточнославянского 
жречества, его устав и основные источники финансирования древнерусских 
языческих храмов и их служителей. Вторая часть посвящена 
месту и роли древнерусских служителей языческого культа в религиозной 
и политической жизни восточных славян IX–XI вв. 

Рассчитана на преподавателей высших учебных заведений, школьных 

учителей, студентов и всех интересующихся отечественной историей 
и культурой.

УДК 94(47)(075.4)  

ББК 63.3(2)41

ISBN 978-5-16-015799-3 (print)
ISBN 978-5-16-108173-0 (online)
© Козлов М.Н., 2020

Р е ц е н з е н т ы:

Шендрикова С.П., доктор исторических наук, профессор кафедры 

истории, краеведения и методики преподавания истории Гуманитар-
но-педагогической академии (филиала) Крымского федерального 
университета имени В.И Вернадского (г. Ялта);

Жиртуева Н.С., доктор философских наук, профессор кафедры по-

литологии и международных отношений Севастопольского государ-
ственного университета

Предисловие

В истории восточных славян остается еще немало белых пятен. 

В частности, полной загадкой для нынешней гуманитарной науки 
остаются многие детали функционирования такого основопола-
гающего компонента восточнославянского языческого культа, 
как древнерусское жречество. Между тем, древнерусские жрецы 
на протяжении многих столетий играли важную роль не только 
в культурной и религиозной жизни наших предков, но и активно 
вмешивались в политическую жизнь Древней Руси, зачастую раз-
деляя государственную власть с местными князьями. 

Несомненно, принятие Древней Русью православия благотворно 

повлияло на социально-экономическое, культурное и политическое 
развитие восточнославянского этноса. Фактически, именно хрис-
тианство восточного образца помогло князю Владимиру превра-
тить конгломерат племенных союзов в мощную державу с сильной 
центральной властью. Не поддается никакому сомнению и опре-
деляющая роль православной церкви в развитии многих ремесел 
и письменности в восточнославянских землях. 

Вместе с тем, это ни в коем случае не означает, что мы должны 

предать забвению историю наших предков дохристианской эпохи. 
На протяжении сотен лет древние славяне жили по своим соб-
ственным законам и моральным принципам, поклонялись своим 
бесчисленным богам и умершим предкам.

Языческие поэты-сказители создали в дохристианскую эпоху 

интереснейший богатырский эпос и огромный фонд мифологиче-
ских сказаний, дошедших до наших дней в виде волшебных сказок. 
Языческие летописи, сказания, предания впоследствии были вклю-
чены в состав древнерусских летописей уже христианскими лето-
писцами.

Во многом древнерусский культурный ренессанс XI–XII вв. 

был предопределен высоким уровнем культуры в Древней Руси 
дохристианской эпохи. Письменные источники вполне определено 
указывают нам и на высокий моральный уровень у наших предков-
язычников. Византийские и арабские авторы наперебой сообщают 
о храбрости и мужестве славян, об их уважительном отношении 
к пожилым людям и гостеприимстве. Древнеславянские женщины, 
по данным иностранных источников, отличались от женщин других 
народов красотой и верностью своим мужьям.

Народный эпос, даже собранный в XVIII–XIX вв., поражает 

своей своеобразной красотой и величественностью. Между тем, 
он является лишь слабым отголоском древнерусского языческого 
наследия наших предков. Восхищаясь языческой мифологией 

древних греков и римлян, мы с удивительным пренебрежением от-
носимся к собственным духовным традициям. 

В отечественной исторической науке с середины XVIII в. 

и вплоть до наших дней господствует теория о недоразвитости 
и ущербности восточнославянского язычества. Негативное отно-
шение к восточнославянскому язычеству возникло в эпоху христианизации 
Руси и было обусловлено долгим и тяжелым противостоянием 
между христианским духовенством и поздними язычниками. 
Представление о язычестве наших предков как чем-то темном 
и постыдном было некритично принято и официальной наукой. 
Так, еще В. Татищев назвал восточнославянское язычество «мерзостью». 
Несмотря на усилия многих энтузиастов, на протяжении 
трех столетий представления о восточнославянских языческих верованиях 
и культах в официальной исторической науке мало изменились. 
Так, современный российский исследователь А.В. Назаренко 
в одной из своих статей сообщает следующее: «В целом славянское 
язычество предстает в итоге “недооформленным”, крайне 
аморфным и даже примитивным» [244, с. 8, 9].

Вместе с тем, как свидетельствует весь комплекс наличествующих 
исторических источников, восточнославянская языческая 
культура ничем не уступала античной культуре греков или римлян 
и отнюдь не была примитивной. 

Автор ни в коем случае не является сторонником современных 

неоязыческих течений. Современное неоязычество не имеет ничего 
общего с восточнославянским язычеством, кроме созвучия 
названий. Неоязычники своими свежесозданными «древними» 
текстами и агрессивным отношением к православной церкви зна-
чительно ухудшили и без того скептическое отношение многих со-
временных исследователей к дохристианской духовной культуре.

По нашему мнению восточнославянское язычество было 

важным и закономерным этапом становления восточнославян-
ской духовности. В эпоху распространения христианства местные 
языческие верования и культы наложились на принесенные извне 
христианские догматы. В результате образовалось православие – 
основа менталитета восточнославянских народов. Таким образом, 
восточнославянское язычество стало не только предтечей право-
славия, но и его органической частью. 

Служители языческого культа дохристианской Руси были пер-

выми носителями морали и учителями грамоты. Именно жрецы 
наряду с воинами-дружинниками представляли собой первую 
восточнославянскую элиту в дохристианском обществе. Для того 
чтобы детально изучить русскую историю дохристианской эпохи, 
необходимо выяснить место и функции древнерусских жрецов, 
их роль в религиозной и политической жизни дохристианской 

эпохи, влияние на распространение и становление христианства 
в Киевском государстве.

Неизменной остается благодарность моим коллегам по работе 

за доброжелательную и дружескую поддержку. Считаю своим 
долгом выразить особую признательность научному руководи-
телю – доктору философских наук, профессору Ю.А. Бабинову. 
Также искренне благодарю А.А. Чемшита, В.М. Рычку, А.П. Моцю, 
И.И. Дробота, С.А. Пивоварова, В.А. Щербака, П.Н. Тригуба, 
М.Ю. Колесова за консультации, замечания и полезные советы. 
Благодарю всех, кто оказывал помощь в научной работе.

Глава 1  

ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ

1.1. ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ

Первые научные произведения, посвященные исследованию вос-

точнославянского язычества, появились в России в конце XVIII – 
начале XIX в. В частности, в это время увидели свет такие научные 
труды, как: «Древняя религия славян» Г.А. Глинки, «Славянская 
и российская мифология» В.С. Кайсарова, «Сказания русского на-
рода» И.П. Сахарова. Авторы этих исследований довольно часто 
использовали сомнительные источники. Так, Г.А. Глинка в своей 
«Древней религии славян» признавался, что не видит большого 
греха в том, чтобы заполнить некоторые пробелы в изучении древнеславянской 
религии своей собственной фантазией [143, с. 90]. 
Служителей языческого культа первые исследователи восточнославянского 
язычества в своих трудах вовсе не упоминали.

Тема древнерусского жречества была впервые затронута отечественными 
исследователями второй половины XIX в. В тогдашней 
исторической науке возникла гипотеза, согласно которой у восточных 
славян не было служителей культа или их роль была незначительной. 
Этого мнения, в частности, придерживались Н.И. Костомаров 
и М.С. Грушевский, которые считали, что все жреческие 
функции у восточных славян выполняли князья, бояре или просто 
главы семей [214, с. 253], [150, с. 328]. 

Д.И. Иловайский признавал существование у восточных славян 

дохристианской эпохи профессиональных служителей языческого 
культа, но считал, что древнерусское жречество не имело иерархического 
устройства и не могло никак влиять на общественные дела 
[179, с. 78].

Уже в советскую эпоху чешский археолог Л. Нидерле высказал 

предположение, что на Руси существовал круг богов, но без касты 
жрецов, без крупных культовых центров [246, с. 281].

С резкой критикой подобной точки зрения выступил его польский 
коллега Г. Ловмянский. По его мнению, у восточных славян 
на этапе государственности сформировался иерархически организованный 
социальный слой языческих жрецов, управлявший религиозной 
жизнью всех восточнославянских племен [334, с. 159].

Среди отечественных исследователей первой половины XX в. 

тема древнерусского жречества считалась неперспективной и в научных 
трудах не затрагивалась. Исключением стали лишь труды 
Н.М. Никольского, который считал, что восточнославянские жрецы 

играли значительную роль в жизни восточных славян вплоть 
до конца XIII в. [247, с. 29].

Значительные успехи отечественной археологической науки 

во второй половине XX в., в частности, открытие восточнославянских 
городищ-святилищ, во многом изменили точку зрения исследователей 
советской эпохи. Так, согласно мнению Б.А. Рыбакова, 
у наших предков существовала достаточно влиятельная социальная 
группа жрецов-волхвов. Волхвы имели сложную иерархию и устав, 
руководили религиозными обрядами, хранили древние предания 
и мифы и разрабатывали аграрно-заклинательную символику [279, 
с. 5]. Схожей точки зрения придерживались ученики Б.А. Рыбакова – 
О.М. Рапов и Б.А. Тимощук [264, с. 270], [306, с. 120].

С точкой зрения Б.А. Рыбакова, Б.А. Тимощука и О.М. Ра-

пова согласны большинство современных исследователей. Так, 
по мнению В.М. Рычки, А.П. Моци, Е.В. Климова и Л.А. Кушин-
ской, древнерусские жрецы представляли собой элитную социальную 
прослойку, играющую важную роль в истории Древней 
Руси [241, с. 29], [187, с. 5–13], [220, с. 80–84]. 

1.2. ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКАЯ БАЗА ИССЛЕДОВАНИЯ

Источниковедческая база изучения института древнерусского 

жречества восточных славян VI–ХІІІ вв. имеет разноплановый характер 
и состоит из трех не зависимых друг от друга групп источников: 
письменных, археологических и фольклорных. Важнейшую 
из них составляют письменные источники VI–XVII вв.

В первую очередь нужно выделить источники иностранного 

происхождения, содержащие информацию по многим аспектам существования 
древнеславянского общества в дохристианскую эпоху, 
в том числе характеризующие духовную жизнь наших предков. 
Следует отметить такие византийские письменные источники VI–
VII вв., как «История войн Юстиниана» Прокопия Кесарийского 
(VI в.) и «Стратегикон» (конец VI – начало VII в.) византийского 
императора Маврикия [65, с. 23, 24], [46, с. 94]. 

Не менее важную информацию содержат и сообщения визан-

тийских авторов IX–X вв. В данных источниках чаще всего опи-
сываются обычаи и обряды представителей восточнославянского 
дружинного сословия, в том числе и драгоценные детали культовой 
службы.

Большой научный интерес представляют для нас и сообщения 

восточных авторов IX–Х веков. Среди них нужно выделить про-
изведение посла багдадского калифа Мухтандира Ахмеда-Ибн-
Фадлана «Записки путешественника». Это произведение содержит 
в себе детальное описание многих языческих обычаев и обрядов 

восточных славян в древнерусском квартале города Булгар. Автор 
был свидетелем ритуала погребения знатного руса. В его «Запи-
сках» непосредственно упоминаются и служительницы языческого 
культа [30, с. 82–116].

В географическом описании другого арабского автора Х века 

Ибн-Русте (Ибн-Дасте) «Книга драгоценных сокровищ» также 
имеет место важное описание погребальных и поминальных язы-
ческих обычаев представителей восточнославянской элиты [31, 
с. 260–270]. Некоторые сообщения, содержащие драгоценные де-
тали восточнославянского языческого культа, можно найти в со-
чинениях арабского географа и путешественника Аль-Масуди «Зо-
лотые луга» и «Летописи времен». Данные Аль-Масуди являются 
важными с точки зрения сопоставления их со сведениями других 
известных арабских авторов [3, с. 125–140], [4, с. 109–118].

Определенную научную ценность представляют также сооб-

щения других восточных авторов конца I тыс. н.э.: Аль-Истахри, 
Ибн-Хаукаля, Ибн-Вахмии, Аль-Бекри, в которых мы находим опи-
сания жертвоприношений восточнославянским языческим богам, 
упоминания о религиозных реформах в древнерусском государстве 
[85, с. 193, 221, 253], [32, с. 22, 54–56].

Существует точка зрения, согласно которой данные восточных 

авторов конца I тыс. н.э. отражают не традиционные восточносла-
вянские языческие каноны, а верования и обряды местной элиты, 
в частности славянского дружинного слоя, в составе которого было 
много иноземцев. Это, по мнению некоторых современных ученых, 
дает основания утверждать, что русичи, которых упоминали Ибн-
Фадлан, Аль-Масуди и другие авторы не были собственно славя-
нами.

Так, например, Л.С. Клейн пришел к выводу о том, что Ибн-

Фадлан в своих «Записках путешественника» под словом руссы 
имел в виду норманнов, исходя из сообщения арабского путеше-
ственника о том, что женщины руссов носили коробочки из дерева 
или металла для того, чтобы скрыть грудь. По мнению ученого, ко-
робочки – это норманнские фибулы [188, с. 172, 173].

По нашему мнению предположение Л.С. Клейна абсолютно не-

верно. Во-первых, норманны вообще не брали в путешествия жен 
или дочерей. В походе их могли сопровождать только невольницы, 
вообще не носившие никаких украшений. Славянские же женщины 
свободно сопровождали своих близких во всех походах и даже, со-
гласно сообщениям византийских хронистов, участвовали в сраже-
ниях.

Во-вторых, норманнские женщины носили свободное платье-ру-

баху с длинными широкими рукавами, бретели которых закрепля-
лись на плечах парными фибулами-брошами. На талии такой са-

рафан иногда перехватывался поясом. Нижнего белья они не знали, 
а грудь специально не прикрывали. Застежки-фибулы они действи-
тельно использовали, но застегивали не на груди, а на плечах или 
на поясе [133, с. 93].

У славянских же женщин для закрепления верхней одежды упо-

треблялись в основном пальчатые фибулы. Археологи зафиксиро-
вали также бронзовые, серебряные и железные пряжки с круглыми, 
полукруглыми, овальными, восьмеркообразными формами. Они 
застегивались на плечах и груди [285, с. 258, 260]. Таким образом, 
Ибн-Фадлан вполне мог назвать их коробочками, закрывающими 
грудь.

Восточнославянское святилище, описанное Ибн-Фадланом, 

Л.С. Клейн также считает норманнским. По мнению исследователя, 
там вполне могли стоять идолы богов-супругов: Одина и Фриг, 
Тора и Сиф [188, с. 174]. В норманнских сагах действительно упо-
минаются богини-красавицы – супруги богов. Однако следует учи-
тывать тот факт, что норманнские святилища были посвящены, как 
правило, одному божеству (чаще всего воителям – Одину и Тору). 
«Семейные» капища для скандинавского языческого культа харак-
терны не были [335, с. 182].

Согласно сообщениям Ибн-Фадлана, русский купец после 

обращения к верховному идолу и в случае неудачной торговли 
приходил к святилищу второй раз и обращался к одной из жен 
верховного идола. Таким образом, в святилище верховной бо-
гиней после бога-прародителя была его супруга. У воинственных 
же норманнов три верхние ступени пантеона занимали главные 
божества – Один, Тор и Фрейр. Так, Адам Бременский сообщает 
в этом отношении следующее: «Народ (в Швеции) поклоняется 
статуям трех богов, в середине триклиния сидит Тор, а Водан 
(Один) и Фрикко (Фрейр) сидят по одну и по другую сторону 
от него. Отличительные черты каждого из них: Тор, говорят, вла-
дычествует в воздухе и правит громом и молнией, ветром и до-
ждем, хорошей погодой и урожаем. Второй, Водан, что значит 
“ярость”, ведет войны и вселяет в людей храбрость перед лицом 
врагов. Третий, Фрикко, дарует смертным мир и сладострастие, 
его идол снабжен поэтому огромным детородным членом…» [133, 
с. 182]. Таким образом, святилище, описанное Ибн-Фадланом, 
никак не могло быть норманнским.

В восточнославянской мифологии родоначальником всех 

остальных богов и прародителем людей считался бог Род. Его же-
нами и дочерями были рожаницы – богини, весьма почитаемые 
всеми социальными слоями древнерусского общества: крестья-
нами-земледельцами, купцами и воинами-дружинниками. К тому 
же современные исследователи обнаружили языческое святилище, 

вполне подходящее под описание Ибн-Фадлана. Так, при раскопках 
восточнославянского языческого святилища на реке Гнилопять 
(нынешняя Житомирская область Украины) была обнаружена яма 
от большого идола-столба, вокруг него были зафиксированы ямки 
меньших размеров от идолов, окружавших главный столп [273, 
с. 233–237].

Таким образом, святилище, упомянутое Ибн-Фадланом, принадлежало 
Роду и рожаницам, а под руссами путешественник понимал 
наших предков.

Как верно отметил В.Я. Петрухин, в IX–Х вв. дружинники 

не составляли собой в Киевской Руси изолированной группы. 
Они, как правило, придерживались восточнославянских верований: 
клялись славянскими богами, хоронили своих мертвецов в общих 
с местными жителями курганных могильниках согласно местным 
обычаям, в их обрядах захоронения покойников участвовали славяне. 
И наоборот, при погребениях славянских дружинников получили 
распространение норманнские погребальные обычаи [252, 
с. 205].

Таким образом, данные восточных авторов IX–Х веков имеют 

важное значение, поскольку содержат информацию относительно 
восточнославянской языческой обрядности и связанными с ней 
служителями языческого культа. 

В отдельную подгруппу выделены данные германских, скандинавских 
и западнославянских авторов X–ХVII вв., содержащие информацию, 
характеризующую культовую систему западных славян. 
Речь идет, в первую очередь, о таких источниках, как «Славянская 
хроника» Гемольда [11], «Хроника архиепископов Гамбургской 
церкви» Адама Бременского [1], «Славянская хроника» Титмара 
Мерзебургского [110], «Деяния данов» Саксона Грамматика [82], 
«Жизнеописания Оттона Бамберзского» монаха Бруно [23], «Чешские 
хроники» Козьмы Пражского [47], а также польские «Хроники» 
Мартина Галла [9] и Яна Длугоша [119], «Великая Хроника 
о Польше, Руси и их соседях» [10]. Учитывая тот факт, что культовая 
система западных славян имеет общее происхождение с аналогичной 
культовой системой предков, эти источники имеют определенную 
научную ценность.

Определенный интерес в свете интересующей нас темы вызывают 
скандинавские саги, в которых упоминаются восточнославянские 
служители языческого культа, а также различные исторические 
события, связанные с отечественной историей религиозных 
общин и исторических деятелей. Долгое время эти памятники 
скандинавской культуры считались художественными произведениями, 
не имеющими исторической ценности [331, с. 342–346]. 
В 70-е гг. в Институте истории СССР АН СССР по инициативе