Философия. Язык. Культура

философия

язык

культура

Д.а. силичев

Монография

Москва

ВУЗОВСКИЙ УЧЕБНИК

ИНФРА-М

2022

Финансовый университет

при Правительстве Российской Федерации

Силичев Д.А.
Философия. Язык. Культура: монография / Д.А. Силичев. —

Москва :  Вузовский учебник;  ИНФРА-М,  2022.  —  311  с.  —
(Научная книга).

ISBN 978-5-9558-0331-9 (Вузовский учебник)
ISBN 978-5-16-009116-7 (ИНФРА-М, print)
ISBN 978-5-16-101400-4 (ИНФРА-М, online)

С 36

Р е ц е н з е н т ы :
М.Н. Афасижев, д-р филос. наук, профессор;
В.П. Крутоус, д-р филос. наук, профессор

УДК 13(075.4)
ББК 71.0

С 36

© Вузовский учебник,

2014

ISBN 978-5-9558-0331-9 (Вузовский учебник)
ISBN 978-5-16-009116-7 (ИНФРА-М, print)
ISBN 978-5-16-101400-4 (ИНФРА-М, online)

ФЗ

№ 436-ФЗ

Издание не подлежит маркировке

в соответствии с п.1 ч.2 ст.1

УДК
13(075.4)

ББК
71.0

В монографии исследуется структурно-семитическое направление, 

охватывающее не только философию, но и другие области культуры и гуманитарного знания. Прослеживается его возникновение, 
становление и эволюция, дается анализ лингвистического поворота 
в философии. Рассматриваются концепции основных представителей 
течения. Особое внимание и значительное место уделяется семиотике 
искусства, где анализируются семиотические концепции литературы, 
живописи, кино и музыки.

Книга адресована всем, кого интересуют современные вопросы 

философии и языка, человека и гуманизма, культуры и искусства.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая читателю книга — «Философия. Язык. Культура» — 

посвящена анализу структурно-семиотического направления — одного из влиятельных и распространенных на Западе. Оно включает 
в себя лингвистический и философский структурализм, постструктурализм, семиотику и отчасти постмодернизм. Его истоки — особенно применительно к искусству и эстетике — во многом находятся у нас, в «русской формальной школе», сложившейся в 10–20-е гг. 
ХХ в. Однако наибольшего своего распространения и влияния оно 
достигло в послевоенные годы, в первую очередь во Франции, где 
уже более полувека оно остается весьма влиятельным. Значительным 
является также его распространение в других странах, как в Европе 
и особенно в США, так и в странах других континентов.

Появление данного течения было встречено не однозначно, и та
кое положение сохраняется и сегодня: вокруг него возникают и продолжаются споры и дискуссии, в которых высказываются самые 
разные, порой прямо противоположные мнения и точки зрения.

Еще не так давно американский эстетик Д. Кэррол, говоря о на
стоящем «французском вторжении в американскую литературную 
критику», ставшую вследствие этого больше французской, чем американской, дает самую высокую оценку концепциям основных представителей структурно-семиотического направления и заявляет, что 
«быть сегодня в Соединенных Штатах «теоретиком» означает прежде 
всего знание современной французской мысли». Благодаря представителям данного течения в Америке возникла так называемая «французская теория» (French Theory). Немецкий философ Ю. Хабермас, 
ставший главным оппонентом рассматриваемого течения, выражает 
к нему весьма критическое отношение. Негативную оценку дают ему 
многие французские авторы. 

Повышенный интерес и неоднозначность точек зрения в отно
шении структурно-семиотического направления обусловлены, прежде 
всего, актуальностью рассматриваемых проблем, а также нетрадиционными, порой даже вызывающими, подходами к их решению. Как 
все направление в целом, так и входящие в него концепции отдельных 
представителей представляются довольно противоречивыми и неопределенными, что существенно затрудняет их изучение, понимание 
и идентификацию.

В философском плане структурно-семиотическое направление 

в целом находится в русле философии языка, для которой, как отмечает американский философ и лингвист Дж. Серл, ХХ век действительно стал «золотым веком». Однако в отличие от англо-американ

ского неопозитивизма рассматриваемое течение осуществляет «лингвистический поворот» по-своему и более радикальным образом. Язык 
в нем выступает не столько в качестве объекта исследования или 
предмета размышления, сколько играет определяющую методологическую роль: через него рассматриваются практически все другие 
явления. К этому следует добавить психоанализ с его концепцией 
бессознательного, а также заимствования из других философских 
школ — феноменологии, герменевтики, марксизма и т.д.

В культурологическом плане структурно-семиотическое направ
ление продолжает идущую от немецких романтиков линию культурного релятивизма, выступая с резкой критикой культурного универсализма французских просветителей, особенно их представлений об 
универсальной истории и культуре, прогрессе, человеке, разуме, гуманизме и т.д. Здесь оно опирается в значительной мере на идеи Ницше и Хайдеггера, в той или иной мере пересекаясь с концепциями 
фанкфуртской школы и всем тем, что в западной литературе получило наименование «культуркритики». Данная проблематика характерна большей частью для исследований Леви-Стросса, Барта, Фуко, 
Дерриды и др.

В конкретно-научных разработках сторонников структурно-семи
отического направления подвергаются существенному и нередко 
радикальному пересмотру традиционные представления о философии, 
культуре, языке, искусстве, эстетике, творческом процессе, художнике как субъекте творчества и авторе своих произведений, самом 
произведении, смысле и т.д. Основная цель при этом — свести к минимуму или вообще обойтись при рассмотрении проблем эстетики 
и искусства без «услуг» со стороны художника-творца, обычно понимаемого в качестве автора или «собственника» своих творений.

В ходе проводимого исследования автор специально останавли
вается на лингвистическом повороте в философии, главным инициатором которого стал Ф. де Соссюр, который совершил революцию 
в лингвистике и оказал огромное влияние не только на социальные 
и гуманитарные науки, но и на философию, считая свою лингвистику философской. В этом плане кратко рассматриваются концепции 
Х.-Г. Гадамера, М. Мерло-Понти, Ж. Лакана. 

Помимо структурализма и постструктурализма, автор особо вы
деляет в рассматриваемом течении также семиотику, которые образуют две главные тенденции, нередко взаимно переплетающиеся 
и переходящие одна в другую.

К структурализму относится, прежде всего, его основатель Леви
Стросс, а также работы 60-х гг. ХХ в. Барта, Фуко и других исследователей. В нем особенно отчетливо проявились научные и сциентистские устремления данного течения, убеждение в том, что современные лингвосемиотические и математические методы смогут 

обеспечить адекватное решение проблем культуры, эстетики и искусства. В качестве примера можно сослаться на высказывания Барта, утверждавшего, что создание обшей модели или грамматики рассказа, открытие некой «последней структуры» позволит, наконец, 
строго отличать роман от повести, сказку от мифа, драму от трагедии, 
даст возможность объяснить не только уже существующие, но и все 
будущие литературные и нелитературные языковые явления.

В постструктурализме, сложившемся к началу 70-х гг. ХХ в. и вклю
чившему в себя всех выше названных авторов, кроме Леви-Стросса, 
ситуация существенно меняется. Теперь в центре внимания оказывается не вера в безграничные возможности научно-теоретического 
подхода, но кантовский вопрос о границах теоретического разума 
применительно к области культуры, эстетики и искусства. Участники 
структурно-семиотического движения в той или иной степени переживают разочарование в своих прежних надеждах на эффективность 
лингвосемиотических методов, даже Леви-Стросс замечает, что в отличие от мифов европейская сказка плохо поддается структурному 
анализу. Наиболее остро разочарование в структурном подходе выражает опять же Барт, который теперь отвергает саму возможность 
существования общих моделей и «последних структур», заявляя, что 
«наука о литературе — это сама литература».

Более гибкой позиции придерживается Деррида. В его работах на 

передний план все больше выходит сама проблематичность отношений между теорией и искусством. В отличие от Барта он не отрицает 
полностью значение теории для искусства, однако существенно ограничивает ее претензии, прежде всего на познание истины или сущности искусства, или известной «литературности» литературы.

Вслед за Кантом Деррида намерен показать, что в своем стремле
нии познать искусство теория сталкивается с тем, что она может либо 
отчасти познавать, либо мыслить, но не познавать, либо вообще ни 
мыслить, ни познавать. В то же время он не считает, что искусство 
способно осмыслить и определить само себя без обращения к теории. 
Искусство и теория открыты друг другу, между ними есть некая «прибрежная зона», где они переходят друг в друга, однако разделяющая 
их граница неразличима и неопределима. Отсюда понятие «неразрешимости», которое выступает как одно из воплощений «деконструкции» и через которое Деррида смотрит на отношения между теорией 
и искусством, между философией, литературой и литературной критикой, между литературными и иными жанрами и дискурсами.

Семиотика занимает в некотором смысле опосредующее положе
ние между структурализмом и постструктурализмом, продолжая научно-теоретические амбиции первого, но внося в них, под влиянием 
второго, заметные коррективы. Иногда в ней еще проявляются рецидивы структуралистского «теорицизма» и сциентизма. Так, Ж. Жени

наска, уже в 1980-е гг. почти дословно повторяет бартовскую мысль 
1960-х гг., заявляя, что разрабатываемая им модель должна обосновать 
анализ любого литературного текста, к какому бы жанру он ни принадлежал: поэма в стихах или прозе, роман или повесть, драма или 
комедия.

Однако большинство представителей семиотики прошло сложный 

путь эволюции, в той или иной мере испытав разочарование в ней 
(К. Метц, Н. Рюве и др.), или же внося существенные изменения 
в СВОИ концепции. Весьма показательным в этом плане представляется название работы А. Греймаса — «Семиотика страстей» (1991) — 
начинавшего в 1960-е гг. с семиотики жестов. В самом определении 
и понимании современной семиотики акцент делается не столько на 
знаках и системности, сколько на значениях и смыслах.

Еще одна важная особенность семиотических разработок 1980-х 

и последующих годов состоит в значительном расширении их исследовательского поля, куда входит не только имманентный анализ 
произведений, но и прагматика, проблемы зрителя и восприятия. Об 
этом свидетельствуют работы Греймаса, Эко, Наттьеза и др.

В целом можно сказать, что современные структурно-семиоти
ческие разработки опираются, прежде всего, на принципы плюрализма и релятивизма, а также на понятие «когнитивности», «новой 
научности» и положения «эпистемологии сложности», благодаря чему 
в них нередко объединяются самые разные вещи: истина и иллюзия, 
миф и логос, логика и парадокс, факт и вымысел, аргумент и метафора и т.д.

Глава I. 
СТАНОВЛЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ СТРУКТУРНОСЕМИОТИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ

1.1. 
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ 
СТРУКТУРНО-СЕМИОТИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ

Как особое течение мысли структурно-семиотическое направле
ние возникло в начале прошлого столетия одновременно в языкознании и литературоведении и вполне оформилось в 1930-е гг. в связи 
с появлением структурной лингвистики, или лингвистического структурализма. Основы новой концепции языка были разработаны швейцарским филологом Ф. де Соссюром (1857–1913) и изложены в его 
книге «Курс общей лингвистики» (1916), изданной уже после его 
смерти.

Непосредственными предшественниками Ф. де Соссюра были 

русско-польский языковед И.А. Бодуэн де Куртенэ и его ученик 
Н.В. Крушевский, которые, в частности, разграничили синхронию 
и диахронию, выдвинули идею системности языка, внесли вклад 
в теорию фонем. На Соссюра также оказывали влияние идеи Э. Кондильяка, О. Конта, Э. Дюркгейма, Г. Тарда, И. Тэна и др.

В отличие от прежних представлений о языке, где он рассматри
вался в единстве и даже в зависимости от мышления и окружающей 
действительности, где независимая внутренняя организация языка 
во многом игнорировалась и часто даже не предполагалась, новая 
концепция, основанная на принципах системности, имманентности 
и синхронности, ограничивается изучением именно внутреннего, 
формального строения языка, отделяя его от внешнего мира и подчиняя ему мышление. В этом плане Соссюр четко заявляет, что «язык 
есть форма, а не субстанция» (15. С. 154), что «язык есть система, 
которая подчиняется лишь своему собственному порядку» (Там же. 
С. 61), что «в языке нет ничего, кроме различий» (Там же. С. 152), что 
«язык есть система, все части которой могут и должны рассматриваться в их синхронической взаимообусловленности» (Там же. С. 120), 
что «единственным и истинным объектом лингвистики является язык, 
рассматриваемый в самом себе и для себя» (Там же. С. 269). Касаясь 
отношений языка и мышления, он отмечает, что «наше мышление, 
если отвлечься от выражения его словами, представляет собой аморфную, нерасчлененную массу» (Там же. С. 144).

Вместе с созданием структурной лингвистики Соссюр формули
рует и программу семиотики. В своих исследованиях он обрисовывает контуры будущей науки, называя ее семиологией, которая будет 

изучать «жизнь знаков в рамках жизни общества» (Там же. С. 54), 
раскрывать сущность знаков и те законы, которым они подчиняются. Лингвистика при этом должна составлять только часть семиологии, поскольку язык как система знаков является лишь частным 
случаем более общего явления знаковых систем. Поэтому открываемые семиологией законы распространяются на лингвистику и язык, 
проблемы которого следует рассматривать прежде всего как проблемы семиологические. В то же время язык занимает особое место среди всех знаковых систем. Он состоит из произвольных знаков и потому лучше всего реализует «идеал семиологического подхода» (Там 
же. С. 101). 

Будучи самой сложной и самой распространенной символической 

системой, он вместе с тем содержит в себе самое существенное и самое характерное таких систем. В силу этого лингвистика становится 
ядром семиологии, она составляет ведущую и фундаментальную часть 
всякой семиологии. Именно в такой перспективе Соссюр разрабатывает основные категории и известные бинарные оппозиции, или 
дихотомии, своей лингвистики: знак, система, ценность, язык/речь, 
означающее/означаемое, синхрония/диахрония, синтагма/парадигма и др. Все они выходят за границы лингвистики и в равной мере 
принадлежат семиологии и применимы в ней. Из сказанного видно, 
что Соссюр с самого начала замышлял семиотику как лингвосемиотику, в основе которой лежит лингвистика. Поэтому его исследования в известной мере следует рассматривать и как разработку основ 
семиотики. 

Необходимо отметить, что, как настоящий ученый, Ф. де Соссюр 

был скромным и осторожным. Став главным основателем новой 
лингвистики, он предпочитал считать себя традиционным филологом. 
Свои гениальные прозрения он не спешил обнародовать в той или 
иной форме, полагая, что не следует публично высказывать «окончательно не оформленные мысли» (3. С. 14). Только после того, как 
один из его учеников издал работу, в которой Соссюр обнаружил некоторые свои идеи, он приступил к чтению курса лекций по общей 
лингвистике, опубликованного посмертно. При жизни Соссюр фактически опубликовал одну большую работу — «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» (1879), которая 
принесла ему международную известность.

Выход в свет «Курса общей лингвистики» был встречен положи
тельно, но не всеми. Такое положение сохранялось и в последующем. 
Некоторые указывали на имеющиеся в тексте противоречия, выражали сожаление или несогласие по тем или иным конкретным положениям (2 . С. 214–217, 239, 246–247), позиции других были более 
критическими и резкими (17. С. 53–75). В целом, влияние идей Соссюра шло по восходящей. Своего апогея оно достигло в 60–70-е гг. 

прошлого века, когда влияние структурализма, семиотики и постструктурализма стало преобладающим.

Идеи Соссюра получили дальнейшее развитие в трудах многих 

исследователей. Наибольший вклад в становление структурно-семиотического направления внесли такие авторы, как русско-американский лингвист и литературовед Р. Якобсон; русский лингвист 
Н. Трубецкой; советский фольклорист В. Пропп; чешский литературовед, член Пражского лингвистического кружка Я. Мукаржовский; 
датский языковед, основатель Копенгагенского лингвистического 
кружка Л. Ельмслев; французские лингвисты и семиотики Э. Бенвенист, А. Мартине, А. Греймас; итальянский философ, семиотик и писатель У. Эко и др.

Из довоенных исследований в области лингвистики заслуживает 

особого выделения работа Н. Трубецкого «Основы фонологии» (1939), 
разработанная совместно с Р. Якобсоном и основанная на значащих 
оппозициях фонем, «которая для лингвистов сыграла такую же фундаментальную роль, что и "Курс общей лингвистики" Соссюра» (28. 
С. 24). 

В становлении структурно-семиотического направления огромную 

роль сыграл Р. Якобсон (1896–1982), который «является одним из 
самых влиятельных инициаторов структуралистского течения» (54. 
С. 53). Его взгляды складывались под влиянием феноменологии Гуссерля, структурной лингвистики Соссюра, французской поэзии 
(С. Малларме), русского формализма (В. Шкловский, Б. Эйхенбаум, 
Ю. Тынянов) и русского авангарда (В. Хлебников, В. Маяковский). 
Он стал одним из основателей Московского (1915), Пражского (1926) 
и Нью-Йоркского (1946) лингвистических кружков, а также Общества 
по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ, 1916). В 1942 г., в НьюЙорке, Р. Якобсон имел судьбоносную встречу с К. Леви-Строссом, 
у которого пробудил живой интерес к структурной лингвистике. Благодаря этой встрече Леви-Стросс разрабатывает свою структурную 
антропологию, создавая тем самым одну из первых форм нелингвистического структурализма и открывая путь к его экспансии на другие 
гуманитарные науки. 

Между подходом Соссюра и Якобсона имеются как сходства, так 

и существенные различия. Соссюр рассматривает язык преимущественно в синхронии, без учета его истории, а также опираясь на 
принцип имманентности, оставляя вне рассмотрения внешнее окружение. Якобсон выходит за эти рамки. Он исследует то, что он 
называет динамической синхронией, внутренние напряжения языка, 
способные порождать изменения

В центре исследовательских интересов Якобсона находилось дву
единство звука и значения в речи и языке, служившее основой его 
фонологической концепции и поэтики. Якобсон внес значительный 

вклад в развитие фонологии, в обновление и расширение ее компетенции. Он предложил рассматривать в качестве ее предмета не фонемы, а различительные признаки, распространил применение структурных принципов на область морфологии, существенно усилил роль 
диахронии в фонологии, что позволило ему углубить теорию эволюции языка. Используя типологический подход, он нашел ключ к объяснению происходящих в языке глубоких сдвигов и вменений. В отличие от Соссюра Якобсон не считал, что связь между означающим 
(звук) и означаемым (смысл) произвольна, ничем не мотивирована.

Столь же значительным был вклад Якобсона в разработку других 

областей лингвистики. Его исследования общей системы значений 
глагола способствовали развитию современной семантики. Он сыграл важную роль в разработке новейших методов грамматического 
описания языковых явлений. Его оригинальный труд о евразийском 
языковом единстве существенно обогатил общую лингвистику.

Якобсон много сделал для определения места лингвистики среди 

других наук, для ее сближения с математикой, теорией коммуникации 
и другими научными дисциплинами, что способствовало обновлению 
ее понятийного аппарата. Он был инициатором применения лингвистических методов в сравнительной мифологии, этнологии и антропологии, что нашло многочисленных последователей и привело 
к возникновению новых научных направлений. 

В начале 50-х гг. ХХ в. он выступил инициатором оживления ин
тереса к семиотике, получившей впоследствии бурное развитие и ставшей сегодня одной из ведущих наук. Многие идеи Якобсона легли 
в основу структурализма, понимаемого в философском смысле. Он 
одним из первых начал изучать точки соприкосновения лингвистики 
и биологии, имеющиеся соответствия между лингвистическим и генетическим кодами, корреляции нарушений речи с деятельностью 
определенных мозговых центров. В одной из последних своих работ 
он рассматривает вопрос о роли бессознательного в функционировании языка. Опираясь на собственные результаты и исследования 
других авторов, выдвинул философскую гипотезу о предопределенности наших представлений о мире языком.

Изучение языка Якобсон органически сочетал с исследованиями 

в области литературоведения. Он создал совершенно новую концепцию поэтики, в основе которой лежит лингвистический взгляд на 
словесное творчество — литературу, поэзию и фольклор. В своих исследованиях Якобсон стремиться ответить на основной вопрос поэтики: «Благодаря чему речевое сообщение становится произведением искусства?» (24. С. 194).

В межвоенные годы его мысль движется преимущественно в рус
ле идей формальной школы и русского авангарда — с их радикализмом, крайностями, пренебрежением к эстетическому аспекту искус