Парагеополитика

УДК 327
ББК 66.4

Т35

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати
и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы

«Культура России»

Р е ц е н з е н т ы:

доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской

Федерации В.А. Михайлов, доктор политических наук Е.Л. Рябова

Терновая Л.О.

Парагеополитика / Л.О. Терновая. – Москва : АльфаМ, 

2022. – 656 с.

ISBN 9785982812469

В монографии раскрываются вопросы осмысления геополитического

пространства, которое зависит не от знания геополитических доктрин или
дипломатической практики, а от восприятия многочисленных парагеополитических параметров международного взаимодействия. Точно так же,
как парадипломатия появилась вслед за дипломатией, в наши дни, характеризуемые активными разнонаправленными контактами негосударственных участников международного процесса, мировосприятие насыщается
образами парагеополитики. Для этого не обязательно, как в прошлом, отправляться в дальнее путешествие. В глобальном мире такие образы проходят через границы не только с помощью средств массовой коммуникации,
но и с кухней, модой, предметами быта, цветами, праздниками и традициями других стран и народов. Все это делает более сложным, а потому и увлекательным процесс узнавания образа «Другого», являющегося одной из
важнейших категорий международных отношений, но в каждую эпоху понимаемой поразному.

Для специалистов, преподавателей, аспирантов, занятых в области

геополитики и международных отношений.

УДК 327
ББК 66.4

В оформлении переплета использованы фрагменты работы C. Carrà

«La musa metafisica» (1917)

© «АльфаМ», 2012
© Терновая Л.О., 2012

Т35

ISBN 9785982812469

ВВЕДЕНИЕ

Коды и символы геополитических смыслов, столь
важных и для судеб всего мира, и для жизни каждой страны, часто оказываются скрытыми от непосвященных в тайны мировой политики.
Но порой совсем не секретность сведений, а наше неумение прочитывать буквально лежащую в открытом виде информацию формирует неверное представление о происходящем в глобальном пространстве.
Искусство чтения геополитических текстов все больше и больше
зависит не только от наличия геополитических знаний, понимания
законов геополитики как специфического подхода к осмыслению
геополитического пространства, но и от осознания роли парагеополитических параметров международного взаимодействия. Они проявляются не в геополитических доктринах или стратегиях, а чаще всего в символических образах, отражающих многоцветную палитру
форм, направлений, методов и средств обеспечения взаимодействия
резко возросшего числа участников международных отношений.
Приставка «пара» (греч. ðá˘ñÜ – возле, мимо, вне, около) указывает
на чтото находящееся рядом, а может быть, и за пределами чегото.
Эта же приставка способна обозначать какоелибо отклонение, нарушение чеголибо. Точно так же, как термин «парадипломатия» (англ.
paradiplomacy) появился еще в 1980х гг. для характеристики международных – внешних, транснациональных, трансграничных – связей
прежде всего субнациональных органов власти1, так и в наши дни, характеризуемые активными разнонаправленными контактами негосударственных акторов, мировосприятие насыщается образами парагеополитики. Парагеополитика раскрывает процессы, идущие около,
происходящие рядом с очевидными геополитическими трансформациями. В то же время парагеополитические образы обнажают суть
геополитических доктрин, указывают на векторы геополитических
интересов многообразных международных акторов.
К их числу следует отнести тех, кто не обладает суверенитетом и
формирует группу, которую можно назвать параллельными участни1 Автором термина «парадипломатия» считается Иво Духачек: Duchacek I.D.
International Competence of Subnational Governments: Borderlines and Beyond //
Across Boundaries: Transborder Interaction in Comparative Perspective / Ed. by Oscar J.
Martinez. El Paso, 1986. P. 11–30.

ками международных отношений. Эта группа весьма разнообразна,
однако в первую очередь в ней следует выделить международные параорганизации. Они могут обладать частью или даже всеми признаками международной организации, но отдельные из этих признаков недостаточно выражены. Международные параорганизации не имеют
устава (учредительных актов), штабквартиры и не институционализированы, а потому являются своего рода «мягкими организациями».
Кроме того, у сторон отсутствует презумпция воли создать международную организацию. Межправительственными параорганизациями
могут быть названы и такие авторитетные международные объединения, как «Группа восьми» (G8) и «Группа двадцати» (G20). Некоторые международные параорганизации, например Давосский экономический форум, помимо представителей правительств включают в
себя корпоративные и гражданские силы, а потому являются параорганизациями смешанного типа. В качестве параорганизаций можно
рассматривать различные межправительственные комиссии по экономическому и научнотехническому сотрудничеству. К этой же
группе относятся такие влиятельные субъекты международных отношений, как Парижский клуб, в котором участвуют государствакредиторы, и Лондонский клуб, где представлено несколько сотен коммерческих банков и финансовых институтов, кредитовавших государства1. В числе параорганизаций можно назвать играющую важную
роль в противодействии отмыванию денег и финансированию терроризма группу «Эгмонт», объединяющую финансовые разведки почти
70 стран.
Причину возникновения параорганизаций следует искать в низкой эффективности традиционных межправительственных организаций, их неспособности решать острые глобальные и региональные
проблемы, приводить стороны к согласию по формам и методам преодоления имеющихся сложностей. Внимание к международным параорганизациям продиктовано как заметной ролью многих из них в
современном мире, так и тем, что они могут становиться предшественницами новых международных организаций. Именно так произошло в 1994 г., когда на основе параорганизации – Генерального
соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) была учреждена юридически полноценная международная организация – Всемирная торговая
организация (ВТО). Деятельность параорганизаций выходит за рам6
Введение

1 Вельяминов Г.М., Шамсинов Х.Р. Международные параорганизации (клубы) и
долги России // Государство и право. 1999. № 9. С. 102–103; Вельяминов Г.М. Международное экономическое право и процесс (Академический курс): учебник. М.,
2004.

ки геополитического анализа, она требует внимания к парагеополитическим характеристикам отбора тематики, участников встреч, мест
их проведения и т.д.
Расширяющаяся сфера международных отношений является
предметом анализа новых дисциплин, тесно соприкасающихся с геополитикой: геоистории, геокультуры, геоэкономики, этногеополитики, небополитики, хронополитики и др. Все они в равной степени
оперируют данными как геополитического, так и парагеополитического анализа. Можно предположить, что потребность в обращении к
темам, находящимся на грани или за гранью геополитической области, у исследователей будет лишь возрастать.
Актуальность парагеополитического ракурса анализа мировых
реалий также обусловлена тем, что в современном мире, характеризуемом множественностью участников международных отношений,
их взаимодействие происходит не только в известных и привычных
формах диалога, но и в форме парадиалога1. В то же время исследования данной модели международного общения опираются преимущественно на искусственные (художественные) тексты. Они практически не охватывают материал, который касается вопросов, связанных
с формированием геополитической картины мира и развитием систем международных отношений, выходящий за рамки художественных текстов. Или не учитывается, что сами рамки таких текстов раздвигаются, включают обширнейший массив международной информации.
Особое место в пространстве парагеополитики занимают те точки
на карте мира, которые характерны своими аномальными проявлениями. Речь идет об аномальных зонах и паранормальных местах, таких, как Бермудский треугольник, Чертовы ворота в Якутии, Долина
Теней в Крыму и др. Конечно, можно вспомнить легендарные не найденные места – Атлантиду, Туле, Шамбалу, Китеж, Землю Санникова, – оставившие ярких след в системе парагеополитических представлений разных народов. Кроме того, существует немало хорошо
известных территорий, которые в изменяющейся геополитической
обстановке начинают восприниматься совсем не так, как было до этого. Причины могут быть разными – экономическое нововведение,
испытание нового вида вооружений, строительство дороги, обнаружение запасов полезных ископаемых, природная или техногенная катастрофа и т.д. и т.п. В качестве примеров можно привести переход

Введение
7

1 См.: Поцелуев С.П. Политические парадиалоги ; отв. ред. В.П. Макаренко.
Ростов н/Д, 2008.

названий таких мест в политическую, экономическую или просто повседневную лексику. Так, представления о священной горе Олимп в
греческой мифологии, месте пребывания богов во главе с Зевсом, дало основание говорить о политическом олимпе. Во время арабского
владычества над обоими берегами Гибралтарского пролива в небольшом городе Тариф власти взимали по особой таблице сбор со всех судов, проходивших через пролив, соответственно качеству и количеству груза. Подобные таблицы для взимания разного рода сборов, как и
слово «тариф», вошли во всеобщее употребление. В 1946 г. публике
была представлена новая модель дамского купальника, который получил название по имени атолла Бикини, где США незадолго до этого
проводили испытания ядерной бомбы. Через несколько лет термин
«бикини» прочно закрепился в языке моды. При этом и само пространство, давшее основание для обозначения новых явлений, получает иные, по сути, парагеополитические характеристики, которые в
будущем могут и не оправдаться или, наоборот, превратиться в значимые геополитические координаты.
В определении предметного поля парагеополитики нельзя не выделить также сегмент паранормальных явлений, занимающих умы
многих людей. Он связан с множеством различного рода феноменов,
которые пока не имеют, а некоторые из них уж точно и в ближайшее
время не будут иметь скольконибудь разумных объяснений, которые
бы вписывались в научную картину мира. Речь идет об ауре, телекинезе и телепатии, полтергейсте, левитации и т.д. Порой к таким явлениям относятся неопознанные летающие или плавающие объекты,
неопознанные ископаемые следы.
Найдется немного людей, которые отрицают лавинообразный характер трансформаций во всех областях жизни, причем перемен, вызванных глобализацией. Глобальные процессы весьма серьезно затрагивают внутреннюю политику, но гораздо глубже их воздействие
на внешнюю политику государств, на их геополитические стратегии,
а также на выработку новых правил поведения все увеличивающегося
числа участников международных отношений. Без преувеличения
можно сказать, что глобализация помимо иных своих признаков имеет и свойства знаковой системы. Выступая в качестве совокупности
условных знаков и правил их взаимосвязи, такая знаковая система
помогает структурировать общение в данном случае международных
акторов, по возможности обеспечивает адекватность их реакции на
знаки, посылаемые из различных уголков планеты, от различных институтов и простых людей.

8
Введение

Во всех знаковых системах особое внимание обращается на символы. Мир символов в политике реализуется не только через сложившуюся политическую символику и эмблематику, но и посредством
создания и внедрения в сознание людей мифологемы данной политической системы, во многом опирающейся на известные символы и
архетипы. Когда заходит речь о международной жизни, мировой политике, то известные политические символы приобретают геополитическое звучание.
История изучения символики вообще и политической символики
в частности уходит своими корнями в давние времена. Ни философы,
ни историки, ни политики прошлого не могли пройти мимо проблем,
которые скрывал в себе мир символов. Многие исследователи считали знаки особым средством понимания. Например, Дж. Локк был
убежден, что наука о путях и способах познания неотделима от исследования знаков, которыми человеческий ум пользуется для понимания вещей1.
Само понятие «символ» происходит от древнегреческого óýìâïëïí,
означающего брошенные вместе, т.е. какойлибо или какиелибо
разделенные предметы, которые могут составить одно целое. Это был
древний знак идентификации.
С течением времени понимание символического существенно
расширилось: от бытового восприятия или событийной оценки оно
перешло к несобытийному, повседневному, обыденному осмыслению мира, дав рождение таким течениям, как символизм, постмодернизм и проч. Можно утверждать, что обращение к анализу мира символического было связано с важностью поиска ответов на вопросы,
появляющиеся в связи со стремлением осмыслить политические и
социальноэкономические реалии, особенно те, которые в периоды
бурных общественных перемен неоднозначно, а то и чересчур резко
воздействовали на область массового сознания.
Символами чаще всего называются знаки, применение которых
связано со спецификой человеческой деятельности. А непосредственно под знаком мыслится выражение более широкой понятийной
базы. Она включает не только специфически человеческие знаки с
общественным содержанием, но и разнообразные вспомогательные
метки, например сигнального значения (дым костра, звук тамтамов,
сигналы животных) и т.д. Знаковая ситуация образуется тогда, когда
нарушается непрерывность деятельности, а переход от одного действия к другому оказывается затрудненным, а то и вовсе невозможным.

Введение
9

1 См.: Локк Д. Избранные философские произведения. В 2 т. М., 1960.

Одним из известных примеров знаковой ситуации в ранней истории международных отношений стала расшифровка послания Дария
скифам, о которой в четвертой книге своей «Истории» рассказывает
Геродот1. По Геродоту, скифам удалось достаточно далеко заманить
войска Дария на свою территорию. И только после этого цари скифов
послали вестника, принесшего в дар Дарию птицу, мышь, лягушку и
пять стрел. На вопрос персов о значении подарков посланец отвечал,
что ему было приказано только, отдав дары, как можно скорее удалиться, а персы так мудры, что поймут значение послания. Сам Дарий
высказал мнение, что скифы отдают ему и самих себя, и землю, и воду. Основания для такого заключения были в том, что мышь живет в
земле, питаясь теми же злаками, что и человек, лягушка – в воде, птица более всего походит на лошадь; стрелы же означают, что скифы отдают свою военную мощь. Но один из его сподвижников, Гобрий,
предположил, что эти дары указывают на угрозу персам, которые, если не улетят в небо, обратившись в птиц, не укроются в земле, став
мышами, или не прыгнут в болото, обратившись в лягушек, пораженные стрелами скифов, не вернутся назад. Гобрий оказался прав.
А пример, приведенный Геродотом, и сейчас служит указанием на то,
как важно правильно прочитывать знаки, содержащиеся в послании
соперника.
Это касается и тех знаков, которые на первый взгляд невидимы, о
чем свидетельствует другой не менее поучительный исторический
пример. 18 января 1915 г. японский посол предъявил китайскому правительству ноту, состоявшую из 21 требования. Необычной была обстановка вручения этого документа. В нарушение установившихся
обычаев он был вручен, минуя министерство иностранных дел, лично
президенту Юань Шикаю, к которому японский посол явился ночью.
Первое, что увидел Юань Шикай, развернув ноту, были дредноуты и
пулеметы, изображенные водяными знаками на бумаге, в которой излагались японские требования. Это был ультиматум, но такой, откры
той информации о котором Япония опасалась. Однако китайское
правительство сообщило его содержание европейским странам, а сами требования отклонило. Тогда из списка была убрана пятая группа
требований, касавшаяся назначения японских советников по политическим, финансовым и военным вопросам в правительственные
органы Китая, создания в ряде местностей смешанной японокитайской полиции и других вопросов, затрагивающих безопасность каж10
Введение

1 См.: Геродот. История в девяти книгах ; пер. Ф.Г. Мищенко. М., 1888.

дого. Сокращенный набор в виде 13 требований был принят Юань
Шикаем.
Из приведенных примеров видно, если знаковая ситуация возникает в результате того, что материальные ориентиры не могут выполнять свою роль, то эту роль принимают на себя знаки. В этом плане
знак также выступает в качестве средства политической связи. Однако необходимо рассматривать и своеобразное «движение» знаковой
системы, которое выражается в первоначальном воздействии человека посредством знака на других людей, а затем на самого себя. Знак
приобретает функцию овладения собственным поведением и может
выступать как искусственно созданный стимул или регулятор поведения человека, сохраняя общий принцип, связанный с пониманием
идеального, выраженного в структуре нервной системы, но уже в некой «закодированной» форме.
Такой формой может выступать архетип. Известно, что в позднеантичной философии архетип понимался как идея, прообраз. Уже в
XX в. вслед за Карлом Густавом Юнгом, разработавшим представление об архетипе, архетип стали понимать как врожденную структуру,
которая связана с коллективным бессознательным и лежит в основе
общечеловеческой символики. Притом что символ сам в широком
смысле – знак, отмеченный ограниченностью и взаимосвязанностью
всех сторон того или иного образа, архетип составляет костяк устоявшихся представлений в различных сферах общественной жизни.
Сфера политики формирует представления о собственных архетипах.
Тогда как архетипы являются общими для всего человечества,
миф представляет собой осознанное отражение архетипа, но только в
какойлибо вариации. Поэтому и в повседневной жизни, и международной практике мы находим переплетение политики и мифотворче
ства, в каждой стране и в каждый период приобретающее специфические черты.
Чем больше проблем обнаруживается у людей в их обыденной, да
и в политической жизни, тем притягательнее становится пространство, в котором формируется и интерпретируется миф. А.Ф. Лосев в
«Диалектике мифа» писал, что «миф есть бытие личностное или, точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности»1.
Личность же определяется стремлением к самопознанию, что часто
оказывается затрудненным изза устоявшихся или внедряемых архетипов. Здесь же Лосев приводит образы врага, содержащиеся в советских публикациях 1920х гг. В них оживал «призрак, который ходил

Введение
11

1 Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 459.

по Европе», «выли шакалы империализма», «оскаливали зубы гидры
буржуазии», «зияли пастью финансовые акулы». Тут же сновали такие фигуры, как «бандиты во фраках», «разбойники с моноклем»,
«венценосные кровопускатели», «людоеды в митрах». А на фоне все
этих «темных сил» вставала «красная заря мирового пожара» и поднималось «красное знамя» восстаний.
Эти примеры высвечивают специфику конкретной геополитической ситуации, прежде всего той, в которой все вопросы безопасности
человека воспринимаются особенно пронзительно. Политическую историю, характеризующуюся оценкой конкретных фактов, будь то
внутренний или международный конфликт, способы его разрешения,
деятельность политических лидеров и т.д., невозможно адекватно воспринимать без учета политической психологии. С ее помощью можно
представить специфические настроения масс и элит, влияющие как на
формирование приоритетных направлений практической деятельности, на политические ритуалы и символы, так и на развитие геополитических идей и доктрин, изменения геополитической идентичности,
создание комплекса парагеополитических представлений.
Проблемы формируемого глобального миропорядка требуют нового уровня осмысления многих вопросов мирового развития. Вместе
с тем нельзя игнорировать и те подходы, которые в прошлом помогали понять особенности политических процессов посредством языка
политической символики и эмблематики. Не случайно в последние
годы интерес к таким подходам заметно возрос1. С помощью геополитической символики предпринимаются попытки разобраться в усложняющейся картине мира, выявить элементы геополитического
кода, помогающие обнаружить единые традиции разных стран и народов, а посредством таких элементов выстроить современную модель их взаимодействия.
Символ, в котором, как указывал П.А. Флоренский, не слитно
объединяются два мира – тот, к которому символ принадлежит предметно, и тот, на который он указывает, обозначением которого является, – имеет внутреннюю связь с тем, что он символизирует. Символ
не просто обозначает, но реально являет обозначаемое, символ, по
мнению Флоренского, и есть само обозначаемое2.

12
Введение

1 См., например: Гибсон К. Символы, знаки, эмблемы, мифы в материальной и
духовной культуре. М., 2007; Похлебкин В.В. Словарь международной политической символики и эмблематики. М., 2007; и др.
2 Флоренский П.А. Избранные труды по искусству. М., 1996. С. 318.