Символика креста

Рене Генон

Рене Генон

СИМВОЛИКА  КРЕСТА

Перевод с французского 
Т.М.Фадеевой

ПрогрессТрадиция
Москва

УДК 1/14
ББК 87.3
Г 34

Данное издание выпущено в рамках проекта 
«Translation Project» при поддержке 
Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) – Россия 
и Института «Открытое общество» – Будапешт

Редактор И.И. Блауберг

Генон Р.
Г 34  Символика креста.  М.: ПрогрессТрадиция, 2003. – 
704 с., илл.

В книгу вошли фундаментальные произведения из обширного
наследия выдающегося французского мыслителятрадиционалиста Рене Генона (1886–1951). В «Символике креста», где исследуются основные символы «священной науки», используемые
в различных цивилизационных, религиозных, мифологических
системах, автор последовательно развертывает неисчерпаемое
богатство смыслов этой наиболее известной и древнейшей идеограммы. «Царь Мира» раскрывает тайны иерархии духовной
власти и ее священного центра. Наконец, в «Заметках об инициации» Генон подводит читателя к представлению об инициации как
пережитом в опыте приобщении к истинному знанию, качественно превосходящему любое знание чисто теоретического порядка.
В предисловии дается обзор жизни и творчества этого виднейшего представителя традиционализма – идейного течения, интерес
к которому на Западе, а в последние годы и в России возрастает. 

ISBN 5898261966

ББК 87.3

ISBN 5898261966

© Т.М. Фадеева, составление тома 
и подбор иллюстраций, 2003 
© Т.М. Фадеева, Ю.Н. Стефанов, предисловие, 2003
© Т.М. Фадеева, Ю.Н. Стефанов, перевод, 2003 
© Е.В. Бондарчук, художественное оформление, 2003
© «ПрогрессТрадиция», 2003

Предисловие к русскому изданию

«Под предлогом завоевания земли человек прервал всякий контакт с метафизической реальностью – вот вывод из работ Рене
Генона, недавно скончавшегося философа». Под таким заголовком появилась в еженедельнике «Рома» за 27.02.1951 статья
близкого Генону по духу итальянского философа и культуролога Юлиуса Эволы. Несогласия с Геноном по ряду вопросов
и предостережения – после его смерти – против впадения в «геноновскую схоластику» не помешали Эволе дать высокую оценку покойного: «мэтр нашей эпохи», защитник «интегрального
традиционализма», «самый радикальный из антимодернистов»;
несмотря на многочисленные переводы работ Генона, в том
числе выполненные самим Эволой, последний отмечает, что
«в рамках нашей культуры Генон еще не получил подобающего
ему приема и места – в противоположность таким авторам, как
Шпенглер, Массис, Юнг, Кайзерлинг или ОртегаиГассет, которые по духовному величию, серьезности, доктринальной ортодоксии не могут быть поставлены с ним в один ряд»1.
К трудам Генона на Западе всегда существовал устойчивый,
а в послевоенный период – растущий интерес; они постоянно
переиздаются. Еще при жизни Генона сложился круг его последователей и прямых учеников, среди которых можно назвать
Мишеля Вальсана, Люка Бенуа, Фритьофа Шюона, Титуса
Буркхардта, Юлиуса Эволу, Рене Аллара, Андре Про, ПробстБирабэна и других. Русскому читателю он стал известен спустя
почти полвека. Правда, в узких кругах российских интеллектуалов он не был безвестен: с этим именем познакомились еще
в конце 50–60х годов, когда труды Генона, в оригинале
и в переводах, распространялись самиздатом по Москве и Ленинграду: их изучали в полулегальных «суфийских кружках»,
собиравших в те времена столичную философскую элиту.
По согласному мнению приобщившихся, это была высокая

1 Evola J. Sous pre1texte de conque1rir la terre, l'homme a rompu tout contact
avec la realite1 me1taphysique //Etudes traditionnelles, 1986, № 494, p. 16–18.

Т. Фадеева,  Ю. Стефанов 

школа, в той или иной степени определившая их дальнейший
путь. Можно признавать Генона, можно отвергать его, но давно уже сложилось так, что и у нас, и на Западе те, кто связывает свою жизнь с метафизической и духовной проблематикой,
обязательно включают в свою интеллектуальную подготовку
изучение трудов этого французского мыслителя.
В те годы, когда знакомство с автором сводилось к двумтрем
цитатам, подвергавшимся зубодробительной «критике», его называли не иначе как «зловещая тень прошлого»; ныне же последователи Генона величают его «наивысшим авторитетом
в сфере Традиции», «ключевой фигурой в истории ХХ века»,
«посланником Высшего Центра в последнюю эпоху», «последней надеждой России».
Труды Рене Генона, столь долго бывшие скрытыми от нас,
малопомалу начинают доходить до российских читателей. Однако смысл его учения для многих остается неразгаданной тайной. Причину этого попытался выразить в сжатой форме Юлиус Эвола, и мы вновь дадим ему слово. «Широкая публика, –
пишет он, – встречает в лице выдающихся авторов столетия
умы, принадлежащие ее собственному миру, даже когда они
критикуют и осуждают его; однако в Геноне та же самая публика встречает мыслителя, который не хочет иметь дела с тем, что
относится к современной культуре и ментальности; он представляет другой мир, и при этом говорит не от собственного
имени, не защищает личных позиций, но излагает совокупность
принципов, перспектив и ценностей объективных и универсальных, – наследие цивилизаций, развивавшихся задолго до того,
как западный человек захлебнулся в материализме, индивидуализме и рационализме». Трудно было бы определить, к какой
категории адекватным образом можно отнести подобную фигуру. Обращаясь к таким областям знаний, как философия, история религий, социология, психология или сравнительная мифология, он в то же время трактует их данные с точки зрения
«загадочного, но непогрешимого знания». Но это и есть камень
преткновения для современной рационалистически мыслящей,
все поверяющей экспериментом науки. «Ограничимся же указанием, – продолжает Ю. Эвола, – что замковым камнем, вен

Предисловие к русскому  изданию

чающим его систему, является понятие трансцендентной реальности, которая выходит за пределы мира рациональности... Цивилизации, предшествовавшие современной, знали пути, позволявшие войти в действительный контакт с такой реальностью.
Так возникло в рамках изначальной традиции „священное“, нечеловеческое знание, единое по сути, конкретизировавшееся
в дисциплинах и науках, сегодня забытых и непонятных („традиционные науки“), а также в принципах, способных служить
основанием истинному и неуязвимому авторитету, вызвать
к жизни действенные иерархии и придать значение высшего порядка всем видам человеческой деятельности. Таков краеугольный камень „традиционных цивилизаций“, различных по форме, но тождественных по духу»2.
Людям, живущим в мире духовной инволюции и опустошенности, труды Генона напоминают, что многое в «отжившем
прошлом» традиционного мира, напротив, обладает нормативной ценностью. Попытаемся, насколько сумеем, проникнуть
в их суть. Отметим, что читателю предстоит освоиться со сти
лем мэтра, который не такто легок для понимания и требует
активного участия со стороны читателя. Кажущийся поначалу
строгим и сухим стиль, лишенный прикрас, с длинными периодами, с тончайшей паутиной нюансов, призванных отделить его
логику от общепринятой, открывает внимательному взгляду
кристаллическую ясность мысли этого «служителя Истины».
Труды Генона, посвященные истолкованию понятий и символов, принадлежащих Традиции, неизменно устремлены за их
пределы, так или иначе подводят к их единственному Источнику – Абсолюту. Нигде он не претендует на личное авторство, на
изложение своей особой точки зрения, на самоутверждение,
уподобляясь древним и средневековым учителям, возвещавшим
основополагающие, но забытые истины.
Генон говорит об основополагающих понятиях Традиции бережно и ревностно по отношению к Истине, зачастую жестко
и резко по отношению к тем, кто эту Истину вольно или невольно искажает. Он всегда внимателен к читателю, предваряя

2 Ibid., p. 17–18.

и разъясняя возможные вопросы и недоумения. Его парадоксальная логика имеет мало общего с академической логикой.
Он не доказывает, а подсказывает, намекает, сопрягая между
собой выкладки «традиционной» этимологии, обрывки древних
легенд, символические параллели. Многочисленные сноски
играют у него роль «мостков», переброшенных от одной мысли
к другой в темном лабиринте поисков истины... 
Глубоко чуждый всякой саморекламе, застенчивый и ранимый по природе (он родился под знаком Скорпиона, 15 ноября
1886 г.), Рене Генон жил достаточно замкнуто; о его биографии
можно было бы сказать, что она «небогата внешними событиями», если бы не одно обстоятельство. Этот коренной француз
и потомственный католик, сын архитектора из Блуа, получивший типичное для своей среды воспитание и образование (домашние учителя, католическая школа, математическое отделение коллежа), в 1912 году принял ислам (точнее, его суфийскую
ветвь), а в 1930м покинул Европу, обосновался в Каире, женился там на дочери одного из представителей местной знати – фатимида (так называют потомков пророка Мухаммеда по женской линии), стал именоваться арабским именем Абдель Вахед
Яхья (Служитель Единого) и до самой своей смерти, последовавшей в 1951 году, не покидал пределов Египта. Исследователи, отмечая его исконно французское, уходящее на ряд поколений в глубину происхождение, подчеркивают, что Рене Генон
и Рене Декарт – земляки, жители центральных областей Франции, расположенных вдоль берегов Луары. Конечно, это случайность; но любопытно, что обе представленные этими философами формы интеллекта близки и подчинены одной и той же
внутренней дисциплине, сторонящейся туманных и неопределенных формулировок и бредовых измышлений, выказывая явную склонность к сухому, лишенному красот, но ясному и убедительному изложению. «Экзотическое удивление» перед
«обращением» Генона – поверхностно, считают исследователи
его творческого наследия; попытаться понять его можно, лишь
проследив внутренний путь души, ищущей единства в Боге.
В 1904 г. Генон приехал в Париж, чтобы продолжить свое образование, особенно в области философии и математики. Здесь

8

Т. Фадеева,  Ю. Стефанов 

юный провинциал, интересовавшийся «тайными науками», попадает в кружок Жерара д'Анкосса – «мэтра» тогдашних французских оккультистов, более известного под именем Папюс.
Мэтр возглавлял Мартинистский орден и состоял членом почти
всех скольконибудь заметных «духовных организаций» Европы – от английской «Золотой Зари» до так называемой Вселенской гностической церкви. За какиенибудь дватри года Генон
успел не только достичь высших ступеней в ордене самого Папюса, но и стать членом других организаций сходного толка; его
приняли в «Каббалистический орден златорозового креста»,
«Братство Гуманидад», в масонскую ложу «Фивы» и в упомянутую Гностическую церковь, где он был наречен Палингением
(греческий аналог его имени, от латинского Renatus – Рене, Возрожденный, дважды рожденный). Самым важным в этот период
блужданий и поисков была встреча с патриархом Гностической
церкви, известным под именем Синезиус (Фабр дез Эссар); впоследствии он поможет Генону в издании журнала «Гнозис»
(1909–1912). На страницах этого журнала Генон впервые развил
темы и идеи, определившие основные направления его творчества. Именно здесь были опубликованы две статьи, положившие
начало двум его важным работам, – «Человек и его становление
согласно Веданте» и «Символика креста». Когда ему исполнилось 25 лет, основные черты его мировоззрения уже обрисовались и ситуация для разрыва с оккультистами созрела. Поль
Шакорнак, биограф и издатель Генона, сообщает, что в 1906 г.
члены Мартинистского ордена во время спиритического сеанса
получили от «нездешних сил» указание учредить обновленный
Орден тамплиеров, гроссмейстером которого должен стать Рене Генон. Однако это пришлось не по душе Папюсу, и он приказал лишить своего недавнего любимца всех «градусов» и «степеней» и исключить из подвластных ему организаций. Генон это
решение мэтра принял спокойно, ибо к тому времени пришел
к выводу, что доктрины всех этих «неоспиритуалистических»
школ – всего лишь «мешанина» из плохо переваренных каббалистических, неоплатонических и герметических понятий, коекак сгруппированных «вокруг двухтрех чисто современных
и западных идей».

9

Предисловие к русскому  изданию

Позже в своих книгах «Теософия, история псевдорелигии»
(1921) и «Спиритическое заблуждение» (1923) Генон показал
несостоятельность неоспиритуалистических современных течений, избавив тем самым своих последователей от необходимости проходить заново весь этот путь поисков и разочарований. Примечательно, что его взгляды на спиритизм в общем
совпадают с той оценкой, которую давали ему такие православные авторитеты, как святитель Игнатий Брянчанинов и отец Серафим Роуз, предупреждая приверженцев спиритизма о гибельности этих занятий не только для души, но и для тела.
Сложнее обстояло дело с масонством, к которому Генон проявлял устойчивый, но своеобразный интерес. После разрыва
с Папюсом он некоторое время поддерживал отношения с ложей «Фивы» – очагом традиционализма, чуждого вовлеченности в политическую и антиклерикальную борьбу большинства
французских масонов. Именно для ее членов он сделал доклад
«Инициатическое учение», позднее опубликованный и легший
в основу одной из лучших его работ «Заметки об инициации».
Во время Первой мировой войны Генон находился в Блуа; возвратясь в Париж в 1921 г., он не принимал участия в деятельности лож, однако всю жизнь проявлял интерес к масонской
проблематике: ей посвящено множество рецензий на книги
и статей, собранных его последователями в два тома уже после
его смерти. Однако и здесь Генон остался верен себе: он рассматривал масонство как последний пережиток западной
инициатической традиции, как то, что вместе с католической
церковью может еще спасти западную цивилизацию от материалистического ослепления. При этом современное масонство
с его политическими играми достигло, на его взгляд, крайней
степени вырождения; но хотя нынешние масоны не сознают
смысла священных эмблем и ритуалов, это ничуть не снижает
значимость последних. Католичество и франкмасонство – два
института, еще хранящие (едва ли сознавая это) сокровища
инициации и священной науки; они могли бы оживить почти
угасшую традицию. Эта посвоему последовательная позиция
вызвала недовольство обеих сторон; парадоксально, что серию
статей с ее изложением Генон публиковал в журнале «Антима10

Т. Фадеева,  Ю. Стефанов