Солженицын и медиа в пространстве советской и постсоветской культуры

испытание будущим

с
е
р
и
я

Министерство Культуры Российской Федерации

ГосудаРственный институт исКусствознания

Л.И. Сараскина
Солженицын                  
и медиа 

в пространстве 
советской 
и постсоветской 
культуры

Прогресс-Традиция 

Москва

Москва, июль 2007

ББК 83
удК 9
с 20

Издано при финансовой поддержке 
Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям 
в рамках Федеральной целевой программы
«Культура России»

 
 
 
Сараскина Л.И.

 
с 20   
Солженицын и медиа в пространстве советской и постсоветской культуры. –  
 
 
 
М.: Прогресс-Тра диция, 2014. – 608 с., ил.

 
 
 
ISBN 978-5-89826-407-9

тема новой книги серии «испытание будущим» доктора филологических наук Л.и. сараскиной обширна и поучительна, поскольку отражает, помимо реалий жизни и творчества 
писателя, значимые и знаковые вехи советской истории и прессы. в книге рассмотрены официальные материалы советского времени (1962–1974), секретные документы ЦК 
КПсс и КГБ сссР (с 1965 по 1989 г.), самиздат советского времени, тамиздат (зарубежные 
материалы советского времени о солженицыне и их взаимодействие с советской пропагандой). После возвращения солженицына из изгнания (1994) начинается новая веха 
в работе сМи по освещению личности, творчества, общественной и политической деятельности писателя. Реакция отечественных сМи на солженицына после его возвращения в Россию в гораздо большей степени характеризует саму прессу, чем писателя и его 
творческий, политический, гражданский облик. 
три части этой книги показывают основные тенденции отечественных сМи в их реакции на жизнь и творчество а.и. солженицына эпохи дебюта, изгнания и возвращения. 
в книге проанализированы наиболее яркие информационные поводы общественных 
дискуссий о солженицыне: его манифест «Жить не по лжи!», книга «двести лет вместе», темы «солженицын и П.а. столыпин», «солженицын и в.в. набоков», «солженицын 
и М.М. Бахтин» и др. два больших раздела книги посвящены театральным постановкам и 
экранизациям произведений а.и. солженицына, а также реакции отечественных сМи на 
эти художественные события.
Первая книга серии – «испытание будущим. Ф.М. достоевский как участник современной культуры» – вышла в 2010 г.
УДК 9
ББК 83

В оформлении книги использованы фото из архива Русского общественного Фонда 
Александра Солженицына

 
 
©  сараскина Л.и., 2014
 
 
©  орлова и.в., оформление, макет, верстка, 2014 
ISBN 978-5-89826-407-9 
©  Прогресс-традиция, 2014

начну с двух знаковых политических признаний.
«если бы мне пришлось как гражданину выбирать жизнь с правительством 
без прессы или жизнь со свободной прессой, но без правительства, я бы выбрал 
последнее».
Это высказывание не без оснований приписывают томасу джефферсону, автору декларации независимости, третьему президенту сШа (1801–1809), дипломату и 
философу эпохи Просвещения. 
но вот фраза, которая числится за наполеоном Бонапартом, императором 
Франции (1804–1815): «я больше боюсь трех газет, чем ста тысяч штыков; вы видите меня хозяином Франции, но я не взялся бы править ею и три месяца при 
свободной прессе». 
два великих государственных деятеля, заложивших основы своих государств, 
сШа и Франции, которыми они правили почти в одно и то же время, – и какое разное отношение к свободной прессе или, как ее назовет британский историк т. Карлейль, «четвертой власти»! но джефферсон – теоретик и символ демократии, наполеон – теоретик и символ автократии. Разница фундаментальная, и все же силу 
свободного слова признавали оба.
одно из старейших конституционных прав человека на свободу информации 
впервые было провозглашено незадолго до прихода к власти наполеона – в декларации прав человека и гражданина 1789 года, когда представители французского 
народа, образовавшие национальное собрание, решили, что невежество, забвение 
прав человека или пренебрежение ими являются единственной причиной общественных бедствий и испорченности правительств. «свободное выражение мыслей 
и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин поэтому 
может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребление 
этой свободой в случаях, предусмотренных законом». 
так записано в статье 11 декларации.
Политическое право граждан свободно учреждать средства массовой информации и распространять любую печатную продукцию – азы демократии. в демократических странах пресса должна действовать независимо от государственной 

Предисловие 
«Четвертая власть» как метафора

власти. демократические правительства не должны иметь министерств информации, регулирующих содержание газет или деятельность журналистов; не должны 
подвергать журналистов проверке со стороны государства; не должны заставлять 
журналистов вступать в контролируемые властью организации.
однако отношения между законодательной (первой), исполнительной (второй) и судебной (третьей) ветвями власти и «властью четвертой» часто весьма далеки от этих идеальных представлений. Безграничная свобода печати, если и стартует 
в каком-нибудь отчаянном месте, быстро заканчивает свой путь, столкнувшись с 
многочисленными преградами. так, отмена цензуры в датско-норвежском королевстве в XVIII веке спровоцировала бурный поток анонимных критических памфлетов – все писали против всех и на всех, так что первые три власти смогли терпеть 
общественные скандалы только один год. 
термин «четвертая власть», который часто пропагандируется ревнителями 
свободной прессы, имеет скорее лирический, чем прагматический смысл: ибо 
пресса может лишь оказывать влияние на ту из трех властей, которая способна 
действовать.
в советском союзе этот термин вообще был лишен какого бы то ни было смысла: во-первых, не существовало разделения властей, во-вторых, пресса была всего 
лишь инструментом, орудием единой и неделимой власти. существовала партийная организация (РсдРП, вКП(б), КПсс) и партийная литература: понятие «литература» на языке в.и. Ленина, написавшего манифест партийной печати еще в 1905 году, 
подразумевало как раз прессу, легальную и нелегальную. «Проклятая пора эзоповских речей, литературного холопства, рабьего языка, идейного крепостничества! 
Пролетариат положил конец этой гнусности, от которой задыхалось все живое и 
свежее на Руси. но пролетариат завоевал пока лишь половину свободы для России»1, – писал в.и. Ленин. 
однако партийная печать в сссР не оставляла лазейки даже и для эзоповских 
речей – согласно официальной советской доктрине пресса не обладала самостоятельным влиянием и считалась инструментом правящей партии. «Литература должна стать партийной. в противовес буржуазным нравам, в противовес буржуазной 
предпринимательской, торгашеской печати, в противовес буржуазному литературному карьеризму и индивидуализму, “барскому анархизму” и погоне за наживой, – 
социалистический пролетариат должен выдвинуть принцип партийной литературы, 
развить этот принцип и провести его в жизнь в возможно более полной и цельной 
форме»2. именно этот ленинский принцип был положен в основу советской печати. 
и потому – «долой литераторов беспартийных!.. Литературное дело должно стать 
частью общепролетарского дела, “колесиком и винтиком” одного-единого, великого 
социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным 
авангардом всего рабочего класса. Литературное дело должно стать составной ча
Предисловие

стью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы»3. 
«Массмедиа» в понимании советских журналистов-ленинцев должны былине столько информировать читающую публику, создавая достоверные картины 
реальности, сколько работать пропагандистом и агитатором тех ценностей, которые власть считала таковыми. с предельной ясностью об этом было сказано 
Лениным: «Газеты должны стать органами разных партийных организаций. Литераторы должны войти непременно в партийные организации. (в 1905 году партий 
еще было много, но ковался принцип партийной литературы для режима с одной 
партией. – Л.С.) издательства и склады, магазины и читальни, библиотеки и разные торговли книгами – все это должно стать партийно-подотчетным. за всей этой 
работой должен следить организованный социалистический пролетариат, всю 
ее контролировать, во всю эту работу, без единого исключения, вносить живую 
струю живого пролетарского дела, отнимая, таким образом, всякую почву у старинного, полуобломовского, полуторгашеского российского принципа: писатель 
пописывает, читатель почитывает»4. 
Характерен сюжет старого советского анекдота о наполеоне, который читает 
свежий номер газеты «Правда» и говорит: «если бы у меня были такие газеты, никто 
бы не узнал, что я потерпел поражение при ватерлоо». 
в постсоветскую эпоху манипуляция прессой, особенно телевидением, сохранила прежнюю силу – не случайно возникли и утвердились пренебрежительноуничижительные синонимы «зомбоящик», «фуфломет» и т. п. в современном словаре 
русских синонимов перечислены 54 синонима к глаголу «лгать», и на первом месте 
по частоте употребления стоит слово «телевизор». Большинство сМи тенденциозны в какую-нибудь одну сторону, ибо обычно обслуживают интересы тех или иных 
партий, групп, направлений, кошельков, так что опытные читатели газет без труда 
увидят разницу между такими, например, газетами, как «завтра» и «новая», «независимая» и «Литературная». Постсоветский читатель и телезритель уже успел освоить такое понятие, как «сменился хозяин» газеты или канала. такую журналистику 
трудно назвать «четвертой властью»: термин, являясь метафорой, выдает желаемое 
за действительное, сама же журналистика остается орудием, разве что, быть может, 
его научились использововать не так грубо, как прежде. 
социологи сМи решительно заявляют: «Журналистика является “четвертой 
властью” в той мере, в какой хлóпок является “белым золотом”, нефть – “черным золотом”, Москва – “третьим Римом”, а Петербург – “северной венецией”. Журналистика как “четвертая власть” есть метафора, стоящая в ряду других таких же “числовых” 
метафор, как то: “вторая мама”, “третий глаз”, “пятое колесо”, “шестое чувство”, “седьмое небо”, “восьмое чудо света”. наделение журналистики властными функциями 
происходит из-за смешения понятий “власть” и “влияние”»5.

«Четвертая власть» как метафора

никто, однако, не станет отрицать, что влияние сМи/сМК * на сознание, а часто 
и на убеждения людей может быть весьма серьезным, чрезвычайно эффективным и 
держаться долго. При этом методы, которыми оно воздействует на читательскую аудиторию, чаще всего называют манипуляцией, идеологической обработкой, «промывкой мозгов» (термин, возникший в русском языке в последние полвека). стремление контролировать массовое сознание и влиять на подсознательные убеждения 
граждан так или иначе входит в задачи государственной пропаганды, какими бы 
демократическими вывесками оно ни прикрывалось. 
иногда «промывание мозгов» осуществляется мягко, без особого принуждения 
или ощутимого нажима: нужное власти мировоззрение складывается под влиянием 
рекламы, слухов, словесных штампов. «современный словарь социологии» (ньюйорк, 1969) определяет манипуляцию как вид применения власти, при котором обладающий ею влияет на поведение других, не раскрывая характер поведения, которое он от них ожидает. сознательная манипуляция начинается с того момента, когда 
манипулятор ставит для себя цель манипуляции. внедрение в массовое сознание 
идей, мыслей и представлений, а также образов и репутаций должно быть обеспечено для достижения своих целей массированным распространением специально 
подготовленной информации. 
специалисты в области сМи полагают, что успех манипуляции гарантирован, 
если она происходит незаметно, так что всё происходящее кажется естественным, неизбежным, само собой разумеющимся. то есть для манипуляции требуется 
создание фальшивой действительности – ее и должны формировать сМи, транслируя якобы авторитетные мнения, которые усваиваются людьми как свои собственные. При этом обязательно должна скрываться главная цель манипуляции, 
чтобы возможные разоблачения не подвигли читателей к выяснению ее истинных 
намерений.
Манипуляция общественным (массовым) сознанием – достаточно изощренная 
технология, ибо основана на взаимодействии посыла и восприятия. условие успеха 
манипуляций в сМи зависит от того, верят ли граждане безоглядно и безоговорочно тому, что читают, слышат, видят. если человек поглощает информацию бездумно, 
не сопротивляясь, без попытки сомнения, то он не только жертва обмана, он соучастник процесса. социологи сМи считают манипуляцию не насилием, а соблазном, которым можно прельститься, но которого можно и избежать. Противостоять 
и противодействовать манипуляции по отношению к конкретной личности (если 
она высмеивает, клевещет, излагает факты биографии в негативном свете, допускает грубые намеки на неясные обстоятельства, сообщает недостоверные данные) 
можно только критической проверкой фактов и обязательным выяснением целей 

* средства массовой информации / средства массовой коммуникации.

Предисловие