Тринадцатый апостол

УДК 8
ББК 83.3
К 19

 
Кантор К.М. 

К 19  
        Тринадцатый апостол. – М.: Прогресс-Тра диция, 2008. – 368 с.: ил.

 
ISBN 5-89826-225-3

Карл Кантор – известный философ, социолог, культуролог, эстетик, зарекомендовавший 
себя с давних лет как знаток жизни и творчества Владимира Маяковского. Продолжая исследование трагической судьбы поэтического гения, автор  предлагает новаторский, фактологически оснащенный, не только эстетический, но и теологический и историософский анализ 
личности и жертвенного служения истине величайшего лирика и эпика, панегириста и сатирика 
ХХ столетия. 
Автор книги впервые раскрывает неметафоричность самосознания и самочувствия Маяковского как тринадцатого апостола, его органическое освоение и претворение в собственном 
творчестве поучений ветхозаветных пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля и заповедей Иисуса 
Христа. Русский поэт предстает в книге как наследник христианских светочей Ренессанса – 
Данте, Рабле, Микеланджело, Шекспира, Сервантеса. И одновременно – как продолжатель русского фольклора и традиций русской художественной литературы. Автор выясняет духовную 
близость творческих исканий и обретений трех гигантов русской поэзии – Пушкина, Лермонтова 
и Маяковского. Владимир Владимирович показан в книге в его творческом самоизменении – 
от футуризма до толстовской кульминации критического реализма, противостоящего идеологизированному «социалистическому реализму». Колумб новых поэтических Америк, оклеветанный 
как антикоммунист официозной критикой, был и остался в поэзии единственным хранителем 
идеалов Христа и Маркса. Читатель узнает из книги, чем на самом деле была Лениниана Маяковского и каков был его неравноправный диалог с партией и государством. Певец Октября очень 
скоро стал провозвестником третьей, послеоктябрьской революции – революции духа.     

 
 
 
ББК 83.3 
 
 
 
УДК 8

На переплете: Поэт Владимир Маяковский. Фото А. Родченко, 1924.
На авантитуле: Пожарная лестница. Фото А. Родченко, 1925. 
На выходных листах, к предуведомлению автора и разделам книги использованы: 
А. Родченко: фото Владимира Маяковского, 1924;  фото «Воздушные шары», 1931 
и фотомонтажи «ПРО ЭТО». 

 
 
© К.М. Кантор, 2008
 
 
© И.В. Орлова, оформление, 2008
 
ISBN 5-89826-225-3 
© Прогресс-Традиция, 2008

Карл Кантор

Прогресс-Традиция

Москва

2008

 

Посвящаю памяти моей сестры
ЛИЛИ  ГЕРРЕРО  (Елизаветы Бондаревой)

От автора

Я прожил жизнь под звездой Маяковского. Моя сестра – Лиля Герреро – переда
ла мне, восьмилетнему мальчику, эстафету любви к этому гиганту. Сколько раз из десятиле
тия в десятилетие я пытался написать о нем, о моей любви к нему. Не писал, говорил себе: 

погоди, ты еще не готов, напишешь не так и не то. Дальше откладывать некуда. Мне 84. 

Семьдесят шесть лет я жил с ним неразлучно. Мои ближайшие друзья – Нико лай Евдо 
кимов, Григорий Чухрай, Александр Зиновьев и мои сыновья Владимир и Максим и жена 

Таня разделяли мою любовь к Маяковскому. Тане я обязан больше, чем кому бы то ни было. 

Татьяна Сергеевна была ботаником, генетиком, селекционером. Именно от нее я впервые 

узнал, что такое ген, генотип, генетическая наследственность. Чтобы понимать, что она де
лает, я читал книги по генетике. Я наблюдал за ее работой на кафедре генетики в МГУ, 

в комнате, в которой жужжали, шумели тысячи маленьких мушек – дрозофил. В это время я 

учился в другом крыле того же здания на Моховой, на философском факультете, потом, как 

лодочник, помогал ей в опылении речных цветов на Оке в Институте генетики и селекции 

АН СССР, затем вторгался в Главный ботанический сад АН СССР, где работала Таня, и, нако
нец, я наблюдал исследования  в том подмосковном Институте земледелия и садоводства, 

где Таня вывела с помощью химомутогенеза два новых ягодных вида – земклунику и смор
жовник. Я обязан Тане мыслью об историософии проектирования, идеи которой прозвучали 

и в этой книге о Маяковском. 

В московской 213-й школе я, Григорий Чухрай и Евгений Гужов, встречаясь, при
ветствовали друг друга кличем ДЖВМ – Да живет Владимир Маяковский! В армии я чи тал 

Маяковского на земле и в полетах. Я объяснялся в любви стихами Маяковского. Со сцены 

клуба Московского университета я продолжал читать Маяковского. Шел 1949 год. Меня со
бирались исключить из партии и МГУ как «эстетствующего космополита». Дальше мог по
следовать арест, потом лагерь, если не хуже. Не исключили. Секретарь парткома универси
тета Прокофьев (позже стал Министром просвещения СССР) заявил: «Человек, который так 

читает Маяковского, не может быть космополитом».  

Кто теперь не знает слово «дизайн». В русский обиход не только слово, но и 

теорию, и историю дизайна, и первые организации дизайна (технической эстетики, худо
жественного проектирования) ввел я, опираясь на теорию и практику «производственного 

искусства» Владимира Маяковского. Ему же я обязан идеей историософии проектизма и 

пониманием внутреннего созвучия учений Христа и Маркса.

Я признателен своему старшему сыну, курировавшему «появление книги на 

свет», – сыну, которому задолго до рождения я и Татьяна Сергеевна решили дать имя Вла
димир – в честь Маяковского.

Душевную благодарность я выражаю Елене Николаевне Самойловой. Ее вклад 

в книгу безмерен.

Т Р И Н А Д Ц А Т Ы Й  А П О С Т О Л

Предуведомление

В книге «Тринадцатый апостол» я использую категориальный аппарат 
своей монографии «Двойная спираль истории»1. По этой причине согласие или 
несогласие с трактовкой творчества и судьбы В.В. Маяковского предполагает 
знание идей монографии. Но так как это требование чрезмерно, я вынужден ограничиться всего лишь несколькими разъяснениями. Я различаю историю, начало 
которой положила Библия. История – процесс филиации человеческих идей. А то, 
что обычно принято называть историей, я называю социокультурной эволюцией, 
которая началась задолго до истории (скорее всего, с момента зарождения рода 
homo sapiens) и завершится много позже того времени, когда история достигнет 
своей цели. Социокультурная эволюция проходит ряд параллельных и лишь частично совпадающих этапов: дикость, варварство, цивилизацию; и – первобытнообщинный строй, рабовладельческий строй, феодальный и капиталистический. 
История и социокультурная эволюция – процессы взаимосвязанные, пронизывающие друг друга, оплетающие человеческое существование двойной спиралью 
материально-телесных, душевно-нравственных и духовных движений. При этом 
история и социокультурная эволюция изменяются не синхронно. История может 
обогнать социокультурную эволюцию (как это произошло в России после Октября 
1917 г.), но может и отстать (как в передовых странах Западной Европы и США). 
Однако именно взаимосвязь истории и социокультурной эволюции придает тотальность человеческому существованию. История, как и социокультурная эволюция, каждая в свой срок, возвращается к пройденным этапам движения. В этом 
сложном четырехстороннем взаимодействии двух спиралей совершается движение континентов, стран, народов, рас, этносов, наций и индивидов. Возникает 
почти непреодолимое представление о том, что единой человеческой истории 
просто не существует, тогда как двуспиральность, как почти неуследимая закономерность человеческого бытия, дает основание утверждать, что существует единая мировая история и единая социокультурная эволюция и что их устрой ство подобно федеративному устройству крупных демократических государств или их союзов (ЕС), где мерилом историчности и социокультурной укорененности человека 
является своеобразие отдельного индивида. Со времени возникновения истории 
вовлеченный в нее индивид совмещает в себе два полюса человеческого бытия, 
так что его душа и дух могут располагаться в плазме истории, а его социокультурная ипостась пребывать в муравейнике  социокультурной эволюции. Говоря  языком Менделя и Моргана, история – фактор изменчивости, социокультурная эволюция – фактор наследственности. В силу этого даже двигатель истории не может 
освободиться полностью от засасывающего его планктона социокультуры.
Исходный пункт истории – Иисус Христос. Он есть парадигма всех возможных акциденций (они же ступени разворачивающейся парадигмы). Я различаю три: религиозную, эстетическую, сциентическую. Каждая из них несет в себе 

1 Кантор К.М. Двойная спираль истории: Историософия проектизма. Т. 1. М., 2002.

всю полноту парадигмы всемирной истории. В первой, религиозной, акциденции 
уже содержится и эстетическая, и сциентическая. 
Учение Бога Отца и Иисуса Христа выражает себя в учениях своих пророков, в писаниях и деятельности своих апостолов. Тот, кто не принял учение Христа и 
апостолов, тем самым отверг историю. А кто остановился на религиозной акциденции, затормозил поступательное движение истории и тоже фактиче ски выпал из 
истории. Эстетическая имеет своих пророков и апостолов – Данте, Микеланджело, 
Рабле, Шекспира, Гёте, Бальзака, Достоевского, Толстого. А сциентистско-гуманитарный этап парадигмы истории представлен двумя апостолами: Марксом и 
Энгельсом. В естествознании – Дарвином, Эйнштейном, Бором, Гайзенбергом, 
Винером, Фрейдом. Внутреннее чувство истории Маркса и Энгельса проявилось в 
том, что они осознали свою связь с Иисусом Христом, с заповедями Его Нагорной 
проповеди и с десятисловием Моисея.
Наследник Маркса и Энгельса, Ленин оказался глух к основной религиозной акциденции парадигмы истории. В России только поэт Владимир Маяковский приял всю историю целиком – показал внутреннюю связь учений Христа 
и Маркса. Но уровень социального, промышленного и общекультурного развития России столь резко отставал от достигнутого в Западной Европе, что социокультурная эволюция России поглотила историю, которая именно здесь вырвалась на простор.
Маяковский назвал себя тринадцатым апостолом Христа и был таковым. 
Миссия тринадцатого апостола состояла в том, чтобы провести линию преемственности от Христа к Марксу через Ренессанс. Он это сделал. И на этом поставил 
точку в своем апостольстве. 

Почему Маяковский

Вступление первое

У Иисуса Христа было двенадцать апостолов. Некоторых Спаситель Сам 
отобрал, а некоторые к нему пристали по доброй воле. Один из них – Иуда 
Искариот – предал Учителя за тридцать сребреников, после чего повесился. 
Следовало подобрать ему замену. Из двух кандидатов был избран ничем не примечательный Матфий. Д. Штраус писал: «Тот факт, что Иисус круг ближайших учеников своих ограничил цифрой двенадцать, без сомнения, показывает, что, создавая план преобразований, Он прежде всего думал об израильском народе, но 
отсюда нельзя заключать о том, что им одним Он думал ограничиться впоследствии»1. Многие из двенадцати апостолов ничем особенным себя не проявили и 
пребывали в неизвестности. Среди двенадцати первое место занимал Симон, коему Иисус дал прозвище «Кифа – Петр», т.е. «Камень». Как замечает Штраус, именоваться человеком-камнем не приличествует человеку, который подобно Симону 
обладал пылким, но не твердым характером. Тем не менее на Петре, как на камне, 
Иисус основал свою Церковь.
Иисус проповедовал устно и никаких письменных свидетельств о себе 
не оставил. Да и все двенадцать были неграмотными. Книги Евангелий написали, со слов апостолов, их ученики. Известно, например, что спутник апостола 
Павла Лука написал в Коринфе Евангелие. Луке же принадлежит книга «Деяния 
апостолов». Как полагает тот же Штраус, Иисуса не понимали даже ближайшие 
Его ученики, включая Его любимца Иоанна, чей Апокалипсис противоречит взглядам Христа. Штраус утверждает: «То значение, которое впоследствии обрел 
Павел, показывает, что среди ближайших учеников Иисуса не было ни настоящего представителя его учения, ни человека, которому было бы по силам развивать 
идеи Учителя далее, в соответствии с изменившимися условиями времени»2. 
Единственным грамотным, знающим Священное Писание и самостоятельно мыслящим был ремесленник, фарисей, гражданин Рима – апостол Павел. Он лучше 
двенадцати понимал учение Иисуса, больше других сделал для распространения 
Его учения, но и более двенадцати отступал от многих заповедей Учителя. И это 
породило самобытное течение в христианстве – «павликианство». Сам Иисус полагал, что со временем, пусть весьма отдаленным, появятся новые Его апостолы, 
которые приведут Его учение в согласие с новыми обстоятельствами времени и 
места. Таким новым апостолом, через двадцать столетий после распятия Христа 
в Римской империи, в конце XIX в. в России, которая сознавала себя Третьим 
Римом, стал поэт Владимир Маяковский. Возникла потребность согласовать веровательные прогностические характеристики революционного и коммунистического учения Христа с революционным и коммунистическим учением Маркса. 

1  Штраус Д.Ф. Жизнь Иисуса. М., 1992. С. 226.

2 Там же. С. 230.