Страдание и его роль в культуре

Страдание и его роль в культуре

НОРМА
ИНФРАМ
Москва, 2021

Ю. М. Антонян

Страдание
и его роль
в культуре

УДК 159.942.5:008
ББК 71.061.2
А72

Сведения об авторе

Юрий Миранович Антонян — доктор юридических наук,
профессор, главный научный сотрудник Всероссийского
научноисследовательского института МВД России, заслуженный деятель науки РФ.

Антонян Ю. М.
А72
Страдание и его роль в культуре : монография /
Ю. М. Антонян. — Москва : Норма : ИНФРАМ,
2021. — 224 с.
ISBN 9785917683560 (Норма)
ISBN 9785160064123 (ИНФРАМ)

Книга является первым комплексным исследованием
феномена страдания, она посвящена понятию, смыслу, назначению, наиболее острым и дискуссионным его проблемам. Впервые в гуманитарной научной литературе дана
полная типология страдания, проанализирована его связь
с чувством вины и со страхом смерти. Самостоятельно рассмотрены такие причины страдания, как садизм и жестокость — на индивидуальном уровне и геноцид, голод, война, природные и техногенные катастрофы, несчастные
случаи и преступления — на общесоциальном. Подчеркнута принципиальная разница в понимании страдания в христианстве и других мировых религиях. Особое место уделено теме страдания в искусстве и литературе, где она занимает одно из центральных мест.
Для широкого круга читателей.

УДК 159.942.5:008
ББК 71.061.2

В оформлении обложки использована картина Эль Греко
«Пьета» (1587—1597)

ISBN 9785917683560 (Норма)
ISBN 9785160064123 (ИНФРАМ)
© Антонян Ю. М., 2013

Так, не из праха выходит горе, и не
из земли вырастает беда; но человек
рождается на страдание, как искры,
чтобы устремляться вверх.

Иов, 5:6—7

Узнала я, как опадают лица,
Как изпод век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.

А. Ахматова. Реквием

Введение

Почему человек обречен на страдание? В чем его смысл
и назначение? Каковы его функции? Что такое вообще
страдание? Эти извечные вопросы, имеющие высокобытийное значение, человек в той или иной форме, с той или
иной степенью осознанности ставил всегда, искал и находил на них ответы. Это были именно бытийные вопросы,
которые человек рассматривал, чтобы понять самого себя,
свое назначение в мире и заглянуть в вечность, объяснить
окружающий мир.
Всегда находились мудрецы, готовые сформулировать
не только необходимые вопросы, но и ответы на них: от
жрецов, шаманов до философов, от доморощенных филистеров до создателей глобальных теорий спасения человечества. Естественно, что на протяжении тысячелетий впереди всех в решении проблем страдания, особенно в связи
с жизнью после жизни, была религия, неизменно готовая
ставить и решать вопросы любой сложности, но столь же
неизменно ее решения были самыми простыми, чаще упрощенными, если не сказать примитивными. То, что сейчас в связи с накоплением человечеством знаний и их качественным изменением такие вопросы почти не принима

ются всерьез, является одной из главных причин утраты
религией своего прежнего социального значения.
Люди всегда знали, что будут страдать, и к тому их лучше всего готовят повседневный опыт и полученные знания, а в христианском мире — религия. У каждого конкретного человека есть предчувствие страдания, которое очень
часто совсем не осознается им, но всегда связано с инстинктом его избегания. Названные предчувствие и инстинкт относятся к важнейшим характеристикам человека
как живого существа, причем именно христианство, о чем
я обстоятельно скажу ниже, всегда стремилось убедить, что
страдание является необходимым и неизбежным уделом.
Между тем бессознательная способность предчувствовать
его и противостоять ему представляет собой естественное
преимущество человека, которое следует назвать витальным. Вот почему человек ищет причины страданий и объяснения их природы, пути и способы их минимизации и
предотвращения. Эти поиски идут в трех основных направлениях: первое связано с природой человека, второе —
с природными катаклизмами, третье — с социальными явлениями и процессами.
Страдание есть неотъемлемая часть многообразия и даже богатства человеческой жизни. Оно нашло отражение в
искусстве, литературе, языке, символах и архетипах и, конечно, в мифах. Мир мифа, как писал Э. Кассирер, это
драматический мир: мир действий, усилий, борющихся
сил. Схватка таких сил усматривается во всех явлениях
природы. Все, что находится в поле зрения или чувства,
окутано атмосферой радости или горя, муки, волнения, ликования или уныния. Здесь нельзя говорить о вещах как о
мертвом, безразличном веществе. Все объекты доброжелательны или зловредны, дружественны или враждебны,
привычны или страшны, привлекательно очаровательны
или отталкивающе угрожающи1. Чтобы ослабить тревогу по
поводу страданий, человек переводил ее в мифы.
Страдания занимали и занимают столь заметное место в
жизни людей, что обойти эту проблему невозможно. О ней
высказывались очень многие мыслители, философы, писатели, деятели искусства, политики и др., словом, все те, кто

6
Введение

1 См.: Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С. 529, 530.

пытается понять жизнь и ее истоки; хотя научных работ, посвященных только собственно теме страдания, очень мало.
А. Франс писал, что страданию мы обязаны всем, что
есть в нас доброго, А. Эйнштейн — что путь к величию
проходит через страдание, Л. Фейхтвангер — что оно делает сильного сильнее. Между тем из сказанного непонятно,
о каком страдании идет речь и каким образом оно играет
столь положительную роль. Неужели преждевременная
смерть близкого делает нас добрее, приводит к величию
или помогает сильному стать еще сильнее? Поэтому очень
важно иметь в виду, о каком именно страдании идет речь,
ведь как бы нам ни хотелось величия и силы, мы не желаем
любимому человеку тяжкой болезни или смерти! Другое
дело, если человека заставляют страдать в застенке, пытают
там, но он всетаки остается в живых. Но разве только таким путем могут быть достигнуты величие, доброта, мудрость, сила и т. д.? Франс, Эйнштейн, Фейхтвангер и многочисленные православные религиозные философы, восхвалявшие страдания, — онито сами страдали?
Я убежден, что страдание всегда есть зло, хотя и неизбежное. Прав был А. С. Пушкин, говоривший, что если несчастье — хорошая школа, то счастье — лучший университет.
Работы православных философов я очень редко подвергаю критическому анализу, потому что это бесполезно. Однако, исследуя такую крайне болезненную проблему, как
страдание, трудно пройти мимо некоторых религиозных
положений о ней. Например, русский религиозный философ Н. С. Арсеньев написал о нем в книге «О жизни переизбыточествующей» следующее.
Оказывается, страдание допущено БогомТворцом, но
оно «примиряется» (?) фактом Его близости в нашем страдании. Такая близость — это не объяснение страдания, но
его преображение. При этом открывается нечто новое, распахиваются двери в глубинную сущность бытия, страдание
освящается. В полном соответствии с духом русского православия Арсеньев утверждает, что есть огромное достоинство в страдании, нищете и лишениях, которые со смирением и с послушностью принимаются из рук Божьих. Есть
якобы радость в наготе от всякого имущества, в утрате всего земного достояния, поскольку чем больше они выражены, тем сильнее ощущается и понимается, что ты — единВведение
7

ственное достояние и сокровище. Как ни странно это звучит, но распятие Христа вовсе не жестокая кара (а именно
так, по моему мнению, и воспринимал ее Сам распятый),
а проявление любви БогаОтца к Своему Сыну.
Можно было бы продолжить изложение Н. С. Арсеньева. Что за близость Бога в страдании? К кому? К тому, кто
терзаем в концентрационном лагере или кого пытают разбойники, чтобы он выдал им свои ценности? Испытывает
ли близость к Богу тот, чьих родных подвергают пыткам на
его глазах? Бедный Иов не только был близок к Богу, но
даже вступил с Ним в диалог, но это совсем не смягчило
его страдания, ведь были уничтожены все его дети и жена,
правда, потом ему «послали» других.
Особенно кощунственно и антисоциально звучат слова
Арсеньева о том, что есть огромное достоинство в страдании, нищете и лишениях, есть радость в наготе от всякого
имущества и в утрате всего земного достояния. Именно такие утверждения, более чем характерные для Русской православной церкви, оправдывают нужду и даже нищету народов России, которые оказалось невозможно преодолеть в
течение веков и которые были просто ужасающими в годы
коммунистической диктатуры. Гимн нищете и лишениям
парализует волю людей, они перестают работать, теряют
смысл деятельности, не проявляют инициативу и не стремятся к выгоде, чтобы улучшить свое материальное положение и поднять экономику страны, преодолеть ее вековечное отставание от ведущих стран.
Разумеется, тяжело, даже неизлечимо больной человек
вполне может искать утешение в Боге, стремиться к Нему,
чувствовать Его близость, но все это диктуется страхом
смерти и надеждой (правда, не абсолютной), что душа его
бессмертна. Стремление же к страданиям есть не что иное,
как мазохизм. Однако далеко не все христианские учения
призывают к нужде, лишениям и страданиям. Прямо противоположную позицию занимают католицизм и (особенно) протестантизм, которые всеми силами стимулировали
предпринимательство и упорный труд, тем самым создавая
материальное процветание стран и отдельных людей, исповедующих эти направления, при этом не ущемляя религиозную духовность.

8
Введение

Религиозная мысль должна всемерно помогать социальному, экономическому и техническому прогрессу, попросту говоря — человеческому счастью, а не быть препятствием, причем непреодолимым, для них.
ВоспеваниеН.С.Арсеньевымстраданийнеявляетсяединичным эпизодом в русском православии. Так, Е. Н. Трубецкой считал, что страдания младенца, о которых писал
Ф. М. Достоевский, ничто в сравнении со страданиями Богочеловека1, но думается, что Христос Сам не согласился бы
с таким утверждением. Еще Трубецкой полагал, что «страдание может быть оправдано лишь постольку, поскольку между ним и благим смыслом жизни есть не только внешняя, но
и внутренняя связь, т. е. поскольку величайшее страдание
жизни просветляется и озаряется до дна всею полнотою мирового смысла»2.
Вопервых, оправдать страдание можно лишь в том случае, если оно переживается ради близкого человека или великой цели. Вовторых, миллионы людей пережили величайшие страдания в гитлеровских и ленинскосталинских
концентрационных лагерях, но эти страдания отнюдь не
просветляли. Люди там думали не об озарении и не о просветлении, а лишь о том, как бы не умереть от голода и болезней, не попасть в газовую камеру. Впрочем, никакого
оправдания страданию, чинимому чужой злой волей, быть
не может.
Несмотря на всю важность изучения страданий, эта
проблема недостаточно исследована наукой, в том числе
философией, которая часто обходит ее, практически полностью отдав ее на откуп религии. Религия же никогда не
игнорировала эту вечную тему; бесчисленное множество
религиозных и философскорелигиозных сочинений посвящено именно ей. Тем самым страдание было мистифицировано, что не преодолено и в настоящее время, а это не
может не препятствовать действительному познанию данного явления. Отсутствие к нему должного внимания науки весьма существенно компенсировано тем, что искусство
и художественная литература всегда уделяли страданию
первостепенное, неослабевающее внимание.

Введение
9

1 См.: Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., 1994. С. 60.
2 Там же. С. 61.

Разумеется, я далек от мысли, что в настоящей книге
мне удалось открыть все тайны страдания, все его причины
и последствия, все особенности его природы. Этого не удалось сделать никому и, наверное, никому никогда не удастся. Я лишь надеюсь, что смог приблизиться к этим тайнам.
Люди страдали во все времена. Но в XX в. тоталитарные
режимы с их массовыми репрессиями и лагерями уничтожения, Первая и особенно Вторая мировые войны со всей
остротой поставили перед человечеством новые гуманитарные задачи, которые необходимо решать и на практическом, и на теоретическом уровнях. Помня об Освенциме,
мы ни в коем случае не можем ограничивать эту острейшую проблему рассуждениями о страдании, которое возникает, например, при воспрепятствовании воле человека
(А. Шопенгауэр, В. С. Соловьев).
Помня об Освенциме, мы не можем замыкаться рамками трагедии, которая может разыграться между человеком
и Богом, говоря при этом о слепоте оторванного от Бога
человека. Необходим самый широкий социальный и психологический анализ.
Человеку практически невозможно прожить без страданий, это удается лишь ничтожному числу людей, но некоторые из них просто не поняли, что на них обрушилась судьба,
поскольку были защищены непробиваемым щитом бесчувствия. Многие живут в состоянии постоянного боязливого
ожидания внешних угроз или ударов со стороны собственного организма. Человек, живущий в зловещем мире грубого насилия, может ответить на него только насилием, но на
базе иной морали. Здесь задабривание или умиротворение
не поможет. Он обязан решить задачу устранения ужасов
природы, которая особенно сказывается в совершенно непознаваемом факте смерти, а также вознаградить себя за
страдания и лишения, налагаемые культурой.
Задача человека состоит в том, чтобы предотвращать
изъяны культуры, влекущие страдания, которые люди причиняют друг другу в совместной жизни, даже в рамках одной культуры, контролировать выполнение ее предписаний. Последние всегда плохо исполнялись, но плохое исполнение надо анализировать и на индивидуальном, и на
групповом уровнях. Сейчас с изъянами в культуре, в первую очередь с тоталитаризмом, можно бороться и с помо10
Введение