Атлас глобализации. Попытка осмысления современного мирового пространства

Атлас 
глобализации

Попытка осмысления современного 
мирового пространства

Atlas de la 
mondialisation

Comprendre l’espace mondial
contemporain

5e édition

Marie-Françoise Durand
Philippe Copinschi
Benoît Martin 
Patrice Mitrano
Delphine Placidi-Frot

Préface de Bertrand Badie

Попытка осмысления современного 
мирового пространства

Москва
Прогресс-Традиция

Мари-Франсуаза Дюран
Филипп Копинши
Бенуа Мартен
Патрис Митрано
Дельфина Пласиди-Фро

Предисловие Бертрана Бади

Попытка осмысления современного 
мирового пространства

Атлас 
глобализации

АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ
4 

БЛАГОДАРНОСТИ

Настоящее 5-е издание подготовлено при участии многих 
лиц, без помощи которых существование проекта «Атлас 
глобализации» было бы невозможным. Выражаем каждому 
из них глубокую признательность за предоставленную 
информацию, моральную поддержку, внимание, советы, 
воображение, ознакомление с рукописью и терпение.

Спасибо,
Алену ЛАНСЕЛО, в 1989 г. запустившему проект «Мировое 
пространство»; Ришару ДЕКУЭНУ, положившему его в 
основу учебного курса в университете Сьянс-По; Бертрану 
БАДИ, не жалеющему усилий для его развития, и Тома 
АНСАРУ, внесшему неоценимый вклад в разработку карт и 
диаграмм.

Благодарим всех, кто в той или иной мере участвовал в 
подготовке проекта, а именно:
Мелани 
АЛЬБАРЕ, 
Александроса 
БЕЛТА, 
Изабель 
БИАДЖОТТИ, Жоржа КОПИНШИ, Фабьена КРЕСПЕНА, 
Мариэль ДЕБО, Жюльена ФРО, Фани ЛАЙАНИ, Люсиль 
МЕРТЕНС, Бенуа ПЕЛОПИДАСА,

а также
Государственный музей истории иммиграции и
Французский архив.

Карты на сс. 22, 24, 29, 32, 35, 36, 39, 40, 41, 43, 46, 47, 48, 49, 
52, 54, 61, 73, 76, 85, 89, 91, 94, 96, 101, 103, 105, 108, 120 и 138 
были подготовлены при содействии Philcarto (http://plilcarto.free.fr/)

Обложка и макет: Студия картографии ИПН и Hémisphère & 
Cie
Составление: Студия картографии ИПН

ББК 26.я6
УДК 900
А 92

Издание осуществлено в рамках Программ содействия издательскому делу при поддержке Французского института

Cet ouvrage a bénéficié du soutien des Programmes d’aide à la publication de l’Institut français

А 92 
 Атлас глобализации. Попытка осмысления современного мирового пространства. Пер. с фр. — М.: ПрогрессТрадиция, 2014. — 184 с., илл.

ISBN 978-5-89826-415-4

Настоящий атлас, подготовленный группой французских ученых, является примером серьезного осмысления 
международных отношений. При этом упор делается скорее на социологический подход, чем узко политический, 
на солидарность и интеграцию, а не на войну и политику силы. Атлас содержит обширную информацию и оснащен 
большим количеством карт, диаграмм и схем, иллюстрирующих самые разнообразные стороны глобальных процессов. 
Среди них: урбанизация мира, богатые и бедные страны, общемировые болезни, глобальные предприятия, финансовые 
 кризисы, новые международные конфликты и миротворчество, долговременные источники энергии, вызовы и многое 
другое. Специальный раздел атласа посвящен теме «Россия и глобализация». Книга будет интересна специалистам по 
международным отношениям и всем, кому не безразличны современные глобальные общечеловеческие проблемы. 

ББК 26.я6
УДК 900

© Издательство «Прогресс-Традиция», 2014
© Головина Е.В., перевод, 2014
ISBN 978-5-89826-415-4 
© 2010, PRESSE DE LA FONDATION NATIONALE DES SCIENCES POLITIQUES

КЛЮЧИ

К ПОНИМАНИЮ

5 
АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ

Содержание

 Ключи к пониманию (I)
Предисловие   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
Введение   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
Составление и чтение карт   . . . . . . . . . . . . . . . . . . .13

 Пространства контрастов
Пустота и полнота   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .22
Урбанизация мира   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .24
Миграция в прошлом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .26
Мобильный мир   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .28
Беженцы и перемещенные лица   . . . . . . . . . . . . . . . .30
Богатые и бедные   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .32
Старение мира . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .34
Жизнь и смерть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .36
Общемировые болезни   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  38
Конкуренция знаний . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .40
Цифровой перелом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .42

 Транснациональные акторы
Государства и транснациональный компонент   . . . .46
Глобальные компании  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .48
Глобальные предприятия   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .50
Финансовый кризис . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  52
Гражданское общество? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  54
Виды неправительственных организаций   . . . . . . . .56
Массмедиа и цифровой мир . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  58
Европа как глобальный актор . . . . . . . . . . . . . . . . . . .60
Наркотики и мафия   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .62

 В поисках места под солнцем
Обломки империй   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .66
Несостоявшиеся государства   . . . . . . . . . . . . . . . . . . .68
Интеграция различий   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .70
Политика и религия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .72
Индивидуум и культура . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .74
Спорт – национальный вид деятельности 
в транснациональном контексте   . . . . . . . . . . . . . . .  76

 Мир и войны
Трансформация войны   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .80
Новые международные конфликты   . . . . . . . . . . . . .82
Переформатирование сверхмогущества . . . . . . . . . .84
Распространение оружия   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .86
Миротворчество . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .88
Европа: постгосударственная модель?   . . . . . . . . . . .90

 Устойчивое регулирование
Производить и/или есть? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .94
Драгоценная вода  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .96
Нефтяная зависимость. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .98
Долговременные источники энергии  . . . . . . . . . . .100
Разрушение природной среды  . . . . . . . . . . . . . . . . .102
Климатические вызовы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  104
Динамика торговли   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  106
Регулирование мировой торговли  . . . . . . . . . . . . . .108
Время регионализации. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .110
Различные типы регионализации. . . . . . . . . . . . . .  112
Право и политика  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  114
Мировое правительство? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  116

 Россия и глобализация
Россия: реперные точки. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  120
Создание мировой империи  . . . . . . . . . . . . . . . . . .  122
Советский полюс. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  124
К новой державности  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  126
Энергетическая геостратегия  . . . . . . . . . . . . . . . . .  128
Старые и новые связи   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  130
Мобильность населения  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  132
Разрушение деревни. Метрополизация   . . . . . . . .  134
Народы и нации   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  136
Кризис общества   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  138
«Управляемая» демократия . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  140

 Ключи к пониманию (II)
Страны мира по состоянию на сентябрь 2010   . . .  142
Терминологический указатель . . . . . . . . . . . . . . . .  144
Подписи под фото. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .168
Список сокращений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  172
Библиография . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  174
Список карт и диаграмм   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  182

АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ
6 

ОТ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА К ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Великий спор о территории, судя по всему, закрыт. По мере 
того как глобализация становится обыденностью, все больший вес приобретает идея о том, что расстояния перестали 
быть препоной, границы больше ничего ни от чего не отделяют, а противопоставление в условиях взаимозависимости 
лишилось существенной части своего содержания. Таким 
образом, мир все меньше напоминает вестфальскую систему 
и больше не похож на прежнюю мозаику: суверенитет утрачивает территориальную форму, а национальные интересы формируются заново, следуя сложной логике взаимодействия и робким попыткам совместного управления общим 
имуществом.
В то же время нельзя не признать, что люди по-прежнему 
продолжают умирать за территории – уже не ради их завоевания или расширения, а ради того, чтобы заявить свои права 
на существенную долю собственной идентичности. Утратив, 
во всяком случае отчасти, значение материальной ценности, 
территория сохраняет свое символическое значение и свою 
выразительную форму. Противоречие здесь только кажущееся: территория, лишившись прежнего инструментального 
значения, сохраняет в неприкосновенности свое достоинство провозглашенной ценности. Поэтому не следует путать 
конец эпохи территорий с отказом от всякой привязки к пространству. Мало того, пространство, как никогда ранее, целенаправленно перемещается в центр внимания общественных наук: деятельность остается связанной с пространством, 
хотя последнее все реже воспринимается как нечто материальное, раз навсегда заданное и ограниченное.
Подобное «освобождение» пространства находит свое подтверждение применительно к самым разным пластам, составляющим современный мир, что прекрасно показано в 
настоящем атласе. Отныне индивидуальная и общественная деятельность проявляется и анализируется на разных 
уровнях: она разрабатывается в связке с национальным пространством, которое постепенно утрачивает приоритет, тогда как локальный, с одной стороны, и наднациональный региональный аспект, с другой стороны, приобретают новое 
значение, постоянно подвергаемое переоценке. Даже идентичность как таковая все дальше выходит за национальные 
рамки, приближаясь к пространственным характеристикам 
различных уровней, имеющим все меньше общего с территориальным форматом. Действительно, как только ослабляется связь с выстроенной нацией, территория все хуже 
адаптируется к идентификационным проектам. Более того, 
подобные проекты несут угрозу разрушения территориальности, поскольку подвергают сомнению легитимность существующих форм, не предлагая взамен других, за исключением этнических чисток или, хуже того, геноцида.
Пространства идентификации, раздираемые диаспорами и 
миграционными сетями, разжижаемые прогрессом коммуникации, смягчаемые мобильностью целей и задач, перекраиваются и наслаиваются друг на друга. Производя впечатление множественности и фрагментарности, на самом деле 
они имеют щупальцевидную и сетчатую структуру. Попытка окружить их стенами и заборами со сторожами равнозначна капитуляции перед искусственностью и ведет к усилению 

принуждения: действовать вопреки самой природе глобализации можно, лишь не желая признавать того, что сети, мобильность и перемещения населения и есть будущее нашего мира.
Ярчайшим свидетельством тому служит феноменальный 
взлет самого понятия сети: общественные (следовательно, 
политические или экономические) отношения тем более 
эффективны, чем ярче в них проявляются такие черты, как 
неформальный характер, малозаметность и метаинституциональность. Следовательно, они выступают отрицанием 
территориальной геометрии и с пренебрежением относятся 
к расстояниям, границам и запорам. Они наполняют новым 
смыслом понятие солидарности и становятся вектором нового насилия и новой идентичности: в глазах одних они порождают невидимого врага, в глазах других – служат гарантией успеха невероятно сложных методов урегулирования 
спорных вопросов. Выполняя роль новой нервной системы 
обмена, они в то же самое время лишают жизненной силы 
классическую логику конфронтации.
Слом территориальных преград не приводит к уничтожению неравенства; напротив, он позволяет увидеть его в более 
ярком свете. Если грамматика национального государства 
диктовала правила политического размежевания, то современные (или постмодернистские) процессы перехода к пространственным характеристикам дают истинное представление о существующих диспропорциях, хотя и не лечат их. По 
формуле Скалапино, выведенной на примере Азии, «естественные экономические территории» отныне явно превалируют над политическими: треугольник роста, особая 
экономическая зона, значительное уплотнение потоков и 
обменных операций по обе стороны пролива Формоза гораздо лучше объясняют происходящие в Восточной Азии процессы, чем старая геополитика.
Все встает на свои места: отныне каждый стремится попасть 
в пространство каждого. Это становится возможным потому, что развиваются коммуникационные технологии, потому, что интересы приобретают взаимозависимый характер и 
не дробятся на микрорегионы, потому, что определяющими 
признаками пространства становятся потоки и взаимоотношения, а не закрытые сообщества. Учрежденческая логика 
уступает место логике взаимодействия: пространство мыслится не только в измерении обмена, но и в измерении лагерной стоянки. Это опасное изменение, заставляющее полностью переосмыслить идею безопасности и тем более идею 
конфликта. Безопасность отдельного индивидуума больше не смешивается с безопасностью его территории, внутри которой он мог комфортно существовать как в крепости, 
окруженной защитными валами. Теперь проблема безопасности решается на расстоянии и зависит от множества пространственных характеристик. Невозможно безопасное существование у себя дома, если таковое отсутствует у соседа. 
Невозможна политическая стабильность в своем доме, если 
у соседей отсутствует санитарная или пищевая безопасность, 
и так далее.
В рамках этого нового порядка национальная безопасность 
теряет значение в пользу коллективной безопасности, быстро приобретающей глобальный характер. Она отступает 
перед идеей интеграции: в условиях слабой интеграции возникают напряженность и угроза агрессии, которые больше не соответствуют категориям лобовой силовой политики, 
описанной Гоббсом, Клаузевицем, Вебером или Моргентау. 
Новые проявления международных социальных напряженностей скорее вписываются в модели Дюркхейма или Мертона, в логику отсутствия нормы или отклонения от нормы, 
в новую логику антагонизмов, карты которых больше не напоминают прежде существовавшие и приобретают контуры 
фрустрации, выталкивания и унижения.

Предисловие
Бертран Бади

КЛЮЧИ

К ПОНИМАНИЮ

7 
АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ

мирового пространства, одновременно более инклюзивной 
в отношении акторов и целей и менее зависимой от того или 
иного события либо череды событий. Отношения внутри 
мирового пространства утрачивают характер международных и приобретают признаки межобщественных: дипломатия, которая, по выражению Пола Шарпа, всегда считалась 
искусством игры на разделение, больше не является исключительным уделом государств и государственных институтов, 
но непосредственно затрагивает общества. Межобщественная дипломатия обретает собственные цели и вызовы (общественное разделение, неравенство и расслоение), собственных акторов (государства, не желающие выпускать из рук 
механизмы управления, и внегосударственные игроки, чья 
роль подвергается переоценке) и собственную локализацию 
(общественные форумы, мобилизационные процессы и даже 
новые мировые источники конфликтов). Взаимное паразитирование и попытки этих двух дипломатий воспользоваться 
друг другом как инструментом постоянно реструктурируют 
мировое пространство, придавая ему подлинную объемность, несовместимую со строго горизонтальными теориями, 
подсказанными реализмом. 
Собственно говоря, уделяя большое место исследованию 
всех этих вопросов, настоящий атлас служит примером глубокого переосмысления международной аналитики и является ярким выражением того, что принято считать французским подходом к проблематике международных отношений. 
Этот подход, скорее социологический, чем узко политический, признающий множественность акторов, изучающий 
социальные формы агрессии и конфликтов и делающий 
ставку на солидарность и интеграцию, а не на дискредитировавшие себя классическую войну и «политику силы» (power 
politics), целиком и полностью соответствует новому видению пространства, отличному от принятого в рамках классической геополитики и территориальной ортодоксии. 
Очевидно, что этот новый контекст потребует глубочайших 
интеллектуальных, научных и педагогических преобразований. С интеллектуальной точки зрения необходимо научиться осмыслению мира в его подвижности, взаимозависимости и интеграции, что, возможно, приведет к отрицанию 
идентичности политического класса как такового, привыкшего к обсуждению вопросов на национальном уровне и 
болезненно внимательного к достижению ближайших целей. С научной точки зрения необходимо умение не только 
дать представление об этой подвижности, но и разработать 
ее концепцию, отрешиться от классических образов врага, границ и исключительной идентичности; умение видеть 
за политическими аспектами социальные; необходима редкая смелость для пересмотра ограничений, накладываемых 
отдельными научными дисциплинами, и для ведения дискуссии с их охранителями. С точки зрения педагогической 
следует не только предложить новые подходы, более широкие по отношению к старой геополитике – или тому, что от 
нее осталось, – но и приложить усилия для выхода за рамки прежних международных отношений, иными словами, 
не ограничиваться изучением взаимоотношений между национальными государствами, но обратиться к исследованию обществ, общественных акторов, социальных целей 
и отдельных индивидуумов, всецело и каждодневно, прямо или косвенно, сознательно или неосознанно участвующих в построении мирового пространства. Только так можно пролить свет на надежды и сомнения завтрашнего дня.

Бертран Бади – профессор университетов, входящих в 
Сьянс-По, руководитель магистратуры факультета международных отношений.

В то же самое время эти конфликты принадлежат всем и оказываются тесно связанными с проникновением на международную арену многочисленных акторов, более не считающих нужным уважать прежнюю монополию государства. 
Каждый из них полагает своим долгом способствовать успеху международной общественной интеграции, крайне несовершенным примером которой может служить идея глобального управления. Вместе с тем в мире, построенном скорее 
по Дюркхейму, чем по Веберу, в мире, где солидарность представляется более действенной, чем усилия одиночек, в мире, 
где общественные отношения обладают большим организационным потенциалом, нежели односторонняя деятельность, совершенно новое значение приобретает многосторонний подход как один из способов нового осмысления 
мира. Анализируя эту тему, авторы настоящей работы постепенно подводят нас к иному пониманию понятия пространства, в рамках которого открытые и инклюзивные общества 
торжествуют над логикой закрытости и исключительности и 
где односторонние шаги заменяются коллективным сотрудничеством. По всей вероятности, речь идет о мире, построенном на споре и сомнениях, а не на цементе власти…
Таким образом, идея мирового пространства понемногу обретает черты концепции. Она противостоит идее международной системы, отвергая гипотезу о простом противопоставлении национальных государств, отказываясь видеть в 
последних универсальную и раз навсегда заданную константу, некую реперную точку истории, и включая общества в 
новый мировой расклад, характерными особенностями которого становятся более гибкое отношение к строгому следованию логике границ и признание важности таких факторов, как мобильность и транснациональные потоки. И самое 
главное: постулирование идеи мирового пространства делает акцент на постепенном вытеснении понятия суверенитета 
понятием взаимозависимости.
В мире, где каждый зависит от каждого, где все на виду друг у 
друга, невозможно объяснить все происходящее простой соревновательностью. Так, остается непонятной большая часть 
патологий, от которых сегодня страдает мировой порядок: 
недостаточность международной общественной интеграции превращается в источник не только новых актов агрессии, но и в источник фрустраций и унижений, порождающих 
нестабильность и неспособность государств исполнять свои 
до сих пор считавшиеся классическими функции по управлению общественным имуществом. Тенденция к интеграции 
пространства означает превращение мирового пространства 
в хранителя мирового общественного достояния.
Гипотетический и с неизбежностью организационно незавершенный характер мирового пространства в своих конкретных проявлениях подразумевает существование жизнестойкой и резистентной системы межгосударственных 
отношений, опирающейся на нормы и институты, но окончательно утратившей монополию на все то, что в рамках 
классической аналитики принято относить к категории 
«внешнего». Кроме того, оно содержит в себе сложную систему идентифицирующих признаков, не совпадающих ни 
с контурами отдельных государств, ни с интеграционными 
процессами внутри мирового пространства. Это сочетание 
межсистемных напряженностей, теоретически отрицающих существование друг друга, но в то же время вынужденных сосуществовать, объясняет нестабильность современного мироустройства.
Таким образом, нестабильность, неуверенность в будущем, 
всевозможные махинации и даже некомпетентность становятся неотъемлемыми свойствами международной системы, 
не поддающейся ни определению, ни оценке, ни буквальному пониманию. Рожденная из биполярности, служившей 
ей последней нишей, сегодня она уступает место концепции 

АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ
8 

2. Projection Behrmann
1. Projection Mercator
2. Проекция Берманна
1. Проекция Меркатора

Введение 

ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ КАТЕГОРИИ 
В МИРЕ 

Глобализация – комплексный и многообразный процесс, 
вписанный в сложное переплетение различных пространственно-временных характеристик, – появилась на свет не в 
результате падения Берлинской стены и не прекратится под 
воздействием переживаемого мировой экономикой мощного кризиса, ответственность за который часто возлагается 
именно на нее.
В Европе, в частности во Франции, понимание этого процесса затруднено многими факторами. Начиная с промышленной революции, открытие новых рынков, а затем и колониальные завоевания породили потребность в изучении 
мира, весьма произвольно удовлетворяемую одновременно научной, государственной, школьной и популярной географией. В рамках среднего государственного образования, 
обязательного и бесплатного, география преподавалась в 
неразрывной связи с историей, что служило целям национального строительства и формирования идентичности и 
гражданства (тенденция, усилившаяся в Третьей республике после поражения 1870 года). Далее на протяжении века 
параллельно устанавливаются назидательная история, делающая акцент на ценностях, и конкретная, полезная, инструментальная и превращенная в инструмент география, 
предлагающая строго иерархичный перечень территорий с 
их богатствами и населяющими их народами. Это сочетание базовых навыков с успехом служило тому, чтобы вбить 
каждому индивидууму в голову концепцию национального 
территориального государства. Обо всем, что было связано 
с перемещениями и порождаемыми ими взаимозависимостями, от локального до глобального уровня, с материальным и нематериальным обменом, с осознанием несхожести и смешения разнородных элементов, говорилось мало 
и неохотно. Так же на обочине дискурса оказались проблемы, связанные с другими акторами роста и развития (предприятиями, предпринимателями, торговлей, социальными 
группами). Подобная слепота (продлившаяся до второй половины ХХ века) в отношении имевших место проявлений 
глобализации, участниками которых выступали отнюдь не 
только государства, сыграла роль стопора для понимания 
современного мира в условиях, когда резко возросла частота этих проявлений.

1648–1945: продолжительный временной период. 
Отсутствие синхронизации между экономикой 
и политикой
Начиная с Возрождения и заканчивая завершением холодной войны политическая и географическая наука представляла картину мира в виде территорий, зафиксированных 
Вестфальским мирным договором 1648 года. Внутри установленных в результате его ратификации границ каждый суверен обеспечивал безопасность своих подданных, а отношения между противостоящими друг другу государствами 
регулировались с помощью поддержания более или менее 
стабильного и более или менее силового равновесия между 
сильнейшими державами. Между тем, начиная с XV века и 
открытия Нового мира вступают в действие процессы глобализации: постепенно создаются сети, возникает регулярное сообщение на больших расстояниях и происходит интеграция новых пространств. Первая крупная волна испанской 
и португальской колонизации, участниками которой наряду с королями и суверенами выступали также торговые компании, негоцианты и авантюристы, выплеснула за пределы 
Европы такое территориально-государственное изобретение, как торговый капитализм, и обозначила контуры нового мироздания.
В XIX веке французские и английские колонии как политико-экономические проекты приобретают еще больший масштаб и включают в мир-экономику более многочисленные 
и разнообразные общества. Сосуществование государственных территорий и циркуляции материальных ценностей, 
людей, а также политических, социальных и культурных моделей на долгое время определило развитие человеческой 
истории. Расстояния начали сокращаться, повинуясь рваному ритму технических достижений, расширявших возможности коммуникации и позволявших осуществлять перемещение товаров и людей во всех больших объемах, на более 
далекие расстояния и за более короткое время. Этот процесс 
оказался ненадолго прерван в период между двумя мировыми войнами, характеризовавшимся паузой в развитии протекционизма (частичной, поскольку обмен между колониями и соответствующими метрополиями продолжался).

1945–1991: промежуточный временной период.
Биполярная модель мира как способ маскировки 
латентного кризиса государства
С окончанием Второй мировой войны наступает период, характеризующийся одновременным появлением крупного 
многостороннего управленческого проекта ООН, сменившей 
Лигу наций, постепенной эрозией модели территориального национального государства и расширением сетей обмена. 
С последними волнами деколонизации завершается широкое движение возникновения новых государств, доказавшее, 
что универсальная модель национального государства способна успешно функционировать лишь частично, а во многих случаях не способна функционировать вовсе. Заботливое 

КЛЮЧИ

К ПОНИМАНИЮ

9 
АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ

3. Projection Gall-Bertin
4. Projection Bertin 1953
3. Проекция Голла Бертена
4. Проекция Бертена 1953

государство начиная с 1970-х, после взлета Славного тридцатилетия, в большинстве развитых стран постепенно выдыхается. В то же самое время в некоторых вновь образованных 
государствах в результате нестабильности к власти приходят кланы или религиозные силы. Яростное противоборство 
двух блоков – Восточного и Западного – способствует усилению строго территориального, геостратегического, упрощенного и бинарного подхода к пониманию мира, но наряду 
с этим значительно расширяется экономическая взаимозависимость, в результате чего в странах, где различные кланы ведут борьбу за власть, пользуясь поддержкой и/или служа инструментом одной из двух великих держав, происходит 
разрушение государства. Не менее упрощенным вариантом 
подобного бинарного разделения является модель Север – 
Юг, в символической, если не окаменевшей форме представленная на картах линией раздела, похожей на фронтовую; эта 
модель также служит для поддержания иллюзии о территориальной целостности, демонстрируя полнейшее равнодушие к развитию обмена, отданного на откуп экономистам. 
О том, что процессы глобализации действуют, напоминают регулярно повторяющиеся спазмы в виде наиболее мощных кризисов (нефтяного шока или долгового кризиса). Напряжение между миром, состоящим из государств (многие из 
которых закрывают свои границы, препятствуя миграции), и 
миром все более плотных и все более активно действующих 
сетей нарастает.

Кратковременный период современной глобализации. 
Усложнение. Ускорение. Сокращение расстояний
Крахом биполярной модели завершилась почти сорокалетняя история беспощадного противостояния между государствами, объединенными – по доброй воле или по принуждению – в блоки вокруг обеих супердержав. Европа, 
выступившая пионером широкого движения региональной 
интеграции, вынуждена признать, что она более не является центром мира. Глубокие изменения происходят в сфере применения силы на международном уровне, которая диверсифицируется и обретает новые очертания в руках новых 
акторов, не поддающихся пониманию и контролю в рамках прежних концепций войны и мира. Политическая интеграция ослабевает, зато существенно укрепляется неравноправная экономическая интеграция, акторами которой 
лишь частично выступают государства. Завершается великая историческая эпоха, вынуждающая к переосмыслению 
логики сосуществования и управления территориями (за которые люди продолжают умирать) и сетей, благодаря развитию коммуникации и информационных технологий включающих в себя все более широкие социальные пласты. Резкая 
технологическая трансформация способствует дальнейшему растеканию по миру финансовых операторов и предприятий, позволяя мгновенно выявить существующее неравенство и кризисы и стимулируя стремление отдельных 
индивидуумов к мобильности.

Ускорение процессов и масштабные изменения во всех без 
исключения областях ознаменовали собой разрыв, по меньшей мере в болезненном и тревожном осознании крайней 
сложности происходящих процессов, важности взаимозависимости и растущей непредсказуемости мира. Возникают новые державы, региональные или межгосударственные 
объединения, меняющие расклад сил и ставящие вопрос о 
поляризации мира между гегемонией и многополярностью. 
Помимо государств в конкуренцию легко и играючи включаются глобальные корпорации, законные и незаконные финансовые сети и многие другие участники. Могущество переместилось в другой регистр, а отчасти и перешло в другие 
руки, солидарность изменила масштаб, а прежние интерпретации утратили силу. Последствия сменяющих друг друга кризисов, смятение перед лицом делокализации или обрушение финансовых институтов породили потребность в 
государстве, хотя крупнейшие из них своей политикой дерегулирования действовали на усиление транснациональных 
игроков и процессов, недоступных их влиянию.
Одновременно с этим осознание краха политики развития в странах Юга, разрастание социальных противоречий 
и предвидение грядущих климатических изменений вызвали необходимость дискурса в терминах устойчивого развития, выходящего за рамки отдельных государств и требующего пересмотра значения категорий времени и пространства. 
Тем не менее это понятие, сформулированное в докладе комиссии Брундтланд 1987 года как способ развития, отвечающего требованиям настоящего времени и не лишающего 
будущие поколения возможности удовлетворить те, что возникнут у них, остается достаточно туманным и пластичным, 
если не просто модным.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: 
ТЕРМИН, ПРОЦЕСС И ЗНАЧЕНИЕ

С начала 1980-х годов экономисты ввели в обращение термин «глобализация», который после окончания холодной 
войны занял центральное место во всех общественных науках. Политическая наука обратилась к анализу «конца эпохи 
территорий» (Бертран Бади); социология занялась изучением «глобальных городов» (Саския Сассен), «сетевого общества» (Мануэль Кастельс), «островной экономики» (Пьер 
Вельц); антропология сосредоточила усилия на «ничейных 
пространствах» (Марк Оже) или возникновении индивидуальных или коллективных идентичностей в меняющихся условиях городской среды (Мишель Ажье). Как ни парадоксально, изменение масштаба до высоты мирового горизонта 
означало «конец» или «смерть» географии. Ускорение процессов экономической, финансовой и информационной 
глобализации, в частности, благодаря развитию Интернета заставляет верить в уничтожение расстояний и отрицание 
пространства, как если бы все территории обрели равную 

АТЛАС ГЛОБА ЛИЗАЦИИ
10 

5. Проекция Бертена 1950
7. Проекция Бакминстера Фуллера
6. Проекция  «Атлантис» Джона Бартоломью

ценность. Какими бы глубокими и стремительными ни были 
эти изменения, сопровождающиеся бурным развитием движения потоков, отчасти независимых от государственных 
территорий, они не привели к исчезновению пространственного измерения социальных феноменов. Появление новых 
взаимоотношений между обществами и территориями, индивидуумами и пространствами, при всем их быстродействии и запутанности, поставило под сомнение казавшееся 
незыблемым территориальное разделение и вынудило начать поиск новых форм пространственных характеристик. 
Глобализация не только не делает территории однородными, 
она лишь усиливает дискриминацию одних за счет других, 
создавая всеохватное мировое экономическое пространство 
решетчато-островной структуры, включающей в себя многие исключения и исключенные территории.

Возвращение мира: 
мультидисциплинарность, география, картография
Слухи о «кончине» географии оказались преждевременными. Мало того, часть представителей географической науки 
внесла, наряду с историками, социологами и экономистами, 
существенный вклад в переосмысление феномена глобализации. Опираясь на работы французских и англосаксонских 
исследователей в области системного анализа и на французскую социологическую традицию, уделяющую особое внимание изучению связей между людьми и явлению солидарности, Оливье Дольфюс предложил термин «Мир-система» 
(1984) и применил мультидисциплинарный подход. Глобализация не уничтожает расстояния; напротив, мы присутствуем 
при умножении типов расстояния, варьирующихся от нулевой степени (информационная вездесущность) до огромных 
величин (территории, полностью исключенные из процессов глобализации). Изменчивость пропорции расстояние/
стоимость/время возвращает пространствам все их значение 
в мире, который является одновременно всеохватным, топологическим (материальные сети обмена) и топографическим 
(евклидовы расстояния на планете Земля), иными словами, в 
мире многомерном (Жак Леви).
Глобальные города представляют собой центральные пространства, организующие архитектуру мировых сетей; внутри этой структуры местные территории конкурируют между собой за инвестиции или борются против делокализации 
(смещения). Чрезвычайно удачная метафора архипелага позволяет оторваться от представления о территориях как об однородных, разделенных или противоборствующих элементах и вернуться к проблематике расстояний, перемещений 
и взаимозависимости между элементами архипелага. Наиболее существенное значение здесь приобретают взаимоотношения между островами, то есть мегаполисами, которые 
становятся «ближе» друг другу, нежели их непосредственное 
окружение. Растет важность потоков, осей, полюсов, портовых фасадов, аэропортов, hubs1, материальных и нематериальных сетей, пропускной способности, связей и узлов. 

Единственным объяснением сложности глобализации может служить ячеистая структура. Она оставляет место для 
пластичности пространства и текучести процессов по созданию идентичности – неоднозначной, плюралистичной, 
субъективной, изменчивой, без конца перестраиваемой, нередко превращенной в чей-то инструмент и подверженной 
сторонним манипуляциям. Она позволяет понять социально-пространственную динамику на всех ее уровнях – глобальном, региональном, межгосударственном, общественном и даже городском. Несмотря ни на что, представление 
о сетевой структуре взаимоотношений всех типов, при которой, в отличие от понимания территорий как естественных и раз навсегда закрепленных данностей, отсутствует всякая предопределенность, а любые построения, разрушения и 
перестройки, как материальные, так и символические, осуществляются путем взаимодействия, пробивает себе дорогу 
с большим трудом.

Выбор карт. 
Представление мирового пространства
Человечество задавалось вопросами о Земле как целостной сущности еще в Античности, начиная с Эратосфена. В 
Средние века появилось представление о Земле как о плоском диске. В эпоху Возрождения происходит возврат к 
идеям, сформулированным в Античности, и их дальнейшее развитие. Начиная с этого времени политическая и географическая мысль предпринимает усилия для того, чтобы представить картину земных территорий в графическом 
виде. Принципы, на которых базировалась тогдашняя картография, отличались европоцентричным подходом. Развитие мореплавания стимулировало составление карт побережий, а затем и неизвестных земель, но география в целом по 
большей части концентрировалась на национальных и имперских территориях, а не на обмене с другими. Мастеракартографы терпеливо рисовали контуры новых миров, интересующих монаршую власть, которая в эту эпоху охотно, 
в особенности во Франции, окружала себя учеными-географами. Но сухопутные и морские пути, по которым начиная 
со Средневековья циркулировали товары, отдельные люди, 
группы людей и знания, оставались вне сферы внимания тех, 
кто занимался составлением карт. Традиционная картография, ориентированная на обозначение границ, сосредоточенная на графическом изображении пространств суверенитета, уточнялась по мере того, как прогрессировали методы 
статистики и переписи населения. Она служила измерению 
классических сфер приложения власти. Карты с данными о 
населении, природных богатствах и вооружениях превратились в инструмент власти, исполняющий идеологическую, 
если не идентификационную функцию, в поучительную картину национальной территории, владеющей или не владеющей колониями, и Европа обычно располагалась на них в 
центре мира.